Оглавление

1. Отшельник
2. Глава 1
3. Глава 2
4. Глава 3
5. Глава 4
6. Глава 5
7. Глава 6
8. Глава 7
9. Глава 8
10. Глава 9
11. Глава 10
12. Глава 11
13. Глава 12
14. Глава 13
15. Глава 14
16. Глава 15
17. Глава 16
18. Глава 17
19. Глава 18
20. Глава 19
21. Глава 20
22. Глава 21
23. Глава 22
24. Глава 23
25. Глава 24
26. Глава 25
27. Глава 26
28. Глава 27
29. Глава 28
30. Глава 29
31. Глава 30
32. Глава 31
33. Глава 32
34. Глава 33
35. Глава 34
36. Глава 35
37. Глава 36
38. Глава 37
39. Глава 38
40. Глава 39
41. Глава 40

Отшельник.

Глава 1

Уваров тихо вышел из палаты и медленно прикрыл за собой дверь.

Стоял смотрел на матовое стекло двери, как будто сейчас за ним мелькнет силуэт жены, и она подойдет к ней.

Он подавил мимолетное желание самому открыть дверь, и так же молча стоял возле нее.

Не мелькнет за ней жена, нет, да и никуда она уже больше никогда не подойдет.

Напрасны эти ожидания и надежды на чудо, чудес в таких случаях не бывает.

Оля уже два месяца как в коме, болезнь так и не отпустила ее, схватив мертвой хваткой.

Не помогло ничего, ни то, что он возил ее два года по всем зарубежным клиникам, ни этот, последний, военный госпиталь с светилом медицины, не помогло.

И вынесенный час назад вердикт, этим самым светилом, отнял последнюю надежду.

— Дорогой Николай Васильевич… вашу жену не спасет уже ничто… как и не прискорбно мне говорить вам об этом…

Уваров непонимающе смотрел на начальника госпиталя.

Тот отвел взгляд в сторону, но все же продолжил.

— Вашей жене осталось жить не более десяти часов… ее уже не спасти…

После, Уваров час просидел в палате у постели жены, держа ее холодную ладонь в своих руках.

Он вдруг подумал о том, что за этот час, так и не смог согреть ее руку, хотя свои ладони казалось горят нестерпимым жаром.

Оля уходила от него безвозвратно и навсегда.

И хотя душа Уварова отказывалась в это верить, мозг твердил свое… -это конец.

Какое-то заумное труднопроизносимое название болезни, которое Уваров не мог запомнить.

Понял лишь одно, тяжелейшее заболевание крови, и лекарств, как и лечения, от этой болезни нет.

Уваров отказывался в это верить, верить в то, что при всем своем могуществе и богатстве он не в силах спасти любимую женщину, которая стала для него дороже всего на свете.

Всего лишь четыре года прожили вместе, даже год, три из них она уже была без него, лежа в различных мировых клиниках.

Двадцать четыре года, двадцать четыре, как раз завтра и будет.

Но ей уже не встретить двадцать четвертый день своего рождения… если верить врачу, не доживет до завтра какие-то часы.

В тот день он ехал к своему другу в Подмосковье.

Хотя какие могут быть друзья, тем более в бизнесе, просто партнер, ну можно сказать друг-партнер, или наоборот, но все это до определенного момента, когда такая дружба заканчивается раз и навсегда.

Но с своим партнером он был знаком много лет, пожалуй, считал его все же больше другом, чем партнером.

Не зря же прошли бок о бок лихие девяностые и столь же лихое начало нового века, когда уже не криминал, а такие же, как и они сами, пытались вырвать у друг друга кусок побольше.

Но, прошли, и вроде все потихоньку устаканилось, все всё поделили.

Проезжая тогда одно из сел он вдруг приказал остановиться и подъехать к одному из домов возле дороги, на котором крупными буквами висела вывеска, «Частная сельская библиотека».

Удивило его тогда не то, что это сельская библиотека, а то, что она частная.

Ему вдруг стало любопытно, чем же отличается общественная, от частной, и какой такая библиотека может на селе приносить доход, если у людей часто денег на хлеб не хватает.

Что-что, а жизнь российской глубинки знал не понаслышке.

Не зря же вкладывал свои деньги в развитие сел и сельского хозяйства, хотя и видел, что доходов от этого ожидать не приходится, одни расходы и головная боль.

Но это был как бы его крест, хоть что-то дать людям, хоть в чем-то помочь.

Хотя часто посещала иная мысль, отдать деньги самым малоимущим, а дальше как сами хотят.

Но понимал, что как раз этого-то делать и не стоит.

Надо человеку работу дать, чтоб сам зарабатывал, а не делать из него халявщика.

Можно конечно вернуть все деньги государству, как порой, с пеной у рта, требуют отдельные индивидуумы, сами не понимая того, что никто из них ни копейки с его денег не увидит, и попадут они совсем не по назначению, а к другим оборотистым дядям и тетям.

Он вышел из машины, его сразу же обступила охрана, зорко осматриваясь по сторонам.

— Шеф, мы зачем здесь? -спросил начальник охраны.

— В библиотеке давно не был, вот хочу книжку какую-нибудь выбрать…

Начальник охраны недоуменно глянув на Уварова тут же кивнул двоим из охраны, те ринулись к двери.

— Отставить… -произнес Уваров.

— Наумыч, не думаешь же ты, что кто-то мог просчитать такой вариант, как мое похождение в сельскую библиотеку, хоть и частную… -Уваров снова глянул на вывеску.

Начальник охраны пожал плечами, но своего приказа не отменил.

— Я сказал отставить, один пойду, а вы вот тут на скамеечке меня обождете… -Уваров кивнул на деревянную лавку возле забора из штакетника.

— Но-о… Николай Васильевич…

Наумыч все еще пытался навязать шефу охранную дисциплину, но еще раз глянув на Уварова бросил охране.

— Рассредоточиться по периметру.

Охрана разделившись окружила библиотеку.

Уваров поднялся на скрипучее крыльцо, толкнул толстую дощатую дверь, очутился в сенях.

Ну да, самый обыкновенный деревенский дом приспособленный под библиотеку.

Не похоже, что и общественная когда-то здесь же обитала.

При советской власти старались очагам культуры что-то поприличнее выделять.

Он подождал пока глаза привыкнут к полумраку и взялся за ручку следующей двери.

Переступил через порог и оказался в прихожей обычного дома.

Возле окна стоял стеллаж и стол на которых кучками лежали стопки газет и журналов в перехлест.

На подоконнике несколько детских книжек с разноцветными картинками.

Впереди, в проеме очередной двери, виднелись еще стеллажи с книгами.

Похоже там и есть основная библиотека.

Уваров прошел вперед.

Слева, у окна, за столом сидела девушка с наброшенной на плечи старенькой шали поверх светлого свитера.

Прямо, стояли несколько стеллажей с книгами, справа печь с выходящей в комнату топкой, чуть дальше еще одна дверь.

Девушка подняла на Уварова глаза и внимательно посмотрела на него.

На вид ей было лет восемнадцать, ну может двадцать.

Коса золотистая, опускающаяся куда-то ниже стола.

Уваров поймал себя на мысли.

А веснушки то у нее где, обычно у таких золотоволосых веснушки во все лицо…

А у девушки оно чистое и красивое, разве что чуть бледноватое, или это так свет от окна падает…

— Здравствуйте, вы хотите книгу выбрать, может вам помочь…?

Все так же внимательно и несколько любопытно смотрела на незнакомого мужчину.

Его она видела впервые.

Явно, не местный.

Одежда дорогая, держится уверенно и независимо, по-хозяйски что ли.

А вот взгляд…

Девушке показалось, что она тонет в этом взгляде.

Столько в нем было удивления, доброты, нежности и восхищения.

Девушка, не выдержав взгляд мужчины, склонила голову.

Мужчина, как бы спохватившись, произнес.

— Здравствуйте…

— Значит это и есть частная библиотека…, и вы библиотекарь…?

Он как-то смущенно снова глянул на нее и отвернулся к стеллажам.

— Это и есть частная библиотека, а я и заведующая, и библиотекарь, и уборщица в одном лице.

Мужчина вроде как справился с мимолетным замешательством, подвинул к себе стул, сел возле стола напротив девушки.

Ей вдруг стало немножко неуютно, она слегка оторопела перед этим незнакомым мужчиной.

— И что, кто-то берет книги читать и платит за это?

Мужчина как бы с сомнением снова оглядел стеллажи.

Девушка грустно кивнула.

— Иногда берут… -и снова отвела взгляд.

— Может вы меня возьмете в число читателей вашей библиотеки?

— А, у вас паспорт есть, откуда вы, вы вроде как не местный?

Уваров улыбнулся.

— Увы, милая девушка, паспорта у меня как раз с собой и нет, а может я залог за книгу внесу, и вы мне поверите, что я обязательно книгу верну?

— А, вы их хоть читаете, книги?

Девушка пристально посмотрела на Уварова.

— Почему вы вдруг решили, что я не читаю книг, неужели похож на неуча?

— Нет, на неуча вы не похожи, а вот на человека, которому книги некогда читать, даже очень.

— Это еще почему… -удивленно спросил Уваров.

— Не знаю, но, по-моему, вас совершенно другое интересует, не художественная литература.

— Пожалуй, что вы правы.

— Тогда зачем же вы зашли в библиотеку?

— Ради любопытства, интересно стало, как это, иметь частную библиотеку для всеобщего пользования на коммерческой основе.

— И совсем не интересно, дохода никакого, у людей и денег нет на книги, и желания, другое всех волнует… -горестно вздохнув произнесла девушка.

— Зачем же вы взялись за это дело, на что надеялись, да еще и на селе?

— А, ни на что, просто приехала к дедушке на похороны, да так здесь и осталась.

— А, у деда библиотека большая, вот и решила сделать ее доступной для всех.

— Он здесь жил, в этом доме?

— Последние пять лет, это, так сказать, наша дача, а сами мы с Москвы.

— Дедушка на пенсии был и в местной школе работал, историю преподавал.

— Ну, а вы то зачем здесь остались?

— Я… не знаю, холодно мне в Москве, неуютно, шумно, а здесь тишина.

— А здесь разве не холодно?

В библиотеке было в общем-то прохладно для начала октября.

Хотя по правде и погода стояла отвратительная, низко нависшие тучи так и грозили наконец-то разродиться холодным дождем.

— Дрова на зиму экономлю, да и не колотые они еще, месяц назад привезли, а поколоть так никого не нашла.

— Приходил один алкоголик, расколол две чурки, выпросил бутылку и пропал.

Уваров улыбнулся.

— Надо было его сначала заставить дрова все переколоть, а потом уж бутылку отдавать.

— Да жалко стало, его трясло всего с похмелья, побоялась, что еще ногу себе отрубит.

Девушка продолжала рассказывать про свои трудности, а Уваров не мог отвести от нее взгляд.

В мозгу само собой пропело… -очарован я, околдован я…

Девушка уже закончила свой печальный монолог и внимательно следила за Уваровым.

— О чем вы задумались, похоже, даже и не слышали, что я говорила?

Уваров словно очнулся.

— Ну что вы, очень внимательно слушал.

Девушка встала из-за стола и прошла к стеллажам.

И все же она прекрасна, все в ней пропорционально и идеально, но платье, или сарафан на ней смотрелись бы гораздо лучше, чем потертые на коленках джинсы.

— Вы извините меня, раз вы не будете читателем моей библиотеки, то мне необходимо ее на время закрыть, нужно сходить в магазин за хлебом.

Девушка извинялась, что таким образом выпроваживает его, наклонила голову пряча взгляд.

Уваров встал, развернулся к двери, но вдруг на полпути вернулся и подошел к девушке.

— Выходи за меня замуж, вот прямо сейчас и навсегда.

Он взял ее за руку.

Ошарашенная его словами девушка даже не обратила на это внимания.

— Что-о-о… как это замуж…?

— Ты мне очень, очень понравилась… и похоже, что я влюбился в тебя с первого взгляда, хотя никогда не верил, что такое бывает.

Девушка, только сейчас придя в себя, медленно вытащила свою ладонь с его руки и чуть отодвинулась назад.

— А, меня вы спросили, нравитесь ли вы мне?

— Думаю, что нравлюсь, по крайней мере определенный интерес ко мне в ваших глазах читается.

Девушка смущенно потупила взгляд.

— Это еще ни о чем не говорит, я даже не знаю кто вы, да и…

— Разница в возрасте… -перебил ее Уваров.

— Да причем здесь это, просто ваше предложение столь неожиданно.

— Вы правы, я и сам не ожидал от себя такого предложения, но раз оно прозвучало с моих уст, то поверьте мне, оно искренне.

— Но так же нельзя, мы совсем не знакомы, вы пришли, и вдруг ни с того, ни с сего выходи за вас замуж, а вдруг я уже замужем.

— А вы замужем?

Девушка смущенно отвела взгляд.

— Нет, у меня даже молодого человека нет, хотя один тут уже который месяц прохода не дает, и если бы не дядя Вася, не знала, чтобы и делать.

— Давайте о дяде Васе потом, так что вы решили?

— Нет, я вынуждена вам отказать, по той причине, что совсем вас не знаю.

— Охотно верю, что в деревне интересуются больше своими новостями, чем городскими, или международными.

— Позвольте представиться, Уваров Николай Васильевич, в некотором роде бизнесмен, достаточно обеспечен, чтоб превратить вашу жизнь в сказку.

Девушка улыбнулась.

— Да ни к чему мне ваше богатство, проку то от него, были бы вы нищий, так хоть дрова покололи.

В глазах Уварова вспыхнул огонек.

Он снова взял девушку за руку и потянул к выходу.

— Вы куда меня…?

— Пойдемте покажете мне где ваши дрова и колун.

— Вы даже такое слово знаете, как колун… -девушка рассмеялась.

— Ничего в этом удивительного, я деревенский, и до самой армии жил в деревне, так что колоть дрова умею, и достаточно хорошо.

Уваров вывел за собой девушку на крыльцо, возле которого стоял Наумыч и три охранника.

— Показывайте где ваши дрова.

Девушка испуганно посмотрела на стоящих у крыльца мужчин, на три больших красивых джипа.

Потом перевела взгляд на Уварова, отдернула с его руки свою.

— Не надо дрова… ничего не надо… уходите пожалуйста… я узнала вас, вы олигарх, вас по телевизору часто показывают… уходите…

Девушка поспешно скользнула обратно в сени и стала закрывать дверь.

Уваров придержал дверь рукой.

— Подождите… извините, если напугал вас.

— Я уйду, уйду, скажите хоть как зовут?

Девушка смотрела в его глаза не отводя взгляд.

— Оля, меня зовут Оля, а теперь уходите.

Она захлопнула перед ним дверь.

Послышался звон задвигаемого засова.

Вот так они и познакомились.

А потом Уваров ежедневно возил к ее дому по огромному букету белых роз.

И вся деревня сбегалась посмотреть на этот спектакль.

И Оля наконец сдалась, перед самым новым годом вышла, таки, за него замуж.

Целый год он чувствовал себя счастливейшим человеком, но потом наступил тот самый день, когда Оля вдруг внезапно в машине потеряла сознание.

Сидевший рядом Уваров сначала и не понял ничего.

Зато, Наумыч, словно почуяв неладное, обернулся с переднего сидения, глянул мельком на Ольгу и бросил шоферу.

— В больницу живо, к черту правила, гони…

Это случилось, когда они были в Австрии.

А потом первая клиника в Баварии, следом другая, третья, менялись страны, клиники, а толку не было, Оля таяла на глазах.

Но вдруг ей стало лучше, она стала улыбаться, щеки порозовели, глаза лучились радостью и надеждой.

— Коленька, любимый мой, я в горы хочу, забери меня отсюда.

Уваров предварительно посоветовался с врачом, тот подумав сказал.

— Поезжайте герр Уваров, поезжайте, может это и есть шанс.

Они уехали в Альпы и целых две недели радовались, и веселились как дети.

Оля тормошила его, тащила на улицу, на солнце и снег, а ночами требовала от него любви, и сама была неистова в своем желании.

Уваров воспрянул духом, уже было уверовав в то, что болезнь Оли отступила.

Но однажды утром Оля не проснулась.

Вызванный срочно врач потребовал, чтобы ее немедленно перевели в клинику.

Лечащий врач в клинике, с которой они и уехали в горы, выйдя с реанимационной устало произнес.

— Чуда не произошло герр Уваров, ваша жена в коме, и ей уже может больше никогда из нее не выйти.

— И что теперь…?

Уваров был потрясен.

— Я не могу вас ничем обрадовать герр Уваров, фройляйн Ольга неизлечимо больна, ей уже ничего не поможет.

Потом ему позвонил министр обороны.

— Василич послушай меня, знаю про твою беду, хочу помочь.

— В общем, есть у меня один начальник госпиталя в Подмосковье.

— Светило науки, академик, он враз твою Ольгу на ноги поставит, бросай ты этих бюргеров и возвращайся домой.

Уваров послушал министра, другого выхода просто не было.

Академик Лазарев просмотрев историю болезни Ольги и взяв все необходимые анализы вызвал Уварова к себе.

Налил по полбокала коньяку.

— Пей, Василич.

Уваров угрюмо посмотрел на академика, отодвинул свой бокал в сторону.

— Говори.

— А, ничего хорошего я тебе не скажу Николай Васильевич, ничего.

— Конечно поддержим мы твою жену, но из комы она пока не выйдет, да и вряд ли это произойдет.

— Я не Господь, и выше себя прыгнуть не могу, нет еще таких лекарств, чтоб вылечить такую болезнь, нет.

Оля пролежала в госпитале почти два месяца, и вот сегодня академик поставил последнюю точку в ее судьбе.

Глава 2

Уваров медленно отошел от двери и направился к выходу.

Надо было что-то решать с похоронами жены, но думать об этом не хотелось до невыносимой и жгучей тоски.

— К отшельнику ее надо везти, только он и поможет тебе.

Уваров как будто налетел на невидимую стену.

Обернулся.

На него, опершись на швабру, смотрела уборщица.

— Это вы мне?

— Тебе, а кому еще, одни мы здесь в коридоре.

Уборщица подвинула ногой пластиковое ведро и провела шваброй по тому месту где оно стояло.

— К какому отшельнику, о чем вы говорите…?

— Про отшельника и говорю, людей он лечит, а может и не лечит, но Лариску то спас.

— Какую Лариску, какой отшельник, колдун что ли?

— Может и колдун, почем я знаю, не видела я его.

— А, кто видел?

— Сестра моя младшая и видела, может и колдун, она про то не говорила.

— У меня жена умирает, а вы мне про каких-то колдунов.

Уваров, с досадой, повернулся и пошел прочь.

— Эх ты, а еще мужик видный такой, надеяться надо, даже на последний шанс надеяться, а не руки опускать.

— И что за мужики пошли, срам один.

Сзади что-то загремело, зашуршало, послышались шаркающие шаги.

Уваров уже почти дошел до лестничной площадки, вдруг резко развернулся.

— Эй постойте, как вас… да подождите же… что за отшельник, что вы мне сказать хотели…?

Он чуть ли не бегом бросился к уборщице, та остановившись ждала его.

— Сказать, да ничего я сказать не хотела.

— Подождите, как ничего, вы же только что про отшельника, про Лариску говорили, что спас он ее?

— Ну да, спас, с того света вытащил, мертвая уже была.

— Как мертвая?

— Совсем.

Уваров взял уборщицу под локоть.

— Давайте вот сюда присядем, и вы все мне толком расскажете.

— Да некогда мне сидеть, в реанимационном коридоре еще не мыто у меня.

— Потом помоете.

Уваров чуть ли не силой усадил уборщицу на диван и сел рядом.

— Рассказывайте.

— Да что рассказывать то?

— Все, что знаете, про отшельника, про Лариску.

— Да и не знаю я толком ничего, это мне сестра моя младшая Ирка рассказывала, я и сама сначала в это на поверила, а приехала в Смородинку, так мне бабы все в точности и повторили.

— Что повторили?

— Про то, как отшельник Лариску с того света вытащил.

— Как он ее вытащил?

— Да я то откель знаю, говорю же не видела сама ничего.

Уваров уже начинал терять терпение.

— Хорошо, говорите про то, что сестра и бабы рассказали.

— Так чего, я и говорю, приехала ко мне две недели назад Ирка с дачи, дача наша аккурат в Смородинке.

— Ну приехала, я ее про житье-бытье спрашиваю, а она вдруг в слезы и ревом, я аж испугалась…

— Вы про отшельника и Лариску пожалуйста, про сестру потом.

— Ты меня, господин хороший, не перебивай, а то я с мысли собьюсь буду тебе одно по одному талдычить, пока вспомню, о чем я, память у меня уже не детская.

— Ну хорошо, давайте по порядку.

— Так я и говорю, приехала стало быть Ирка, и в слезы, когда я ее про жизнь спросила.

Уваров промолчал.

Спрашиваю ее, Ирка ты ревешь то чего?

А, она мне сквозь слезы кое-как про Лариску вымолвила, мол померла она, бык убил.

Я чуть не упала, где стояла, хорошо стул рядом был.

Говорю, как это бык убил, а мне чего ж не позвонила, что племяшка умерла…?

А она мне отвечает, мол жива Лариска, жива.

Тут я на нее набросилась, мол чего ж ты мне нервы то треплешь, такое говорить, у меня аж сердце зашлось.

Ирка то оправдываться стала, меня успокаивать, а сама ревет.

Уваров не выдержал.

— Вас как зовут?

— Меня то, Валентина.

— Валентина, пожалуйста можно короче, у меня жене меньше десяти часов жить осталось.

— Десяти, да иди ты, а что так мало то, я думала до утра то еще поживет.

Уборщица прикрыла рот рукой и смотрела на Уварова с испугом.

— Валентина, как отшельник спас Лариску, что там с быком, что вообще произошло в вашей Смородинке?

— Так я и рассказываю тебе об этом.

— Говори, я слушаю.

— Ты не злись мил человек, я сейчас, я быстро все расскажу, ну надо же, меньше десяти часов жить, ужас то какой.

Уваров свирепо посмотрел на нее.

— В общем, Ирка с Лариской в магазин пошла, он через дом от нашей дачи.

Ну Ирка в магазин, пока там с бабами лясы поточить, то, да се, а Лариска на улице осталась.

Минут десять наверно прошло, как на улице крики раздались, ну все с магазина то по выскочили, даже Тонька продавщица.

А там народ возле кустов толпится, мужики палками быка отгоняют, здоровущий бык. Пристрелили его уже то ли в понедельник, то ли позавчера, Ирка мне звонила говорила.

К Ирке то тогда соседка подбежала Стрепаниха, и кричит, мол Ирка, дочку твою бык насмерть рогом зашиб.

Ирка сама не своя бросилась к кустам распихала всех, а там и правда, Лариска, в кровище вся и еще живая.

Ирка к ней, голову то ей приподняла, дотронуться до дочки боится, вдруг той больно.

Ларка на Ирку посмотрела, сказала только, мама, да и померла, глазки то у нее закрылись.

— Так может жива еще была, просто сознание потеряла… -спросил уборщицу Уваров.

— Да нет, померла.

Кто-то ведь сразу скорую вызвал, а до района то всего три километра, скорая минут через двадцать приехала.

Врач то Лариску посмотрел и говорит, что поздно мол в больницу везти, уже минут пять как померла.

Ирка так и заголосила там над Лариской, чай одно дите, другого то нет.

— Дальше то что… -поторопил Валентину Уваров.

— Дальше то…

Валентина промокнула халатом выступившие слезы.

— Участкового вызвали, он в Смородинке и жил, только на другой улице, ближе к реке.

— А, отшельник?

— Отшельник, так он после подошел, сразу за участковым.

— И сколько же времени прошло пока прибыл участковый и пришел отшельник?

— Ну я то не знаю, бабы говорили минут двадцать прошло, как Лариску врач посмотрел, Ирка то и не помнит, так куда ей помнить.

— Дальше что?

— А, что дальше, дальше подошел этот отшельник к Лариске, рукой ее шеи коснулся, тут участковый на него заорал, чтоб не трогал ничего и отошел подальше.

— И?

— А, отшельник Ирку спрашивает, мол кто вы девочке, она сказала, что мать.

— Тогда он и говорит, что спасет девочку если она этого хочет и если ему мешать не будут.

— Дак какая же мать не хочет свое дите живым и здоровым видеть, Ирка то конечно сразу согласилась.

— И что отшельник?

— Так он это, наклонился, Ларку на руки поднял.

— Участковый было с врачом на него наехали, да Ирка так на них заорала, что они встали как вкопанные.

— Дальше что?

Уваров уже не мог скрыть свое нетерпение.

— Дальше, так поднял этот отшельник Лариску, да и понес ее к лавке возле магазина, на ней вечно местные алкаши кучкуются.

Положил ее на лавку и спрашивает врача, мол поможет ли он ему.

А врач то ни в какую, мол мертва девочка и спасти ее нельзя, и ушел к машине своей.

Отшельник тогда участковому говорит, ты крови не боишься, поможешь ли, а участковый, так я мол ничего не умею и не понимаю в этом.

Отшельник ему и ответил, так ничего и не надо уметь, водку надо бутылку, да полить ее ему на руки.

Тонька продавщица сразу бутылку то и притащила.

Филимоныч, участковый наш, хоть мужик и строгий, но добрый и справедливый.

Полил он на руки водкой отшельнику, тот велел участковому платье с Лариски до пояса снять, да снять то не получается, в крови все, налипло.

Велел он ему порвать его, Филимоныч и порвал до пояса.

Лариске то всего десять лет, лифчика то на ней нет, рано еще для лифчика.

Отшельник значит одну руку ей прямо в рану засунул, кровь всю спекшуюся вытащил из нее, потом рукой что-то в груди у Лариски поделал, у той ресницы то и встрепенулись, и вздохнула она.

Отшельник другой рукой, чистой, над лицом ее провел, и такое впечатление, что спит Лариска.

Отшельник велел воду быстро принести и полить ему на руки.

А Филимоныч взял, да остатки водки ему на руки и слил, опешил наверно от увиденного.

Тут кто-то из баб минералку подал, Филимоныч ей на руки отшельнику и полил.

Тот руками поводил над раной Ларискиной, а рана то возьми, да и вся затянись, только шрамчик маленький остался, еле заметный.

— И что Лариска?

Уваров недоверчиво смотрел на уборщицу.

— А, что Лариска, отшельник над лицом ей рукой провел, как будто сон снял, она и очнулась, да и сказала, мама.

— Ирка чуть с ума не сошла от радости, подхватила дочку на руки, да скорее домой понесла.

— А, отшельник?

— Отшельник, так в магазин зашел, продукты закупил и ушел.

— Тонька пока его обслуживала, так белая как мел была со страху, это мне потом бабы рассказывали.

— И где теперь этот отшельник?

— А, кто ж его знает, ушел же в лес.

— За ним было Филимоныч увязался, а он остановился и говорит ему, мол не надо, не ходи, да так строго на него посмотрел, Филимоныч и не пошел, испугался.

— И что, никто и не знает где этот отшельник живет?

— Ирка знает, она же после того, как Лариску домой принесла, да в себя пришла, кинулась отшельника искать, чтоб отблагодарить его, все деньги в доме собрала, да продуктов целую авоську, только он ушел уже.

— И как она его нашла?

— Не знаю, да она и сама не знает, сердце материнское наверно вело.

Сначала через поле шла, потом по лесной дороге, потом по тропке, пока в овраг не уперлась.

А, он весь в буреломе, да кустарником зарос, но до землянки все же дошла.

Только не открыл ей отшельник, как не умоляла его Ирка.

Поблагодарил ее за еду, деньги велел обратно забрать и сказал, чтоб уходила, да забыла навсегда про его землянку.

— Показать то она мне сможет то место где он живет?

— А, вот этого я тебе не могу сказать, господин хороший, как просить ее будешь, ведь она слово отшельнику дала, что забудет к нему дорог.

Уваров встал с дивана.

— Со мной поедешь.

— Куда это с тобой?

— В Смородинку вашу, к сестре твоей.

— Ну уж нет, мил человек, не поеду я с тобой, работа у меня, сам Ирку найдешь в Смородинке, вторая изба от магазина, а он там один.

— Где хоть ваша Смородинка находится, в области какой?

— Так в Калужской, от Козельска три версты всего.

Уваров усмехнулся, три версты.

Какая бы урбанизация не грозила России, эти версты так и останутся в обиходе, только мерять их будут не от деревни, до деревни, а от квартала, до квартала.

— Ты надежу то не теряй, может это и есть последний шанс, это на том свете шансов уже не будет, а на этом надо все использовать.

Уборщица с участием смотрела на Уварова.

— Спасибо вам, я его использую, сполна использую.

— Да мне то за что, Бог даст отшельнику это скажешь.

Уборщица подхватив ведро и швабру зашаркала в сторону реанимации.

Уваров достал телефон.

— Наумыч, срочно раздобудь мне реанемобиль и ментовское сопровождение, срочно.

Через час от госпиталя отъехало несколько машин, впереди с мигалкой включив сирену мчалась машина ГИБДД.

Глава 3

Выскочили с МКАД на Киевку и понеслись в сторону Калуги.

Впереди машина гайцов изредка взрыкивала сиреной, за ней джип охраны, следом реанемобиль, джип Уварова и замыкал кавалькаду еще один джип с охраной.

Попутные машины старались в спешке уйти с левой полосы, полагая, что следует очередной кортеж, очередного высокопоставленного чиновника, но узрев реанемобиль в кортеже, терялись в загадках.

Перед Малоярославцем столь же крутой джип нагло встал перед машиной гайцов и столь же нагло придерживал весь кортеж не обращая внимания на требовательные сигналы машины ГИБДД.

Тогда передний джип охраны, обогнав гаишников по обочине, рванул к наглому джипу.

Поравнявшись с ним бок о бок из окна высунулся короткий ствол автомата.

Очередь прошила асфальт перед неугомонным джипом и тот в страхе рванул на правую полосу, затем и вовсе встал на обочине, пропуская не только кортеж, но пристроившихся за ним особо мудрых водил.

Джип охраны пропустив машину гайцов вперед тут же пристроился за ней.

— Василич, а если он вдруг откажется… -спокойно спросил Уварова начальник охраны, не обращая внимания на маневры джипа охраны, как будто впереди ничего и не происходило.

— Наумыч, я об этом даже думать боюсь.

— Ну да, ну да, вдруг обидится, что эта Ирка заложила нам его схрон.

— Наумыч ты лошадей раньше времени не гони, никого она еще не заложила, ее еще уговорить надо.

— Так мы это запросто… -оскалился Наумыч.

— Даже не думай, я сам с ней поговорю, у нее дочку с того света вытащили, а ты с своей рожей к ней полезешь.

— А, чо рожа, рожа, как рожа, как у всех, кирпича не просит… -и он рявкнул в рацию.

— Гайцы, мать вашу, чего плетемся, как беременные?

Хотя кортеж и так несся свыше ста километров.

К Козельску прибыли в начале восьмого вечера.

— Говорил я тебе Василич вертушкой надо, ночь садится, где мы будем этого отшельника искать, да еще эта мамаша счастливая не знаешь, как она себя поставит.

— Не заводи меня Наумыч.

Машины, проскочив Козельск насквозь, выскочили на противоположенную окраину.

Свернули на грунтовку вправо и понеслись к видневшейся на пригорке деревне.

Эта и была Смородинка.

Машины остановились у второго дома слева от магазина.

— Дом то этот, там за магазином еще дома… -спросил Наумыч.

— Пустые вопросы задаешь начальник моей личной охраны.

— Да это я так, Василич, сам себя накручиваю, ох что-то не нравится мне вся эта эпопея…

— Делом займись.

Уваров стоял у джипа и курил.

Подбежал Наумыч.

— Дом этот, только закрыто снутри, делать что шеф?

Уваров выбросил недокуренную сигарету и не отвечая Наумычу пошел к дому.

Вошел в открытую калитку и поднялся на невысокое крыльцо.

Дернул дверь на себя, закрыто.

Он постучал, сначала было тихо, через минуту из-за двери спросили.

— Кто там, надо чего?

— Вы Ирина?

За дверью помолчали.

— Ну да, а вы кто такой?

— Я от вашей сестры, от Валентины, в дом пустите, поговорить надо.

— О чем поговорить, и что это за друзья у Вальки объявились, крутые все такие, ишь машин то сколь, да еще и милиция, я вроде ничего не натворила?

— Ирина мне надо с вами поговорить, пустите пожалуйста в дом.

— Здесь говорите, я хорошо вас слышу.

— Ну так же нельзя, нелепо все как-то, что ж я о своей беде на всю улицу кричать буду.

— Беде… это что ж за беда у вас такая, что я понадобилась?

— Мне нужен отшельник, у меня жена при смерти.

— Вон оно что, ну и стерва же Валька, ничего нельзя рассказывать беспутной.

— И вовсе она не стерва, жену мою спасти хочет, теперь только от вас зависит будет ли она жить.

— Не знаю я ничего, уезжайте отсюда, не знаю.

Голос перешел в крик.

Затем где-то хлопнула дверь.

Возле машин уже толпился народ, у калитки непонятная возня и голоса.

Сумерки неумолимо сгущались над деревней.

Уваров подошел к калитке.

Два его охранника держали за руки взъерошенного капитана полиции, тот пытался вырваться.

В руке Наумыча пистолет.

Уваров бросив на него взгляд понял, что пистолет капитанский.

— Что здесь происходит, ты кто… -спросил он капитана.

— Я то, я участковый здешний, а вот вы кто такие господа хорошие?

— Я все-таки при исполнении, а у меня табельное оружие…

— Уваров я, знаешь такого?

Капитан всмотрелся в лицо собеседника.

— Как не знать, наслышаны, что ж вы произвол творите, или вам закон уже и не писан?

— Нет никакого произвола, у меня…

Он повернулся к Наумычу.

— Пистолет капитану верни.

— Отпустите его… -приказал он охране.

Капитан одернул китель, сунул пистолет в кобуру, поправил фуражку.

— Пойдем.

Уваров взял капитана за локоть и повел к реанемобилю.

— Вот это моя жена, и жить ей осталось часа три-четыре.

Капитан посмотрел на молодую женщину, подключенную к аппаратуре, на сидящего здесь же врача, потом на Уварова.

— Я то чем могу помочь?

— Вот она… -Уваров махнул рукой на дом, -знает где живет отшельник, только он может спасти мою жену.

— Может… -уверено произнес участковый.

— Ну так и помоги мне.

— Я, я то чем могу помочь, я и не знаю где он живет.

— Зато она знает… -Уваров снова махнул на дом.

Капитан снял фуражку, почесал пятерней затылок.

— Ага, понятно, ну коли так, пойдем.

Участковый постучал кулаком в дверь, потом стукнул костяшками пальцев в окошко.

— Ирина открывай, это я, Филимоныч, власть твоя и твоя совесть, открывай кому говорю.

На двери скинули крючок, и он звякнул об железку.

Выглянула девочка лет десяти.

— Лариска, мамка где… -промолвил участковый, поднимаясь на крыльцо.

Уваров с интересом смотрел на девочку.

Судя по рассказу Валентины, это ее отшельник с того света вернул.

— В зале мамка, плачет шибко.

— Плачет, ну пойдем успокоим ее… -и участковый приобняв девочку за плечи шагнул в сени.

Ирина сидела за столом на кухне подперев голову руками, по щекам следы от слез.

Уваров встал на пороге, участковый прошел к столу и сел напротив хозяйки.

— Тут стало быть Ирина дело такое, никак без тебя не обойтись.

Участковый вертел в руках свою фуражку в упор глядя на Ирину.

Та поднял голову, со злостью глянула на Уварова.

— Не пойду я никуда, хоть режьте вы меня, я слово отшельнику дала, что забуду дорогу к нему, а вдруг как он да осерчает на меня, не пойду.

— Мне что встать перед вами на колени и умолять, не за себя ведь прошу, за жену, молодая она совсем, ей жить да жить еще.

— Не пойду я сказала, не пойду.

Ирина вскинулась с стула и отошла к окну.

К ней подошла Лариса.

— Мама, идти надо, нехорошо это, все жить должны, а дяденька отшельник он хороший, он не будет ругаться, иди мама, иди.

Дочь обняла мать и уткнулась ей в грудь.

Ирина недоуменно, испуганно смотрела на Ларису.

— Да как же это дочка, я же ему слово дала…

— Иди мама, он все поймет, надо идти.

Ирина посмотрела на Уварова.

— Поздно уже, стемнело почти, не найду я.

Уваров понял, что она переломила себя, а сейчас просто отговорку ищет.

— Надо идти Ирина, до утра Оля не доживет, она даже до полуночи не доживет.

— На машинах вы туда не проедете напрямую, а нести ее далеко, верст шесть будет.

— Мы понесем если надо, я сам понесу, ты только веди.

— Кругом поедем, по полям, почти до места с другой стороны от реки подъехать можно, там метров двести до оврага останется, да по оврагу столько же.

Ирина отправила Лариску к соседке, а сама села в джип Уварова, который теперь ехал первым, а за ним реанемобиль, два джипа с охраной сзади.

Машина гайцов уехала, как только въехали в Смородинку.

На вопрос Уварова участковому поедет ли тот с ними, Филимоныч отказался наотрез.

— Мне хоть по службе и не положено вроде, только боюсь я этого отшельника, боюсь, хватит и того, что Ирина с вами, авось на нее он и не осерчает.

Развернулся и пошел по улице.

Глава 4

По полям оказалось не менее двадцати километров, да пару раз в темноте заблудились.

Уваров начинал нервничать.

Видя его состояние, Наумыч срывал свою досаду на водителе.

— Сергей Наумыч, да я то тут причем, мне куда говорят, туда я и еду… -ворчливо огрызался шофер.

— Туда вот сворачивай, к лесу тому, Жиздра круг здесь делает огибая лес, там овраг есть, к реке идет, в том овраге и живет отшельник… -произнесла Ирина.

Уваров удивлялся, как в темноте, хотя и при свете почти полной луны, находит дорогу.

Она, словно прочитав его мысли, произнесла.

— Я же в Смородинке родилась, всю округу знаю, по грибы, да ягоды не раз хожено, да и с тятькой на Жиздру ездила сети ставить… -но тут же примолкла, как бы поняв, что ляпнула лишнее.

Наконец достигли места, где Ирина велела остановиться.

— Овраг там, метров двести отсель… -она махнула рукой в прогалину леса, в темноте сливающимся в одно темное пятно.

Выгрузились из машин, поставив машины так, чтобы они освещали ту самую прогалину.

В свете фар мелькали несуразные большие тени людей.

Уваров подошел к реанемобилю.

— Николай Васильевич, вы уверены, что поступаете правильно, ведь вашу жену придется отключать от аппаратуры?

— И что это значит?

— То, что она может умереть гораздо раньше срока, вот что это значит… -с досадой произнес врач.

— Ты можешь мне предложить что-то лучшее?

— Разумеется нет.

— Вот и отключай свою аппаратуру, и в темпе.

— Наумыч командуй… -бросил он стоящему рядом начальнику охраны.

Подскочили четверо охранников, подхватили носилки с лежащей на них Олей и вытащили из реанемобиля.

— А, мне то что делать… -спросил водитель скорой.

— Ждать… -коротко бросил Наумыч.

— Ждать то сколько?

— Сколько надо, столько и будешь, и не зли меня.

Водитель скорой поспешно залез в свою машину.

— Пошли с Богом… -коротко бросил Уваров и первым зашагал за Ириной.

В свете фар машин оврага достигли быстро.

— Левой стороной пойдем, метров сто, потом вниз спускаться надо будет, тропку я сейчас уже и не найду наверно… -произнесла Ирина всматриваясь в овраг, покрытый кромешной тьмой, лишь виднелись верхушки кустарника в свете луны.

А потом и луна пропала, небо затянуло тучами.

— Дождя нам только для полного счастья не хватает… -с досадой бросил Наумыч.

— Ну что встали, включить фонари и вперед… -отдал он приказ охране.

Ирина держа в руке мощный фонарь шла впереди, за ней Уваров, следом охранники с носилками, замыкал Наумыч.

— Вот она тропка, нашла… -обрадовано проговорила Ирина, тыкая лучом фонаря в подобие звериной тропы.

— Кабаны видать натоптали, да давно, не ходят больше по ней, следов свежих нет.

Она уверенно раздвинула кустарник и стала спускаться вниз.

Двигались след в след.

Охранникам пришлось нести носилки по двое, четверым было не пройти, кустарник почти смыкался на тропой.

Непонятно было сколько они уже плутали по этой звериной тропке, пока наконец не вышли на небольшую проплешину в этом овраге.

Лучи фонарей уперлись в стену кустарника в метрах десяти впереди.

Перед кустарником, откуда-то слева тек ручей пропадая в нем.

— Там слева, возле ручья… -чуть ли не прошептала Ирина.

Уваров посветил в то место фонарем, но ничего не обнаружил, тот же кустарник и только.

— Там в кустарнике землянка его и дверь в нее.

— Вы идите без меня, а я обратно к машинам ворочусь, боюсь встречаться с ним.

Ирина отступила чуть в сторону, как бы давая пройти вперед остальным.

— Вы двое назад, проводите женщину и ждать у машин… -приказал Наумыч.

Двое пошли вслед за Ириной обратно.

Носилки взяли вчетвером и направились к землянке.

— Здесь.

Наумыч указал фонарем на утоптанную площадку перед кустарником.

Посветил на сам кустарник, среди него выделялся проем похожий на плетень, это и оказалась дверь в землянку.

Наумыч найдя деревянную ручку потянул ее на себя, дверь открылась, в нос шибануло стойлом.

— Стой Наумыч, вдвоем пойдем, а вы ждите здесь… -бросил Уваров охране.

Он взял у одного из них передние рукоятки носилок, Наумыч стал сзади.

Фонари держали в правой руке двумя пальцами.

Вошли внутрь и тут же остановились.

Справа закудахтали куры, потом показалась козья голова из закуты, а чуть дальше недовольное ворчание свиньи.

Вот и откуда запах стойла.

— Дальше то куда шеф, тут дверей не меньше трех…

Уваров как мог освещал фонарем впереди.

Рядом с стойлом была дверь, из-под нее тек ручей, чуть левее еще одна, левее еще.

Он уже хотел пойти к средней, как вдруг внезапно все озарилось и глаза резанул яркий свет.

— Ни хрена себе, да тут цивилизация у него… -промолвил Наумыч.

Средняя дверь распахнулась, в проеме стоял бородатый старец, одетый в толстый свитер и джинсы, на ногах войлочные тапочки.

Он пристально всматривался в стоящих, задержав взгляд на докторе, который не послушав приказа Уварова шел следом за ними.

Потом молча отступил в сторону и показал рукой внутрь землянки.

Уваров потянул носилки за собой, они с Наумычем внесли их в помещение размером примерно пять на пять метров.

Следом опасливо косясь на отшельника проскользнул врач.

Отшельник вошел следом.

— Вон туда на лавку положите.

Он кивнул на сколоченную из досок у стены широкую лавку.

Они с Наумычем поставили носилки с Олей, куда указал отшельник.

Уваров осмотрелся.

В торце землянки, рядом с еще одной дверью, кирпичная печь.

В углу добротные полати, сколоченные из толстых струганных досок, внизу еще одна широкая лавка.

Посредине землянки стол из таких же толстых досок.

Возле двери справа небольшой столик, на нем три семьдесят пятых аккумулятора, инвектор, провода, тянущиеся в разные стороны.

Интересно, с чего же он электричество добывает, не с ветряка же, это какой высоты мачта нужна с этого оврага.

Возле одной из стен самодельный шкаф с посудой, на другой стене еще один шкаф, полки по всем стенам и над лавками.

На одной из полок переносной телевизор и транзистор.

Неплохо для отшельника.

А там за дверью должна находиться баня, наверняка.

Вовсе уж не выглядел замызганным отшельник.

Одежда чистая и стирана, волосы и борода тщательно причесаны.

Встретился взглядом с отшельником.

Умные глаза пытливо смотрели на троицу вошедших, на Олю он похоже и внимания не обращал.

Поймав на себе взгляд Уварова проговорил.

— Раз это твоя жена тут лежит, стало быть тебе и остаться, а они на улице обождут.

Отшельник кивнул на Наумыча с врачом.

— Но я врач, я обязан остаться…

Врач вышел вперед.

— А, зачем?

— Но как зачем, мало ли что пациентке понадобится…?

— Ей от тебя уже ничего не понадобится.

Отшельник снова посмотрел на Уварова.

— Выйдите оба… -глухо произнес Уваров.

Наумыч потянул за рукав следом за собой врача.

Тот еще пробовал было возмутиться, но наткнувшись на взгляд отшельника, поторопился удалиться.

Отшельник подошел к Ольге.

Скрестив руки стоял и смотрел на нее.

Уваров молчал затаив дыхание.

Отшельник обернулся и сел за стол.

— Садись.

Уваров сел, напротив.

— Ты зачем ко мне пришел и ее принес?

— Люди посоветовали, сказали, что этот шанс последний…

Отшельник исподлобья посмотрел на Уварова.

— А если я скажу, что это не так, что нет у нее больше никаких шансов.

— Ты девочку спас, когда она уже минут двадцать мертвой была, а такого просто быть не может, так могу ли я не верить в тебя и в последний связанный с тобой шанс…?

— Девочка была здоровой, а твоя жена неизлечимо больна, у нее нет больше крови хорошей, ее органы умирают, скоро остановится сердце и ее уже ничто не спасет.

— Так не дай ему остановиться, не дай ей умереть.

— Я не могу этого сделать, это не в моих силах, ты зря пришел сюда и отнял у нее лишних два часа жизни.

— Нет, отшельник, я не верю тебе, нет, такого быть не должно, она должна жить.

Уваров кричал, стучал кулаками по столу, колотил ими себя в грудь.

Он вдруг сполз на колени.

— Я умоляю, спаси ее, я все за нее отдам, она мне дороже жизни, мою жизнь возьми, только спаси ее, спаси, умоляю…

— Встань и сядь… -резко проговорил отшельник.

Уваров с трудом сел на лавку, ноги его не держали.

— Все, что я буду тебе говорить, ты не поймешь, не захочешь понимать, горе затмило твой разум, и ты не готов мыслить здраво.

— Пойми, не все в моих силах.

— Да, я спас ту девочку, но даже я сам не понимаю, как это у меня получилось.

— Но получилось же, почему ты не хочешь попробовать это с моей женой…?

— Потому, что твоя жена не та здоровая девочка, потому, что я чувствую свою беспомощность перед ее болезнью.

— Потому, что мне это не под силу.

— Может ты просто набиваешь себе цену, ты скажи сколько, я заплачу, десять, двадцать миллионов долларов.

Отшельник удрученно посмотрел на Уварова.

— Я думал ты гораздо умней олигарх Уваров, ошибся.

— А цену я себе не набиваю, я ее знаю, и ты мне ее заплатишь сполна.

— Это не девочка та, которую бык заколол, и ее мама, которая мне последние копейки принесла.

— Потому что я олигарх?

— Именно поэтому.

— И какова же твоя цена, если ты согласишься вылечить мою жену?

— Миллиард кувейтских динаров.

Уваров оторопело смотрел на отшельника.

Его даже в первую очередь удивила не требуемая сумма, а та валюта в которой он назвал.

Кувейтский динар на сегодняшний день является самой дорогой валютой мира, и если перевести этот миллиард в евро, то получится уже два с половиной миллиарда евро.

— Ты считаешь, что у меня есть такие деньги?

Отшельник улыбнулся.

— Торгаш всегда остается торгашом, даже у смертельного одра любимой женщины, за которую он готов вроде, как и жизнь отдать.

Уваров вскочил с места и потянулся к внутреннему карману пиджака.

— И охота тебе самому пачкаться, прикажи охране, они профессиональнее меня пристрелят.

Отшельник с презрением смотрел на Уварова.

Тот пересилив свою вспышку медленно опустился на лавку.

— У меня…

Отшельник перебил его.

— Не ври олигарх Уваров, я прекрасно знаю твое состояние, четырнадцать миллиардов евро официально, и двадцать восемь не официально.

— И что самое главное, эти двадцать восемь вовсе не в недвижимости и акциях, а в различной валюте, драгметаллах и драгкамнях разбросаны по сотням мировых банков и даже в трех тайниках.

Уваров с ужасом смотрел на отшельника.

— Кто ты… дьявол…?

— Не произноси никогда этого слова в моем доме… -жестко одернул его отшельник.

— Впрочем, это только сказано для того, чтоб ты с уважением относился ко мне и моему дому, даже к такому.

Уваров опустил взгляд.

— Я с уважением отношусь к тебе, поверь, то, что ты сделал с той девочкой ни дано никому.

— К сожалению, я не смогу сделать того же с твоей женой, тут я бессилен.

— Ты же даже не хочешь попробовать…?

— Не хочу, потому, что не уверен, что у меня это получится.

— Значит все же есть какой-то шанс?

Уваров с надеждой всматривался в лицо отшельника.

— Я не могу назвать это шансом, это из области фантастики и чего-то абсолютно нереального.

Он вдруг замолчал.

Уваров ждал затаив дыхание.

Отшельник встал и снова подошел к Ольге.

Приподнял пальцем ее веко.

— Она только что умерла… -глухо произнес он.

Уваров вскочил роняя лавку, с ужасом взирая на жену и отшельника.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

— Ты прав, спокойно, может быть так даже лучше, все равно ее сердце бы не справилось с тем, что… впрочем, это уже неважно.

Он прошел к одному из шкафов, открыл створки и посмотрел внутрь.

— Вы на чем ее сюда привезли, на скорой?

— Да.

— Мне нужен аппарат для переливания крови, у них должен быть обязательно, и два литра медицинского спирта…

— Аппарат срочно, спирт через час, но не позже.

— Ты меня понял Уваров?

— Да, я понял…

— Так не стой пнем, приказания отдавай.

Уваров выскочил на улицу.

— Ну что там Василич?

К нему подскочил начальник охраны.

— Пока не знаю, врач где?

— Да вот он у ручья сидит.

— Давай его сюда.

Подошел врач.

— Аппарат для переливания крови в машине есть и спирт два литра?

Врач встрепенулся.

— Он что собирается делать?

— Я тебе вопрос задал… -рявкнул Уваров.

— Да конечно, аппарат есть, а спирт, там только грамм четыреста…

— А, еще где взять?

— Я не знаю… -пролепетал врач.

— Николай Васильевич, у водилы спирт есть, там у него литра четыре будет, мы, когда машину досматривали… -произнес один из охранников.

— Так быстро, бери этого Гиппократа и бегом с ним к машине, тащи все, что найдешь.

— Наумыч скорую не отпускать, ждать.

— С Ириной что делать?

— Придется ей до утра с нами, без нее мы не выберемся отсюда.

— Василич, отшельник то чего, вылечит Олю?

— Не знаю я, Наумыч, хорошо хоть согласился.

Охранник с врачом уже пропали за кустарником, Уваров вернулся в землянку.

— Сколько ждать надо… -встретил его вопросом отшельник.

— До машины и обратно, они поторопятся.

— Двадцать минут, хорошо.

— Помоги мне.

Уваров заметил изменения в интерьере землянки.

На лавках, стоящих по обе стороны стола, поперек лежали три толстых доски.

На них уложены с обоих сторон еще по три широких доски, застеленные простынями.

Отшельник подошел к Ольге с головы.

— Нужно ее переложить на эту простыню.

Они перенесли женщину и положили ее на спину.

— Сними с нее одежду, всю… -приказал отшельник.

Уваров снял с жены больничные штаны и рубашку.

Оля голая лежала на простыне.

Холодно же ей наверно… -вдруг мелькнуло в мозгу.

Он перевел взгляд на вторую простыню.

А на нее то, кого он класть собирается, не себя же…?

В это время в землянку влетел запыхавшийся врач, держа перед собой сумку.

— Вот, я все принес…

— Поставь сумку на носилки и иди… -произнес отшельник.

— Как иди, а кто же вам ассистировать будет… -он недоуменно смотрел на отшельника.

— Иди, ты все равно этого не сможешь сделать, я сам управлюсь.

— Но-о…я бы мог…

— Иди… -твердо произнес отшельник.

— И ты уходи Уваров.

— Куда?

— На улицу, можете там костер разжечь, только подальше, возле ручья.

— Костер, какой костер…?

Уваров не понимал почему отшельник его тоже выгоняет.

— Иди Уваров, иди, и проследи чтоб в течении двух часов к землянке никто близко не подходил, ты меня понял Уваров?

— Я понял.

От порога Уваров вдруг спросил.

— А, звать то тебя как?

— Зачем тебе это Уваров, или свечку решил за мой упокой потом поставить?

— Причем тут свечка, просто зовут же как-то человека, имя у него есть.

— Нет у меня имени Уваров, отшельник я, вот Отшельником и зови, а теперь уходи, не отнимай у меня время.

Уваров еще раз посмотрел на голую мертвую жену и вышел из землянки.

Глава 5

Отшельник сходил закрыл за ним входную уличную дверь на засов и вошел в хлев.

— Пойдем Нюся, так надо, пойдем, видно для этого я и растил тебя.

Свинья поднялась с сенной подстилки и вышла из закуты.

Отшельник пошел в землянку, она за ним.

— В баню пойдем, в баню заходи.

Он шлепками подогнал свинью к банной двери.

Быстро вымыл ее гелем и ополоснул двумя ведрами воды.

— А теперь лезь по этой доске на лавку и ложись.

Свинья осторожно стала подниматься по доске, отшельник с другой стороны придерживал конец лавки.

Наконец свинья улеглась на правый бок и затихла, водя своими глазами за отшельником.

Отшельник вымыл ей ногу спиртом на несколько раз.

— Ну что Нюся, привязывать тебя не буду, надеюсь не сбежишь сразу, а потом и так не сбежишь.

Свинья словно понимая, о чем с ней говорят, несколько раз вильнула хвостом.

Отшельник на столе установил аппарат переливания крови.

Влил в колбу грамм триста чистого медицинского спирта, ввел иглу в вену Ольги, несколько раз прокачал грушу, пока спирт не закапал с трубки.

Подсоединил трубку к шприцу.

Помоги мне Господи, прости грехи мои, дай мне сил воплотить задуманное…

Грушей прокачал спирт, понял, что спирт в организм не идет.

Предстояло решать, как быть дальше, аппарат всего один.

Отшельник все же подсоединил вторую трубку к правой руке.

Снова несколько раз сжал грушу.