Желтизна пленки, зыбкость выдержки. Квадраты полароида. Ламповая память, снова входившая в моду. Люди ходят по кругу. Меняются только лица.
«Ты с ума сошел!», — написала Ельцова в ответ на такие размышления.
«Это такая ответственность, что пиздец!»
«А если он помрет по твоей вине?»
«Ок, не по вине, по бездействию!»
«Так, я погуглила, под статью ты не попадаешь, но сам же повесишься от стыда!»
Найдется ли еще немного для повторения триумфа? Нет, не найдется. В этом-то и загвоздка, дорогой мой редактор. Потому мы и бухаем тут посреди недели. Потому ты и смотришь на меня так испытующе. И вот-вот спросишь. А я встану, расплачусь за выпивку и свалю. Хрен тебе, а не исповедь.
Курение — волеизъявление завтрашнего мертвеца стать мертвецом сегодняшним
Тварь ли я непишущая или право имею?
Нет, мама, я не брал, не надо, я не виноват, мамочка, не надо, нет. Да. Надо. Брал. Виноват.
Ты на нее все-таки запал, да?
— Не на нее, — шепчет за меня кто-то. — На него.
трагизмом, достойным Печорина
Память, как тяжелая вода, не нашедшая выхода, плещется внутри черепной коробки.
В эту секунду я целен. И спасен.
Я вышел из шкафа. Но я в шкафу
