Весь свой творческий путь 1915–1922 годов он обозначил как «Лабораторное прохождение через искусство живописи и конструктивно-пространственные формы к индустриальной инициативе конструктивизма»
«Ах, у нас будет фантастическая обстановка, а не правда ли, Нагуатта, мы будем жить странно?»[4], – пишет своей 20-летней возлюбленной, Варваре Степановой, Александр Родченко, которому весной 1915 года шел 24-й год. Он называл ее «Нагуатта», а она его – «Леандр Огненный», а потом – «Анти».
Не пугайтесь жизни бунтарства, стройте свою жизнь без опек и предрассудков, будьте героями для самих себя! Двигайтесь вперед, изобретайте, ищите… Выбросьте, уничтожьте все лишнее, все ненужное. Будьте свободными, вечно юными искателями…»
Двигайтесь вперед, изобретайте, ищите… Выбросьте, уничтожьте все лишнее, все ненужное. Будьте свободными, вечно юными искателями…»
Жизнь и была творчеством, а творчество и было жизнью.
Возможно, это еще и тема любви, которая перерастала в тотальное творчество…
Все они мечтали построить будущее, совершенный эстетически, более практичный и удобный мир, сформировать новый образ жизни.
«Измы искусства» в 1926 году Эль Лисицкий.
«освобожденные, преданные, радикальные, одержимые».
художник втягивается в соревнование за новый «изм», принцип искусства, изобретение художественной системы.