Вот, говорит автор, Рымов запил, превратился в тряпку, попал под башмак глупой жены своей, какого-то ходячего пуховика; а вот, полюбуйтесь, то общество, среди которого он живет, - все как на подбор: один глупее другого, и каждый подличает по-своему; Рымов пьяный умнее их всех трезвых. Как же ему не пить? Когда везде видишь, по выражению Гоголя, одни свиные рыла, тогда поневоле захочешь хоть на несколько минут закрыть глаза, чтобы ничего не видеть. Рымов ищет одурения, самозабвения, бреда - и все это очень понятно, все это - протест против того, с чем борются все честные деятели и что ненавидят все порядочные люди.
Тип широкой натуры, разбрасывающейся в простом народе на сивуху, а в среднем кругу - на шампанское, мог бы переродиться в тип талантливого, живого, веселого работника.
Но от кого же ждать спасительного толчка: от фразеров или от дикарей? Ответ на этот вопрос ясен. Фразеры развились до последних пределов, настолько, насколько они способны развиться; развились - и остановились; они сделали все, что могли, и больше от них нечего ждать, это - выпаханное поле; а у дикарей - новь, дичь, глушь, репьи да крапива; но есть растительная сила, которую ничто не заменит. Кто заучился до такой степени, что. потерял здравый смысл, на того остается махнуть рукой; кто ничему не учился, у того могут быть проблески самородного здравого смысла, и из этих проблесков может выработаться, смотря по обстоятельствам, живая мыслительная сила или горький, забулдыжный русский юмор. В живой силе, в здоровом теле, в мускулах, в костях и в нервах, а не в бумажных страницах и не в кожаных переплетах заключаются для человека задатки светлого будущего. Работать надо, работать мозгом, голосом, руками, а не упиваться сладкозвучным течением чужих мыслей, как бы ни были эти мысли стройны и вылощены.
