Оглавление

Не всяк умерший молодым

Безвременно поник —

Бывает Юноша — седым,

Ребячливым — Старик.

Судьба свершается над тем,

Кто стать собой успел —

Деяний счет, а не годов

Решает — кто созрел.

— Э. Дикинсон

Ноябрь

В тот вечер, когда пошел первый снег этой зимы, я стояла на балконе, докуривала последнюю сигарету из пачки и размышляла над тем, стоит ли идти за новой прямо сейчас или это дело может подождать до завтра. Улица внизу гудела — типичные столичные пробки в пятницу. Всем быстрее хочется домой, вот они и сигналят без устали. На минуту я представила себе, что творится под землей: полный хаос и давка. Метро никогда не менялось. В принципе, если подумать масштабно, в жизни мало что меняется кардинально.

Сигарета превратилась в окурок, и я затушила ее о кованые перила балкона. А на улице-то красиво. Белые хлопья, темное небо, свет фонарей. От такой атмосферы того и гляди на радостях елку поставишь. Меня уже не первый год сводит с ума моя одна особенность — новогоднее настроение появляется как только выпадает снег, а к самому празднику от него остаётся только легкая дымка.

В дверь позвонили, загавкала Фэй. Странно. Я никого сегодня не ждала и еще больше удивилась, когда на пороге увидела незнакомого мужчину с заснеженной головой.

— Добрый вечер, Александра Лисовец?

— Да, — я кивнула, пребывая в недоумении. — А вы…

— Вам письмо. С пометкой лично в руки.

Вот невидаль! Настоящих писем я в руках не держала, только видела у бабушки в комоде в детстве. А тут даже лично в руки. Кому такое на ум пришло?

— Забирать будете? — заснеженная голова, видимо, устал ждать, и я не смела больше его томить, взяла письмо и закрыла дверь. Фэй тявкнула на прощанье.

Я потрепала собаку за ухом и вгляделась в конверт.

— Да ладно…

Я села прямо на пол и смотрела на письмо так, словно оно пришло из далеко будущего. Фэй воспользовалась моментом и устроилась у моих ног. Минуту я сидела в оцепенении. Быть такого не может! У меня ведь не было никаких ее контактов, как и моих у нее. Ни номера, ни адреса я ей не давала, но откуда тогда взяться этому белому конверту в моих руках? Взгляд не отрывался от строки: «Отправитель: Джули Бергманн».

Меньше всего я ожидала когда-либо снова столкнуться с ней в этой жизни и услышать отголоски моего эстонского лета. Словно все время, проведенное там с ней, было сном, чем-то нереальным — так я привыкла думать, тем не менее бережно храня каждое воспоминание. Джули была припорошенной песком времени тайной, эпизодом, который невозможно забыть и, как я думала, невозможно повторить. Но кажется, сама она так не считала. Я вскрыла конверт.

«Здравствуй, Алекса.

Ты удивлена сейчас, но все абсолютно просто. Твой адрес я нашла в гостинице, в которую ты должна была заселиться, а вот номера телефона у них не сохранилось. Поэтому пишу от руки.

Я была в больнице. Пошла туда не сама, упала в обморок на улице, люди вызвали медиков. Летом ты беспокоилась за мои головокружения. Диагностировали опухоль.

Буду рада, если приедешь. В твоей комнате все по-прежнему.

Извини за неожиданность.

Джули»

Я положила письмо на пол. Наверное, в таких случаях люди ахают, охают и начинают плакать, но лично у меня было ощущение, будто меня окатили ледяной водой. Джули в своем репертуаре — прямолинейно, резко, по делу. И в этом шоковом состоянии мой мозг лихорадочно выдавал вопрос за вопросом. Отчего вдруг она пишет мне об этом? Неужели я была неправа, когда думала что ей все в этом свете по барабану? Почему хочет видеть меня, девушку, которую ей довелось узнать по нелепой случайности? И самый главный вопрос: когда лететь в Эстонию?

Письмо было коротким, но и его появление, и содержание были такой громадной порцией неожиданности, что мой котелок кипел и шкворчал. Джули знала, что перевернет мне все с ног на голову, и даже извинилась за эту неожиданность, но это ничего не сгладило. Наверное, вся ее сущность заключалась в том, чтобы поражать людей и делать это внезапно. Ей это было привычно ровно так же, как и ее извечное спокойствие и отстраненность от мира.

Долго думать я не стала. Надо звонить отцу и, в свою очередь, шокировать его. Я проработала в его компании три месяца, а теперь собиралась просить отпуск. Он, конечно, неслабо удивиться, но препятствовать не станет, духу не хватит мне возразить. Вот вам и плюс быть единственной дочерью своего же начальника.

— Алло, пап, мне срочно нужен отпуск. Желательно на месяц, — я выдала все сразу.

— Саша, ты чего вдруг? — ответ последовал после продолжительного молчания.

— Мне очень надо. Прям очень. Случилось кое-что, без меня не обойдется. Я тебе потом объясню, — я специально тараторила, чтобы не дать ему время подумать. Сердце зашлось в аритмии.

— Ну, надо значит надо, — изрек он на мои непонятные объяснения и вздохнул. — Мама знает? — после развода, будучи еще девочкой, я не раз замечала, что маму он уважительно побаивается.

— Не знает, я ей позже скажу.

— Тогда с завтрашнего дня будешь свободна. Только расскажи потом, что у тебя там произошло.

— Хорошо, спасибо, — я постаралась сделать максимально радостный и благодарный тон, который папе очень нравился. — Корми, пожалуйста, Фэй и гуляй с ней. Ключи у тебя есть.

Да, папа вам не мама. Особенно мой. Никаких лишних вопросов и восклицаний. Логика простая: осчастливил дочь и тем доволен, а отчитать ее и в мысль не придет. Мама бы подняла шум. Скажу ей о внезапном отпуске, когда уже буду в Эстонии.

Имя Джули вертелось в мыслях. Только теперь я явственно ощущала, что все правда серьезно, но все еще не понимала, зачем ей вдруг понадобилась я. Мне казалось, ей никто никогда по-настоящему не нужен. Однако села за ноутбук и стала искать авиабилеты. Нашла. Вылетаю завтра ночью.

Ту поездку, первую, я тоже выпросила у отца. Он обещал мне оплатить отпуск по окончании университета, ожидая услышать от меня просьбы о Турции или Таиланде, но я выдала: «Хочу в Эстонию!». Посещение этой страны на тот момент казалось единственно верным решением. Четыре года адской муки были позади и мне нужно было «очистить душу».

Я не любила учиться от слова совсем. Это началось в средней школе и так и не закончилось — мне все было ужасно скучно, и я даже завидовала тем, кто с горящими глазами поступал на специальности, которые казались им мечтой. Я поступала потому, что по-другому не могла — надо же как-то зарабатывать потом. А что мне, собственно, было интересно? Читать полночи, а дни напролет проводить с друзьями за самыми разными занятиями, изучать эзотерику (наверное, чтобы жить не было так скучно, меня интуитивно тянуло к этому с детства, и к двадцати двум годам я гадала на разных колодах карт и читала натальные карты), иногда увлекаться познанием языков, в какое-то время очень любила рисовать… В общем, тянуло меня к разнообразным увлечениям всю жизнь. Проблема была в том, что я ни в чем не видела призвания, лишь удовольствие. Понятия профессия и удовольствие вообще у меня никак не сливались воедино. Не знаю я, как можно получать радость от работы. Не такой я человек. Как только что-то нужно делать не для себя самой, а потому что «надо», я прихожу в апатию и раздражение. Ладно еще, что проблем с поиском этой самой работы не было — папа и тут все решил. А мне решать-то было нечего. Я не знала, что решать и как.

В общем, учеба меня сводила с ума. И к концу четвертого курса мне казалось, что я стала пустой, потерянной и потеряла ко всему интерес. Это пугало и навевало мысли о том, что мне нужно вновь ощутить вкус соли этой жизни. Искать его отчего-то потянуло в Прибалтику. На самом деле я давно хотела туда съездить, но мысль эта оставалась запертой на задворках сознания, а тут вдруг вынырнула оттуда и стала моей реальностью.

Так и началась моя история с Джули.

Июль

Наверное, впервые в жизни я настолько сильно негодовала. Стоя с огромным чемоданом у стойки регистрации в гостинице, я слушала извинения администраторши с самым суровым из всех выражений моего лица.

— Еще раз приносим извинения, госпожа Лисовец, мы сами в полной растерянности.

Гостиницу неожиданно затопило прямо за час до моего приезда. Прекрасно. Представьте себе рыжую девицу с глазами по пять рублей в зеленом платьице в цветочек — вот так именно я и выглядела, та самая госпожа Лисовец, как ко мне здесь обращались. Мне очень хотелось метать молнии и ругаться, но самообладание взяло над этим желанием верх. Да я и не была властна над этой ситуацией. Что делать в таком случае? Искать другую гостиницу. Но сначала — кофе. Мечтала о нем с самого прилета.

— Есть ли поблизости кафе?

— Прямо напротив. Извините еще раз.

И я поволоклась через дорогу с чемоданом и рюкзачком, размышляя о том, насколько в жизни все непредсказуемо. Кто же знал, что мой отдых в небольшом городишке на Северо-Восточном побережье может так сорваться? Я мечтала о Балтийском море, спокойствии и поиске вдохновения в эстонской медлительности, но что-то спокойствием пока и не пахло.

Я заказала капучино с корицей и приземлилась за единственный свободный столик. Маленькое, уютное кафе всего с четырьмя плетеными столиками и гирляндами под потолком мне понравилось. Вообще, городок располагал к себе в первого взгляда. Наверное, перед Рождеством тут невероятно красиво. Да и кофе вкусный.

— Я присяду?

Фигура передо мной возникла из ниоткуда. Я вздрогнула. Прямо по курсу стояла высокая и необычайно худая женщина с длинными пепельными волосами и огромными синими глазами, смотревшими на меня так, словно все обо мне знали, даже каждый маленький секрет или несущественную деаль. И обратилась она ко мне именно по-русски, будто угадав, что на эстонском я и предложения не составлю.

— Да, конечно, — наконец ответила я этой особе, а затем осмотрелась по сторонам. Столиков и правда не хватало.

Мне очень хотелось поближе рассмотреть даму, сидящую напротив, но я посчитала, что будет неприлично пялиться на нее так, словно она музейный экспонат, и уткнулась в телефон в поисках гостиниц. Однако она сама первая снова ко мне обратилась:

— Ты не местная, так ведь? — голос ее можно было описать словосочетанием «хриплый бархат». Синие глаза теперь обратились к моему чемодану.

— Да, отдыхать приехала. Пока получается не очень.

Я все же решилась ее рассмотреть. Поразительно четкие скулы выделялись на бледном, даже белом лице, пухлые губы накрашены сливовой помадой, благородный аристократический лоб, бирюзовая блуза с бантом у горла — она показалась мне какой-то космической, не от мира сего. Даже ее пепельный блонд напоминал звездную пыль. На вид ей было немногим меньше тридцати. Очень красивая женщина.

— Не очень? — она приподняла бровь.

— Мою гостиницу неожиданно затопило, — я вздохнула и отпила кофе. — Ищу другую.

Дама замолчала, и я было подумала, что разговор окончен, но через минуту ее голос опять прорезал тишину.

— Зовут тебя как?

— Александра, — ответила я, а потом призадумалась: какая ж из меня Александра, еще бы отчество назвала! Поэтому исправилась: — Алекса, — так называли друзья.

— Джули, — она сказала это так просто и отстраненно, что я не сразу поняла, что она тоже представилась, произнеся свое имя на французский манер с ударением на последнюю гласную. — И что же ты, Алекса, планируешь найти другую гостиницу?

— А что еще тут сделать, — я развела руками.

Джули смотрела в упор, словно выискивая во мне что-то, я даже подумала не образовалось ли из моих волос гнездо. Она была красива какой-то недоступной всему миру, сотканной из звезд красотой.

— Поживи у меня.

Я оторопела. Она видит меня в первый раз в жизни, но предлагает остаться у нее, таинственной незнакомки.

— А… — рот-то я открыла, а сказать ничего не смогла.

— Дом двухэтажный, есть свободная комната. К морю близко. Надолго ты здесь?

— Почти до конца августа, но…

— Но? — Джули ждала продолжения.

— Я же вас совсем не знаю. И вы меня тоже.

— А хозяйку гостиницы ты знала до сегодняшнего утра, хочешь сказать?

— Нет, но я бронировала номер заранее.

— У меня все проще, никакой брони. Просто будешь моей гостьей.

— Тогда… сколько я вам должна?

— Нисколько. Ты закончила с кофе?

— Да, — наверное, способность думать у меня напрочь отключилась. Сейчас я понимаю, что ситуация выглядела сомнительно, но тогда я просто поднялась из-за стола и пошла вслед за Джули в полном недоумении. Будто кто-то незримый повел меня вслед за ней.

Она вышла на улицу, открыла багажник белого автомобиля и скрестила руки на груди, ожидая, пока я закину туда чемодан. В кафе я разглядела лишь бирюзовую блузу, а теперь перед моими глазами предстали длинные ноги в кожаной мини-юбке, черных чулках в кружевных узорах и грубых ботинках.

В машине она закурила и протянула пачку мне. Я собиралась бросать после окончания университета, но отказываться не стала — силы воли у меня, конечно, маловато. Мне все еще казалось, что я пребываю в тумане. Согласитесь, в незнакомом городе незнакомая женщина предлагает пожить у нее за бесплатно — странный случай.

— А вы часто так принимаете гостей? — вдруг спросила я, смахивая пепел в окно.

— Ты первая, — односложно ответила Джули, смотря прямо на дорогу.

— Тогда почему вы предложили мне остаться у вас?

— Я тебя во снах видела, — усмехнулась она. — Шучу. Мне просто захотелось так сделать.

Я еще раз затянулась. Еду, а куда не знаю. Ну и пусть. Хотя бы раз в жизни могла я рискнуть?

Ноябрь

Было холодно и мерзко. Ветер задувал под пальто, заставляя ежиться. Эстония встреч