ЛИКБЕЗНА
СЛОВО ОТ АВТОРА
Дорогой читатель!
В твоих руках моя новая книга. Я назвала ее: «Ликбезна». Чему же ликбезна — я?
Всему, что нравственно и духовно, глубоко, непостижимо и философски наполнено, отмечено дланью Божьей… Всему, что необычно, неординарно, ярко, живо, талантливо; что в состоянии сделать усилие и привести к тектонике моего бытия. Что способно повторить сизифов труд, как назидание моей слабости и безволию. Что дает пищу моему уму и сердцу в поисках истинного. Что потрясает чистотой и искренностью. Что использует собственные настройки для игры на струнах мой души, а я восторженно позволяю делать это, благодаря за подаренные минуты блаженства…
Чем ликбезна могу быть Я?
Уникальностью произнесенного слова… Ибо, оно мое… Я много училась, постигала, осмысливала и обретала… Я умею ценить, любить и сострадать… Я возрождалась и возрождала, и мне хочется поделиться этим с тобой… Возможно, мы совпадем душами, и моя — будет тебе ни мала, не велика, а в самый раз…
Буду счастлива знать это!
с любовью, Елена Талленика
Пушкину… под ритмы Тириба
а знаешь, когда-то мы все,
континентом чёрным зачаты были —
неотличимы даже белками глаз…
шесть миллионов лет и пять столетий
с кожи дождиной малой время пигмент смывало
и снегом стирало с вершины Ронгаи
до нежноподобия одной из рас…
ей — нежить кровину из той пуповины,
что грызли зубами, камнями рвали
под небом, сгорающим триста раз
до первого ливня…
над озером Чад: солнц — чад…
упавшее на ночь освобождается в мареве…
за этим светилом смотрю сейчас,
родством упоенная с тобой и Марли…
как, горло имея, восторг испытав, молчать?!
мне — ритм! тела гибкость, точеный эбен бедра…
невольничьей плетью по всем позвонкам до крови!
смотри, я пою! я танцую экстазною новью!
лианная юбка не вровень, и вольный зачин ветрам!
тебе соплеменна! я, шесть миллионов раз
сменившая позу в зачатии мира!
пусть катится к черту всё, что разделило нас
с застенчивой самкой из первой семьи горилловой!
а знаешь, когда-то мы все,
континентом черным рожденные,
выбрали этот ритм… он там! он внутри!
сердечным сырьем елозит…
нанизанный нежно на остовы стрел и пик;
на генную память австралопитеков поздних.
мне — пропасть в ту эру: забавой одной из ста…
я помню! я чувствую! как изменялась гримом…
как чёрные свили, соломенным локоном став,
ослабили хватку, родство навсегда отринув…
как солнце, блеснувшим зрачком выжигало пульс…
а мне без него — ни дышать, не срываться в самое!
себя самоё от восторга отвлечь боюсь,
когда опускается огненным шаром там… за морем,
рождаясь за музыкой, смывая ярчайший грим,
опробовав пропасть на всю глубину планеты!
второго дыхания нет и не будет внутри,
без ритмов Тириба в моих африканских недрах…!
на пустырях книжных полок
стоим на пустырях провисших книжных полок…
заглядывайте в текст до сути естества,
до потаенных чувств, до тайн и недомолвок
вы, Ангел во плоти с бисквитного* креста.
фарфоровых глубин сентиментальны речи.
вам ведомо не всё… не «более того».
заглядывайте внутрь: живому быстротечен
и самый старший век, и самый страшный год.
меня переживет ваш веер, Балеринка.
и ваш застывший пес под клоунским зонтом,
мой глянцевый Марсо, — я не смогу отринуть
предчувствий жития скончавшихся особ…
но я переживу вслух сказанное слово:
забудутся… когда их не произнести…
но в самый старший век мне возвращаться снова,
щемящее в груди, в размер строфы вместив…
* вид фарфора
я дерево… без кожи и ветвей
и облака похожи на слонов без водопоя,
и жажда, словно передана мне наследной тягой…
ременной кожей испаряю соль дождей Ханоя,
и Ганга отвратительную муть священной влагой.
оплавленное солнце: желтый мяч у двух малюток.
за слониками легче наблюдать с Килиманджаро.
хорошенькие: гладить и качать, любя, баюкать.
без ветра, как из доменной печи обдало жаром…
а в море собирается гроза чернильной тучей
спасительный — зачесан волнорез зеленым гребнем.
я — дерево без кожи и ветвей, нет шторма лучше,
чем могущего корни напоить до самых древних…
а облака, похожи на слонов, легки поэзой:
созданье невесомое плывет: соперник граций.
девятая, последняя волна бьет в волнорезы.
моллюсков отрывая в пенный шлак тугих флотаций.
обещанный на завтра шторм грядет сегодня — молам!
притихший, обессиленный? о, нет, простора хватит!
и хочется не просто утонуть,
...а кануть голой, в стихии…!
унеся свои стихи, оставив платье…
на многолюдном этом берегу…
круг вертит
раньше деревья были большими
ныне: до ветки, скворечник держащей: — низко…
искоса, кошкой ленивой, жирной
лапу протягивает к их писку:
голод: зима без любви и лето,
осень, весна… изобилие — внешне…
без ростомера мой рост аршинен:
в том наклоняюсь птенцов потискать.
раньше деревья были ветвистей…
ныне: из кроны — гнездо чёрных туч непогоды.
город опавшие сжег листья;
снег отменил золотую осень…
красок не хватит, не хватит кистей,
и не успеть грачьих орд троеточия
запечатлеть на холстах природы…
ибо: круг вертит…
