Оглавление

1. Пепел
2. Пролог
3. Глава 1
4. Глава 2
5. Глава 3
6. Глава 4
7. Глава 5
8. Глава 6
9. Глава 7
10. Глава 8
11. Глава 9
12. Глава 10
13. Глава 11
14. Глава 12
15. Глава 13
16. Эпилог

Пролог

Они очнулись где-то ближе к вечеру. Два солдата, которые лежали на дне оврага и которых притащили сюда и заботливо уложили на спальные места. Солдаты сели на лежанках и огляделись — они были в огромной палатке, обставленной, бог знает какой, мебелью, а за столом в середине сидели и ели мужчина и женщина — судя по всему, муж и жена. На коленях женщины полулежал маленький ребенок и тянул свои крошечные ручки к тарелке с жареным мясом, которое женщина с теплой улыбкой отодвигала подальше. Мужчина оторвал кусок чего-то очень напоминающего хлеб, и отправил себе в рот. Вдруг он словно почувствовал на себе взгляд и обернулся.

— Наконец-то вы пришли в себя, — прожевав еду, сказал он. — А мы думали, вы проспите еще несколько дней.

Женщина тут же повернулась к ним, инстинктивно прижав к себе ребенка, а потом и вовсе положив его в некое подобие люльки в глубине палатки. При ближайшем рассмотрении она оказалась совсем еще девушкой.

— Сколько времени мы здесь? — спросил один из солдат.

— Два дня, — коротко ответил мужчина. — Можете поесть.

Солдаты благодарно кивнули и подсели за стол. Там их ждала несколько странная, но, все же, еда.

— Откуда вы? Почему вы оказались в овраге? — тихо спросила девушка. — Вы сами по себе или?..

— Мы солдаты Государства. Наша миссия здесь… — солдат прервал сам себя, — мы вступили в неравный бой и подорвались, поэтому нас отбросило ударной волной в овраг.

По лицам мужчины и девушки можно было прочитать только один вопрос — «какова ваша миссия?», но отвечать на него никто не спешил.

— Что ж, спасибо, — солдаты доели и вытерли свои рты рукавами форменных курток. Затем встали из-за стола и вытащили пистолеты. — Извините.

— Что происходит? — нахмурился мужчина, сжимая кулаки и глядя на оружие. — Что вам от нас нужно?

— Вы находитесь на зараженной территории. Наша миссия, — начал другой солдат, — зачистить весь этот квадрат, живых не оставлять. Извините, это приказ.

В глазах четы появился страх вперемешку со злобой. Мужчина открыл было рот, чтобы наверняка закричать «бери ребенка и беги», но солдаты выстрелили быстрее. И еще быстрее была девушка, рванувшаяся вперед и закрывшая собой мужа.

— Нет!..

По ее вытянутой бесформенной кофте медленно расползлись два темных кровавых пятна, и она с тихим стоном осела на пол. Все застыли, только в люльке, разрывая наступившую тишину, плакал ребенок.

Мужчина взревел, переворачивая стол навстречу новым пулям, и кидаясь на солдат. Тех свалило с ног, и он налетел сверху, заламывая руки, вырывая пистолет, насаживая шеей на гвоздь, торчащий из земляного пола, одного, и целясь между глаз второму.

— Ублюдки, я убью вас всех по одному, — выплюнул он, прежде чем выстрелить. — Все ваше Государство.

Голова второго солдата запрокинулась назад, и кровь из простреленного лба густым ручьем потекла на пол.

Мужчина бросил пистолет и упал перед женой. Она еще слабо дышала, когда он перевернул ее на спину, кладя ее голову себе на колени. Она приоткрыла глаза:

— Ты всегда меня спасал. Ты сказал тогда, что я по-глупому рискую жизнью, но это… было не глупо.

— Ангел мой, — голос мужчины дрогнул. — Не надо было…

— Не беспокойся, — девушка закашлялась — из ее рта текла кровь.

Она хотела было еще что-то сказать, но снова зашлась кровавым кашлем, по ее телу пробежала судорога, и открытые серые глаза остекленели. Мужчина зажмурился, опустив голову, и из его глаз на ее лицо капнули слезы.

На звуки выстрелов в разворочанную палатку так быстро, как только мог, забежал мужчина, но увидев, что произошло, тут же развернулся и велел всем остальным, пришедшим позже, оставаться снаружи. Он повернулся, поправил очки и тихо позвал вдовца по имени, но тот не отозвался.

— Убью… убью всех, — шептал он, раскачиваясь на полу и уткнувшись носом в волосы погибшей жены. — Всех до единого.

Глава 1

Потолок был серым. Странно, раньше мне казалось, что он белый, но теперь, когда я начала пристально его рассматривать, он оказался совсем не таким, каким был раньше. Или это копоть, долетевшая сверху?

На поверхности опять тряхнуло, а на лестнице загрохотали обломки, и я крепче сжала руками колени, не обращая внимания на падающую за шиворот штукатурку. Пусть сыпется, это не важно, важно только то, что происходит снаружи.

Я могла только догадываться о том, что там творится, и это было куда хуже, чем знание, ведь воображению открывался такой простор, который сейчас и представить было страшно. Что стало с нашими родными, которые все сейчас на параде на главной площади города? Они мертвы, или у них есть шанс, как у нас?

У нас — это у тех нескольких человек нашей школы, чудом оказавшихся не в общей толпе на площади, а здесь.

— Эй, успокойся, — рядом присел Березов.

Я осознала, что раскачиваюсь, сидя, и меня мелко трясет, но взгляда от потолка не отвела. Хотелось ответить, что все относительно в порядке, только язык совсем не ворочался, поэтому я просто кивнула головой.

В подвале каким-то чудом горели лампочки, освещая нас — грязных, напуганных взрослых, детей и подростков. Когда все началось — странно, ощущение, как будто мы здесь оказались только что, — мы не нашли лучшего выхода, чем укрыться от разрывающихся на улице снарядов здесь. Я закрыла глаза, но картинка из головы упрямо не желала стираться — на улице, совсем рядом, взрывается ракета, и окна просто разбиваются внутрь класса, а меня подбрасывает на месте, прикладывая головой о парту. Все звуки отходят куда-то далеко, и я размякаю. Просто не могу пошевелиться. В класс залетает Березов — по его лицу со лба течет кровь. Он хватает меня за руку — это отрезвляет, и мы бежим по коридору, сталкиваясь с немногими, пришедшими в каникулы в школу, вниз, в подвал. За нами несутся люди, отовсюду летит пыль и сыплются куски стен, а мы упрямо продолжаем продираться сквозь все это, дальше, поскальзываясь на осколках, чудом не падая на лестнице, и, в конце концов, закрывая за собой тяжелую железную дверь, через проем которой уже начинают падать камни, и оказываясь в безопасности.

Предплечье, в котором застрял осколок стекла, довольно удачно торчащий из плоти, неприятно пульсировало, а голова, казалось, вот-вот лопнет. Я приложила здоровую руку к уху и отняла, почувствовав что-то мокрое — на пальцах осталась кровь.

— Здорово приложило, — с трудом пробормотала я, вздыхая и вытирая ладонь о джинсы.

— Тебе нужна помощь, — Березов заметил мой маневр и покачал головой, осторожно беря раненую руку в свои ладони.

Я посмотрела на его лоб, на котором уже запеклась кровь. Перевела взгляд на рассеченную губу и высвободила свою конечность.

— Вам самому нужна помощь.

— Ерунда, — отмахнулся он. — Во мне, по крайней мере, не застряли стекла.

Он поднялся с пола, подходя к сваленным в кучу таблеткам и бинтам, которые кто-то так предусмотрительно успел схватить в мед. кабинете, и вытаскивая оттуда перекись с марлей.

— Откуда вы знаете, что не застряли? — спросила я, когда он вернулся. — Что вы делаете, я и сама могу…

Александр Викторович уже обработал перекисью место вокруг осколка, и теперь прицеливался, чтобы вытащить его.

— Если бы во мне застрял хоть один… — мужчина неожиданно потянул стекло из плоти, и я зажмурилась от боли, — то я бы почувствовал.

Когда он полил на это место перекисью, стало намного хуже.

— Не факт, — пробормотала я. — Не так сильно… — Березов уже заматывал рану бинтом.

— Интересно, кто принес все медикаменты, — задумчиво произнес он, ослабляя марлю.

— Я, — раздался голос за его спиной.

К нам подошел Колосовский, поправляя чудом не разбившиеся очки.

— Выбежал оттуда как раз вовремя, ракета за мной, похоже, угодила прямо в окно. Я не успел захватить все, что там было, и, боюсь, этого не хватит.

— Но это хоть что-то, — покачала головой я.

Информатик неопределенно кивнул головой, и в этот момент на поверхности снова раздался грохот, сопровождаемый заходившими ходуном стенами и миганием лампочек.

— Сколько это уже продолжается? — тихо спросила я, когда залп прекратился.

— Сорок семь минут, — ответил резкий голос с другого конца подвала.

Я посмотрела в ту сторону — говорил Лосев. Он сидел на гимнастической скамейке, прислонившись спиной к стене, и играл с зажигалкой. На руке у него красовались дорогущие чудом не разбившиеся часы.

На самом деле, это был первый раз, когда он отреагировал на то, что я говорю. Видимо, то, что он учился в одиннадцатом классе, а значит, был на год старше меня, делало его выше меня по статусу или умнее и ставило меня в один ряд с общей биомассой — или он сам так считал, что было наиболее вероятным вариантом.

— Спасибо, — поблагодарила я за время, кивая.

— Не стоит благодарности, — процедил парень.

Итак, эти сорок семь минут мы просидели здесь в напряженном молчании, которое потихоньку начало разряжаться только сейчас. Это казалось странным — возможно, просто-напросто потому что никто из нас никогда не попадал в подобное.

— Нужно осмотреть всех остальных, — обратилась я к Березову и Колосовскому. Историк и информатик кивнули.

На первый взгляд все остальные — пятеро подростков и одна престарелая учительница — выглядели неплохо. Крови почти не было видно, только грязь.

Василий подошел к Нике и Маше — они сидели на полу, прижавшись друг к другу и дрожа. Ника была из восьмого класса, а Маша — из десятого, и, несмотря на разницу в возрасте, они были хорошими подругами.

— Девочки, вас задело стеклами? — осторожно спросил информатик, присев на корточки перед ними.

Они как будто смотрели сквозь него, но на его голос отрицательно помотали головами.

— Точно?

На этот раз утвердительные кивки. Колосовский вздохнул, пробормотав «у них шок», а Березов, тем временем, подошел сначала к Лосеву, у которого скулу пересекла длинная царапина, а на подбородке красовался фиолетовый синяк, потом к Сереже Жукову, пребывающему в шоке и наотрез отказывающемся от осмотра, а потом к Нежину. Последний замялся и закатал штанину — на лодыжке была кровь, а осколка видно не было вовсе — он вошел слишком глубоко.

— Я не вытащу, — покачал головой историк.

Дорога — престарелая учительница русского и литературы, с настоящей фамилией Дорогина — было, подалась вперед на том месте, где она сидела, но остановила себя и вернулась в прежнее положение. Судя по всему, ее самочувствие было в порядке — когда все началось, она была здесь, в подвале.

— Зинаида Николаевна? — обратился к ней Василий Гаврилович.

Она отрицательно хмыкнула.

— Можно попробовать оставить его там, — подала голос я, — но не факт, что все обойдется без последствий.

— Предлагаешь просто оставить кусок стекла у него в ноге? — скептически спросил Лосев.

— Если ты можешь его вытащить — вперед, не будем мешать, — спокойно ответил информатик.

Нежин испуганно перевел взгляд с него на Лосева, с Лосева на меня, а потом на Березова.

— Не надо, — пискнул он, наконец.

Я посмотрела на парня — он был из параллельного с Никой класса и выглядел существом абсолютно безвинным. Светлые волосы, широко распахнутые серые глаза, дрожащие руки, поддерживающие закатанную штанину.

— Даня, ты уверен? — я подошла к нему и присела перед ним на корточки. — Мы можем попробовать вытащить его сейчас, и тебе, конечно, будет больно, но если мы оставим эту штуку в твоей ноге, то она будет болеть постоянно.

Нежин неуверенно кивнул.

— Хорошо, — подытожил Березов.

В комнате воцарилось молчание, которое нарушил очередной залп, длившийся дольше предыдущих.

— Когда мы сможем выбраться отсюда? — спросила я, когда на поверхности все стихло.

— Ты уже думаешь выбираться? — переспросил Колосовский. — Не хочешь подождать, пока это все закончится?

Я пожала плечами:

— Скорее всего, все уже закончилось. По крайней мере, этот залп был длиннее предыдущих.

«И ты ощущаешь тишину, наступившую после него? Она другая… я не могу объяснить этого, но она другая. Безжизненная и абсолютная, даже здесь. Неужели никто этого не чувствует?..»

— Вполне вероятно, что он был последним, — поддержал меня Березов.

Судя по лицу информатика, то, что мы говорили, казалось ему полным бредом, и если бы не ситуация, он бы не преминул нам об этом сообщить. Но сейчас он просто повел плечами и промолчал.

— Я могу попробовать разобрать завалы на лестнице через некоторое время, — почесал затылок историк.

Я посмотрела на него — большой, наверняка мягкий и теплый Березов совсем не вязался с образом того, кто таскает куски стен.

— Вы хотите отсюда уйти? — подал едва дрожащий голос Жуков. — Зачем? Так быстро?

— Да, почему мы не можем остаться здесь? — тихо проговорил Нежин.

— Мы не можем оставаться здесь вечно, — бросила я, попытавшись привычно скрестить руки на груди, но безрезультатно из-за раны.

Своим заявлением я заслужила скептические взгляды Василия, Лосева и Жукова, но на них было как-то наплевать. Из этого подвала нужно было выбираться, прямо сейчас. Я чувствовала, что еще чуть-чуть — и просто сойду с ума от пребывания здесь. Пусть на поверхность, где бомбежка, только не оставаться здесь.

— Предлагаю подождать немного, — мягко произнес Березов. — И попробуем выбраться. Мы действительно не можем оставаться здесь насовсем.

Я благодарно посмотрела на него, тут же вспоминая о его ранах.

— А пока, — я взяла перекись и вату, подходя к нему ближе, — нужно обработать ваш лоб.

Александр покорно присел, давая мне доступ к своей голове, и я быстро нашла место, откуда сочилась кровь. Обработав царапину, оказавшуюся, к счастью, неглубокой, я перевела взгляд на губу.

— Зашить бы…

Конечно, я не была уверена, что мы найдем в подвале нитки и иголку, и еще больше не была уверена в том, что я смогу зашить живого человека, но констатировать факт было необходимо, чтобы он понял, что это серьезно.

— Само заживет, — отмахнулся Березов.

Я нахмурилась, но решила его не переубеждать.

— Как скажете, — выдохнула я, но рану продезинфицировала.

— Спасибо, — он улыбнулся уголком рта, когда я закончила.

Мы встретились взглядами, и я поспешно опустила глаза, бурча что-то вроде «не за что, берегите себя». Нечего ему знать лишнего обо мне, даже в нашем нынешнем положении, а глаза могут сказать многое, даже если тебе совсем некогда понимать это.

Мы расположились по, в общем-то, небольшому, подвалу, который, на самом деле, раньше был гардеробом, довольно далеко друг от друга. Я сидела у стены так, что мне отлично видно было вход, располагавшийся по левую руку. Рядом со мной полулежал Березов, напротив нас сидели на гимнастической лавке Василий вместе с Нежиным и Жуковым. Информатик снял очки и держал их в руке. Он сидел, прижавшись затылком к стене и зажмурившись. Даня и Сережа неловко жались к нему, ища поддержки, но я видела, что Колосовскому самому сейчас эта поддержка необходима. Ника и Маша по-прежнему дрожали, но уже меньше. Они сидели слева, рядом с входом. У Дороги плохо получалось устроиться на холодном и жестком полу, а Лосев вообще ушел в соседний коридор, тот, который не был завален обломками. Я вытащила телефон, у которого по экрану пошла трещина от попавшего в него куска стены, но он даже не включился. Похоже, связи больше нет, и не будет.

Казалось, мы с Березовым тут самые спокойные, несмотря на то, что я отчетливо видела панику в его взгляде, направленном на носки собственных ботинок. И хоть на историке лица не было, он держался. А я? Не знаю, почему еще не начала паниковать. Наверное, еще не вышла из оцепенения и не свыклась с мыслью, что мы выжили. Или лелеяла надежду, что выжили и наши близкие.

В ушах стояла тягучая тишина, не нарушаемая теперь ничем. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Березов произнес:

— Похоже, все закончилось.

Глава 2

Я вздрогнула, услышав его голос. Нет, он не был странным или чужим, — ну, разве что, немного хрипловатым — но такое внезапное беспардонное нарушение тишины казалось неожиданно неприятным. Как будто ему надо было сначала попросить безмолвное разрешение. Я поежилась от таких мыслей, они звучали, по меньшей мере, абсурдно.

— Я, все же, попробую разобрать завал на лестнице, — сказал Березов, вставая и смотря на Колосовского, который оторвался от стены и надел очки.

— Хорошо, — с заминкой ответил информатик. — Но будь осторожен.

Мужчина кивнул и поспешно удалился. Мы проследили за его фигурой, а затем тенью, пока она окончательно не скрылась за поворотом.

— Почему лампочки все еще горят? — обратилась я к Василию.

— Я не знаю, — задумчиво ответил он, поднимая глаза на два тусклых источника света. — По идее, они должны были давно вырубиться, как и весь свет в городе.

— Вот именно, — кивнула я.

— Вы чего, молодежь. Школа же стоит на фундаменте старого бункера, — вдруг раздался голос Дороги.

Мы с Колосовским тут же повернули головы к ней.

— Раньше тут было все, что нужно для того, чтобы выжить. Школу построили здесь в начале девяностых — именно тогда бункер потерял смысл в глазах верхушек. Отсюда и горящие лампочки, — пожала плечами учительница.

— Автономный электрогенератор… — протянул информатик, потрясенно смотря на Дорогу.

Я ушам своим не верила. Почему об этом не было написано в истории школы? И почему Дорога так хорошо об этом знает, если даже Василий слышит это в первый раз?

И в этот самый момент лампочки, как по команде, отчаянно замигали и затем погасли — кажется, автономный электрогенератор приказал долго жить.

Мы оказались в кромешной темноте.

— Приплыли.

Глаза упрямо отказывались привыкать к новой обстановке, а все остальные уже начали впадать в панику. Кто-то вскрикнул, началось беспокойное шевеление в другом конце подвала, в конце концов перерастающее во что-то большее. Этот шум, смешавший в себе крики, возню, плач и бог знает еще что, болью пульсировал в ушах и голове. Я почувствовала, что моя черепная коробка сейчас просто взорвется.

— Прекратите! — завизжал кто-то. — Захлопнитесь! Хватит!..

Все, испугавшись еще больше, замолчали.

— Пожалуйста, замолчите! — кричал голос отчаянно; казалось, еще немного, и он сорвется.

— Успокойся, — отчетливо раздался голос Василия где-то совсем рядом.

Подвал прорезал луч света, и я увидела, как информатик склонился над скрючившейся на полу и кричащей Никой, обеспокоенно светя ей в лицо фонариком, висевшим на брелоке на его ключах.

Девочка словно не слышала его, и продолжала выть, но крик ее постепенно успокаивался. Через несколько секунд она открыла заплаканные глаза и тут же сощурилась от яркого света.

— Извините, — потрясенно пробормотала она, с трудом принимая сидячее положение.

— Все уже хорошо, — перед ней присела Маша, обнимая и помогая встать. — Пойдем, сядем на лавку.

Они осторожно отошли. Все остальные молчали.

— Что случилось? — из ниоткуда появился Березов. С закатанными рукавами рубашки, так же закатанными широкими штанами, весь в пыли и снова идущей из губы кровью он все так же не вязался с образом того, кто разгребает завал и таскает кирпичи и куски стен. — Почему погасли лампочки?