автордың кітабынан сөз тіркестері  Я здесь не женщина, я фотоаппарат. Фронтовые записки

Анна Долгарева

Я не сказала ему, что люблю его, в тот день. Я уже шесть лет думаю о том, что не сказала. Видите ли, мы очень часто повторяли эти слова – они не то что бы вмещали всё то, что мы хотели сказать, но ничего точнее не было. А в тот день – нет, не говорила. Он уверял меня, что война закончилась, и мне незачем о нём переживать. Под войной подразумевалась Дебальцевская операция, и, как выяснилось, она не закончилась.

И вот я еду по ночному городу и вижу украинские флаги. Привет, военкор Долгарева, ты на Украине. И вряд ли эта Украина тебе рада.

Россия – это те, кто бросил его и его пацанов здесь, Россия – это те, кто поманил и обманул.

– Вы так говорите – Россия, – отвечаю я. – При этом вы сам гражданин России, но для вас «мы» – это здесь. Да?

– Да! – внезапно кричит он.

, в кошмаре, в подвале, грязные, немытые, без воды, без света – без ничего! Мужчины выскакивали, на костре варили там какую-то баланду, и мы её ели. Вот так мы выживали. Связи не было! Мы ничего не знали, мы просто сидели в подвале! Только выйдем – бомбят! Мы опять туда. Ни радио, ничего не работало.

Сегодня она с семьей, наконец, набралась смелости покинуть подвал, который за эти недели стал вторым домом.

– Бомбили так, что невозможно было там уже находиться. Боялись, что нас засыплет. Моих соседей засыпало в частном доме – мужа с женой. Они там мёртвые. Ребёнка откопали, а их – нет. И они там так и остались

Был солнечный день. Посреди проспекта я встретила пожилую женщину. Звали её Надежда Александровна, и она подкармливала местных котов. Подкармливала их до войны, и во время войны не прекратила.

– Ой, я, деточка, всю жизнь животных любила и люблю, – застенчиво говорила она. – И я не боюсь этих: ну убьют и убьют. А кошки ж тоже кушать хотят, как и мы. Они приручились. Я как выхожу, они за мною все

И их огородики, их хрупкие вишневые деревья, их ласковые щенки – всё это пытается войне противостоять, упорно утверждая мир.

Ну да, у них примерно трёхкратный перевес, – спокойно пожимал плечами Закат. – Ну а для того, чтобы нас отсюда выбить, нужен минимум четырёхкратный.

Мальчик гладил котёнка, склонив к нему юное лицо, и котёнок поднял мордочку, доверчиво вглядываясь ему в глаза. Мальчик-мальчик, выживи, пожалуйста, вырасти этого котёнка, пусть когда-нибудь ты женишься, и твои дети будут играть с большим серым ленивым котом.

Косулю я берегу. Пусть лучше она при мне будет. Надену на неё каску, броник. Зайчик ещё со мной ходит с ногой простреленной. Я ему хлебушка накрошу.
Я замотала головой.
– А тех – не жалко?
Дядька Вова совершенно не удивился вопросу.
– Жалко, конечно. Но если не я его убью, то он меня. А так всё живое жалко.