Мальцов, оказалось, обладал недурным слогом. Он писал деловые бумаги. Хотя слишком хитро он их писал. Мальцов полагал, что дипломатия — это сплошь тонкая штука, что каждое слово должно быть закорючкой. Он не знал, что вся сила дипломатии — это после ходов конем пойти прямым и размашистым ходом, через всю доску ферзью. И все же он был дельный, очень дельный чиновник.
Запах самых тонких духов закрепляется на разложении, на отбросе (амбра — отброс морского животного), и самый тонкий запах ближе всего к вони.
Вот — уже в наши дни поэты забыли даже о духах и продают самые отбросы за благоухание.
Москва его наспех проглотила и как бы забыла.
Война была для него сумбур, неожиданность, brouhaha[11]
Что везете?» — вспомнил он.
— «Грибоеда»
Я все знаю. Вы не знаете этих людей. Шах умрет, в дело пойдут ножи.
И посмотрел на него.
Он был добродушен. Он был озлоблен и добродушен. Он знал, хоть и ошибся. Но если он знал… — зачем… Зачем поехал он
«Ему нечего более делать. Смерть его была мгновенна и прекрасна. Он сделал свое: оставил „Горе от ума“»
Жизнь его была затемнена некоторыми облаками»
Людям двадцатых годов досталась тяжелая смерть, потому что век умер раньше их
Бунт и женщины были сладострастием стихов и даже слов обыденного разговора. Отсюда же шла и смерть, от бунта и женщин
