Оглавление

Истина в сумраке. Отражения Зеркал

Том 2 Книга 4

Психологическая драма нашего времени.

Идея романа основана на реальных событиях.

Персонажи романа вымышлены,

совпадения имен случайны.

Книга 4 — продолжение трилогии:

1. Сила Прощения.

Том 1 Книга 1

2. Билет в одну сторону.

Том 2 Книга 2

3. Истина в сумраке. Знаки.

Том 1 Книга 3.

Продолжение в романах:

5. Ангел потерянного рая. Компас Судьбы.

Том 1 Книга 5

6. Ангел потерянного рая. Город замороченных людей.

Том 2 Книга 6

7. Ангел потерянного рая. Блуждающие во тьме.

Том 3 книга 7.

Зная одну грань бриллианта, можно сказать, что знаешь весь бриллиант. Но Истина как раз в том, что на каждую грань можно посмотреть под разными углами. И тогда каждая грань будет своеобразна, многолика и интересна так же, как разнообразна и непредсказуема наша жизнь.

Автор

Часть первая. Большие надежды

Глава первая. Пятница, тринадцатое

Рус заканчивал свой последний курс обучения в магистратуре СПБГУ. В один из последних дней перед летней сессией, поднимаясь по лестнице в здании юридического факультета, он увидел сексуальные ноги, свесившиеся с подоконника. Рус поднял глаза и увидел обладательницу этих ног — привлекательную блондинку с короткой стрижкой. «Вот, блин, какая сексуальная женщина сидит на подоконнике», — подумал он. Ему очень хотелось подойти к ней поближе, но он стеснялся. Он прошел мимо нее по направлению к вывешенному на стене расписанию лекций, дабы выбрать те предметы, которые ему надо посещать по самостоятельно избранному им плану учебы в магистратуре. Пока он находился у расписания, к блондинке подошел преподаватель и, несмотря на ее нахальный вид, — блондинка мало того, что сидела на подоконнике, она еще была в мини юбке, — заговорил с нею. Рус наблюдал издалека, как тот жестикулирует руками, что-то ей объясняя. Сам не зная как, но Рус тоже подошел к ним и стал в сторонке, прислушиваясь к разговору. Мужчина, жестикулирующий руками, по-видимому, был преподавателем уроков трудового права, так как громко и уверенно говорил об этой отрасли законодательства с чувством глубоких познаний в этой области:

— А я вам говорю, что если законодатель примет эти поправки к новому Трудовому кодексу России, то они коренным образом изменят всю систему трудового права, и мало того, отсутствие необходимых ресурсов в органах исполнительной власти субъекта Федерации принесет серьезные проблемы…

И вдруг Рус неожиданно для себя встрял в их беседу:

— Позвольте с вами не согласиться, — сказал он вдруг.

Блондинка, сидевшая на подоконнике, удивленно и с интересом посмотрела на Руса, преподаватель замер на полуслове. Рус понял, что он должен что-то сейчас умное сказать, чтобы не выглядеть дураком.

— Я имею в виду, что если законодатель примет эти поправки, то помимо этого, будут даны соответствующие резолюции и органам исполнительной власти, в которых будет установлен срок внедрения их в жизнь с наименьшими потерями для граждан, — сказал Рус и выдохнул с облегчением.

Прерванный Русом разговор не возобновлялся: преподаватель продолжал молчать, поедая его недовольным взглядом, всем своим видом показывая, что Русу не мешало бы отвалить так же внезапно, как он сюда и подвалил. Но Рус не мог так уйти, уж сильно притянули его сюда свисающие в мини юбке ноги блондинки. «Ладно, дядя, — подумал Рус, — поборемся».

— Я имею в виду, что ничего страшного не будет, если примут эти поправки, — повторил Рус, с интересом посмотрев на блондинку. Блондинка с таким же интересом смотрела в ответ. «Оба-на! Да ты клюешь, детка», — подумал Рус и на радостях продолжил рамсить:

— Я думаю, что…

— Молодой человек, вы так бестактны, — строго сказал преподаватель, — мало того, что вы влезли в разговор без разрешения, так вы еще продолжаете тут находиться, не давая людям продолжить беседу.

При этом препод очень строго сверлил Руса взглядом, на который Рус не обращал внимания.

— Но мы же все в одном ВУЗе учимся! — сказал Рус. — Тут же кладезь науки! Альма матер наша! Тут это нормально, когда в споре рождается истина. Это еще Цицерон сказал вроде, да? — сказал Рус, посмотрев на блондинку.

— Да, молодой человек, вы правы, — поддержала его блондинка, — я тоже так считаю, что в Альма матер все просто обязаны искать истину.

— Что ж, не буду вам мешать, — произнес препод, побледнев, и тактично удалился.

— Жалкий такой ушел, — сказала блондинка, посмотрев ему вслед.

— А пусть валит преподает вместо того, чтобы студенток тут клеить, — сказал Рус.

— А вы такой смелый, молодой человек, — сказала блондинка.

— Да последнее дело стоять и жаться в углу в то время, когда теряются последние шансы, — ответил Рус.

— О, да вы еще и философ? — произнесла она, посмотрев на него с нескрываемым интересом.

— Нет, не специализируюсь я в философии, я тут в магистратуре учусь, на втором курсе, а вы на каком?

— А давай на «ты» сразу перейдем, — предложила она.

— Давай, — согласился Рус. — Рус, — сказал он.

— Фекла, — ответила она, протянув ему руку.

Рус осторожно пожал ее. Ладонь была мягкая, нежная, ухоженная.

— Какое странное имя, — произнесли они почти одновременно и, посмотрев друг на друга, рассмеялись. «Сексуальная женщина», — подумал Рус.

Видимо, его мысли прочитала Фекла, потому что она откровенно посмотрела на него, сказав:

— Предлагаю встретиться после лекций в восемь вечера возле входа в Альма матер и пообщаться уже в более свободной обстановке, ты как?

— Я? Конечно же — за! — радостно ответил Рус. — Договорились.

Кое-как отсидев на своей лекции полтора часа, Рус почти бегом кинулся к выходу из юрфака. Он спустился со второго этажа по лестнице, выскочил во двор, ее еще не было. «А вдруг она ушла?» — в страхе подумал он и побежал в сторону Большого проспекта. Отбежав несколько десятков метров, он понял, что она, возможно, еще не спустилась, и вернулся обратно к выходу, раскрасневшись и задыхаясь от бега. В этот момент из двери повалили студенты, и вышла Фекла. Увидев Руса, она улыбнулась ему.

— А я думала, ты не придешь, — сказала она.

— Я не мог не прийти, — ответил он. — Ну что, куда пойдем?

— Поедем, — ответила она, щелкнув брелком автомобильной сигнализации. В нескольких метрах на сигнализацию отозвался припаркованный черный джип.

«Ни хрена себе! — удивился Рус. — Так это же крутая телка, что же теперь делать?» — подумал он, при этом вся его уверенность куда-то пропала.

— Пошли, садись, — сказала она, кивнув Русу в сторону своего джипа.

Рус молча пошел за ней следом. Он ездил на джипе с Мишаном, на шестисотом Мерседесе с Седым[1], на Вольво с Петровичем, но чтобы на джипе ехать с красивой блондинкой, этого он никогда даже и представить себе не мог, потому что считал, что на него никто из таких крутых не обратит внимания, ибо внимание в таком кругу людей привлекают только деньги, а у него их не было. Рус молча сел в машину на сиденье рядом с водительским. Фекла положила сумку на заднее сиденье, села на место водителя, сняла туфли и завела машину. Джип радостно отозвался своим мощным мотором.

— Хорошо звучит, — сказал он, кивнув в сторону капота машины. — Новый?

— Трехлетка, — ответила она.

— Класс! Когда-нибудь и у меня такой будет, — сказал он, проведя рукой по панели автомобиля.

— Будет и лучше, — согласилась Фекла.

Пока Фекла готовилась к началу управления автомобилем, Рус постарался ее хорошо разглядеть. Еще когда она сидела на подоконнике, он заметил, что у нее карие глаза, на то время это был любимый цвет Руса. Теперь же он рассмотрел ее красивые тонко изогнутые брови. Вообще, если у девушки нос был небольшой, или, скажем, лицо обладало крупными чертами, но в целом все было гармонично, Рус считал такую девушку красивой. Конечно же, фигура девушки должна была гармонировать с лицом и умственными способностями. В случае отсутствия какой-то детали или нарушения гармонии, например, большим носом, или крупным подбородком, то все: на такой девушке можно было ставить крест, и это еще без анализа ее умственных способностей. Вот и получалось, что Рус относился к девушкам так же, как и они относятся к парням, как и друзья относятся к друг другу, являясь уже и не друзьями вовсе, а приятелями — потребительски. И это было потому, что он еще так никого ни разу и не любил, хотя считал, что любил. Это было много раз в его жизни, когда он в очередной раз, влюбившись, писал своей избраннице стихи. Но писать стихи — одно, а любить — другое, и что такое любовь, Рус не знал, и где узнать об этом, тоже не знал. Да и не стремился узнать, потому что считал, как и вся молодежь считает во все эпохи и времена, что он и так все знает. Но вопрос о любви — это серьезный вопрос, и когда развернутся события в романе, Рус убедится, что на него не знает ответа и старшее поколение. Именно исходя из незнания ответа на этот простой вопрос: «Что же такое любовь?» — и совершают ошибки многие, и лишь немногим дается свыше узнать на него ответ, да еще и успеть после этого стать счастливым, ибо жизнь так коротка. Любовь — это Дар Божий, который дается не каждому и не за просто так[2], но Рус об этом не знал и не мог знать, потому что только еще начал свой путь в поисках потерянного рая.

— А почему Рус? — спросила она, неожиданно прервав молчание. — Какое у тебя полное имя?

— Ростислав, — ответил Рус, — Ростислав Лимонов, — поспешил добавить он. — А почему Фекла? — спросил он в ответ.

— В честь прапрабабушки, — ответила она, — а что, странное имя?

— Да нет, такое же почти, как и у меня.

— Не почти, ты сам себя называешь Русом, а у меня реальное имя, старорусское, и оно страннее, чем твое.

— Ты права, — согласился он и замолчал снова, погрузившись в свои мысли. Какое-то время они вновь ехали молча.

— О чем думаешь? — спросила его Фекла, напомнив о себе. Рус пришел в себя и увидел, что они уже давно едут по Большому проспекту.

— Да… так… о жизни, — ответил он, — а что, я давно молчу?

— Ну минут пять уже как, — ответила Фекла. — А о чем ты думал, если не секрет?

— О любви, — ответил Рус.

— И что именно?

— Что такое любовь? Где ее искать и как понять, что это она? А вдруг ты не понял, что она уже была, когда понимать это уже поздно?

— Да ты точно — философ, — сказала она, остановившись на светофоре. — Я так тебе скажу, — сказала она, повернувшись в сторону Руса и посмотрев ему в глаза: — Лучше уж новая любовь, чем взгляд в прошлое.

После этого она тронулась на зеленый свет.

— Ты не спешишь? — вновь спросила она Руса.

— Нет, — ответил он, — меня дома никто не ждет.

— Тогда поедем со мной в больницу, надо съездить на Костюшко.

— Поедем, — ответил Рус, обдумывая ее слова про любовь.

Снова воцарилось молчание.

— О чем ты все время думаешь? — спросила она, посмотрев на Руса.

— Да о любви я думаю, о твоих словах тоже, — ответил он.

— Да не парься ты, — спокойно ответила она, — все будет хорошо.

Эти слова Рус воспринял как ответ на его мысленные сомнения по поводу их знакомства, что «мол, не парься, все будет и так хорошо, все будет…» — и успокоился. Хотя на самом деле он все еще был сконфужен и расстроен из-за скрытой зависти к тому, что она такая красивая и с машиной, какой у него нет и вряд ли когда будет. Так он думал на тот момент, скрывая свое расстройство мнимой задумчивостью о любви.

— Да, все будет хорошо, — ответил он.

Джип был мощным, на малых оборотах резко стартовал с места, и пока еще другие машины только трогались с места, он уже скрывался за следующим светофором. Так они быстро и приехали до больницы.

— Ну, ты меня тут подожди, я скоро, — сказала она, выйдя из машины.

Рус остался ждать, о чем пожалел, так как ее очень долго не было. «Что же у нее тут за дела?» — думал Рус, периодически посматривая на часы. Прошло уже двадцать минут — ее все не было, сорок минут — не было, и только по прошествии часа она наконец-то появилась в сопровождении доктора. Доктор был мужчиной средних лет со смуглым лицом, который при взгляде на Руса улыбнулся, посмотрев на него с повышенным интересом. «Странно как-то он на меня смотрит, — подумал Рус. — И все это вокруг, и то, что я в машине около больницы — все это тоже очень странно. Что я тут делаю?» Что он тут делает, Рус и вправду не знал.

— Ну что, заждался меня? — спросила она, вернувшись в машину.

— Ну да, скучно мне тут было сидеть одному.

— Извини, я сама не знала, что меня доктор так долго продержит.

— А что ты тут делала?

— А, — сказала она, махнув фривольно рукой. — Ничего особенного, на аборт приезжала.

— Как… на аборт? — выдохнул Рус, замерев от услышанного.

— Да я пошутила, пошутила, — сказала она, взглянув удивленно на Руса, — успокойся ты.

— Ну ты, блин, даешь, ну и шутки у тебя, — произнес Рус, покачав головой из стороны в сторону.

— Ну, даже если и не шутки, что в этом такого? Ребенок у меня уже есть — сын, ему тринадцать лет, хватит мне одного. Зачем рожать от нелюбимого?

Рус хотел было ответить ей вопросом на вопрос примерно так: «А зачем трахаться с нелюбимым?» Но решил промолчать и только покачал головой.

— Ладно, проехали. Извини, — сказала она холодным тоном, — если я тебя расстроила этим.

— Твое дело, я не Бог, чтобы тебя судить, — ответил он, — но для меня это звучит как-то дико.

— А у тебя есть дети? — спросила она, повернув голову в его сторону.

— Да откуда? Я ведь еще и не женат.

— Не обязательно быть женатым, чтобы иметь детей, — возразила она, повернув ключ в замке зажигания.

— Да у меня и девушки-то нету, — ответил Рус, покраснев.

— Нету? Не может быть! — воскликнула она. — А я-то сижу на подоконнике и вдруг вижу — идет такой красивый парень, — и начинаю думать о том, что, наверное, у него женщин много, и он сейчас пройдет мимо меня и на меня не посмотрит, а ты прошел, но посмотрел, и теперь мы едем вместе в моей машине. И ты еще говоришь, что у тебя девушки нету?! — снова воскликнула она, ударив рукой по рулю. — Не поверю никогда! Этого просто не может быть!

— Может, — спокойно ответил Рус, — когда я прихожу на дискотеку, со мной никто не идет танцевать! Ни одна из всего зала! А ты говоришь, что не может быть! Может, да и еще как!

— Странные девушки там. Может быть, ты не в тот клуб ходишь? — спросила она, повернув на Английскую набережную.

— В тот, в молодежный, где веселая музыка.

— Надо тебе ходить туда, где люди постарше тусуются, примерно моего возраста.

— Раз уже ты себя привела как пример про возраст, то скажи, сколько тебе лет?

— А как ты думаешь?

— Не знаю, — ответил Рус, пожав плечами. Он посмотрел на нее более внимательно, лицо ее было без морщин и морщинок в уголках глаз, не было никаких признаков, что ей много лет. — А лет двадцать восемь, — сказал он наугад.

— Мммм, хорошо, — ответила она, мотнув при этом головой в знак одобрения, — а я-то думала уже, что мне никто столько и не даст.

— Ну, а реально тебе тогда сколько? — снова спросил Рус.

— Женщине всегда восемнадцать лет, — ответила она, — но тебе скажу: ровно через неделю — в следующую пятницу — мне тридцать семь будет, и я тебя приглашаю к себе на день рождения.

— Эх, ничего себе! — удивился Рус.

— Что?! Не устраивает?

— Не думал, что тебе так много… но ты так хорошо выглядишь, что я не смог мимо тебя просто так пройти.

— Не ты один не смог, тот препод по трудовому праву давно меня окучивает, да я его все время обламываю, а после того, как ты подошел сегодня, он мне вообще на семинаре двойку поставил.

— Да уж, извини, — ответил Рус.

— А, не парься. Кстати, ты где живешь? Давай я тебя сейчас подвезу.

— На Техноложке, — ответил Рус.

— О, как раз я повернула в нужную сторону, — ответила она, выезжая на Вознесенский проспект. — И где тебе остановить там?

— До конца улицы Бронницкой, если не сложно, — сказал Рус, — сразу налево вот тут, и тут же направо — вон там, — сказал он, показав рукой. При этом, когда она поворачивала направо, машину повело в эту же сторону, и Фекла легонько коснулась грудью вытянутой руки Руса. Рус почувствовал ее тело и понял, что она без лифчика. Возбуждение ударило ему в голову. Рус попытался скрыть свое состояние, а потому почти прокричал:

— Все! Стой тут! Я тут выйду!

Машина резко затормозила.

— Ты что, с ума сошел? — удивилась она, повысив тон. — Я же чуть было на газ от страха не нажала!

— Прости, но я выйду тут, мне еще в магазин надо, — ответил Рус, отводя глаза.

Фекла внимательно посмотрела на него, потом улыбнулась, ответив:

— А… все понятно… я поняла, ну ладно, тут — так тут. Только телефон мой запиши. Хотя нет, вот возьми мою визитку и позвони мне на работу.

— Хорошо, — сказал Рус, взяв визитку из ее рук, после чего выпрыгнул из машины на улицу и захлопнул дверь.

— Пока, позвони мне, — сказала Фекла, помахала ему на прощание рукой и отъехала.

«Вот ведь, блин, история», — подумал Рус, рассматривая визитку, на которой было написано: Мэрия Санкт-Петербурга, Жилищный комитет, юрисконсульт Дубинина Фекла Вадимовна.

Рус пришел домой в необычном настроении: с одной стороны, его радовало новое знакомство с Феклой и оно казалось ему перспективным, а с другой, его пугал ее возраст, ее ребенок: будет ли у него с ним дружба и общение, примет ли он его. Но самое главное отталкивающее ощущение у Руса было в том, что она в финансовом плане была обеспечена и зарабатывала больше Руса, а значит, командовать привыкла. Эта причина коробила его больше всех предыдущих, и он был на грани депрессии.

«Вот ведь как: понравилась мне она внешне сильно, а все остальное как принять? — спрашивал он себя мысленно. — Если б любил бы, то принял бы все, как есть, — пришел ему неожиданно ответ. — А что такое любовь? Как понять, люблю или нет? У кого спросить?» — задавал себе Рус вопросы, на которые не находил ответа.

Он пришел домой, лег на диван, закрыл глаза и расслабился, и тут перед его глазами возник образ Феклы, и он вспомнил, что она ждет его на свой день рождения. «Странно, а почему она мне не дала свой домашний номер телефона? — подумал Рус. — Что ж, стоит, наверное, сходить к ней на ее день рождения».

Трудовая неделя Руса пробежала быстро, он был так сильно занят своей работой, что и не заметил, как наступил четверг.

И вот наступила долгожданная пятница тринадцатого июля. Да ­– именно тринадцатого июля она и родилась. Рус с самого утра начал тщательно готовиться к празднику. Он пошел в парикмахерскую, где попросил мастера сделать ему модельную стрижку, потом прикупил себе новую модную майку. «А какой подарить ей подарок? — задумался Рус. — Так, с чем Фекла может ассоциироваться? Что ей подходит? — думал он. — Может быть, подарить ей просто цветы и конфеты? Нет! Не пойдет — это слишком банально. А может, купить ей какие-нибудь духи? И написать стихи? Точно: духи и стихи!» — решил он.

Рус сел за компьютер, включил его, загрузил нужную текстовую программу и задумался. Вдохновения у него не было. Он и не знал еще так глубоко эту женщину, чтобы испытывать к ней что-то необходимое для вдохновения. «Черт! Что же делать?! Как же мне быть-то?» — в сердцах подумал Рус. Он закрыл глаза и постарался прислушаться к себе, чтобы понять свои ощущения, волнения, эмоции, могущие дать для него эту творческую почву. Но в голову ему так ничего связанное с Феклой и не приходило. Рус встал из-за компьютера, подошел к окну. За окном была капель, весело бежали ручейки, таял снег. Рус глубоко вдохнул свежего весеннего воздуха, подувшего на него из открытой форточки.

— Эх! Хорошо! — сказал он. — А напишу-ка я о том, что сейчас чувствую, может, там будет что-то и для нее.

Рус снова вернулся за свой включенный компьютер, сел за него, посмотрел в белый электронный лист ворда, вздохнул и… поймал волну творчества, начав быстро стучать по клавишам клавиатуры компьютера.

— О, какое необычное стихотворение получается! — обрадовался Рус.

Он полностью погрузился в его тематику, и через пятнадцать минут оно было закончено. Рус быстро его распечатал на своем струйном принтере, потом засунул руку на книжную полку, где у него лежали отложенные про запас деньги, нащупал там пару купюр и, не глядя на их достоинство, сунул в карман джинсов. После чего быстро обулся, закрыл все двери и вышел из дома, направившись прямиком в Гостиный Двор. Он знал, что ему нужно, и сразу пошел в отдел парфюмерии. А там… глаза его разбежались: на полках было столько всяких духов, что он просто не знал, что выбирать!

— Добрый день, чем я могу вам помочь? — обратилась к нему девушка-продавец.

— А мне, знаете… мне для подруги надо купить духи, — сказал он, почесывая затылок.

— Хорошо, сейчас что-нибудь подберем. Сколько вашей девушке лет?

— Тридцать семь. Нет, тридцать восемь! — выдал, не задумываясь, Рус.

— А… понятно, — ответила девушка, оценивающе посмотрев на Руса. — А что она любит, какой запах: свежий, сладкий?

— Я не знаю, не успел еще узнать ее предпочтения, но я думаю, что ей понравится сладко-свежий.

— Мммм, хороший у вас вкус, — сказала она, — тогда я вам посоветую Миракл. Это новинка, понюхайте, — сказала она, побрызгав немного духов на полоску бумаги и протянув ее Русу. Рус поднес к носу полоску.

— Да, дивный запах! Как раз то, что нужно, — сказал, выдохнув, он. — А сколько они стоят?

— Большой флакон сто миллилитров — две тысячи восемьсот рублей.

— Эх, нихрена себе! А чего так дорого-то?!

— А вот так, хорошее всегда стоит дорого. Я вам вот что скажу: если вашей девушке тридцать восемь лет — значит, она разбирается в духах, и не оценит подарок дешевле. Вы ей на день рождения хотите подарить?

— Да.

— Тем более, на день рождения. Берите большой. Наши питерские женщины все избалованные, искушенные, на меньшее они даже обидятся.

Рус залез в свой карман.

— Минутку, — сказал он ей и отошел в сторону.

Он стал рыться по своим карманам, разыскивая там деньги.

— Увы, девушка, две восемьсот у меня нету, есть только полторы тысячи.

— Ну что ж, за это вы можете купить только тридцать миллилитров.

— Хотя бы так, — грустно сказал Рус.

— Проходите в кассу, я вам все сейчас туда принесу.

Рус купил духи и поспешил в жилищный комитет.

Он открыл тяжелую дверь и прошел в прохладный большой зал.

— Вы к кому?! — громко произнес дежурный, загородив ему дорогу. — Рабочий день и приемы уже все закончены.

— Я к Дубининой Фекле Вадимовне, — тихо сказал Рус.

— Минутку.

Охранник подошел к телефону, набрал номер.

— Фекла Вадимовна, тут к вам пришли.

— Фамилия ваша, имя? — спросил он, посмотрев на Руса.

— Лимонов Ростислав, — ответил Рус.

— К вам пришел Ростислав Лимонов, — передал охранник.

— Не знает такого, — ответил он Русу и положил трубку.

— Как не знает? — не на шутку удивился Рус.

— А вот так! Все, уходите, до свидания! — произнес он строго и пошел в его сторону.

Пройдя мимо Руса, он приоткрыл входную дверь и сказал:

— Так, все, прошу вас, прошу, уходите, — снова настойчиво сказал он, учтиво показывая Русу на дверь.

— Ну, что ж, — сказал Рус с неприкрытой грустью, протянув ему празднично украшенный сверток в упаковке. — Вот, хотя бы подарок ей передайте.

Вдруг на проходной зазвонил телефон. Дежурный резво метнулся к телефону и схватил трубку. Рус задержался в дверях.

— Да, я, да, тут еще, пропустить? Хорошо, — говорил он, кивая, — пропущу, да, ладно… все.

Он положил трубку. Рус намеренно задержался в дверях, когда зазвонил телефон.

— Молодой человек! — окликнул его дежурный. — Велено вас пропустить. Знаете, куда идти?

— Нет, я тут в первый раз.

— Ну, тогда проходите на второй этаж, комната двадцать один.

— Спасибо, — сказал Рус, все еще чувствуя легкое расстройство от произошедшего недоразумения.

Он прошел на второй этаж. На подступах к двадцать первому кабинету до него донеслись громкие голоса, смех и легкая музыка.

«Маршрут правильный», — подытожил Рус, подходя к приоткрытой двери. Он тихо постучал и заглянул в кабинет.

В кабинете было не так много людей, как думал Рус поначалу. Он стал искать глазами Феклу и увидел ее сидящей к нему спиной. Рус подошел сзади и протянул ей свой подарок. Фекла вдруг повернулась к нему лицом и сказала ему на ухо:

— Я знала, я чувствовала, что сейчас придешь, и ждала тебя.

После сказанных ею слов голова его закружилась и Рус покачнулся.

— Садись, — сказала она, показав ему рукой на стул рядом с собой.

Рус присел и внимательно посмотрел на Феклу. Она по-прежнему была в короткой мини юбке и в белого цвета блузке, в которой оголялось полностью одно плечо. «Ничего себе, как она сексуально одевается на работу, — подумал Рус. — Тут явно проблемы с сексом».

В этот момент на Руса все обратили внимание.

— Так, Феклуша, а ну-ка, давай знакомь и нас с этим симпатичным молодым человеком, — неожиданно произнесла незнакомая женщина.

Рус посмотрел в ее сторону и подумал: «Очень типичный чиновник — толстая, по голосу — строгая, понавешено золото, наглый самоуверенный взгляд. Наверное, ее начальница».

Кабинет, в котором шло празднование, был не маленьким, но и не особо большим, он был полуовальной формы, с одним большим, даже скорее огромным окном для такого кабинета, посередине стояли сдвинутые три стола, за которыми все пытались разместиться. Мест не хватало, а потому некоторые женщины сидели на коленях у мужчин. В комнате было накурено и пахло спиртным. Рус почувствовал, что он здесь лишний, и что это не его общество, он отвернулся, привстал со стула, чтобы потихоньку свалить отсюда, как вдруг кто-то взял его за локоть сзади.

— Пьешь? — спросил женский голос.

Рус обернулся и увидел перед собой ту самую даму, которая, по его мнению, была начальницей Феклы, протягивающую ему бокал с шампанским.

— Нет, — ответил он.

— За рулем?

— Да, — соврал Рус, хотя машины никогда не было даже у его родителей. Ему вообще казалось, что иметь машину — для него невозможно! Он никогда не мог представить себя за рулем. Хотя иметь машину ему все же хотелось, особенно такую, как у Феклы.

— Жаль, — ответила начальница.

— Анастасия Петровна, — окликнула начальницу Фекла, — ведите его к столу.

— Ну, пойдем, — согласилась начальница, кивнув Русу в сторону столов. Рус пошел за ней. Фекла взяла со стола стакан и постучала по нему ложечкой.

— Всем, всем, всем! — сказала она. — Внимание!

Гул голосов стих.

— Так, выключите музыку, — снова сказала она своим строгим голосом.

«А со мной она говорит мягче», — заметил Рус.

— Всем внимание! У нас новый гость — мой новый знакомый и однокурсник — Ростислав Лимонов! Прошу любить и жаловать! — сказала она, потом добавила: — Ну, любить… — она сделала паузу, взглянув Русу в глаза, — не знаю как, а вот жаловать — жалуйте!

— А у меня есть подарок, — сразу сказал Рус, — только необычный — творческий. Я написал стихи. Вот, — сказал он, протянув Фекле свернутый пополам листок.

— Э, нет, так не пойдет, — раздались отовсюду разные голоса, — надо прочитать, просим.

— Да… просим, — сказал какой-то лысый мужчина в очках, как-то странно косившийся на Руса после того, как его Фекла всем представила.

— Да, прочти, — попросила она, повернувшись к Русу и улыбнувшись ему.

— Ну, хорошо, по просьбе большинства я прочитаю, — согласился он, развернув свой листок. — Написано сегодня, несколько часов назад, — сделал он такое вступление. — «Любовь Дракулы» называется, — сказал он и начал читать:

Рус произнес два четверостишия и окинул взглядом аудиторию. Все замолчали, в глазах ошарашенных людей появился интерес, они были удивлены, не ожидая ничего подобного. Рус продолжил:

Испив из бокала творенье,

Ты всегда будешь спать только днем.

Рус закончил читать. Все молчали.