Если Господь хочет наказать народ, Он заставляет его выбирать между Горбачевым и Ельциным.
– Хотели. НЭП объявили. Один срам вышел да голод. Косыгин потом ввел хозрасчет. Многих заинтересовал? Пойми, Егорша, мы народ не простой, путаный. У нас каждый на особинку. Один за веру готов с утра до ночи почти даром ишачить, второй за лишнюю звезду на погоне уездится, третьего только рублем сдельным расшевелишь, а четвертого ничем с печи не поднимешь, лишь поленом березовым. А надо было, чтобы все до единого на страну вкалывали, иначе гибель – время такое. Война на носу. Страх – один выход. Но не простой страх, а созидательный, вперемешку с энтузиазмом. Такое придумать – лишь гению под силу… Все надо взвесить и просчитать, каждую пружинку. Ты думаешь, Ле
Ласки давно и привычно любимой женщины – это как стихи из хрестоматии: они знакомы до неузнаваемости.
Сижу, подсолнух лузгаю,
В окно уставил взгляд,
Томясь мечтою русскою —
Найти за печкой клад.
Уступчатое тело Зины, точно вырубленное из железного дерева с помощью одного тупого топора, казалось какой-то безысходной жалобой на природу, допустившую такой чудовищный брак.
Память сохранила яркое впечатление о дерзкой красоте замысла, но суть плана из головы совершенно выпала, и чем упорнее я старался вспомнить наш план, тем безнадежнее забывал.
Представления любого человека о своем прошлом – это вид самообольщения
Знаешь, с чего начинается склероз?
– С чего?
– С того, что утром у девушки спрашиваешь: «Тебе было хорошо?»
Шагая с нашим веком в ногу,
Он поспевал едва-едва,
А пил нечасто и немного:
Раз в день от силы литра два…
Видимо, утром Влад решил покончить навсегда с водкой и был погружен в эту сверхзадачу. После первой рюмки пройдет.
