Сергей Петрович, дорогой, при всем моём уважении к вашей старости, гуляйте лучше с супругой. Пока она, стоя напротив в том же лифте, не прожгла взглядом дыру у меня во лбу. Или не убила своей палкой для скандинавской ходьбы.
Я орала, как ненормальная, как будто мне снова шесть, я в садике, и за дверью Дед Мороз, которого нужно позвать всем хором
– А ты спроси напрямую, – Белкин посмотрел мне в глаза, – мне кажется, это важно. Если чего-то очень хочешь.
Я кивнула и неожиданно выпалила:
– Тогда спрашиваю… напрямую. Я бы очень хотела с тобой дружить. Ты классный, и… я верю, что всё, что со мной случилось… со снами, с блогом… не просто так… ты изменил мою жизнь, хоть и был при этом далеко. В общем, я очень тебе благодарна. Здорово было бы видеться иногда, – мой порыв смелости прошёл, и я заговорила по-другому, – но я понимаю, что тебе некогда, и…
Он покачал головой:
– Всем некогда, но без живого общения никуда. Я за. Спасибо за честность. Это… мне очень приятно… Время найдём.
77
Когда я спустилась вниз, мама ходила кругами по холлу. На её лице отразились все сто пятьдесят пять вопросов, которые она мечтала мне задать.
Оказалось, что мы проболтали с Белкиным почти два часа. С ума сойти.
Я упала на ближайший диван, и почувствовала, как зверски устала. Был ранний вечер, а казалось, что глубокая ночь. Всё-таки нервная работа выматывает намного сильнее, чем физическая.
– Поехали, Лиз, – мама обняла меня за плечи.
Я осмотрела холл, увидела надпись «Бар» и предложила:
– Нет сил, пойдём выпьем чаю.
Там я рассказала ей всё-всё: про встречу, про договор, про дружбу. Она вытирала пальцем глаза, аккуратно, чтоб не стереть тушь для ресниц. За соседним столиком две девушки перешёптывались и посматривали на меня. Я уже привыкла.
– Мам, у меня есть шанс хорошо заработать, представляешь, – я показала ей договор.
Она покачала головой:
– Давай не будем радоваться раньше времени. Всему своё время. Сейчас я просто рада, что ты вернёшься к нормальной жизни. Ты ведь вернёшься?
Я пожала плечами:
– Не знаю. Я сама уже так от всего этого устала.
78
Я проспала сутки. Мама рассказывала потом, что заходила проверить, дышу ли я. Хотела разбудить, но знакомая врач, которой мама звонила, отговорила, объяснила, что после сильных стрессов это бывает.
Когда я проснулась, хотелось есть, пить и в туалет. Но вспомнились слова Белкина насчёт Миши: «А ты спроси напрямую».
Я села в постели, протёрла глаза и написала, сразу, пока не передумала, пока моя трусость не перевесила все остальные чувства:
Миша, привет. У меня к тебе дело. Давай встретимся. Сегодня вечером. В кафе на перекрёстке.
Потом я ела. Много. Всё, что нашлось в холодильнике, на полке со сладким, в хлебнице и в коробке с сухофруктами. Бегать не пошла. Надела худи пониже на глаза и отправилась в гимназию.
Договор с крупнейшим издательством произвёл впечатление на завуча, она перелистывала его, водя наманикюренным ногтем по строчкам.
А если я не предупрежу… Ой-ой-ой!
Я посмотрела его график выступлений. У него почти каждый день концерты, значит, это может произойти где угодно. И что я могу? Предложить ему отменить все мероприятия на неделю вперёд? Сумасшествие!
Как это будет выглядеть? «Уважаемый Белкин! Будьте аккуратны. На одном из концертов на вас может упасть лампа. Не верите? А вот я сейчас опишу вам одежду, в которой вы будете, и сцену, где всё это произойдёт. Чёрные джинсы и белая рубашка, кажется, шёлковая. Сцена в серых тонах, позади мерцающий экран, транслирующий ваш последний клип. На полу – металлические планки».
Я не собираюсь это посылать, конечно. Но написала текст на всякий случай. Для себя. В файле. Чтобы сделать хоть что-нибудь. А вообще, я так психую, что не могу сидеть на месте, пойду на улицу побегаю, может, полегчает. Я, кстати, говорила, что начала бегать в соседнем сквере?
36
Вчера много всего произошло, поэтому дописываю сегодня. Некогда было. Мне позвонил Миша. Сам. Неожиданно так. Вот какой у нас с ним вышел разговор.
– Привет, Лиза.
– Привет. Как жизнь?
– Ну, ничего… ты, наверное, в курсе.
– Я… наслышана… но не совсем…
– Я возвращаюсь.
– Ко мне?
(Что? Я это правда сказала? Где вообще мой мозг?)
– А? Нет… В старую школу.
(Чёрт! Чёрт! Дура! Дура! Дура!)
– А. Поздравляю, Миша.
– Ну, да… я давно хотел, ты знаешь. В лицее мне плохо. И… есть ещё одно…
– Ты начал с кем-то встречаться?
(Опять вслух? Ох, нормальные люди как-то умудряются сохранить свои мысли при себе. Что со мной-то не так?)
– Ой, нет. Почему ты… не важно. Это другое… если тебе интересно…
(Мне интересно, кто она. Уф, я это только подумала. Какое счастье!)
– Ну, конечно.
– Меня взяли в группу. Музыкальную.
– Ого. Поздравляю. Что вы играете?
– Разное. Пока они сыгрываются со мной, понимаешь.
– Ясно. А потом? Что-то в духе «Crazy buds»?
– Ой, нет, совсем, у нас будет авторское.
– О, кто-то из группы пишет?
– Вообще-то… я…
– Ты? О. Ну да, конечно. Это… так… неожиданно.
– Да? Ты думала, я только на диване сидеть умею?
– Нет, конечно… прости…
– Слушай, а ты вначале про возвращение спро
Так вот он (не Миша, а его ноут) доступен полчаса, пока он (не ноут, а Миша) делает уроки.
полтора месяца назад я писала совсем по-другому. Коротко и агрессивно Повзрослела?
. И верните меня вниз. На землю. К маме»
Закройте скорее дверь, – крутилось у меня в голове, – мне дует.
А сейчас вернёмся к Мише, точнее к его обсуждению. Потому что к нему самому-то мы, скорее всего, уже не вернёмся.
Смотришь на него, и – бум! – ты уже тоже заряжен, как литиевый аккумулятор
