Оглянулся Ердос через подмышку, увидел, каким чудищем стала начальница — мчит, разевая рваный рот, нет в ней ничего человеческого. Тут Дюль-Дюль резко остановилась и ударила копытами нагнавшее их чудище прямо в брюхо. Раздался вонючий взрыв.
Ердос посмотрелся в свое отражение, хорош джигит: строен как тополь в предгорьях, кулаки не айтишника, но батыра.
Больше всего на свете Ердос не любил две вещи: окрошку на айране и трусость.
Больше всего на свете Ердос не любил две вещи: окрошку на айране и трусость
Ердос посмотрелся в свое отражение, хорош джигит: строен как тополь в предгорьях, кулаки не айтишника, но батыра.
Больше всего на свете Ердос не любил две вещи: окрошку на айране и трусость
Больше всего на свете Ердос не любил две вещи: окрошку на айране и трусость.
— Айкумис, а ты вообще кто? — тихо спросил Ердос, любуясь рассветом.
— А хозяйка где?
Вспоминал Ердос красавицу, и делалось ему грустно: неужели они как Ромео и Джульетта, как Козы Корпеш и Баян Слу [7].
