Есть два вида страха, вы знаете? Есть знакомые, понятные страхи, у каждого свои. Но хуже всего – боязнь неизвестности. От знакомых страхов помогают упражнения и медитации. С неизвестным справиться сложнее.
На мой голос пускай отзовется море… спокойно… тише…
…то обнимет скалу, то отступит назад, играя; пенной лапой игриво смахнет песок, оно и таким бывает; и за выдохом будет вдох, будут волны шептать беспечно; время скалы сотрет в песок, но дыхание моря – вечно; лишь в воде мы сильны, в нас касанье волны пробуждает пламя; прорастая внутри, море в нашей крови нас зовет и манит; слаще песенных слов пенный рокот валов нам ласкает уши; море мягко как пух, но соленым скребком обдирает душу; когда в клочья прибой, когда вслед за тобой ветер воет в тоске и горе, я замру между небом и дном, как струна, на которой играет море…
Месть – это опасное оружие, которым невозможно управлять, – строго напомнила я себе. – И оно больнее всего бьет по тем, кто ни в чем не повинен!»
Любовь – слишком сильное чувство для одного человека. Она греет, если разделить ее на двоих, но когда ее огонь горит лишь в одном сердце, оно вскоре устанет и обратится в пепел.
– На острове меня звали Умильта. Наставницы всем девушкам давали новые имена, сообразно с теми качествами, которых нам, по их мнению, недоставало. Чтобы мы каждый день помнили о своих несовершенствах (итал. umilta – смирение, прим. авт.).
– Я еще вернусь.
Из всей лжи, что я нагородила за последний месяц, эта далась мне сложнее всего.
На самом деле тайны хотят быть разгаданными. Мы всегда оставляем ключи, надеясь, что кто-то пойдет по следу… потому что чем дольше хранишь тайну в себе, тем сильнее она отравляет душу.
Любовь – слишком сильное чувство для одного человека. Она греет, если разделить ее на двоих, но когда ее огонь горит лишь в одном сердце, оно вскоре устанет и обратится в пепел.
«Ее лицо само по себе маска, – подумал он с внезапным гневом, – такая маняще привлекательная и лживая!»
не всякая тайна ведет к преступлению, но каждое преступление начинается с чьей-то тайны.
