Оглавление

Часть 1

Англия, графство Уилтшир 1747 год

Глава I

Неспешно поднимающееся на востоке солнце возвестило начало нового весеннего дня на юге Англии. Восход преобразил природу, ещё несколько часов назад казавшуюся мрачной и безжизненной. Первые солнечные лучи осветили сочную зелень лугов, заставляя крупинки утренней росы сверкать миллионами бриллиантовых искр. Солнечные блики скользнули по кронам деревьев и крышам домов, осветили мелодично журчащие воды ручья.

Поднявшееся над горизонтом солнце осветило и стены каменного дома в поместье Брайнсхолл. Это старинное и величественное двухэтажное здание с дубовыми парадными дверьми, огромными витражными окнами, высокими мраморными колоннами и несколькими башенками не одну сотню лет принадлежало роду Брайнсов. Сейчас в нем жил вдовец Оливер Брайнс со своими детьми.

Мистер Оливер родился и вырос в этом поместье. Ему было шестнадцать, когда родители погибли во время эпидемии брюшного тифа. На хрупкие плечи юноши легла ответственность за жизни трех младших сестер. Преодолев все тяготы и невзгоды, он сумел пережить трудные времена, сколотить неплохое состояние и сохранить поместье в своем владении. Все три сестры Оливера вполне удачно вышли замуж и разъехались в разные графства Англии. Оставшись в одиночестве, он продолжал заниматься делами, а затем в его жизни появилась она. Восхитительная, божественно прекрасная Мэрид О`Конелл — дочь ирландского эмигранта. Это была любовь, как сказали бы поэты, с первого взгляда, вздоха, прикосновения… Он был вне себя от счастья, когда возлюбленная согласилась выйти за него замуж, и все годы брака боготворил свою жену. Восемнадцать долгих лет они жили в счастье и согласии, воспитывая двоих прелестных детей — сына и дочь. Мэрид была самой счастливой женщиной, ибо рядом с ней всегда был страстно любящий её муж. Но, увы, восемнадцать лет — это всё, что было отведено их счастью. Тринадцатого ноября 1741 года появились на свет два мальчика-близнеца Питер и Кристофер, в этот же день их мать скончалась. Смерть Мэрид подкосила Оливера, и только осознание ответственности за жизнь детей придало ему сил. Шли годы, дети росли, Оливер старел, однако неизменным в его сердце оставалось чувство безграничной любви и преданности своей жене.

Этим утром мистер Брайнс поднялся в кабинет, чтобы до завтрака по обыкновению разобраться с письмами, однако все планы вылетели из его головы, стоило открыть дверь. Казалось, по кабинету прошелся ураган. Окно было распахнуто, ещё вчера аккуратно разложенные на столе бумаги разлетелись по всему кабинету. Разлитые чернила успели надежно впитаться в белый ковер, создавая нелепое впечатление неопрятной кляксы. Книги покинули шкаф и перекочевали в самые отдаленные уголки комнаты, а паркет был покрыт сажей из камина. Этот хаос был создан руками двоих шестилетних сорванцов, застуканных на месте преступления: один из них все ещё подбрасывал в воздух листы бумаги, а второй старательно выводил руками на паркете чернильные узоры. Увидев отца, ребята быстро переглянулись и выскочили из комнаты.

— Мэри! — Хриплый баритон хозяина прозвучал угрожающе. Уже через секунду за его спиной появилась пожилая женщина, с нескрываемым ужасом в глазах взирающая на то, что творилось в кабинете.

— О, мистер Брайнс, простите меня… — Она прижала ладонь ко рту и со страхом посмотрела на хозяина. — Я всего на минуту отлучилась на кухню… Я даже не думала, что они посмеют зайти в ваш кабинет… Я всё сейчас приберу.

Женщина забежала в комнату и начала лихорадочно подбирать валяющиеся на полу бумаги.

— Мэри. — На этот раз голос мистера Брайнса прозвучал мягче. Он аккуратно взял няню под руку. — Позовите Люси, пусть она все уберет.

— Конечно, сэр. Сию минуту.

Женщина убежала на первый этаж, а мистер Брайнс, тяжело вздохнув, пробрался к своему столу. Оливер Брайнс не был человеком грубым или суровым, каждая черта его лица говорила о мягком и покладистом характере. Он уже смирился с тем, что няня не способна внушить его детям хороших манер и подумывал о том, что пора нанять гувернантку.

Вошедшая в комнату служанка принялась наводить порядок, бурча под нос об отсутствии манер у детей и о том, что им давно следовало бы устроить взбучку. Мистер Брайнс принялся разбирать бумаги, но вскоре бросил это занятие и перевел взгляд на залитую солнцем лужайку. Вдруг по дому разнесся звонкий женский крик. Оливер вскочил со стула и выбежал в коридор. По широкой мраморной лестнице поднималась юная девушка с письмом в руках.

— Джоанна, милая, что случилось? — напряженно поинтересовался он.

— Papá! Я только что получила письмо от Уильяма! — Девушка протянула отцу листы и отдышалась. Мистер Брайнс развернул письмо и, нахмурившись, начал его читать.

У нас появилось несколько минут, чтобы взглянуть на девушку, которую он назвал Джоанной. Это была дочь мистера Брайнса. Мы беремся за непосильную задачу, желая описать внешность этой особы, ведь ни одно перо в мире не способно передать всей прелести её облика. Юной леди было всего семнадцать лет — прекрасный возраст, возраст расцвета небывалой красоты. Можно было сравнить это дивное создание с нежным цветком лилии, но такое сравнение лишь бросило бы тень на её необычайную красоту. Длинные черные волосы легкими волнами обрамляли прекрасное личико, бездонные зеленые глаза сияли, словно нефритовые луны, каждая черточка ее лица — изгиб черных бровей, форма алых губ, идеально очерченный маленький носик — все было идеально. Прелестный стан, тонкая шея, изящные ручки, длинные ноги — казалось, это не простая женщина, а, скорее, какое-то божество. Даже её движения, улыбка, взгляд, хоть и самый мимолетный, казались волшебными.

— Моя дорогая! — воскликнул мистер Брайнс, взглянув на дочь. — Неужели это правда? Мой сын действительно завтра приезжает?

— Да, papá! — Девушка улыбнулась. — Уильям приедет уже завтра. И если верить тому, что он пишет в этом письме, пробудет дома не один день!

— Отличная новость! — Оливер обнял дочь. Письмо от старшего сына заставило его забыть о проказе младших. Он не стал возвращаться в кабинет, сразу спустившись вместе с Джоанной в столовую к завтраку. За большим столом из красного дерева уже сидела няня Мэри и её подопечные, близнецы Питер и Кристофер. Как только мистер Брайнс и Джоанна вошли в столовую, мальчики виновато потупились и пролепетали что-то невнятное — очевидно, слова раскаяния, навеянные строгим внушением Мэри.

— Питер, Кристофер. — Мистер Брайнс занял свое место во главе стола и сурово посмотрел на сыновей, — ещё несколько минут назад я был близок к тому, чтобы запереть вас в доме до скончания века…

Мальчики в ужасе переглянулись.

— … но от этой участи вас спасло одно событие. Дело в том, что завтра приезжает ваш брат.

— Уильям?

— Приезжает завтра?

— Ура!!!

Мальчики, похоже, забыли о том, что всего секунду назад чувствовали вину за содеянное. Они вскочили из-за стола и начали прыгать от переполняющих их чувств.

— Мистер Уильям возвращается домой? — переспросила Мэри.

— Он написал мне письмо, — Джоанна изящно опустилась на свой стул и расправила салфетку на коленях.

— Мэри, я могу попросить вас об одолжении? Нужно предупредить всех слуг о приезде Уильяма. Пусть Люси подготовит его комнату, а кухарка приготовит завтра к ужину что-нибудь особенное.

— Конечно, сэр.

Мэри вышла из столовой, предварительно усадив близнецов на свои места и одарив их суровым взглядом.

— Как я рада, что Уильям наконец-то вернется! — Джоанна улыбнулась.

— Ты скучала по нему?

— Разумеется! Вот только интересно, чем вызван его приезд?

— Хочется верить, что тоской по отчему дому, — мистер Брайнс усмехнулся.

— Ох, papá, не будьте наивны. Уильям не может приехать просто так, пусть он и очень любит дом, ведь он слишком занят в Лондоне. Я рада его приезду, но надеюсь, у него ничего не случилось.

— Если бы что-то случилось, он наверняка написал бы об этом в письме. Скажи, Джоанна, чем ты собираешься заниматься после завтрака?

— Мы с Мэри и мальчиками идем в церковь. Сегодня ведь воскресенье.

Мистер Брайнс улыбнулся и промолчал.

— Было бы просто замечательно, если бы вы хоть раз составили нам компанию, — девушка укоризненно взглянула на отца.

— Не хочу обременять вас своим обществом.

Оливер Брайнс никогда не посещал церковь, хотя верил в Бога. Его дочь прекрасно знала это, но не оставляла попыток вразумить отца. Джоанна была его гордостью. Несмотря на то, что его старший сын в свои двадцать два года уже успел заработать приличное положение в высшем обществе, гордился Оливер именно дочерью. Джоанна Брайнс не была похожа на сверстниц, и это не могло не радовать любящего отца. Голова юной леди не была забита мыслями о балах и увеселениях, желанием поскорее и как можно более удачно выйти замуж и покинуть отчий дом. Девушка была на редкость серьезна и рассудительна, её мало интересовали светские приемы и она, в отличие от своих подруг, не строила целыми днями планы по захвату в плен сердца и кошелька молодого Чарльза Флеминга, совсем недавно поселившегося в этом графстве. А мистер Брайнс в свою очередь не относился к тому типу родителей, которые мечтают выгодно выдать своих дочерей замуж, редко интересуясь их мнением. Мистер Брайнс никогда не отдал бы Джоанну за человека, которого она не полюбила бы всей душой, и который не заслуживал бы её.

— Papá, о чем вы думаете? — Джоанна улыбнулась, увидев задумчивое выражение его лица.

— О том, как мне повезло с моей умницей дочерью.

— Вы вгоняете меня в краску. — Девушка рассмеялась и грациозно поднялась из-за стола. — Мальчики, нам пора.

Она поцеловала отца в щеку, взяла братьев за руки и вышла вместе с ними из дома. Их уже ждала няня. Безоблачное небо сулило погожий день. Питер и Кристофер выбежали на хорошо знакомую тропинку, ведущую через поле к маленькой церквушке, стоящей на границе владений Брайнсов и ближайшего городка. Мэри бросилась за ними вдогонку.

Джоанна медленно шагала по тропинке, тихонько напевая какую-то мелодию и подставляя лицо теплым солнечным лучам. На солнце её глаза принимали совершенно необычайный изумрудный цвет и словно светились изнутри. «Завтра приедет Уильям. Как это чудесно — наконец-то увидеть его после нескольких лет разлуки! Интересно, как долго он пробудет дома… Было бы превосходно, если бы остался хотя бы на пару недель!» Джоанна была полностью поглощена мыслями о приезде любимого брата. Возвращение Уильяма домой всегда было для неё особенным событием.

В церкви её мысли продолжали витать в завтрашнем дне. Девушка почти не слушала проповедь и опомнилась, только выйдя из церкви. Она виновато улыбнулась стоявшему у входа священнику и уверенно зашагала прочь.

Отправив братьев вместе с Мэри домой, Джоанна решила заглянуть в городскую книжную лавку и выбрать для себя несколько книг. Договорившись с торговцем, чтобы книги доставили в поместье, она снова вышла на улицу. После приятного полумрака магазина солнце на улице светило, казалось, особенно ярко, так что Джоанна зажмурилась и в ту же секунду наткнулась на кого-то, выронив перчатку от неожиданности. Она открыла глаза и увидела молодого человека, который уже протягивал ей перчатку, виновато улыбаясь. Сложно описать словами то, что в эту секунду испытала девушка. Сердце её начало ускоренно биться, кровь прилила к щекам, руки задрожали, а слова извинения, подступившие к горлу, так и не вырвались наружу. Она не способна была сказать ни слова.

Сторонний наблюдатель мог бы понять причину такого волнения юной девушки, ведь молодой человек был невероятно хорош собой: темные волосы, внимательные карие глаза, ослепительная улыбка, атлетическое телосложение. Словом, если и существует идеал мужской красоты, не подвластный времени и предрассудкам, то в эту минуту он стоял перед Джоанной. Но вовсе не его внешность заставила девушку испытать такое волнение. Она с малых лет была окружена молодыми людьми из высшего общества, большинство из которых были хороши собой. Нет, причиной тому была не его внешность, а взгляд. Джоанна была слишком юна и невинна, слишком неискушённа в любви, чтобы понять, что за пламя вспыхнуло в глазах незнакомца, но достаточно умна, чтобы понять: это пламя нашло зеркальное отражение в её взгляде.

— Простите, мисс, это моя вина. — Мягкий баритон голоса дополнил его идеальный образ.

Джоанна с трудом выдохнула.

— Нет, нет… что вы, это я… простите, я вас не заметила.

Она взяла свою перчатку, стараясь не коснуться его пальцев, и быстро удалилась, чувствуя пристальный взгляд на спине. Безуспешно пытаясь найти объяснение своим ощущениям, девушка шагала в сторону поместья. Что произошло? Почему она так странно отреагировала на появление этого молодого человека? Ей совсем не понравилось, как её тело и мысли отозвались на незнакомца. «Кто он? Почему я раньше его не видела? Должно быть, приезжий… Он просто не может жить где-то поблизости, иначе я непременно встретила бы его раньше. Боже, только бы он оказался приезжим! Я не хочу больше сталкиваться с ним».

Мысли Джоанны находились в хаосе до тех пор, пока она не заставила себя поверить в то, что этот человек находится здесь проездом, и больше она его никогда не увидит. Ей было слишком дорого свое душевное спокойствие и меньше всего на свете хотелось нарушить его. Девушка глубоко вдохнула и заставила себя выбросить из головы незнакомца.

Джоанна вернулась в поместье. Первое, что она увидела, был вороной жеребец, с которого конюх снимал седло. Резко остановившись и взглянув на лошадь, она перевела взгляд на парадную дверь, из-за которой доносились радостные возгласы близнецов.

— Чья это лошадь, Билл? — поинтересовалась девушка.

— Хозяина, конечно.

— Разве papá куда-то ездил сегодня?

— Мисс не так меня поняли, — конюх улыбнулся. — Это лошадь мистера Уильяма.

— Уильям здесь? — Джоанна в непонимании уставилась на парадную дверь. Через секунду на пороге появился её отец в компании улыбающегося молодого человека. Юноша был молод и невероятно похож на свою сестру. У него были такие же зеленые глаза и чёрные волосы, а когда он улыбался, на щеках у него появлялись точно такие же ямочки. На нем был светлый костюм для верховой езды. Растрепанные волосы указывали на то, что он не один час провел в пути.

— Отец, неужели вы хотите сказать, что эта особа — моя малютка Джоанна? — Юноша усмехнулся, заметив сестру.

— Уильям, сколько раз повторять, прекрати меня так называть! — Девушка улыбнулась и бросилась на шею брату.

— Пожалуй, пора прекращать, ведь ты уже совсем не похожа на малютку Джоанну. — Уильям опустил сестру на землю и поцеловал её в щеку. — Боже! Как ты похорошела! Отец, вы, наверное, все свое время тратите на то, чтобы отгонять от неё поклонников!

— Уильям. — Девушка укоризненно покачала головой. — Что ты здесь делаешь? Ты ведь писал, что приедешь не ранее завтрашнего вечера.

— Планы изменились. Я так скучал по моей дорогой сестрице, что решил не задерживаться в дороге и ехать сразу домой.

Джоанна снова обняла брата, крепко прижавшись к нему.

— Я рада, что ты приехал, — прошептала она.

— А я рад наконец вернуться.

— Ну что же, мои дорогие, — мистер Брайнс тепло улыбнулся и направился в дом. — Я думаю, вы найдете о чем поговорить, а мне необходимо подготовиться к приезду гостей. Когда они прибудут, Уильям?

— В шесть часов.

— Отлично, отлично… Когда вернетесь с прогулки, зайди ко мне и расскажи подробнее об этих джентльменах.

— Разве мы ждем гостей? — спросила Джоанна.

— Да. Может быть, прогуляемся, и я тебе все расскажу? — Уильям подал сестре руку и повёл её по тропинке в сторону леса. — Питер, Крис, вы с нами?

Близнецы дружно закивали, и, схватив за ошейник собаку, до этого мирно дремавшую на солнышке, побежали в сторону леса.

— Ребята, отпустите Гамлета! — Джоанна попыталась их остановить, но собака, похоже, вовсе не была расстроена тем, что её разбудили. Большой английский сеттер был, пожалуй, самым добродушным псом на свете.

Несколько минут Уильям шел рядом с сестрой в молчании и не сводил с неё глаз. Наконец-то он рядом с ней. Единственное, что в этой жизни имело для него значение, это хрупкая девушка держащая его руку. Наверное, никто в этом мире не смог бы объяснить причину этой привязанности между братом и сестрой, привязанности гораздо более сильной, чем просто родственные связи. Уильям любил сестру гораздо больше, чем братьев или даже отца.

— Итак, что ты хотел мне рассказать? — спросила Джоанна, вдоволь налюбовавшись на сияющее улыбкой лицо брата.

— А что бы ты хотела узнать?

— Для начала, кто те гости, которых мы ждем к ужину?

Уильям немного помолчал, глядя на свою сестру. Солнечные лучи падали на её лицо, придавая её коже ещё более изумительный оттенок.

— Что?

— Ничего. Просто ты очень изменилась за это время.

— Если бы ты приезжал домой чаще, может быть, тогда не замечал таких изменений.

— Прости, ты же знаешь, что я не мог приехать.

— Знаю. Итак, кто эти гости?

— Томас Беккер и Ричард Лэнгтон.

— Эти имена мне ни о чем не говорят.

— Знаю. Ты не любишь обсуждать тонкости светской жизни, поэтому не буду докучать тебе нудными рассказами о жизни этих джентльменов. Расскажу вкратце. Я познакомился с Томасом Беккером почти сразу после моего переезда в Лондон. Его отец был военным, но Том не пошел по его стопам, занялся промышленностью — он владелец большой ткацкой фабрики.

— Как вы познакомились?

— Совершенно случайно. Мы встретились в театре. По правде говоря, сначала я познакомился с его младшей сестрой Анной.

— А второй джентльмен? Как ты сказал, его зовут? Ричард… — Джоанна не смогла запомнить фамилию этого человека, но имя его прозвучало для неё как-то по-особенному.

— Лэнгтон. Нас познакомил Том около года назад, и, честно говоря, я был приятно удивлен этим знакомством. Дело в том, что я много слышал о Ричарде и его семье. К сожалению, его родители погибли. Мать умерла, когда Ричард был ещё ребенком, а отец скончался около десяти лет назад, тем не менее весь Лондон до сих пор вспоминает Джека Лэнгтона как порядочного, честного и уважаемого человека. Но что касается Ричарда… Я много слышал о нем до нашего знакомства, и то, что я слышал, не внушало доверия. Я знал, что Ричарду уже двадцать девять лет, что он владеет несколькими небольшими фабриками и заводами, и до сих пор не женат. В свете о нем много говорят, в основном женщины.

— И что именно они говорят?

— Я всегда встречал только осуждение. Все говорили о том, что он приятен внешне, и тот факт, что в двадцать девять лет Ричард не обзавелся семьей, наталкивал всех на мысль, что его образ жизни нельзя назвать порядочным.

— И ты был рад знакомству с таким человеком? — Джоанна с сомнением посмотрела на брата.

— Я же сказал, что все это были лишь домыслы людей, которым нечем заняться, кроме как осуждать других. Том нас познакомил, и я убедился в том, что мнение, которое у меня сложилось о Ричарде Лэнгтоне совершенно ошибочное. Он оказался самым порядочным и благородным из всех людей, с которыми я когда-либо был знаком. Сегодня ты сама в этом убедишься, я думаю, что и ты, и отец по достоинству оцените моих новых друзей.

— Я в этом не сомневаюсь, — улыбнулась девушка.

— Теперь твоя очередь. — Уильям посмотрел на близнецов, которые в нескольких ярдах от них играли с собакой, затем снова посмотрел на сестру. — Я не был здесь больше двух лет, уверен, многое изменилось.

— Не так уж много было изменений, — Джоанна изобразила скуку. — Всё как всегда. Разве что у нас появился новый сосед. Помнишь семью мистера Кэрола, они жили в Клаверхолле? Около месяца назад они переехали в Лондон, а их дом купил некий мистер Чарльз Флеминг, чем вызвал невероятное волнение.

— Чарльз Флеминг? Впервые о нем слышу.

— У тебя ещё будет возможность с ним познакомиться, мы приглашены на бал, который состоится через три дня.

— Почему ты говоришь об этом человеке таким тоном? — Уильям улыбнулся, заметив в голосе сестры нотки неодобрения.

— Поймешь, когда познакомишься с ним лично. Если описывать этого человека в двух словах, — напыщенный индюк. Имеет семь тысяч фунтов в год, о чем не забывает напоминать всем и каждому, и считает, что все должны его боготворить только лишь за это.

— Ну вот, узнаю свою сестру. — Уильям рассмеялся.

— Хочешь сказать, что я слишком категорична?

— Нет, хочу сказать, что ты всегда прекрасно умела разбираться в людях. И откуда в тебе это? Тебе всего семнадцать лет!

— И этого возраста вполне достаточно для того, чтобы понять, что такие люди, как мистер Флеминг, не вызывают доверия. Вся округа словно сошла с ума, узнав о его приезде, это, знаешь ли, выше моего понимания. Девушки только и говорят о том, кто же станет счастливой обладательницей его сердца, хотя я подозреваю, что всех их больше волнует его кошелек. Позавчера он нанес нам визит, мне пришлось три четверти часа слушать его напыщенные речи о том, как он «счастлив, что судьба предоставила ему шанс приобрести такое чудное поместье».

Уильям подавил смешок, но девушка не обратила на это внимание.

— Кстати, есть ещё один джентльмен, я не знаю его имени, впрочем, не я одна — никто не знает, как его зовут, но вчера Мэри сказала что Мунлэйкхолл, поместье, ранее принадлежавшее семье Питерсонов, тоже кто-то приобрел. Надеюсь, что этот человек окажется женат, в противном случае мне его очень жаль.

— Твои надежды не оправдаются. Этот человек Ричард.

— Мистер Лэнгтон купил Мунлэйкхолл? — Джоанна удивленно вскинула брови.

— Да. Несколько месяцев назад, получив одно из твоих писем и узнав из него, что Питерсоны переехали, я сказал об этом Тому, надеясь заинтересовать его покупкой поместья в наших краях, но он отказался, а вот Ричарда это предложение заинтересовало.

— Так вот почему ты приехал? Все дело не в тоске по отчему дому и семье, а в том, что твой друг купил здесь поместье? — Девушка сурово посмотрела на брата.

— Джоанна, ты разбиваешь мне сердце! Как ты можешь так говорить? За последние два года не было и дня, чтобы я не думал о тебе!

— Охотно верю.

— Ты поверишь в это, когда познакомишься с Томасом и Ричардом. Полагаю, я порядком надоел им постоянными рассказами о тебе.

— Уильям, ты говорил обо мне?

— Разумеется. Как я мог не говорить о тебе, если ты — лучшее что есть в моей жизни?

Девушка улыбнулась, с умилением посмотрев на брата, и снова обняла его.

— Я тебя люблю.

— Верю, но только я люблю тебя больше. — Уильям улыбнулся и подхватил сестру на руки. Эти двое с самого детства были очень близки. Каждый раз, уезжая в Лондон, Уильям грустил не потому, что покидал отчий дом, но потому, что приходилось оставлять любимую сестру, которая значила для него гораздо больше, чем вся семья. Сердце Джоанны так же разрывалось от отчаяния, когда ей приходилось в очередной раз говорить брату до свидания.

Глава II

В шесть часов вечера мистер Брайнс и Уильям сидели в гостиной на втором этаже. Это была просторная комната с высокими лепными потолками и огромными окнами, занавешенными бордовыми портьерами. Всё в ней — и красные ковры с причудливыми узорами, и золотистые обои, мерцающие в свете зажженных свечей — выглядело элегантным. У камина стояли несколько кресел, в которых и разместились мужчины, там же стоял небольшой столик, в центре гостиной — несколько диванов и стульев, а в дальнем углу притаился рояль — любимый музыкальный инструмент Джоанны.

— Беккер… Его отец, Сэмюель Беккер, кажется, был генералом, — сказал мистер Брайнс, снова возвращаясь к утреннему разговору.

— Да, вы правы.

— Достойнейший человек. А Ричард? Это случайно не сын Джека Лэнгтона?

— Именно он.

— Я знал Джека совсем недолго, но если его сын унаследовал хотя бы тысячную часть его порядочности и благородства, буду рад твоей дружбе с ним.

— Поверьте мне, Ричард унаследовал от отца все эти качества, приумножив их. Это касается и Томаса. Вы будете приятно удивлены знакомством с ними.

— Не сомневаюсь.

В эту минуту в комнату вошла Джоанна. И Уильям, и мистер Брайнс замерли, увидев её.

Несмотря на то, что мистер Брайнс видел свою дочь ежедневно, сегодня он был удивлен не меньше Уильяма. На ней было фиолетовое платье украшенное черными лентами на талии и подоле, собранные наверх волосы обнажали изящную шею, на которой висел серебряный кулон с выгравированными инициалами «Д.Б.». Такое, казалось бы, простое платье делало фигуру Джоанны ещё более совершенной

— Милая, — выдохнул Уильям, — ты выглядишь великолепно.

— Благодарю, — девушка сделала грациозный реверанс и изящно опустилась в пустующее кресло.

— Повторяю свой вопрос, — Уильям улыбнулся, — отец, и как только вы отбиваетесь от её поклонников?

— Не без труда. — Мистер Брайнс усмехнулся. — На прошлой неделе мы были на обеде у Переллов, и за один лишь вечер трое практически незнакомых мне молодых людей просили её руки.

— Papá… — Девушка укоризненно покачала головой.

— Твой брат имеет право знать.

— Три человека? — Уильям нахмурился.

— И это за один вечер. Я даже боюсь представить, что будет на балу у мистера Флеминга.

— Не переживайте, я пойду с вами.

— Ох, — Джоанна театрально покачала головой, — с такими защитниками мне просто не суждено выйти замуж.

— Но моя дорогая! Вы ведь сами отвечаете отказом всем, не давая юношам ни малейшего шанса! — Мистер Брайнс улыбнулся.

— И буду продолжать так поступать до тех пор, пока не встречу человека, интересующегося хоть чем-то, кроме скачек, бренди и охоты.

Мистер Брайнс подавил улыбку и попытался нахмуриться.

— Знаю, знаю, — устало произнесла Джоанна, — леди не должна так говорить. Но вы ведь джентльмены, поэтому сделайте вид, что ничего не слышали.

Уильям и Оливер переглянулись и рассмеялись. Что уж тут сказать? Такая девушка, как Джоанна, просто не нуждается в защитниках.

В эту минуту за окном послышался топот копыт и звук нескольких голосов.

— А вот и они! — Уильям улыбнулся и выскочил за дверь, чтобы встретить друзей.

— Что скажешь? — спросил мистер Брайнс, глядя на дочь.

— Уильям очень дорожит дружбой с этими людьми. Полагаю, они не разочаруют вас.

Мистер Брайнс поцеловал дочь в щеку и повернулся к двери. Через несколько минут в гостиную вернулся Уильям, а с ним два молодых человека. Стоя в стороне, Джоанна украдкой рассматривала гостей. Один из них — коренастый, ростом чуть ниже Уильяма, обладатель копны непослушных волос соломенного цвета и больших голубых глаз производил хорошее впечатление. Судя по разговору, это был Томас. Хорошенько рассмотрев его веселое, сияющее лицо, Джоанна перевела взгляд на второго джентльмена, и сердце её замерло. Это был он. Тот самый молодой человек, с которым она столкнулась сегодня утром в городе. Те же глаза, та же улыбка… Джоанна не знала, радоваться или огорчаться, поскольку с трудом понимала, что происходит. С появлением этого молодого человека все мысли вновь покинули её голову. Из этого оцепенения её вывел звук собственного имени.

— А это моя горячо любимая сестра Джоанна.

Девушка перевела взгляд сначала на Уильяма, затем на мистера Беккера.

— Томас Беккер, рад знакомству. — Томас наклонился и поцеловал её руку, — Уильям очень много рассказывал о вас, но ни один из его рассказов не давал сколько-нибудь ясного представления о том, насколько вы в действительности прекрасны.

— Благодарю вас, мистер Беккер. Я очень рада знакомству с вами.

Джоанна улыбнулась и перевела взгляд на второго молодого человека. Он едва заметно улыбнулся.

— Ричард Лэнгтон. Рад наконец-то познакомиться с вами, мисс Брайнс. — Он наклонился и легко коснулся губами её руки. От этого прикосновения девушка вздрогнула, но все же заставила себя улыбнуться.

— Я тоже очень рада, мистер Лэнгтон.

После того как все расселись у камина, разговор перешел в скучное деловое русло. Мужчины обсуждали угольные шахты и ткацкие фабрики. Это дало Джоанне возможность не принимать участия в беседе. Она сидела, опустив голову, и смотрела на свои руки, лежащие на коленях. Мысли проносились в голове с невероятной скоростью. Джоанна испытала жуткое волнение, увидев Ричарда, но теперь, когда он сидел напротив, чувствовала странное спокойствие, приятным теплом растекавшееся по телу. Она уже знала, что именно испытывает к этому мужчине, но не собиралась проявлять эти чувства.

Когда все спустились в столовую к ужину, разговор снова принял светский характер, так что Джоанна, хотела она того или нет, обязана была поддержать беседу.

— Скажите, мисс Брайнс, почему вы живете здесь, а не с братом в Лондоне? — спросил Томас, когда слуги подали горячее. — Или этот невежа совсем не думал о том, что молодой леди может быть скучно жить в такой глуши, в то время как сам он наслаждается всеми удовольствиями городской жизни?

— Мой милый друг, — Уильям усмехнулся, — Неужели ты думаешь, что я ни разу не просил Джоанну переехать жить ко мне? Да я был бы только рад, если бы она, подобно твоей сестре, переехала в Лондон, но, увы, все мои попытки уговорить её были тщетны.

— Неужели вы не хотите жить в Лондоне, мисс?

— Нет, — девушка улыбнулась. — Я не считаю это место, как вы изволили выразиться, «глушью», мне здесь очень нравится. Спешу вас заверить, что не все молодые леди стремятся к жизни в большом городе.

— Неужели? Мне казалось, что молодым девушкам нравится находиться в обществе, посещать балы и всевозможные празднества.

— Возможно, вы правы, но здесь у меня тоже есть достойное общество. В округе проживает около тридцати семей. Полагаю, вы ещё не успели познакомиться со всеми. Недостатка в балах и общении я не испытываю. Чего стоит один лишь мистер Чарльз Флеминг, наш новый сосед… Джоанна попыталась скрыть улыбку и посмотрела на Уильяма, тот не удержался и рассмеялся.

— Я имел удовольствие с ним общаться, — сказал Ричард без тени улыбки и взглянул на Джоанну.

— И как вы находите его? — спросила девушка. — Очень милый джентльмен, не так ли?

— Если вам так угодно — да. — Ричард продолжал смотреть на Джоанну, она улыбнулась ему, но он не ответил.

— Я что, единственный, кто ещё не знаком с этим мистером Флемингом? — Спросил Уильям, взглянув на отца.

— Не вы один, мой друг, я тоже впервые о нем слышу. — Томас хохотнул.

— Как я уже сегодня говорила Уильяму, скоро у вас появится прекрасная возможность с ним познакомиться, — улыбнулась Джоанна. — Через три дня он дает бал по случаю своего переезда.

— К сожалению, моя дорогая, вам придется отправиться на этот бал без меня, — сказал мистер Брайнс, — хотя что я такое говорю? Почему же к сожалению, скорее, к счастью, вам придется отправиться на этот бал без меня. Наконец-то у вас появится возможность как следует повеселиться и не выслушивать весь вечер нудное брюзжание старого отца.

— Papá! Что вы такое говорите? Вы что, хотите, чтобы я отправилась к мистеру Флемингу без вас?

— Я вовсе не хочу этого, но, увы, дела… Пару часов назад я получил письмо из Солсбери и вынужден завтра же туда отправиться.

— Если вы можете отказаться от приглашения на бал, полагаю, мне тоже это позволено, — Джоанна улыбнулась. — Могу я остаться дома?

— Разумеется, нет. Мы уже приняли приглашение мистера Флеминга, так что с вашей стороны будет неучтиво отказаться, к тому же вместо меня вас будет сопровождать ваш брат. — Мистер Брайнс посмотрел на Уильяма.

— Вот так всегда, — Джоанна театрально покачала головой.

— Моя дорогая, я думаю, что прием у мистера Флеминга придется вам по вкусу.

— Не сомневаюсь.

После ужина все снова собрались в гостиной. Джоанна посчитала свои обязанности исполненными и решила, что мужчины больше не нуждаются в её присутствии, так как разговор снова перешел в деловое русло. Она взяла в одном из книжных шкафов первую попавшуюся книгу и, присев в кресло у камина, углубилась в чтение. Но уже через несколько минут её отвлек знакомый тихий баритон.

— Вы позволите составить вам компанию?

Джоанна подняла голову и посмотрела на Ричарда. Она даже не заметила, как он подошел.

— Конечно, — девушка закрыла книгу и положила её на столик. Молодой человек сел в кресло напротив, несколько секунд просто смотрел на неё, затем, словно опомнившись, улыбнулся и произнес.

— Совершенное варварство с нашей стороны разговаривать о делах в вашем присутствии.

— Нет, нет, я привыкла к тому, что в этом доме редко звучат разговоры, не касающиеся промышленности или угольных шахт, — девушка улыбнулась.

— Позвольте сказать, мисс, что я очень рад нашему знакомству, — сказал Ричард, — Уильям действительно много о вас рассказывал.

— Боюсь даже представить, что он мог обо мне рассказать, — Джоанна в притворном смущении прикрыла лицо ладонью.

— Уверяю вас, только хорошее. Уильям в вас просто души не чает, и могу сказать, что теперь я его прекрасно понимаю.

— Теперь?

— После личного знакомства с вами, — Ричард немного помолчал, затем скованно улыбнулся, — хотя, должен признаться, первая встреча также оставила неизгладимое впечатление.

«Первая встреча? Неужели он тоже запомнил меня?» — отметила про себя Джоанна.

— Хм… Вы говорите о нашей утренней встрече?

— Вы запомнили? — Ричард улыбнулся ещё шире — Мне это льстит.

— Что именно? Моя хорошая память? — Джоанна старалась вести себя непринужденно, чтобы не выдать неожиданно нахлынувшее волнение.

— Я имел в виду то, что вы запомнили меня, ведь мы столкнулись всего на секунду.

«Этого было более чем достаточно», — подумала девушка, но вслух произнесла лишь, — Вы надолго приехали в наши края?

— Надеюсь, да. Я ведь не просто так купил Мунлэйкхолл. Надеюсь, что когда-нибудь смогу переехать сюда.

— Я думала, что вам не нравится жить в глуши.

— Вы путаете меня с Томасом. Это он назвал ваши края глушью, я позволю себе с ним не согласиться. Я просто очарован этим местом.

— И что именно вас здесь привлекло?

— Возможность уединения, — Ричард откинулся на спинку кресла. Он вглядывался в лицо Джоанны так пристально, что ей стало не по себе, — И в то же время, здесь я смогу найти приятное общество.

— Будьте любезны, объясните мне одну вещь. Если вы действительно очарованы этим местом, почему не можете переехать сюда?

— Я ведь сказал, что обязательно…

— Нет, нет, вы сказали, что надеетесь когда-нибудь переехать сюда. Почему бы не сделать это сразу? — Джоанна была удивлена своей неожиданно появившейся смелостью, но ей было очень важно получить от Ричарда обещание, что он переедет жить в купленное поместье. Тогда она снова сможет увидеть его.

— Увы, не могу оставить дела в Лондоне.

— Выходит, вы так же, как и мой дорогой Уильям, относитесь к категории людей, для которых работа прежде всего?

— По-вашему, это плохо?

— Я этого не говорила. — Джоанна улыбнулась, — Вы ведь сами сказали, что не сможете оставить дела в Лондоне.

— Да, но речь шла не совсем о работе… Даже не знаю, как это объяснить.

Джоанна поняла, что означали его слова, и от осознания этого что-то очень больно кольнуло в груди.

— Думаю, не стоит и пытаться объяснить мне это. — Она снова улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка выглядела как можно более искренней. — За ужином вы сказали, что знакомы с мистером Флемингом, верно?

— О да. Мы знакомы.

— Значит, вы посетите предстоящий бал?

— Полагаю, что да, Уильям уже говорил, что мы должны там быть. За ужином вы не выказали явного желания посетить этот бал, но надеюсь, мы с вами там все же встретимся?

— К сожалению, да. — Джоанна откинула со лба прядь волос и улыбнулась, — Не поймите меня неправильно, я высказала сожаление только лишь потому, что не являюсь страстной поклонницей балов и, если говорить откровенно, я не в восторге от самого мистера Флеминга.

— Я вас прекрасно понимаю, — Ричард усмехнулся. — Позвольте задать вам вопрос?

— Конечно.

— За ужином вы сказали Томасу, что ни под каким предлогом не желаете переезжать в Лондон, скажите, неужели вам действительно так нравится жить здесь?

— Да. Я просто без ума от этого места. Если бы вы нашли время и задержались здесь, вы бы поняли меня.

— О чем вы здесь так мило беседуете? — За спиной Джоанны появились оставившие мистера Брайнса Уильям с Томасом.

— О том же, о чем все говорят в течение последних дней — о предстоящем приеме у мистера Флеминга. — Девушка улыбнулась.

— Ричард, ты ведь тоже приобрел поместье, — сказал Томас. — Не желаешь по этому поводу устроить бал?

— Боюсь, что в умении устраивать подобные мероприятия я не могу тягаться с мистером Флемингом, — усмехнулся Ричард, — но, если вы захотите, я готов организовать прием.

— Я очень этого хочу! Чем ещё можно развлечь себя в этом месте? Мисс Джоанна, не поймите меня неправильно, я вовсе не хочу сказать, что мне здесь не нравится…

— Я прекрасно вас понимаю, мистер Беккер. Вполне естественно, что человеку, живущему в Лондоне, здесь будет скучно.

— Томасу скучно не только здесь, — Уильям улыбнулся другу, — Даже Лондон со всеми его увеселениями уже порядком наскучил дорогому мистеру Беккеру.

— Вы правы, мой друг, ничего не могу с этим поделать, таков мой нрав.

— Мне думается, что дело вовсе не в вашем нраве, а скорее в вашей избалованности, — заметил Ричард, — Вы родились в Лондоне и прожили там всю жизнь, этот город оставил на вас свой отпечаток, вы пресытились всевозможными празднествами, поэтому жизнь в тихом месте кажется вам невыносимо скучной.

— Как насчет вас, мистер Лэнгтон? — спросила Джоанна, — Лондон оставил свой отпечаток и на вас?

— Несомненно, хотя моя зависимость от городской жизни вовсе не так сильна, как зависимость Томаса. Спокойная и размеренная жизнь, подобная вашей, не кажется мне невыносимой, она прельщает меня, но, увы, я не в состоянии навсегда покинуть Лондон и перебраться в тихое место.

— Видишь ли, моя дорогая Джоанна, мужчины не меньше женщин подвержены привязанностям, — сказал Уильям, улыбнувшись. — Томас привязан к всевозможным развлечениям, ну а Ричард — к своим, как он выражается, «делам», хотя я бы назвал это другим словом.

— К чему же привязан ты? — спросила Джоанна.

— Мою привязанность, наверное, можно назвать самой добродетельной, ведь я привязан к тебе.

— Ох, как это мило. — Джоанна рассмеялась, — И ты прав, подобная привязанность более добродетельна, нежели привязанность к развлечениям или работе.

— Не думаю, что привязанность, какой бы она ни была, может считаться добродетельной, — возразил Томас, — ведь по сути своей привязанность порочна.

— Позвольте не согласиться с вами, — сказал Уильям. — В привязанности, как и в любом другом проявлении, есть и порок, и добродетель. Вам ведь неплохо известно о привязанности Ричарда, неужели вы способны узреть в этом нечто порочное?

Джоанна не считала нужным спрашивать, о какой именно привязанности идет речь — она и так это прекрасно понимала. Странно, задумалась девушка — она так много слышала о любви, и в её понимании это слово было связано с неясным волнением и трепетом, а вовсе не с тем спокойствием, которое она испытывала сейчас. И это нисколько не пугало её. Она понимала, что Ричард просто не может быть одинок, и несмотря на то, что Уильям говорил о нем как о неженатом человеке, у него, вероятно, была невеста, иначе как ещё объяснить этот странный разговор о привязанностях?

Глава III

Утром следующего дня Уильям, Ричард и Томас расположились в маленькой гостиной на втором этаже Мунлэйкхолла. Это было лучшим местом в доме для того, чтобы сыграть партию в вист, выпить бренди или выкурить парочку сигар. На входе в комнату лежала огромная шкура бурого медведя. Каждую стену, обтянутую темно зеленым сукном, украшали картины. В центре комнаты стоял большой кожаный диван, застланный мягким пледом, и несколько кушеток, рядом с ними — деревянный кофейный столик. На камине уютно разместились бутылки с горячительными напитками, а над камином красовался охотничий трофей — голова лося.

— Джефферсон обещал уладить дела с поставщиками во Франции, не далее как вчера он отбыл в Новый Орлеан, — сказал Томас, закурив сигару и лениво развалившись на кушетке.

— И ты доверяешь ему? — Ричард налил бренди в бокалы и протянул друзьям. — Лично у меня этот человек не вызывает доверия.

— Джефферсон всегда печется только о себе — не отрицаю этого, но я плачу ему неплохие деньги за эту поездку и не думаю, что он рискнет остаться без этого вознаграждения.

— Я думал, что ты сам поедешь в Новый Орлеан, — сказал Уильям.

— Это было до того, как я приехал сюда. Сказать по правде, я устал за последнее время, хочется немного отдохнуть.

— Тебе ведь не нравится быть в такой «глуши», — с сарказмом заметил Ричард.

— Жить здесь я бы не согласился, но вот отдохнуть несколько дней в обществе лучших друзей и очаровательной мисс Джоанны — что может быть лучше? — Томас сделал большой глоток бренди и улыбнулся Уильяму. — Знаешь, теперь я понял, почему ты так часто говорил о своей сестре. Она — само очарование. Жаль только, что она не желает жить в Лондоне, мне кажется, ей было бы там веселее.

— Уверяю тебя, она и здесь не скучает. Моя сестра всегда умела обходиться без общества других людей, она и наедине с собой может прекрасно проводить время. Всегда этому удивлялся.

Услышав его слова, Ричард постарался скрыть улыбку, сделав глоток бренди и безразличным тоном спросил, — Ты говорил, что уговоришь мисс Джоанну поехать в Лондон.

— Я говорил, что постараюсь уговорить её съездить со мной в Лондон, но я также говорил, что мне это вряд ли удастся.

— Но ты хотя бы попытаешься?

— Безусловно. — Уильям взглянул на друга, — почему ты спрашиваешь об этом?

— Праздное любопытство, — Ричард снова улыбнулся.

Густой аромат лилий, проникая сквозь распахнутые окна, окутал гостиную Брайнсхолла. Вернувшись от друга Уильям расположился в кресле у окна и читал газету. Мистер Брайнс уехал всего пару часов назад, не успев даже проститься с дочерью, которая все ещё спала. Как это несправедливо: Уильям не был дома почти два года и вот сейчас, когда ему наконец удалось оставить работу и приехать, у отца появились неотложные дела. Вечный удел мужчин — жертвовать всем ради работы. Многие считают, что мужчинам это по душе — о, как они неправы! Разве может кому-то нравиться работать и вечно находиться в разъездах вместо того, чтобы проводить время с близкими? К счастью для Уильяма, в поместье остались Джоанна, Питер и Кристофер, и он собирался провести с ними весь сегодняшний день. В отличие от Джоанны близнецы давно проснулись и уже успели заработать нагоняй от няни за то, что накормили собаку шишками.

Джоанна спустилась в гостиную лишь в одиннадцать часов, Уильям все ещё сидел в кресле, хотя уже отложил прочитанную газету и просто смотрел в окно. Сегодня на девушке было зеленое атласное платье, идеально гармонировавшее с её глазами.

— Доброе утро! — Она впорхнула в гостиную и вдохнула полной грудью, наслаждаясь приятным ароматом цветов.

— Ты хотела сказать — добрый день? Утро уже давно прошло. Я успел навестить Ричарда, пока ты изволила нежиться в кровати.

— Ты прав, — девушка улыбнулась и села рядом с братом, — я сегодня действительно долго спала. Сама не знаю почему.

— Ты проспала отъезд отца.

— Он уже уехал?

— Да. Но не расстраивайся, он сказал, что вернется через несколько дней. А пока его нет, ты поступаешь в мое полное распоряжение.

— Ты разве не собираешься заниматься делами?

— Все мои дела остались в Лондоне, — Уильям улыбнулся, — сходим на прогулку?

— Отличная идея!

Уильям и Джоанна решили отправиться к озеру, взяв с собой близнецов и дав тем самым возможность няне немного отдохнуть. Озеро находилось на границе Брайнсхолла и Мунлэйкхолла и не принадлежало к их парку, но брат и сестра с самого детства любили его. Питер и Крис снова захватили с собой Гамлета. Пока компания шла по тропинке через парк, Джоанна рассказывала Уильяму о проказах близнецов. Было о чем поведать — эти дети напоминали стихийное бедствие, возле них всегда что-то ломалось и рушилось.

— На прошлой неделе они спрятали все столовое серебро в гостиной под диваном, Изабелла чуть с ума не сошла, пока искала его! А три дня назад открыли ворота в конюшню, Биллу пришлось все утро потратить, чтобы вернуть в стойла лошадей, Мэри тогда жутко разозлилась, наказала их и на весь день заперла в детской. А на прошлых выходных Крис решил поиграть в прятки, Питер, конечно же, поддержал его. Они спрятались в парке, а мы с отцом и все слуги искали их почти до полуночи.

— Отец, разумеется, и слова им не сказал.

— Нет. Он им прощает всё, — Джоанна улыбнулась, — даже то, что вчера утром они разгромили его кабинет.

— Он слишком мягок с ними.

— Просто papá понимает, что детство бывает лишь однажды, поэтому он всё прощает им, впрочем, так же, как прощал тебе и мне.

— Ты права, — Уильям немного помолчал. — Ты ничего не сказала о вчерашнем вечере.

— Ты не спрашивал.

— Теперь спрашиваю. Тебе не понравились Томас и Ричард?

— Что ты, конечно, понравились! Я просто в восторге от них! Теперь я понимаю, почему ты так о них отзывался: и мистер Беккер, и мистер Лэнгтон очень приятные джентльмены.

— И они оба просто в восторге от тебя, — Уильям усмехнулся, — особенно Ричард.

— Он сам сказал тебе?

— Нет, но это сложно было не заметить. Видишь ли, Томас в любом обществе является душой компании, он может болтать без умолку ночи напролет, тогда как Ричарда вряд ли можно назвать человеком общительным. Я не хочу сказать, что он замкнутый и нелюдимый, но Ричард редко первый проявляет интерес к беседе и уж, конечно, я никогда не видел, чтобы он первым начал разговор с девушкой, за исключением разве что Анны — сестры Томаса. А вчера, я заметил, вы очень мило беседовали добрую четверть часа.

— Полагаю, это просто проявление такта с его стороны, не более.

— Не уверен. Не знаю, заметила ты или нет, но в тебе есть одно уникальное качество — ты располагаешь к общению. Непонятно, почему так происходит, но люди тянутся к тебе, не только мужчины, но и женщины. Очевидно, Ричард не стал исключением, в твоем лице он нашел приятного собеседника, и я надеюсь, что в скором времени вы подружитесь.

Они вышли из парка и оказались на лужайке у озера, очертаниями напоминавшего полумесяц. Именно благодаря форме его когда-то и назвали Лунным озером. На противоположном берегу начинались земли поместья Мунлэйкхолл, которое совсем недавно купил Ричард Лэнгтон. Этот особняк был чуть меньше Брайнсхолла, но не уступал ему в роскоши и отделке.

Близнецы тем временем затеяли игру в пиратов. Сначала мальчики долго спорили о том, кто из них будет капитаном. В итоге Крис не без помощи пинков и затрещин отвоевал это право. Когда игра им надоела, мальчики уговорили Джоанну и Уильяма поиграть в жмурки. Дело закончилось тем, что Крис толкнул Питера в озеро, Питер не снес такого оскорбления и, догнав брата, надавал ему оплеух.

— Надеюсь, мистер Лэнгтон не был разочарован? — спросила Джоанна, указывая на поместье, когда Питер и Крис снова увлеклись игрой с Гамлетом.

— Нисколько. Мне ещё не доводилось видеть Ричарда в таком хорошем расположении духа, — сказал Уильям. — Кстати, сегодня он ждет нас у себя, просит нас оказать ему честь и посетить первый прием в его новом доме. Делаю акцент на то, что он желает видеть нас обоих — это на тот случай, если ты вздумаешь искать какие бы то ни было отговорки, как это было в случае с мистером Флемингом.

— Чарльз Флеминг, увы, не смог внушить мне того восхищения, которое он привык встречать в своем окружении, только лишь поэтому я желала уклониться от предстоящего приема. А что касается мистера Лэнгтона — он, на мой взгляд, весьма приятный джентльмен, к тому же твой друг, поэтому у меня нет ни малейшего желания отклонять его приглашение.

— Вот и отлично.

По пути в Мунлэйкхолл Джоанна думала о Ричарде и о том, что несколько часов назад сказал Уильям. Когда они возвращались с прогулки домой, Джоанна как бы невзначай спросила, приедет ли сюда невеста Томаса Беккера, на что Уильям ответил: «Моя дорогая! Невеста Тома — это и звучит-то нелепо! Томас, как мне кажется, решил выбрать тропу холостяка, он вряд ли когда-нибудь пожелает связать себя такими обязательствами, как брак». А на вопрос о Ричарде Уильям ответил фразой, которую Джоанне сложно будет забыть. «Ричард — совсем другое дело. Он, если так можно выразиться, является полной противоположностью Тома. Как-то я спросил его, не собирается ли он сделать предложение Анне Беккер — сестре Томаса, ведь прошлой зимой весь Лондон судачил о том, что близится день их помолвки, на что Ричард ответил, что в сердце его есть место лишь для одной юной леди — Кэролайн Вэйл. Он всегда будет ей верен. Я имел возможность познакомиться с этой особой несколько месяцев назад — очаровательная леди». При этих словах Уильям как-то загадочно улыбнулся, чем ещё больше огорчил Джоанну. Девушка не посчитала нужным спросить, кто такая Кэролайн. Для нее все стало на свои места: те дела, о которых говорил Ричард, и та привязанность, о которой говорил Уильям — это Кэролайн. Джоанна понимала, что сердце молодого человека не свободно, но ничего не могла с собой поделать. Она желала лишь одного — быть рядом с ним до тех пор, пока это возможно. Просто находиться рядом с ним — большего она не требовала.

— О чем ты задумалась? — спросил Уильям, протянув руку, чтобы помочь сестре выбраться из экипажа.

— Ни о чем. — Джоанна отбросила ненужные мысли и улыбнулась.

Оставив экипаж на попечение конюха, Уильям и Джоанна проследовали за дворецким в дом. Пройдя большой и просторный холл, они начали подниматься по мраморной лестнице. Со второго этажа доносились мужские голоса, Джоанна узнала низкий раскатистый смех Томаса. Дворецкий распахнул двери гостиной и сиплым голосом произнес:

— Мистер и мисс Брайнс.

Он поклонился гостям и удалился, а Уильям и Джоанна вошли в комнату. Гостиная была очень просторной: огромные окна украшали кремового цвета шторы, на подоконниках были расставлены хрустальные вазы, наполненные свеже сорванными цветами, от которых по комнате распространялся аромат фиалок, ирисов, роз и тюльпанов. У дальней стены стояли стеллажи с книгами и всевозможными сувенирами, у камина — небольшой столик, диван и несколько кресел в бежевых тонах — именно там уже сидели Томас и Ричард.

— Уильям! Мисс Брайнс! Рад, что вы приняли мое приглашение, — Ричард первым поднялся и приблизился к гостям, он кивнул Уильяму и поцеловал руку Джоанны, заставив её вздрогнуть.

— Как мы могли отказаться, — Уильям улыбнулся и пожал руку Томасу. Все удобно устроились у камина. Джоанна пыталась вслушиваться в завязавшийся разговор мужчин, но безуспешно — все её силы уходили на то, чтобы собраться с мыслями, которые бессовестно разбежались в ту секунду, когда она увидела Ричарда. Девушка дала себе слово не показывать своих чувств, хоть и осознавала, как это непросто, ведь едва взглянув