Я спускаюсь на лифте, выхож из подъезда и в дверях сталкиваюсь со своим соседом и школьным другом Витькой Артемьевым. Когда он делает вид, что не может меня обойти, сердито бурчу (беременность двойней сделала меня большой и неуклюжей, но не до такой же степени!):
- Артемьев, может, ты просто возьмешь и прижмешь свой зад к стене? И перестань уже скалиться, я вовсе не такая огромная! Это все шуба виновата, на меня больше ничего не налезает.
Сама не знаю, почему я краснею. Наверно потому, что на самом деле ощущаю себя необъятной.
- Не стоит смущаться, Уфимцева. В «Титанике» тоже было свое очарование. Кое-кто из современников считал его даже грациозным. Вот народ чудил, да?
Народ, может, и чудил, а кое-кто сейчас получит!
- Убью, Витька! Мог и соврать!
Рыжий смеется. Ну еще бы, в роли Купидона он неповторим.
- Ладно, не дуйся, Светка. Дай лучше я тебя обниму. Когда еще выпадет случай воспользоваться твоей неповоротливостью и отсутствием мужа. Только ты корму отверни, я с левого борта зайду.
У меня все-таки получается его стукнуть. У нас с Артемьевым совершенно особенные отношения. Не всем понятные, но оттого не менее крепкие. Когда много лет сидишь с человеком за одной партой, живешь в одном доме и гуляешь в одной компании, он становится тебе практически родным.
- Посмотри на себя, Уфимцева. Ты же чистый бальзам для глаз! Ну и кто мне пел о бесплодии? Вот гляжу на тебя и удивляюсь: как ловко ты провела нас с Андрюхой. И сына получила, и мужа, еще и приятный бонус отхватила.
- Нужен ты мне, Артемьев! А вот за Андрея спасибо, - я становлюсь серьезной и с благодарностью смотрю на Витьку. – Кто бы мог подумать, что Шибуев моя судьба.
- Я, - не скромничает Рыжий. Улыбается широко. – Я всегда знал, что вы подходите друг другу. Я же тебе об этомйеще в школе говорил!
- Плохо говорил, значит.
- Ну, извини, - Виктор разводит руками, - как умел. А ты, куда это собралась, Света? – спрашивает, подозрительно щурясь. – Постой, дай угадаю. В магазин, да? Сладенького захотелось или соленого? Вот прямо жить не можешь, а Андрюха на работе, так?
Все-то он знает. Впрочем, его жена Таня тоже носила двойню, так что наверняка все проходил.
- Угадал. В нашу кондитерскую иду за кексами. И попробуй только обсмеять! Я все Шибуеву расскажу! Витька, прекрати! – смех у Рыжего легкий и свой, на него невозможно не ответить. - Не смеши меня, дурачок, мне нельзя!
Любовь – это забота, ответственность, помощь. Прозаичные вещи, но это так. Это нежность и терпение. Это когда чувствуешь боль родного человека, как свою собственную. Когда не можешь от этой ответственности отказаться. Иначе это уже не любовь.
Что ты чувствуешь ко мне, Шибуев?
– То есть? – вопрос для Андрея звучит неожиданно, и он озадаченно хмурит брови.
– Ты все расслышал, я спросила прямо. Хочешь пересмотреть условия договора – ответь
Шибуева, скажи еще раз, что мне пора домой, и я уйду с тобой
Почему не понимали? Я отлично все понимал. Светка, ну чего ты? – бормочет, притягивая меня к себе. – Иди сюда, Сахарочек. Я точно знаю, что тебе понравилось
Темная голова вдруг склоняется, и губы касаются шеи.
На миг я задыхаюсь от острых ощущений, закрыв глаза. Сжимаю пальцами сильные плечи.
– Ш-шибуев, прекрати.
– Светка-а… – хриплый шепот бежит по коже, проходит электричеством по возбужденным нервам и ударяет в нутро. Стягивает жилы в животе. – Никто не узнает. Мы никому не расскажем. Я хочу тебя, Светка.
Нет. Независимо от того, фиктивный у нас брак или нет, ты возьмешь мою фамилию
Нет, Уфимцева, я все тот же Шибуев, – признаю очевидное, – который в отцовском кабинете учил тебя пить виски и лез целоваться
… Как только вижу ее, то сразу понимаю: скучал.
Мне бы сгрести ее в охапку,
Ухмылка сама скользит на губы. Ну надо же. Моя первая школьная любовь
