. Иоанн поступил так же, как сделал до него Цимисхий: он отказался сесть в колесницу, отдав это почетное место иконе Богородицы, которая сопровождала его во всех походах.
Хотя на современного читателя он, возможно, не производит задуманного автором впечатления (его последнее предложение звучит вовсе не монотонно, а весьма увлекательно), факт остается фактом: на протяжении более двухсот лет государство, некогда известное как поздняя Римская империя, имело ужасную репутацию.
После 56 лет плохого управления тринадцатью разными монархами он один правил 37 лет; его сын — еще 25 лет, вплоть до своей случайной смерти, а внук — 37.
Византии заключалось в том, что он назвал «тройным слиянием» римского тела, греческого ума и мистического восточного духа. Конечно, все три компонента всегда присутствовали в жизни Византии и в большой степени определяли уникальный характер империи, однако по сути своей византийцы были такими же людьми, как и все мы, — они подвергались тем же искушениям, становились жертвами тех же слабостей и заслуживали похвалы и порицания в той же степени, что и любой из нас. Чего они не заслужили, так это забвения, которому Запад предал их на долгие века.
Когда крепость была готова, султан объявил, что любой проплывающий мимо корабль, откуда бы он ни плыл, должен встать на якорь для осмотра. В конце ноября шедший из Черного моря венецианский корабль проигнорировал это указание. Корабль взорвали, экипаж перебили, а капитана Антонио Риццо посадили на кол. Мнение Запада в отношении Мехмеда II быстро изменилось: он явно имел серьезные намерения.
Аммиан Марцеллин, «по опыту известно, что ни один дикий зверь не бывает столь враждебен по отношению к человеку, как большинство христианских сект по отношению друг к другу». После этого во
Именно во время этого последнего расследования, как позже писал своей египетской пастве Афанасий, «Арий, которому придала смелости защита его последователей, был занят беспечной и глупой беседой, пока ему не пришлось отойти по нужде; там он сразу же рухнул головой вперед, его разорвало посередине, и он испустил
Именно он предложил внести в черновик Символа веры ключевое слово, которое должно было по крайней мере на время решить судьбу Ария и его доктрины. Это было слово homoousios, что означает «тот же по сути», или «единосущный», и описывает связь Сына с Отцом. Включение этого слова в черновик было почти равносильно порицанию арианства, и это многое говорит об умении Константина убеждать: он смог обеспечить принятие этого термина, указав при этом, что его, разумеется, следует трактовать лишь в «его божественном и мистическом смысле»; другими словами, этот термин мог иметь в точности тот смысл, который ему захотят придать.
