Глава 1

Я шел по незнакомому городу, в котором буквально все для меня было таким незнакомым и чуждым, что сводило с ума. Я не понимал многого и не видел конца всему, что меня окружало. И пусть я знал некоторые предметы по описаниям, но видеть мне их не приходилось. Да и огромные каменные дома давили на психику похлеще, чем в горах. Там хоть ты понимаешь – это величие природы, а тут лишь серые стены домов и окна. Не очень бы мне хотелось жить тут, но видимо, судьба решила за меня.

Не то чтобы я боялся. Нет. Скорее были у меня опасения насчет всего этого. В детстве уже попадал сюда, и тогда все закончилось не так. Не зная языка, не зная реалией мира, я тогда сразу влип в неприятности. Меня задержали, за то, что я расплатился серебром за хлеб в лавке. Продавец поднял ор и держал за руку, на его крик пришел какой-то человек и стал обыскивать меня, а когда нашел еще монеты, что-то проговорил в свой артефакт и вызвал подмогу.

В общем и целом меня лишили ножа, денег и пару раз стукнули дубинками, чтоб не сопротивлялся. А я… а я всего лишь хотел есть. Да и считал, что серебряная монета за хлеб, не первой свежести, вполне достойный обмен. Торговец считал иначе. В итоге я очень сильно обиделся на всех и вся, гнев тогда застилал мне глаза. Очнулся я уже, когда меня привезли в другое место и закинули в камеру.

Потом меня все время водили к какому-то человеку в странной форме, и тот что-то спрашивал. Я пытался общаться с ним на тех языках, которые знал, но увы. Да и знал я всего два языка. Пару раз меня били, но не так чтоб сильно, скорее от бессилия или еще по какой причине.

А через пять дней меня посадили в какую-то повозку и отвезли в место, где были дети моего возраста, а жили мы все как в казарме воинов. Что я могу сказать о том месте? Там было познавательно. Нас заставляли бегать, прыгать, что-то чистить, смазывать и делать еще множество, на мой взгляд, не нужных дел. И это несмотря на то, что в целом никакой взаимопомощи не было, каждый сам за себя, что подтверждалось каждую ночь, в виде драк.

Уже тогда я понял, что тут мне не прожить, если не начну ставить себя выше других. Отец говорил, что иногда достаточно показать силу, чтоб от тебя отстали. И я показал, после чего меня заперли в камере, в которой не было ни света, ни тепла. А спать приходилось на земле. Тогда это меня не сильно волновало, так как я видел страх. Страх в глазах всех, как тех, кто был против меня, так и тех, кто заставлял нас бегать.

Через сколько времени меня выпустили, я не знаю, но потом все изменилось, со мной стали заниматься отдельно от других детей. Со мной говорили, мне показывали картинки и говорили их значения, но все так же по утрам я бегал и прыгал и все так же занимался ненужным делом. Лучше бы учили языку.

Спустя четыре десятка дней распорядок дня изменился, и я стал посещать еще какие-то занятия, где молодой воин зажигал в руке огонь или заставлял пылать все тело. Все были впечатлены, а я же не понимал, зачем это? Было ли страшно? Нет. Какая-то странная расточительность силы. Тогда я не знал, зачем это было нужно. Но от нас требовали, чтоб мы показали что-то такое. Я же понял, что так делать не буду, так как отец не поймет, а мама еще и замучает рассказами о правильном приложении силы. Вот так и жил я еще шесть десятков дней.

А потом я исчез из этого мира, и вот я опять тут, спустя десять циклов. Хорошо ли это или плохо, посмотрим. Но в этот раз хотя бы знаю о мире больше, чем в прошлый. Да и отец сказал, что рано или поздно это должно было случиться. После того раза со мной очень хорошо занимались, насколько это вообще применимо к тому, как меня учили.

Вот так предаваясь воспоминаниям, я вышел за черту города и через какое-то время оказался в каком-то странном лесу. Шел-то я целенаправленно в главный город, и как раз лес-то мне в этом бы очень помог, но проблема была в том, что лес был как бы мертвый. Я не слышал отклика. Точнее он был, но какой-то слабый. Постояв так несколько минут (времясчисление этого мира), я решил углубиться в лес.

И спустя еще час ходьбы по лесу понял, почему отклик такой слабый. Лес умирал. Пусть в нем была новая поросль, но куча мусора, разбросанного повсеместно, порубленные без разбора деревья не оставляли шанса настоящему Лесу. И это приводило меня в уныние и гнев. Зачем? Зачем убивать то, что дает жизнь?

Вот так идя по лесу, я и набрел на людей. Почувствовал я их первым, слишком они шумели, да еще, видимо, улаживали свои споры в самом простом варианте – дрались. И ладно бы дрались, так нет же, они не замечали в процессе то, как стонал Лес. А этого я уже простить не мог, да и, если честно, не хотел.

А еще мне нужны были те, кто откроет дорогу. Значит, нужно всего лишь остановить бойню да забрать себе парочку людишек. Мама бы мной гордилась.

Отступление

Неделя спустя

Резиденция рода Соколовых

– Как это произошло? – человек, стоящий еще мгновение назад у окна, повернулся к присутствующим в кабинете людям мужского пола.

– Разрешите? – сделал шаг вперед один из мужчин, выглядящий невзрачно, но имеющий при этом стальной взгляд серых глаз, а седина на висках говорила о жизненном опыте.

– Говори.

– Нам удалось восстановить хронологию событий. Ваш наследник повздорил с наследником рода Аюшевых и был вызван на дуэль. Дуэль решили проводить вдали от города. От каждой стороны до десяти наблюдателей в рангах не выше воев.

– Это мне и так все известно. Что по факту произошедшего потом?

– В самый разгар дуэли появилась третья сторона, с неизвестным до этого оттенком силы. Каким-то образом его сила воздействовала на растения, тем самым не убивая, а оплетая противников корнями деревьев или ветками. Напав неожиданно и нанеся максимальный урон по сопровождающим, неизвестный далее расправился с вашим сыном и отпрыском Аюшева. При этом он сделал это никого не убивая.

– И двадцать человек в рангах воев не смогли справиться с одним? Кто это был, удалось выяснить?

– Нет.

– Тогда почему мой сын пропал на целую неделю? Я вас спрашиваю, почему его не смогли найти, пока он сам не вышел к городу?

– По информации от сопровождающих вашего сына, удалось установить одну деталь: неизвестный провел какой-то ритуал, который оставил всех без сил. А далее люди просто не смогли выйти из леса, будто бы сам лес был против того, чтоб они вышли.

– Ты себя слышишь? Ритуал? Какой ритуал? Как может быть лес против того, чтоб люди вышли?

– Мы тщательно опросили всех, но все как один говорят, что так ощущалось.

– Свободны!

Посетители потянулись к выходу, за исключением одного.

– Знаешь, Владимир, мне почему-то вспомнилась одна история.

– Какая?

– Помнишь, в истории была война с Германией? Там еще были партизанские войска? – и дождавшись кивка, оставшийся мужчина продолжил: – И вот была такая шутливая история с этими войсками, что сначала в лес пришли партизаны, потом их выгнали немцы, а потом пришел леший и навалял тем и другим.

– Ты сейчас к чему? История какая-то не смешная.

– Да вот думаю, может, история основана на реальных событиях?

– Хочешь сказать, что у нас стали оживать сказки?

– Всякое бывает. Тем более после того, как земля изменилась и появились такие, как мы. Возможно, и сказки начнут оживать.

– Не верю я в это. В общем, найдите этого неизвестного и притащите ко мне, очень я хочу с ним побеседовать.

Москва. Здание конторы

– Товарищ капитан, разрешите?

– Заходи. Что у тебя?

– У меня тут род Соколовых зашевелился.

– Эти-то чего? Что им в Твери не сидится?

– Удалось узнать через третьи руки очень любопытную информацию. Как оказалось, роду Соколову и по совместительству еще и Аюшевым нанесен сильный психологический урон всего одним человеком.

– О как. И как же это, интересно?

– Обстоятельства выясняем, но уже точно известно, что этот человек втоптал в грязь около двадцати воев и что-то там такое сделал с наследниками, отчего все буквально пропали на неделю, а потом вошли в город обессиленными.

– Стоп. Что значит обессиленными?

– Они потеряли свой дар.

– Таааак. Даю добро на проработку. И чтоб через два дня мне всё доложил. Всё! Понял?!

– Есть! Разрешите выполнять?

– Погоди. А кто сделал это, удалось узнать?

– Никак нет. Но удалось выяснить, что людей с таким даром у нас нет. Что-то связанное с природой.

– Самородок или вновь пробудившийся? Как думаешь?

– Рано пока что-то думать. Информации мало.

– Ну тогда чего стоишь? Иди добывай информацию! И чтоб через два дня доклад!

– Есть!

Вышел я с «тропы» где-то через пару часов. И попал в такой же лес, из которого и ушел. Пришлось задержаться и также провести ритуал, в котором поделился силой, что взял у тех людишек. В итоге получилось чуть оживить лес, но до полного выздоровления было еще очень далеко. Но ничего, главное же начать. Да и, может, еще такие же «дураки» попадутся.

Закончив с ритуалом, я буквально через пятнадцать минут вышел к большой дороге, что перегородила мне проход к городу. Оглянувшись, заметил, что слева есть мост, по которому вполне можно перейти на ту сторону.

Пройдя по мосту, я попал в царство больших домов. Так я и брел по городу, стараясь все время находиться рядом с деревьями, кои росли из последних сил. Город производил на меня гнетущее впечатление. Даже у народа гор не было такой унылой и давящей атмосферы, скорее наоборот, там чувствовалась рука мастера. Тут же все было серым, за исключением растительности, но и ее покрывал слой пыли. А еще везде, куда бы я ни посмотрел, замечал мусор. Как можно так жить?

Вот так я и шел, пока возле большого скопления мусора не увидел, как один из людей, одетых в вонючие обноски, не пнул странного вида животное. Причем животное по всем признакам не несло в себе агрессии, да и видно было, что это самка, которая кормит свое потомство.

А этот отросток вонючего сорняка ни с того ни с сего пнул животное. Вот что она ему сделала плохого? Я разозлился и пнул уже его. Он улетел, но из кучи высунулся еще один и что-то сказал, при этом замахнувшись какой-то палкой. Я не стал разбирать, что и как, и его отправил к его собрату. В итоге за спиной заверещала женщина, а какой-то мужик бежал на меня. Недолго думая, отправил мужика к двум предыдущим. В тот же миг женщина заткнулась и прыгнула на меня, пришлось ее успокоить и связать ее же одеждой, предварительно разрезанной.

Тут сразу же стали кричать из окон здания, о том, что я очень плохой. Не до конца еще я понимал эту речь, за давностью лет. Показал им жест, увиденный еще в детстве. Не впечатлились и стали орать еще сильней. В итоге, пока я жестами объяснял все то, что о них думаю, подъехала какая-то повозка с мигающими фонарями и оттуда вышли два человека в одинаковой форме. Попросили предъявить документы, показал им перстень. Они почему-то не впечатлились. Недолго думая, поднес одному из них его поближе путем отпечатывания оного на лбу. Второй, видимо, очень обиделся, что перстень рода Saval’Vaomatua отпечатался только у одного из них, и, схватив двумя руками мою руку, потянул на себя. Не став его разочаровывать, левой рукой отпечатываю на его лбу знак рода Avetaavale.

Пока я награждал двух, по-видимому, стражников отличиями родов, к ним подоспела подмога. В итоге мне пришлось еще пару раз обозначить притязания двух родов на некоторых людей. Пока в один момент в меня не врезались какие-то странные стрелки на веревках, по которым проходят молнии, и наступила темнота.

Глава 2

В себя пришел рывком. Раз и сознание включилось. Сразу открывать глаза не стал, решил пока с помощью чувств попытаться определить, где нахожусь. Первое, что определил, это то, что пахло отвратительно, причем пахло еще и испражнениями рядом со мной. Также слышались голоса метрах в двух от меня. А еще я лежал на чем-то твердом и холодном, думаю, скорей всего на полу. Сделав выводы, решил все же, что зря я стражников стал бить, они-то ни при чем были.

Дальше лежать смысла не было, и я решил встать, на удивление получилось с первого раза, головокружения не было, но вот тело болело в разных местах. «Били», – мелькнула мысль. Ну, этого следовало ожидать, скорей всего товарищи тех стражников отыгрывались на бессознательном мне. А может, и сами пострадавшие отыгрались. Ладно, все это ерунда, сейчас надо понять, как выбираться из этой тюрьмы. А то, что это она, я ни мгновения не сомневался.

Как только поднялся, то на меня сразу же обратили внимание.

– О, смотрите, наша Соня проснулась! – ухмыльнулся один из людей, что сидел за столом и держал какие-то бумажки в руках.

Мне сразу же подумалось, что назвали меня так неспроста.

– Гвоздь, думаешь, Соня? Может, она у нас Мальвиной будет? – улыбнулся сидящий напротив, ощерив при этом золотые зубы.

– Ну, пусть будет Мальвиной, мне не принципиально, – ответил первый и, уже обращаясь ко мне, произнес: – Слышь, Мальвина, считай тебе сегодня повезло, мы будем с тобой нежными.

После этих слов все заухмылялись. Дело принимает дурной оборот. Тут их пятнадцать человек. Я один. В драке просто завалят толпой, не отобьюсь. Если только воспользоваться силой, но надолго меня не хватит, лишь на остановку. С другой стороны, и этого будет достаточно.

Пока я думал, человек пять потихоньку приближались ко мне.

– Нас тут одни люди попросили научить вежливости тебя. Ты не бойся, больно не будет. Почти, – разорялся «первый».

Всё, пора. Делаю небольшое движение рукой и усилием воли растягиваю заклинание на комнату. Шедшие ко мне замирают, только вздымается грудь, показывая, что они дышат. Их удивление видно, только если присмотреться к глазам, там расширяется зрачок.

– Раз вы не захотели мира, то значит, по праву сильного мне придется от вас избавиться, – с этими словами я лезу за шиворот и достаю кулон в виде листа, тяну за стебель, и вот уже у меня в руке небольшой ножик.

Дальше я обхожу каждого из людей и делаю небольшой надрез на запястье. Ну, а что, их тут пятнадцать человек, с каждого по чуть-чуть, так, глядишь, и на пентаграмму наберу. Не пилить же мне шею одному таким маленьким ножичком? И тут я замечаю, как их зрачки еще больше увеличиваются.

– Я что, это вслух сказал? – вопрошаю я в пространство. – А, ну и ладно. Так, что у нас там дальше? Ах да, пентаграмма. Эх, и ведь придется чертить.

Оторвав у одного из людей рукав его рубахи, я обмакнул край рукава в натекшую лужу крови и принялся за черчение пресловутой пентаграммы. Провозился минут двадцать, еще минут десять потом сверял, правильно ли я все начертил. Все это время «статуи» следили за моими манипуляциями.

Потом мне еще пришлось двигать «статуи» на определенные места в пентаграмме. А иначе никак. И вот когда все было готово, я произнес фразу-ключ. В центре пентаграммы закрутился небольшой ураган дыма, чуть полыхнуло алыми всполохами силы, и вот передо мной стоит мой давний знакомый.

– А-а-а-а! Творец, где ж я так нагрешил? – поднял он голову и прокричал все это в потолок. Говорил он, естественно, все это на своем языке.

– Не понимаю, о чем ты? – удивился я.

Проводник махнул рукой.

– Чего тебе? – задал он в конце концов вопрос.

– Можешь меня перенести из здания?

– Куда?

– Не знаю, можно просто из здания.

– Оплата!

– А вот ими, – обвожу рукой комнату.

– Не пойдет.

– Почему?

– Сколько раз тебе говорить, мы не питаемся душами.

– Почему?

– А-а-а-а! Творец, помоги. Это противоречит мирозданию.

– Но ведь в книгах сказано, что вы принимаете жертвоприношения.

– Это другое.

– Какое другое?

– Сколько раз говорить, мы принимаем жизненную силу. Но не душу.

– Но ведь душу берете?

– Но не едим.

– Почему?

– Р-р-р-р-р!

И тут очень сильно повеяло человеческими испражнениями со всех сторон, и буквально через пару секунд открылась дверь в нашу камеру, тем самым нарушив печать.

Отступление

За несколько минут до начала событий

– Михалыч, ну чё там? – подошел капитан к дежурному окну. – Пробили нашего буйного?

– Пробиваем.

– А куда хоть запихнули?

– Да к отморозкам засунули, попросили проучить. Кирюхин с Денисовым в медпункт поехали, у них на лбу знаки отпечатались от его ударов. В общем, злы на него, вот и попросили подсобить.

– Не переусердствовали бы вы. Мало ли что за птыц.

– Да не, мы его пальчики сразу проверили по «мажорам» и одаренным.

И тут разговор прервал вылетевший в коридор младлей.

– Товарищ капитан, Сергей Алексеевич! Есть совпадение!

– Егоров, какое совпадение?

– Я пробил нашего буйного. Его лет десять назад разыскивали, он сбежал из какого-то военного лагеря для одаренных. В архиве сохранились данные, а в новой базе данных нет.

– Подожди, одаренный? Твою ма-а-ать! За мной!

И капитан сорвался с места и побежал в направлении «обезьянника». Уже метров за пять он почувствовал запах свежего дерьма, в прямом и фигуральном смысле. А после того, как открыл дверь в камеру, говном завоняло еще сильней.

Взгляду предстала сюрреалистичная картина, в центре комнаты стоял парень и смотрел на затухающие красные всполохи, при этом стоял он в центре какой-то фигуры, на концах которой застыли заключенные в неестественных позах, но отмирающие с каждой секундой.

Прошло буквально десять секунд, после чего заключенные с воем бросились из камеры, буквально сметя капитана, при этом из их штанов вываливалось серое вещество.

Спустя час

В кабинете капитана Кравченко С. А.

– Назовите имя, фамилию, отчество.

– Имя Инсендио.

– Фамилия, отчество?

– Не знаю, что это, – честно отвечаю я. Так как вопросы эти мне задают уже где-то в двадцатый раз. Все не верили, что у меня действительно такое имя.

– Фамилия – это род, название рода. Отчество образовывается от имени отца.

– У меня два рода.

– Давай остановимся на том, что по отцу.

– Avetaavale.

– Хорошо, – устало потер лицо мой дознаватель. – Как звали отца.

– Afi.

– Получается ты у нас Инсендио Афи Аветааваль.

– Да. Не совсем правильно в произношении, но по вашей логике так.

– Мля-а-а. Что ж с тобой делать. Ты понимаешь, что нет у нас таких имен? Нет. Даже в Европе такого нет. Это не протокол, а черте-те что получается. Давай ты будешь Иваном?

Я отрицательно помотал головой. У меня есть имя, имя, которое значит многое. А в этом мире имена не имеют под собой основы. Это я понял, пока мы говорили.

Тут нашу дальнейшую беседу прервали стуком в дверь.

– Войдите, – крикнул дознаватель.

И в кабинет вошли два человека в темных одинаковых костюмах, при этом они сразу показали какие-то развернутые бумажки и, кивнув на меня, сказали три слова:

– Мы его забираем.

– Гора с плеч, – ответил дознаватель.

– Пошли, – это уже мне.

– А вещи? – спрашиваю я.

– Потом заберешь.

– Без них не пойду, – упрямо сказал я. – И пусть перстни вернут.

Вошедшие посмотрели на дознавателя.

– Сейчас принесут.

А через десять минут мы уже садились в какую-то черную повозку странной конструкции. Поездка как таковая не запомнилась, так как окна в повозке были чем-то закрашены. Я прикрыл глаза и стал медитировать, но машину так плавно покачивало, что в итоге я уснул.

Разбудили меня по ощущениям спустя часа два. Открыв дверь, мне вежливо сказали двигаться за сопровождающим. Выйдя из машины, я первым делом огляделся и понял, что вернулся в то место, в котором уже однажды был. Только вот место разительно преобразилось в лучшую сторону.

Для начала все было обнесено высокой стеной, у ворот стояло небольшое здание, в котором, как я понимаю, находились стражники. От ворот к центральному зданию шла дорожка из цельного темного камня. Чуть в стороне слева я видел занимающихся на большом поле с какими-то приспособлениями. Справа же находилось около десятка зданий двух- и трехэтажных.

Меня провели в центральное здание, чуть поводили по коридорам и, остановившись около какой-то двери, попросили присесть и ждать. Ждать пришлось не так уж и долго, и через десяток минут меня опять допрашивали, но уже более въедливо.

Их интересовало всё. С того момента, как я пропал, и то место, где я жил. А что я мог ответить? Мне и дома не так, чтоб верили, а тут и подавно не поверят. Поэтому на вопрос, как пропал, отвечал честно: «Не знаю». Так как я и правда не знал. А на вопрос, где был, так же честно отвечал: «В лесу».

Но все равно меня допрашивали целых четыре часа. Четыре часа отвечать на одинаковые вопросы, по-разному сформулированные, это не то чтобы утомительно, это просто унизительно для меня. Но я терпел и с самым бесстрастным выражением, которому научился у мамы, отвечал: «Не знаю» и «В лесу». Еще пару раз отвечал на вопрос, чем питался и чем жил, но там все просто – охотой жил, питался тем, что лес пошлет.

В общем, от меня отстали. Или сделали вид, что я пока не интересен. Но вот отпускать не стали, а сказали, что я теперь буду учиться в военной академии. Не было печали, блин. И повели меня устраиваться на новое место, которое станет моим домом на долгие годы.

Привели меня в длинное двухэтажное здание, в помещение, в котором стояло около десяти двухэтажных кроватей, в данный момент пустовавших.

– Сейчас все на занятиях. Но скоро вернутся. Ты можешь занять вон ту кровать, – указали мне на ближайшую к двери кровать. – Вещи можешь положить в тумбочку рядом.

– Угу, – бурчу под нос.

– На все про все у тебя минут двадцать, потом вернутся твои однокурсники, и будет построение, на котором тебя познакомят со всеми.

– Ага.

– Все, располагайся, а я пошел. И учти, за тобой пристально наблюдают, – и сопровождающий указал на угол комнаты, в котором на потолке виднелась какая-то выпуклость.

Сопровождающий ушел, а я решил, что раз мне предстоит жить тут долгое время, то нужно подготовиться к встрече со своими од-но-курс-ни-ка-ми. И встретить я их решил, как учил меня отец: «Главное сразу дать понять, кто главный! А лучше, чем показ силы, ничего нет!»

Ну, вот я и решил, что раз уж показывать свою силу, то во всей красе. Правда потом вспомнилась мама, она всегда начинала знакомство с легкой шутки, и я решил немного переиграть свой план.

В итоге, когда в помещение вбежали мои ровесники, я встал с дальней кровати, потянулся, накинул на себя иллюзию отца и сказал самым строгим голосом:

– Привет, еда!

Отступление

– Степан Михайлович, разрешите? – протиснулась в приоткрытую дверь голова.

– А, Кирилл. Заходи. Чего у тебя? – оторвался от бумаг генерал-лейтенант.

– Да я, собственно, по новенькому пришел. Слышали, может, уже?

– По этому, как его… – начальник академии поискал на столе листок и, подняв перед глазами, зачитал: – Инсендио Афи Аветаавали. Наслышан.

– Что думаете? История какая-то странная.

– А что тут думать, Кирилл? Я тогда еще замом был, участвовал, так сказать, в разборе происходящего. Пацан к нам поступил без основных знаний. Ни языка, ни обычных поведенческих правил общества. Ничего. И нет, он не был дикарем. Какие-то манеры у него были, только отличные от наших. Да и говорил он на странном языке. После того как он исчез, мы записи научникам отдали, так ответ пришел, что такого языка на Земле нет.

– Как нет? А как тогда?

– А вот так. Нет, говорят. Но при этом очень настойчиво просили связаться с носителем языка.

– А парень что же?

– А что парень? Привыкал к нам он долго. Мы ему имя дали самое обычное Иванов Андрей Александрович. Как видишь, имя ему не понравилось. Но уже ничего не попишешь, в базе он как Иванов А. А., а значит, документы будут на это имя.

– И все же, Степан Михайлович, что было выяснено по исчезновению?

– А ничего не выяснено. Исчез и все. Как исчез, никто понять не мог. Прошерстили тогда город, да толку, как видишь, не было.

– То есть под пристальный надзор?

– То есть под пристальный надзор.

И в этот момент сработала тревога, означающая применение сверхсил.

То, что произошло дальше, я, наверное, мог бы предвидеть, но почему-то об этом совершенно не подумал. Итак, сначала все опешили, потом кто-то заорал очень писклявым голосом, надеюсь, это были девушки, очень надеюсь. Далее ор перерос во что-то невообразимое, а уже потом все развернулись и рванули из помещения, буквально снеся дверь с косяком и проломив часть стены. А еще мне кажется, кто-то обделался и даже поседел. Но я об этом говорить не буду, мама учила не пенять людям на их недостатки.

Как только толпа покинула помещение, то тут же начало что-то орать. И так противно, что я решил поставить полог тишины. Решил, что шутка не удалась и извиняться как бы не перед кем, в связи с отсутствием оных. Поэтому решил завалиться на кровать и поспать.

Но, как и бывает в таких случаях, поспать мне не дали, так как в помещение, где я лежал, ворвался десяток вооруженных непонятно чем людей. Они стали оглядываться и только спустя десяток секунд заметили меня, удивленно за ними наблюдавшего.

Мне что-то прокричали, только толку-то? Я ж заклинание полога тишины навесил. Тем не менее мужик не сдавался и стал махать рукой. Я помахал в ответ. Чего он от меня хочет?

– Да ну тебя нафиг! – высказался я вслух и лег обратно на кровать.

Мужик, видимо, понял мой посыл по-своему, так как направился ко мне и, преодолев барьер тишины, заорал во все горло:

– Курсант! Мать твою за ногу!..

Что он там хотел дальше сказать, я даже дослушивать не стал. Тем более трогать мою маму за ее ногу. Делаю пасс рукой, и мужика сносит обратно к своим.

Видимо, такой поворот событий был для них в новинку, так как они не сразу сообразили, что делать. Но все же наставили на меня свои странные трубки и стали брать меня в полукольцо. Я тем временем обдумывал, что дальше? Щит я на себя уже давно повесил и постарался напитать его по максимуму.

Но тут все действо прервалось с появлением в проеме еще одного действующего лица. И судя по тому, как повел себя «летун», пришедший был не из «простых». Пришлось скидывать полог тишины и ждать, что мне скажут. Вставать я пока не собирался.

– Курсант, ты почему лежишь на кровати в неуставное время! – спокойно спросил вновь прибывший.

– Хочу и лежу. Что такое неуставное время? – также поинтересовался я.

– Лежать на кровати можно только после отбоя, – не сдавался тот.

– А если я ранен, лежать можно?

Сразу что-то ответить главный не смог. Он сначала оглядел меня, мою расслабленную позу и только потом произнес:

– Раненые помещаются в лазарет.

– А, ну тогда несите меня в лазарет.

Папа всегда говорил, что наглость не порок.

Главный что-то зарычал сквозь зубы. И его руки стали покрываться огнем. Эдак он и пожар устроит, поэтому я мысленно произношу заклинание – и ему сверху на голову падает поток воды, туша в зародыше огонь.

– Успокоились все! – звучит громкий голос от входа. – Смирно!

И удивительно, все как по команде выпрямились, опустив руки вдоль тела. Ну, почти все. Я все так же лежал на кровати.

– Иванов, на выход!

Это он кому?

– Иванов!

Хм, и все же кого он зовет?

– Иванов! – уже подойдя ко мне, этот человек указал пальцем на меня, а я, запрокинув назад голову как можно сильней, пытался рассмотреть человека, который, возможно, стоял за мной.

– Инсендио. Встал и пошел за мной, – все же выговорил мое имя этот человек.

Ну что ж, пойдем послушаем, чего мне скажут.

Глава 3

Вас когда-нибудь отчитывали за то, что вы в целом не понимаете? Если нет, то вам повезло. Мне в данном случае не повезло, так как меня отчитывали уже, наверное, час. В основном все сводилось к тому, что у меня недостойное поведение. Началось с того, что мне даже не предложили сесть, хотя стулья и были. Но тут я еще мог понять, скорей всего его статус был выше, но отец говорил, что выше статус, чем у него, я если и встречу, то не скоро. А посему спустя час я спокойно подошел и сел на стул.

И вот сев на стул и глядя на мужика, мне почему-то представилась большая рыбина на стуле. Очень уж было похоже на то, как ведет себя рыба, если ее вытащить из воды. Через минуту открывания и закрывания рта мужик проорал:

– Встать!

При этом мужик аж привстал с кресла.

– Сесть! – добавляю в голос силы, и мужик плюхается обратно в свое кресло, побледнев.

– Что ты себе позволяешь?! – чуть сдержанней, но все же обвиняюще вопрошает он.

– Я думал, мы тренируем командный голос, – пожимаю я плечами.

– Ты понимаешь, что я могу с тобой сделать? – уже более настойчиво спрашивает меня.

– А ты?

– Угрожать офицеру вздумал, щенок?!

– Пф, – звук вырывается сам собой. Ну не воспринимал я этого человека как опасного, да и по ощущениям я понимал, что он мне сделать ничего не сможет. Точнее может, но это, видимо, только с позиции своего статуса. А если его вызвать на поединок? И только я собрался это сделать, как дверь отворилась и в кабинет вошел еще один человек.

– Добрый день! Товарищ майор, вызывали?

– А, Лютиков. Полюбуйся, новый подопечный. Взять под стражу и поместить в карцер, – рявкнул сидящий в кресле.

Тут я не выдержал. Но мне на плечо падает рука того самого Лютика и сжимает его, а на мой прямой взгляд чуть заметно машет головой в отрицании. И глядя в глаза этому человеку, понимаю, что не стоит, так как проблем будет гораздо больше.

Так мы и покинули кабинет, а за дверью меня взяли в окружение еще парочка солдат и повели только им ведомым маршрутом. Мы вышли на улицу, прошли недолго по дорожкам, потом меня завели в здание, уже более основательное, и, в нем, поплутав по коридорам с пару минут, мы спустились в подвал.

И вот передо мной открывают дверь камеры, в которой, видимо, мне предстоит провести какое-то время. Ну что ж, посидим, подумаем. Меня втолкнули в нее легким толчком, после чего закрыли дверь, и сопровождающие удалились. Делать было нечего, камера была всего полтора метра на полтора, без каких-либо удобств, а единственный свет лился из маленького окошка двери. А в углу еще была, как я понял, дырка для отходов жизнедеятельности. Кидаю на тот угол заклинание из раздела бытовой магии, убирающей запах.

– Эх, видимо, судьба. Давно я не медитировал, – говорю вслух и устраиваюсь поудобней.

Первым делом я замедляю все процессы в своем теле, так как сидеть мне тут, видимо, предстоит долго, нужно экономить ресурсы. А далее я стал прогонять через себя энергию, как учили родители. Стараясь чередовать метод матери с методом отца.

Ко мне не заходили, несколько раз приносили что-то в миске и чашке, но все это выдавалось через маленькое отверстие внизу двери. Мне было лень прерывать медитацию, поэтому я на них не обращал внимания, продолжая накачивать источник энергией и гонять ее по телу.

По моему субъективному мнению, я так просидел четыре дня. На пятый день дверь открылась. В камере «дохнуло» ошеломлением и любопытством.

– Вставай.

Я проигнорировал обращение, так как заканчивать медитации резко не рекомендовалось, поэтому я стал аккуратно сбавлять интенсивность «волн».

– Эй, ты слышишь, – меня легонько пнули по ноге.

После того как мне пнули в третий раз, я завершил медитацию и открыл глаза. Передо мной стоял парень моего возраста, может чуть старше, с короткими светлыми волосами и угрюмым взглядом. Одет был, как и все до этого встреченные мне тут люди.

– Вставай! Тебя на ковер зовут.

Я не стал ничего отвечать, молча поднялся и посмотрел на моего визитера.

– Что? – не вытерпел тот.

– Я жду.

– Чего?

– Когда ты поведешь меня на ковер, – спокойно поясняю парню.

– А… э… пошли.

Выходя из камеры, столкнулся еще с двумя парнями, держащими в руках носилки. Не придав этому значения, решил получше запомнить дорогу от камеры до «ковра». В итоге прошли мы не так много, всего лишь поднялись на второй этаж и зашли в самый дальний кабинет.

Войдя в кабинет, я увидел сидящего за столом Лютикова. Оглядев сам кабинет, пришел к выводу, что этому человеку чужда роскошь. Что в целом положительно влияет на мое к нему отношение.

– Присаживайся. И давай по порядку.

Я лишь киваю головой.

– Меня зовут Лютиков Евгений Дмитриевич, и теперь я твой куратор.

– Что значит куратор? – перебиваю я.

– Эм… кхм. Куратор – это тот, кто наблюдает за тобой и следит, чтоб ты правильно учился и не допускал ошибок, а также помогал тебе.

– Понятно. Наставник.

– Не совсем, но близко к этому. Итак, я действующий офицер Российской армии в звании капитана.

– Капитан это много или мало? Сколько воинов в подчинении? – опять я перебиваю.

– Так! Стоп! Давай я сначала все расскажу, а уже потом будешь задавать вопросы.

Я лишь опять кивнул головой.

– Отлично. Ты сейчас находишься на территории военной академии, где обучаются одаренные. Обучаться тебе тут пять лет.

– А если я не хочу? – я опять перебиваю его.

– Увы. Но покинуть это заведение ты сможешь только в одном случае, и ничего хорошего в нем нет. Доходчиво поясняю?

Опять киваю головой.

– Так вот, после окончания академии ты становишься офицером армии России со всеми вытекающими отсюда обязанностями. Отслужить обязан еще семь лет и после волен делать что хочешь. Понятно?.. Вижу, что понятно. Далее, я слышал, на чем основывался твой конфликт, так вот, поясняю. Тут есть определенный свод правил, зовется уставом, в нем также прописан распорядок дня и описа