От автора
В настоящем издании собраны очень давние стихи. Некоторые из них написаны, видимо, когда кое-кого из читателей еще не было на свете. Однако полагаю, что это обстоятельство не должно помешать внимательному взгляду и слуху. Опытный читатель поймет, что данный срез не относится к началу пути, и будет прав. Избранный период автор относит скорее ко времени наступления профессиональной зрелости. До того были стихи 1982—88 годов, составившие первый сборник «Вечный Жид» (Нальчик, 1992). То, что было написано до 1982 г., считаю недостойным публикации.
Со всем этим связана дезориентирующая порой читателя обрывочность в нумерации заглавий. По общеизвестной цветаевской классификации я — «поэт с историей», и стихи мои распределяются не столько по циклам, сколько по темам. Отсюда непонятно откуда, казалось бы, возникающая «Тридцать первая осенняя миниатюра», принадлежащая циклу, начатому еще в юности, и в начале 1990-х годов завершившемуся. То же касается серии Retouches (Повторные мазки), задуманной именно как возвращение к ранее затронутым темам и формально ограниченной тремя четверостишиями. В первом сборнике редактор попросила снять эти странные для читателя номера, что, на мой взгляд, было не вполне оправданно. К одной и той же теме автор может возвращаться неоднократно на протяжении долгих лет творчества, и каждый раз, вместо того, чтобы придумывать новое название, имеет право отослать к написанному ранее. К тому же некоторые стихотворения того или иного цикла порой возникали в форме верлибра, а в данное собрание вошли исключительно рифмованные стихи. Потому заранее прошу читательского снисхождения.
Некоторое раздражение читателя может вызвать также обилие эпиграфов. Сегодня я прибегаю к ним гораздо реже, но на рубеже 90-х годов, видимо, я испытывал в них бóльшую необходимость. Среди источников взятых цитат значительное место занимает французская песенная поэзия, которую я всегда считал огромным явлением в искусстве второй половины ХХ века и которая, не стану скрывать, нередко давала непосредственный повод для размышления и высказывания. Я очень многим обязан таким поэтам-песенникам, как Жак Брель, Лео Ферре, Барбара, Жорж Мустаки и другим. Их творчество, к сожалению, слабо знакомо широкой российской публике. В числе эпиграфов можно также найти строки из русской классической поэзии, особенно из близкого мне Серебряного века.
Стихи пишутся в определенную историческую эпоху и несут на себе ее отпечаток. Каков бы ни был общий экзистенциальный характер того или иного стихотворения, в нем прямо или опосредованно отражается настроение времени. Рубеж 90-х годов ХХ века был сложным для переживания периодом, когда существование многих подвергалось испытанию, перестраивалось на новые рельсы вместе с экономикой и политической системой в стране. При этом отголоски конкретных событий не всегда следует искать в тексте произведений. Они содержатся на более глубинном уровне — в образах, ритме, в самом духе стихов. Как «человек исторический» я реагировал на происходящее в меру моего общественного темперамента, порой противоречиво, поскольку не логика руководит чувствами стихотворца в момент, когда к нему приходит вдохновение. Поэтому, в частности, в этом сборнике я даю датировку стихов в самом общем виде, дабы читатель не связывал их со злобой дня и не искал прямых параллелей. Это никоим образом не публицистика, а скорее попытка лирического осмысления хода истории на уровне субъективного восприятия. Более того, непосредственным импульсом к написанию некоторых стихов могли быть события в частной жизни автора, не имевшие прямого отношения к происходящему в стране.
В целом, за исключением первого стихотворения, в сборнике соблюден хронологический порядок. Как было указано выше, из состава выведены все верлибры, сочиненные в этот период (они включены в сборник «Ветер»), ибо задачей было представление рифмованных стихов.
Добавлю еще одно принципиальное соображение. По опыту знаю, что определенная категория читателей воспримет мои стихи как несущие «негативные» эмоции. Это поверхностное впечатление не близко мне по своей сути: искусство нельзя рассматривать в критериях «позитива» и «негатива», это свойства массовой культуры, с которой мне не хотелось бы иметь что-либо общее. Если встать на эту точку зрения, то следует прекратить читать трагедии Эсхила и Шекспира, смотреть фильмы Вайды и Тарковского, читать стихи Бодлера и Ходасевича. Нисколько не претендуя на масштаб перечисленных авторов, позволю предложить читателю данного сборника мою рефлексию о жизни в эпоху перемен.
Леонид Франчевский
