Наконец-то мы с матушкой распрощались – ну в самом деле, будто я уезжаю не на пять дней, а на пять лет! – и отец повёл меня через холл к парадным дверям поместья.
– Девочка, на кой демон тебе все эти лифчики, с такой-то шикарной грудью? Да что уж, в двадцать лет любые сиськи чудо как хороши… Ох, ладно, скромница, не паникуй! Есть и туфли, и украшения, и бельё такое, что не видно будет.
– Ой, мальчики, подержите-ка моё винишко, – мрачно усмехнулась Кейт, запустив ладонь в густые светлые волосы. – Вам хотя бы не пришлось читать мысли неудавшихся насильников и их жертвы. Нет, Блэквуд, не светись зеленью как гигантская гнилушка, я тебя не боюсь.
– Так тебе и не нужно, – заметил я сквозь зубы. – Пекло! Задолбался играть в цивила! Можно я хоть кого-нибудь из них грохну?!
Тони радостно заржал, предатель, а Кейт насмешливо выдала:
– Блэквуды и бабы! Так и знала.
– Что именно, Гримвард?
– Что влюблённый ты будешь ещё вдвое гаже прежнего.
– Осторожно, дорогая, гадюки в брачный период крайне агрессивны, – манерно протянул Гилберт. И эта парочка засранцев снова принялась потешаться надо мной.
Бабы – это стихийное бедствие, – заявил он как-то раз. – Либо ты его переживёшь, либо нет, но бороться бесполезно. Вот почему я не женюсь – и вам, парни, не советую!»
– Да так. Подумал, что мы с Дики задолбаемся за эти два года от вас двоих женихов с невестами гонять. Ну этот, – он ткнул Лэндону в плечо, – ладно, отбрехается, у Гилбертов язык без костей испокон веков. А вот тебе, принцесса, лучше бы побыстрее найти себе кого-нибудь. Целее будешь.
