автордың кітабынан сөз тіркестері  Я все скажу

Анна Литвинова, Сергей Литвинов

пуще того – заметками или стихами. (Как тот же Мандельштам выступил в 1933 году: «Мы живем, под собою не чуя страны… А где хватит на полразговорца, так припомнят кремлевского горца»[32] – кто ему, спрашивается, такое простит!)

Но тому мальчишке хотя и пытались пришить в родном Смоленске контрреволюцию, но (Агранов суперопытным глазом без труда разглядел) в деле том не имелось ни-че-го. Конечно, если б Агранов своими руками тот заговор конструировал и задача имелась – стереть в лагерную пыль, то, конечно, стерли бы. Но в Смоленском управлении и исполнители оказались неважные, и смастырить дело не постарались

сам Володя, весь перепачканный

на его кухне сидит? С дочкой чаи распивает?

– Папаша

ждал, чтоб ответила.
Наконец она откликнулась

выходных пробки в столице еще хлеще, чем

прибыли оба будущих классика в имение Фета – Степановку…

Ты давно просил. – Он достал из кармана маузер. – Полезная штука.

Что на подобные излияния генералу ответишь! Сказать, что и отец с дядей ему, в свою очередь, о нем говорили? Да ведь не сказывали они! Хотя, с другой стороны, кто Милорадовича, любимца Суворова, героя Отечественной войны и одного из победителей Буонапарте, не знает!

Ответствовал Пушкин выдержанно:

– Благодарю, Михаил Андреевич, за то, что помните родственников наших.

Чего стоит хотя бы это: «Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, что оно горячим светом по листам затрепетало…»[12]

Скажем иными словами: Тургенев и Толстой приехали вместе в гости к Афанасию Фету – звучит, честно говоря, как строчка из Хармса: «Однажды Тургенев, Толстой и Фет…» Хотя при чем тут Хармс!

Поговорить можно было с кошкой, с холодильником, телевизором или социальными сетями. Ни за кого ответственности он больше не хотел нести и ничьего вмешательства в свою жизнь не терпел.