Ах, юность, юность, почему ты так любишь спорить и доказывать?.. и почти всегда — не вовремя, не там и не тому, кому надо…
А когда гончар делает не горшок, каких множество, а вазу? Единственную в своем роде? Каких до него не делал никто и никогда?! Если он неделями ломает себе голову над формой завитка на середине ручки этой вазы – хотя житейской пользы от этого завитка никакой?!
– Это искусство, Чэн. Не ремесло, но – искусство. Не польза, но – радость.
– А если воину плевать на жизнь и на смерть, если нет врага и нет ярости, а есть он сам и его меч, и отблески движущегося просто так, без житейской цели и пользы клинка чертят в ночном небе диковинный узор, и ноги танцуют, не касаясь земли, а кисточка на рукояти описывает спираль, ведущую в бесконечность, и нет пользы, а есть радость, и ты – это меч, а меч – это ты, это мир, это небо и перехлестывающее через край бренной плоти сознание бессмертия…
— Будь проклят тот день, — тихо сказал шут, — будь проклят тот день, когда оружию стали давать имена!..
– Вот человек стоит на распутье между жизнью и смертью. Как ему себя вести?
– Пресеки свою двойственность, и пусть один меч сам стоит спокойно против неба!
Из разговоров Кусуноки Масасигэ с его наставником
Когда любишь, невозможно рассказать, за что любишь… а если возможно — то это уже не любовь.
Основа воинских искусств — любовь ко всему сущему на земле.
Древние
Ах, юность, юность, почему ты так любишь спорить и доказывать?.. и почти всегда — не вовремя, не там и не тому, кому надо…
И мне показалось, что ставшие необыкновенно горячими ножны плотно облепили мое тело, как смесь глины, речного песка и угольной пыли перед самой первой закалкой, а ледяной родниковой воды все не было, и я боялся потрескаться, боялся потускнеть и рассыпаться, боялся…
Мне бы твоего Заррахида на недельку-другую, чтоб показал им, с какой стороны маслом мажутся…
Не мы идем по пути, но Путь проходит через нас
