здесь такой пестрый котел национальностей и рас, что знаменитый
Что может сказать другим такая жизнь? В чем ее интерес? Такая жизнь воспринимается как не имеющая какой-либо ценности за пределами личных опытов тех, кто в нее вовлечен.
Тем не менее, вернувшись к этим заметкам спустя пять лет после их написания, я склонна объявить жизнь матери исследованием своего рода: и ежедневные события, и трудноуловимые, но неотменяемые различия культур и мировоззрений, и новости из России, Великобритании, и Штатов (в видах бесконечного совершенствования английского языка), и заметки о быте — всё это некое исследование. Как и заметки о ребенке. Конечно же, о ребенке. (Я включила в этот «Дневник» и те записи, которые сделала в России во время летних каникул).
Какой в них интерес? Я адресую эти заметки в первую очере
Из Ислингтона в Стоунхендж нужно ехать сперва на метро до вокзала Ватерлоо, потом на электричке полтора часа, потом полчаса на автобусе.
«Либо не матерись, либо не извиняйся».
«It almost made me cry, the beauty and sadness of it.
How difficult our lives seem and how perfect, in true reality, we are».
«…and lonely old «Mum’ who asked, out of the blue —
«Do you know of the poem that goes:
«She walked through the fields wearing her gloves,
Fat white woman that nobody loves?»
Ну нема в мене настрия! Шо я зроблю!
И ездил окольными
Как-то так улыбались они, что невольно думалось: мда, не было у вас ни 17 года, ни 30-х, ни в общем-то 40-х, ни девяностых-нулевых, которые в каком-то смысле стоили, возможно, всех перечисленных вместе взятых, да и сейчас нисколько не думают сами собой внезапно перетечь в золотое время, не взирая ни на какие гомерические нано-разработки.
Здесь в Англии за два с половиной месяца пребывания я услышала только одно замечание в свой адрес и в адрес своего ребенка. Что характерно, это замечание прозвучало по-русски. Оно исходило от молодой русской женщины, которая не только считала, что в автобусе чужому ребенку стоит надеть шапку, но также что мне необходимо быть в курсе ее мнения.
Кембридж красиво вцементировался в мою мысленную панораму Англии. Хотя Англия, разумеется, осталась неузнанной.
