В каком-то смысле наша повседневная реальность представляет собой отрицание, испуганное «нет» того, что происходит на самом деле. Мы думаем, что тихонечко живем сво-ей жизнью как мирное население на мирной территории, а война — где-то там. Не здесь, не в России, не в Петербурге, где-то далеко, в Донецке или в Дамаске, но всегда за нашей границей. Эта граница между внутренним и внешним совпадает с воображаемой границей сакрального, за которой может происходить что угодно. Но в не-месте бессознательного внутреннее и внешнее совпадают, и якобы мирные территории, такие как Петербург, оказываются не чем иным, как симптомом отрицаемой войны. Это не мирная территория, это тыл. Война была вытеснена, выдавлена вовне и тут же обнаружилась здесь, глубоко внутри
Можно ли отнести видеоурок, записан-ный Дарьей Апахончич для офицера полиции, к просветительской деятельности? Определенно да, так же как и рисунки женских половых органов, сделанные Юлией Цветковой, так же как и многие другие подобные жесты определенного отрицания. Сегодня у вируса просвещения женское лицо. Что сказал бы на это Гегель? Рано или поздно вирус просвещения расшатает систему предрассудков, на которой держится этот режим. Форма сознания, которая в этой структуре соответствует суеверию — назовем ее здесь для простоты «официальная идеология», — создает образ опасной болезни просвещения, которая приходит извне, из Европы или Америки, и разносится специальными агентами, левыми и либералами, транслирующими такие чуждые русской культуре ценности, как феминизм или права человека. Власть изо всех сил принимает профилактические и санитарные меры, зачищая не только оппозицию, но и случайно попавших под раздачу людей. Однако хорошая новость заключается в том, что способностью думать своей головой обладает каждый человек, включая полицейских, даже если такая способность дремлет где-то на необитаемой глубине. Вот как теория Гегеля может быть использована на практике для предсказания будущего: логическая необходимость, с которой вирус здравомыслия будет распространяться и в конечном итоге победит, — всего лишь вопрос времени. Скорее поздно, чем рано. Наверное, мы этого не увидим, но пусть наше поколение ляжет брусчаткой моста, по которому дети сегодняшних иноагентов смогут перейти к более потребному будущему.
Чем больше мы уходим в себя, в свою индивидуальность, отстраиваясь от внешнего, избегая любви, товарищества и солидарности, давая что-то другим только при условии получить взамен, — тем глубже увязаем в болоте депрессивной реальности мира отчужденных индивидов
взаимно обуславливают друг друга. Так проявляется уже не ретроспективная сила, а, скорее, ретроспективная слабость запретительного закона, который порождает и провоцирует само запрещаемое им деяние. Иными словами, закон создает феномен, давая ему имя.
Как объяснила Роза Люксембург еще в 1913 году, войны, вызванные экспансией и борьбой за новые рынки, обеспечивают позитивную циркуляцию капитала. Но эти войны нового типа также участвуют в производстве нового типа воображаемого — они широко освещаются СМИ, входят в нашу жизнь сериями образов, которые мы потребляем с потоком информации.
так. Истина секса пробивается к нам через несовпадение между двумя экономиками, когда любовь сжимается до замкнутого круга отношений власти. Если мы хотим его разорвать, надо учиться дарить, учиться быть великодушными
«Я» на самом деле вообще не предмет даже, а пустая категория — ничего интересного там нет; все интересное начинается с другого. Вкус хлеба, глоток воздуха — все это больше и важнее, чем я.
