В каком-то смысле наша повседневная реальность представляет собой отрицание, испуганное «нет» того, что происходит на самом деле. Мы думаем, что тихонечко живем сво-ей жизнью как мирное население на мирной территории, а война — где-то там. Не здесь, не в России, не в Петербурге, где-то далеко, в Донецке или в Дамаске, но всегда за нашей границей. Эта граница между внутренним и внешним совпадает с воображаемой границей сакрального, за которой может происходить что угодно. Но в не-месте бессознательного внутреннее и внешнее совпадают, и якобы мирные территории, такие как Петербург, оказываются не чем иным, как симптомом отрицаемой войны. Это не мирная территория, это тыл. Война была вытеснена, выдавлена вовне и тут же обнаружилась здесь, глубоко внутри
Днем паранойя спала. «Это просто сезонный грипп», — успокоил Славой.
Можно ли отнести видеоурок, записан-ный Дарьей Апахончич для офицера полиции, к просветительской деятельности? Определенно да, так же как и рисунки женских половых органов, сделанные Юлией Цветковой, так же как и многие другие подобные жесты определенного отрицания. Сегодня у вируса просвещения женское лицо. Что сказал бы на это Гегель? Рано или поздно вирус просвещения расшатает систему предрассудков, на которой держится этот режим. Форма сознания, которая в этой структуре соответствует суеверию — назовем ее здесь для простоты «официальная идеология», — создает образ опасной болезни просвещения, которая приходит извне, из Европы или Америки, и разносится специальными агентами, левыми и либералами, транслирующими такие чуждые русской культуре ценности, как феминизм или права человека. Власть изо всех сил принимает профилактические и санитарные меры, зачищая не только оппозицию, но и случайно попавших под раздачу людей. Однако хорошая новость заключается в том, что способностью думать своей головой обладает каждый человек, включая полицейских, даже если такая способность дремлет где-то на необитаемой глубине. Вот как теория Гегеля может быть использована на практике для предсказания будущего: логическая необходимость, с которой вирус здравомыслия будет распространяться и в конечном итоге победит, — всего лишь вопрос времени. Скорее поздно, чем рано. Наверное, мы этого не увидим, но пусть наше поколение ляжет брусчаткой моста, по которому дети сегодняшних иноагентов смогут перейти к более потребному будущему.
Война — не что иное, как конвейер по производству трупов, «груз 200» — основной и прямой производимый войной материальный продукт, а могилы — материальные следы, которые она оставляет на земле.
Мы привыкли верить только тому, что публично признано в качестве фактов, забывая, сколько жестких фильтров проходит реальность, чтобы достигнуть этой стадии
Для необъявленной войны мертвый груз — серьезная проблема.
Элементом всеобщей экономики в человеческом мире является, например, дар. В некоторых архаических обществах не равный обмен, а именно расточительный обмен дарами служил базовой экономической моделью. Даритель обретал власть над тем, кто принял дар.
Даритель обретал власть над тем, кто принял дар. Борьба за власть переходила в потлач — то есть такой неравный обмен, в котором каждый ответный дар должен был превышать по ценности исходный, так как остаться в долгу означало утратить престиж.
Расточительная трата, которую можно наблюдать, по мысли Батая, в природе, в смерти, в прыжке тигра, не предполагает никакой компенсации. Она происходит не от нужды, а от избытка.
Джорджо Агамбен назвал такое состояние «голой жизнью». На людей это понятие тоже распространяется. Голая жизнь — лишенная человеческого, то есть символического измерения; на нее не распространяется действие права.
