Я, очевидно, выпила слишком много вина, встала, упала и ударилась головой, – продолжила она, поворачиваясь к нему. – Это единственной объяснение происходящему.
– И часто это случается? – спросил он, роясь в ее шкафах, словно кот на мусорке.
– Да, по крайней мере, дважды в неделю. Я алкашка.
Слушай, я могу перезвонить через какое-то время? Я – посреди очень важного спора с Девлином де Винсентом, мы спорим о том, должна ли я называть его «дебилом или «Девом».
– Ладно, я не стану называть вас Дев, Дев. – Вы только что сделали это, – сухо ответил он. – Тогда как насчет того, чтобы называть вас дебилом? Звучит подходяще.
– Что ты делаешь, сидя на полу? – спросил он таким тоном, будто не мог понять, зачем вообще сидеть на полу. Вспыхнуло раздражение. – Медитирую. Он склонил голову набок. – Странное место для медитации. – Она врет. На самом деле, она упала, – услужливо пояснила мать. – Она немного неловкая, но моя девочка хорошо образована. Вы знаете, что у нее три ученые степени? – Нет, – на лице Девлина мелькнул проблеск удивления, – я не знал. – Но, я уверена, вы знаете, что она потрясающе красива. Рози медленно повернула голову к матери… ей хотелось ее убить. Мать улыбалась, сверкая жемчужными зубами. – Хорошо образованная и хорошенькая, словно персиковый пирог, но неловкая, как трехногий аллигатор. Рози раскрыла рот. Трехногий аллигатор? Во-первых, она ловкая, а во-вторых, трехногий аллигатор? – Она красива, – ответил Девлин, и он сделал это тем же монотонным голосом, который она слышала в первые их встречи. Она почувствовала этот странный, неуместный толчок в груди. Совершенно ненужный, потому что ей не нравился этот человек. Вовсе не нравился, и пора было бы ему уйти. Поскольку она увидела, как смягчилось лицо ее матери и как она переводила взгляд с того места, где все еще сидела Рози, туда, где стоял Девлин.
