То ли близко, то ль далеко,
То ли полем, то ль дорогой,
То ли летом, то ль зимой
Шел солдат с войны домой.
Шел не поздно и не рано.
Звали молодца Иваном.
Шел он с песней, не спеша.
За душою ни гроша.
Он идет, а день короче.
Огляделся — дело к ночи.
Месяц в небе золотой.
Надо бы искать постой.
Видит — на лесной опушке
Стоит ветхая избушка.
В землю по окно вросла,
Крыша мхом вся поросла.
Что ж, ночлег не выбирать.
Надо ж где-то ночевать.
Не впервой солдатской доле
Ночевать в открытом поле.
Постоял Иван немножко,
Постучал слегка в окошко:
— Эй, хозяева, не спите?
Переночевать пустите
Молодца, коли не жалко.
Мне довольно будет лавки —
Много места не займу.
Лавки нет — посплю в углу.
Мне б передохнуть немного.
По утру своей дорогой
Я отправлюся далече.
Дверь открылась. На крылечко
Вышла девица-краса
В лентах русая коса,
Губы — ягода малина,
Взгляд вишневый шаловливый,
Черная дугою бровь.
Не девица, а огонь.
Исцелит и искалечит.
Враз Иван лишился речи
На нее лишь поглядев.
— Что, солдат, ты онемел? —
Девица, смеясь, спросила.
— Или ты растратил силу,
Пока мялся под окошком?
Ладно, заходи в сторожку.
Пущу переночевать.
Только, чур, не баловать.
Знаю вашего я брата —
Вам забава, нам расплата.
В дом вошли. По сторонам
Вертит головой Иван.
Что за диво? Что за чудо?
В доме кружева повсюду:
На окошке, на стене,
На полатях, на столе.
Словно белый снег искрится.
— Ай, да чудо-мастерица! —
У порога Иван мнется.
Ну а девица смеется:
— Что робеешь, славный воин?
Иль постоем недоволен?
Ну, давай-ка, есть садись,
А потом и спать ложись.
И достала из печи
Кашу, щи и калачи.
Принесла из закутка
Ване крынку молока.
Что же наш солдат? Взял ложку,
Похлебал он щей немножко,
Поел каши с молоком
И с брусничным кисельком
Калачей. Ну, а хозяйка
Все твердит: «Ты подливай-ка,
Да подкладывай еще.
Не веди съестному счет».
Что ж, поесть — святое дело!
Вот посуда опустела.
И хозяйка со стола
Быстренько все убрала.
Говорит Иван: «Спасибо
За хлеб-соль. Да не в обиду
Тебе будет мой ответ.
Ты прости, но денег нет,
Уплатить за угощенье!»
Молвит девица: «Прощенья
Нечего тебе просить.
Я б могла и не пустить.
Коль поел, солдатик, всласть,
То ложись спокойно спать.
Ты на лавку. Я — на печь.
Только, чур, мне, не храпеть!
И еще: коль что дурное
Ты замыслишь, то с тобою
Будет скорым разговор.
Под подушкою топор
У меня на всякий случай.
Так что ты не балуй лучше».
Девица задула свечку.
Месяц сонный над крылечком
Звездам что-то нашептал
И за тучку убежал.
Стало тихо и темно,
Только ночь глядит в окно.
По утру так сладко спится,
Но уже рассвет стучится
В запыленное стекло,
Привечая новым днем.
Девица чуть солнце встала.
Кому дело — ей забава:
В доме чисто прибрала
И водицы принесла,
Наварила пшенной каши
И к окну, голубка наша,
Кружева плести присела.
Что ж Иван? От ратных дел
Он немного подустал,
Оттого так крепко спал.
Но солдатская привычка
Лени сонной не боится.
Сам себе трубит подъем —
С лавки спрыгивает он,
По-солдатски, за минуту
Уж одет он и обут он.
Подкрепился на дорожку,
Выпил молока немножко.
— Что ж, девица — ясный свет,
Благодарствуй за ночлег.
Мне ж уже пора в дорогу.
— Ну, ступай, солдатик, с богом.
Попадешь когда в наш край
Заходи, не забывай, —
Так девица отвечала
И тихонечко вздыхала.
Вот солдат за поворотом
Скрылся. Девица работой
У окна увлечена.
Только что грустит она?
Нет-нет, глянет за окошко.
Никого. Лишь только мошка
О стекло усердно бьется.
Вряд ли твой солдат вернется.
И девица на косу
Роняет за слезой слезу.
Вот раздался в сенцах стук.
Сердце защемило вдруг.
Девица бежит к двери,
Поскорей чтоб отворить.
Что за гости? Что так рано?
Видит девица Ивана.
— Ты простишь меня или нет?
Я забыл здесь свой кисет.
Голова слаба, что ль стала?
— Я кисет твой не видала, —
Ему девица в ответ.
— Ну, раз нет, так, значит, нет.
Знать еще где обронил.
Ты меня уж извини.
— Что напрасно извиняться?
Может, хочешь задержаться?
Погостить еще немного?
— Не могу. Пора в дорогу.
— Ждут тебя? — Да нет, не ждут.
— Оставайся тогда тут.
Ты, знать, парень без изъянов.
Как зовут тебя? — Иваном.
А тебя? — Меня Аленой.
И меж ними искра словно
Пробежала. На крылечке
Стояли долго. Вот и вечер
Тихо на землю спустился.
Дал же бог — Иван влюбился.
Без боев в полон он сдался
Девице. Да и остался
Жить с Аленою в сторожке.
Мастерица у окошка
За привычною работой
С кружевом. Иван — в заботах
День-деньской. Все мастерил:
Избу новую срубил,
Печь украсил изразцами
(благо, парень был с руками).
Расписные сделал ставни.
В общем, жили они славно.
Так бы век они прожили,
Щи хлебали, не тужили,
Да на их беду в тот край
Заглянул раз государь
Той страны — царь Еремей.
Он со свитою своей
Объезжал свои владенья,
Чтоб услышать восхваленья
Своей особе. Между нами
Скажу по правде — если б сами
Встретили его, то вмиг
Смекнули бы — сдает старик:
Лежит он днями на печи,
Ест пряники, да калачи,
Брусничным запивает квасом,
Внимая нянькиным рассказам.
А если очень заскучает —
Со стражей в дурачка играет.
Причина? Царь был малость глуп.
И каждый из несчетных слуг
Как мог, обманывал его.
И все бы было ничего,
Но рядом с ним всегда была
Авдотья — царская сестра.
Ей впору быть самой царицей.
Но кто осмелится жениться
На этакой сварливой бабе?
Ну, если только шутки ради
Кто с ней решится под венец,
Чтоб жизнь свою потом жалеть.
Нутро ее — злоба и зависть.
Ей слово лишнее боялись
Промолвить. И она державой
Бесспорно всею управляла.
Так вот, мне бог не даст соврать,
Царю случилось проезжать
Раз мимо домика Ивана.
Увидев расписные ставни,
Царь приказал остановиться,
Чтоб красотою насладиться:
— Чей дом? Хозяин кто его?
Никто не знает ничего.
Бояре только жмут плечами.
Вскричал тут Еремей: — Шут с вами!
Не поленюсь и сам схожу!
И чья изба я расспрошу!
А той порою лишь Алена
Сидела у окошка дома.
Иван же с самого утра
Неподалек рубил дрова.
На двор широкий входит царь
Следом за ним толпа бояр.
Царь на крыльцо — они за ним,
Как будто за дитем малым.
— Оставьте вы меня в покое! —
Боярам крикнул царь. — Доколе
Вы будете меня пасти?
Я попрошу вас всех уйти!
Подите прочь все с глаз моих!
Ну, нет спасения от них!
Царь отворил тихонько двери.
И что ж? Глазам своим не верит!
Как будто снегом намело —
От кружев все белым-бело.
А у окошка мастерица,
Из-под руки ее струится
Кружев ажурный ручеек.
Что ж Еремей? Лишь на порог
Ступил он, онемел тотчас
И отвести не может глаз
От кружев, да и от девицы.
— Что хочешь ты? — Да я водицы
Хотел, красавица, испить.
— Мне некогда тебе носить.
Вон, видишь, там стоит кадушка,
А рядом расписная кружка.
Воды ты сам себе налей
И сколь угодно хочешь пей, —
Царю Алена отвечала.
Что ж Еремей? Лихо начало —
Царь наш по бедности ума
Кадку выпил всю до дна.
Затем присел рядом на лавку:
— Ах, благодарствую, хозяйка.
Ну, не вода, а просто мед.
Студеная, как зимний лед.
Просто чудо — не вода.
Не напьешься никогда.
В ответ Алена улыбнулась,
На Еремея не взглянула
Она работою своей
Увлечена. А Еремей
Разговор продолжить чтоб,
Он понес бог невесть что.
А бояре у крыльца
Ждали все царя-отца.
Тут Иван возворотился,
Бояр увидев, удивился:
— Сколько ж их? Раз, два… не счесть.
За что де нам такая честь?
Заходит в дом. Глазам не верит —
Сам государь стоит за дверью.
Иван учтиво поклонился.
Царь Еремей засуетился:
— Ну что ж, прощайте. Мне пора.
Бояре едут со двора.
И на прощание старик
Кружевной стащил рушник.
С той поры уж две недели,
Как один миг пролетели.
Наш Иван живет привольно,
Всем с Аленою доволен.
Все в делах, не зная скуки.
Говорят: «Были бы руки,
Все приложится потом.
Проживем своим трудом».
Что же царь наш, Еремей?
С каждым днем он все мрачней.
То не так, и то не эдак.
— Меня хотите вы со свету
Вовсе сжить! — голосит старый.
В общем, нет житься боярам.
И Авдотье, знамо дело,
Его капризы надоели:
— Ты, Еремушка, не сетуй.
В чем тоска твоя, поведай?
Ты ж, гляди, иссох совсем.
Может, помогу я чем?
— Я ж, поди, еще не стар? —
Еремей ей отвечал.
— Мне, голубушка-сестрица,
Очень хочется жениться.
Оттого не ем, не сплю,
Что я девицу люблю.
— Вот чем голову морочишь?
Ну, женись, коли ты хочешь!
Ты же царь. Всего делов!
Засылай скорей сватов
И под венец себе иди.
— Ты, сестра, не ерунди!
Кабы все так просто было,
Разве б я о том тужил?
Девка замужем давно.
Вот в чем дело! — Да! Оно
Будет в чем-то посложнее, —
Отвечает Еремею,
Тяжело вздохнув Авдотья.
— Да не было б иной заботы.
Сладим мы с твоей бедой.
— Ах, Авдотья, бог с тобой!
Надо мной смеешься видно?
Слушать мне тебя обидно!
Видно, с горя я помру!
— Ты послушай-ка сестру.
Кто там муж? — Солдат Иван.
— Ты замани его в капкан.
Дай ему такой урок,
Что б не справился он в срок.
А потом вели казнить.
Мне ль тебя — царя учить?
А потом уж сладишь с девкой.
— Говоришь, сестра, ты дело.
Эй, бояре! Хоть ты тресни,
Никогда их нет на месте!
Царь я вам, или не царь?
Тут же в зал вошли бояре,
Поклонились образам
И прижались по углам.
Чуть дыша, стоят, робеют.
Говорит им Еремей:
— Слушать царский мой указ!
Во дворец должны сей час
Пред мои, пред царски очи
Предоставить… Ну, короче,
Привезите мне Ивана.
Да немедля! Сроку дам вам
Я всего один лишь час.
Вам понятен мой приказ?
В ответ бояре замычали,
Головами закивали:
— Будет сделано, наш царь!
Всемогущий государь.
И бояре все послушно
Побежали на конюшню,
Друг друга чтоб опередить
И Еремею угодить.
А Иван беды не чует.
Он с Аленою воркует.
Словно селезень с утицей.
Все глядит, не наглядится.
Все милуют под окошком,
Но пылит уже дорожка.
Скачут гости нежеланны
За солдатом — за Иваном.
В дверь стучатся, в дом заходят.
Говорит Иван: «Да, вроде,
Были вы на той неделе
Иль соскучиться успели?
Вы не стойте у порога,
Проходите, ради бога.
Для гостей всегда у нас
Есть и пироги и квас.
Стол, Алена, накрывай».
— Ты, Ванюша, не серчай.
Не досуг нам сласти ваши, —
Говорит боярин старший.
— Мы с царевым порученьем,
С еремеевым веленьем
Прискакали. В общем, Ваня,
Надо нам тебя доставить
Безотложно во дворец.
Так захотел наш царь-отец.
— На кой ляд ему я нужен? —
Отвечал Иван. — К тому же
Сколько помню, мы с царем
Никаких дел не ведем.
Передай ему, коль надо,
Благо мы живем тут рядом,
Приезжает пусть он сам.
Лень мне ехать. — Ох, Иван,
Пожалей ты наши души.
Старика меня послушай, —
Стал боярин на колени.
— Не приедешь, Еремей
Посадить велит нас на кол.
И боярин тут заплакал.
— Тише, тише, не реви!
На-ка, лучше нос утри.
Делать нечего. Уважу
Твою старость. Только кашей
Подкреплюсь перед дорогой.
Встал боярин: «Ради бога!
Ты, Иван, поешь немножко».
Сел Иван. За ложкой ложку
Кашу мнет за обе щеки:
— Что стоите на пороге?
Как-никак вы все же гости.
Всех за стол милости просим.
Тут бояре осмелели,
Живо все за стол уселись.
Кашу кто, а кто квасок,
Кто от пирога кусок
Под себя скорее тащит
И сопят: «На свете слаще
Ничего вовек не ели».
Вскоре миски опустели.
Встали, вытерли усы:
— Ах, хозяюшка, мерси
За такое угощенье.
Просим у тебя прощенья,
Что явились мы не званны.
Ну, пора! Пойдем-ка, Ваня.
Стали гости торопиться.
— Дайте хоть с женой проститься!
Может, больше не увижусь.
За порог бояре вышли,
За собой прикрыли дверь,
Оставив их наедине.
— Что ж, недолгим было счастье.
Вот, приходится прощаться, —
Говорит Иван Алене.
— Ты зачем себя хоронишь?
Мало нужно что царю? —
Говорит она ему.
— Ты, Ванюша, не вздыхай.
К Еремею поезжай
Без забот, без промедленья.
Твоего ждать возвращенья
Буду я. Возьми с собой
Кружевной платочек мой.
Он тебя, ты мой дружок,
От беды убережет.
Расставанья час настал.
Иван жену поцеловал
И с боярской вереницей
Поскакал солдат в столицу.
Еремей кипит от злости:
— Где Ивана черти носят?
Не пристало ждать царю!
Всех до смерти запорю!
Эй, Авдотья, ты сходи-ка
За ворота. Погляди-ка
Едет ли Иван? — Ну, прямо! —
Говорит сестра упрямо.
— Большей не было заботы
Мне, как бегать за ворота.
Коли хочешь, то сам сбегай.
Впрочем, глянь! Кажись-ка едут?
Точно едут! Впереди
На коне Иван сидит,
А за ним толпой бояре.
— Что ж, мы с Ваней погутарим, —
Радуется Еремей.
— Ну-ка, дай корону мне.
Да сама подальше сядь.
Я женюсь, и мне решать
Что с Иваном сотворить.
Ты ж мешаешь говорить.
Под руку толкаешь вечно.
Зашумели у крылечка.
И Иван вошел в палаты:
— Вы изволили солдата
Видеть? Вот он я! Весь здеся.
— Может сразу мне повесить? —
Еремей Авдотье шепчет.
— Чтоб ему было полегче?
— Да ты что? Сдурел совсем?
Что потом ты скажешь всем?
Порешил за то солдата,
Чтоб дожить свой век женатым?
Ты, Ерема, не крути!
Взялся, так давай плети
Сети, да что попрочнее.
Упрекнуть вряд ли посмеет
Тебя кто, что твой солдат
Где-то сгинул. Виноват
В этом сам он. Ты при чем?
С его девкой под венцом
Распивать мед-пиво станешь.
— Ладно-ладно. Слушай, Ваня, —
Еремей убавил пыл.
— Я на старости забыл
Об одном, Ванюша, деле.
Нынче ж мысли одолели.
Никакого нету спасу.
Где-то спрятан в царстве нашем
В чаще леса, под сосной
Родничок с живой водой.
Ты, Ванюша, мне по дружбе
Сослужи-ка эту службу.
— Эка невидаль — родник!
Я признаться не привык
По лесам ходить. Уволь.
У меня другая роль:
Я солдат и мне годится
В бой идти, с врагом сразиться
Иль державу покорить.
— Дай ты мне договорить! —
Еремей вновь начал злиться.
— Я б мог к другому обратиться
Если б было все так просто
И не лезть к тебе с вопросом!
Дело в том, родник живой
Окружен одной рекой.
Не вода в ней, а огонь.
Обожжешься, только тронь!
— В пекло лезть? Где ж это видно?
Это ж верная погибель!
Ты с меня уж не взыщи.
Лучше дурака ищи,
Царь-отец, себе другого.
Лезть в огонь? Ну, право слово!
Ты, наверное, царь, болен?
Надо ж выдумать такое! —
Еремею говорит
Наш Иван, а царь кричит:
— Что за странные тут речи
Ты ведешь? Ты мне перечить
Что ли вздумал? Мне? Царю?
Застегаю! Запорю!
Иль велю тебя, друг мой,
В чан с кипящею смолой
Окунуть разок иль два.
Что ты скажешь мне тогда?
— Что ж, ты — царь! Моя же доля —
Подчиняться твоей воле, —
Так Ванюша отвечал.
— То-то ж. Что-то я устал. —
Потянулся царь, зевая.
— Подремать мне не пора ли?
Ты не мешкай и в дорогу.
Отправляйся себе с богом.
И на все даю тебе
Срок до заката семи дней.
Я же царский дам зарок —
Коль управишься ты в срок,
Награжу тебя по чести.
Коли нет — велю повесить.
Или лучше с головой
Окуну в чан со смолой.
Кто поспорит с дураком?
Делать нечего. Пешком
Тронулся Иван наш в путь.
Может, сладит как-нибудь
Он с царевым порученьем?
Дай же бог ему везенья!
День прошел, минует третий.
А Иван по белу свету
Ходит в поисках. Пока
Не нашел он родника.
Исходил дорог немало.
И где только не бывал он:
В городах, и в деревнях,
И на дальних хуторах.
И ко всем с поклоном Ваня,
Будь то боярин или странник,
Бабка с палкою-клюкой.
— Не подскажете с водой
Где найти родник живой?
Иль слыхали про такое?
Только всяк посмотрит косо
На Ивановы расспросы
Пожимают лишь плечами:
— Мы про это не слыхали.
Нам, солдат, не до того.
Ты спроси еще кого.
От дорог Иван устал.
— Чтобы черт тебя побрал! —
Злится он на Еремея.
— Разве ж можно за неделю
Отыскать бог невесть что?
О чем не слыхивал никто.
Тут не хватит жизни всей,
Расспросить чтоб всех людей
Где проклятый тот родник
От людского глаза скрыт.
И сдается, может быть,
Вовсе нет такой воды.
Может, сказок начитался
Еремей, а ты старайся.
Ваня, друг, ну сделай милость.
Чтоб тебе, царь, пусто было!
Не дам глумиться над собой!
Возвращаюсь я домой!
И обратно наш Иван
По дороге зашагал.
Он спешит к родному дому
А над ним на небе темном
Звезды вспыхивают дружно.
Ночь пришла. И где-то нужно
Было б переночевать.
Но Иван не хочет спать.
К милой сердце его рвется.
Над царем Иван смеется:
— Ты хитер, а я умнее.
Поглядим, как ты сумеешь
Отличить воду живую
От той, тебе что принесу я.
И Иван баклажку полну
Водой болотною наполнил.
И вновь усердно зашагал.
Час миновал, другой настал.
Дорожка повернула в лес.
Месяц за тучкою исчез.
Темно кругом, ни зги не видно.
— Эх, заплутал я, что ли, видно? —
Кряхтит Иван. — Ну и дела!
Куда ж меня ты завела,
Моя дорожка? Что за лихо?
Кругом ведь лес, а что ж так тихо?
Не слышно уханья совы,
Не пискнут даже комары.
Как будто вымерло здесь все.
Да, занесло, так занесло!
Попутал леший, закружил.
Да большей не было б беды!
Солдату что? Не привыкать!
Решил Иван заночевать
Прямо в лесу, а по утру
Продолжить свой далекий путь.
Прилег Иван. Что-то не спится.
Меж веток звездочка искрится.
Глядит Иван и невдомек:
Уж больно ярок огонек.
То ли костер, то ль глаза зверя?
Решил он все-таки проверить,
Кто и зачем тот огонек
В чаще лесной в ночи зажег.
Подходит ближе он и что же
Он видит? Быть того не может!
Стоит себе средь бурелома
Избушка, крытая соломой.
Бурьяном, лебедой заросшая,
Окна и двери перекошены.
Стоит не меньше, чем сто лет
И из окошка льется свет.
— Эй! Кто в избушке? Отворите!
Солдата ночевать пустите!
Благословите на постой!
— Куда ж пустить, касатик мой? —
Дверь отворилась. Из избушки
Наружу вылезла старушка.
И ей, как хатке, лет под сто,
А, может, более того.
Согнулась бабка вся крючком,
Седая голова платком
Повязана, в руке клюка.
Ну, впрямь, сама баба Яга.
— Я тут немного заплутал, —
Пожаловался ей Иван.
— Позволь мне, бабушка, остаться.
Мне только бы утра дождаться,
А там я выбраться сумею
Из этой чащи. — Вижу смелый
Ты парень. Только вот беда —
Избушка для тебя мала.
Да и ветха совсем. Сам видишь.
Что ж, в тесноте, да не в обиде.
Ну, заходи, касатик в дом.
Иван шагнул и сразу лбом
В косяк ударился с размаху.
— Ну-ну, солдатик, дал ты маху! —
Смеется над бедой старушка.
— Смотри, не развали избушку.
Иван пригнулся чуть пониже,
Вошел за нею и не дышит.
Стоит в дверях, не шелохнется.
Старушка, знай себе, смеется:
— Не обессудь, соколик мой.
Сам напросился на постой.
Я соберу поесть немного,
А ты умойся-ка с дороги.
Ты, глянь, совсем уж запылился.
Не торопясь, Иван умылся
Студеной ключевой водой,
Достал платочек кружевной,
Чтоб утереться. Тут старушка
Из рук вдруг выронила кружку:
— Скажи скорей, моя голуба,
Платочек у тебя откуда?
Иван ответил: «Мне жена
В дорогу дальнюю дала
Его, чтоб я о доме помнил»».
— Ну, а жену зовут Аленой? —
Старушка улыбнулась Ване.
— Аленой. Ты откуда знаешь? —
Солдат воскликнул удивленно.
— Ну, как не знать, — зевнула сонно,
Перекрестила рот старушка.
— Ведь как-никак она мне внучка.
Тебя звать, стало быть, Иваном?
Пришел негаданно нежданно.
Как зверь лесной по чаще рыщешь.
И что вдали от дома ищешь?
— Такая видно моя доля, —
Иван вздохнул. — Царева воля
Нас развела с любой женой.
Родник искать с живой водой
Меня отправил Еремей.
И дал мне сроку семь-то дней.
Уж на исходе день шестой
И ждет с кипящею смолой
Меня котел. Что тут стараться?
С Аленой даже попрощаться
Мы толком так и не успели.
Я сколько обошел земель,
Никто о нем не слышал даже.
— Ну, что ж, внучок, тебя уважу.
Я помогу найти родник.
Ну, а пока ляг, отдохни.
Попей, солдат, чайку с дороги.
Пусть отдохнут душа и ноги.
Ведь утро вечера мудрее.
Поспи чуток, а там сумеем
Мы сладить как-нибудь с бедой.
Вернешься ты к царю с водой
И к милой женушке своей.
Ванюша от таких речей
Разок зевнул, глаза сомкнул,
Да и скорехонько уснул.
Наверно, налила старушка
Сонного зелья ему в кружку.
Только Ваня за порогом
Скрылся, Еремей в дорогу
Быстренько собрался в сваты.
Ну, не терпится женатым
Старику дожить свой век.
Сошелся клином белый свет
На красавице Алене.
Еремей собой доволен.
В жизнь не справиться ведь Ваня
С вверенным ему заданьем.
И воды он не найдет,
Да и сам он пропадет.
Коль вернется он живой,
Чан с кипящею смолой
Ждет его. А там конец.
И с Аленой под венец
Он пойдет. Жених с невестой.
Пусть от зависти все треснут!
Сладким грезам предаваясь
Царь неспешно подъезжает
К дому чудо-мастерицы.
В дверь тихонечко стучится.
Входит в избу, следом сваты.
Все бояре бородаты.
Старший речь свою заводит:
— Свет-хозяюшка, в народе
Говорят, ты мастерица.
Рукодельница девица
И красавица к тому…
— Что-то вас я не пойму, —
Отвечает им Алена.
— Мы, хозяйка, по закону
Как вовек заведено,
Прибыли к тебе. — Чудно
Речь свою, старик, ведешь.
Что ты хочешь, не поймешь.
Говори без лишних слов.
— Царь прислал тебе поклон.
И руки твоей он просит.
— Эвон, как его заносит!
То рушник стянул тишком,
А теперь совсем умом
Тронулся наш царь-старик.
— Думай, что ты говоришь! —
Еремей вскипел от злости.
— Не за тем пришли мы в гости,
Чтобы слушать оскорбленья!
— Что ж, прошу я, царь, прощенья.
Я тебя не разглядела.
Что стоял ты так несмело? —
Говорит она царю.
— Про рушник забудь. Дарю.
Коли есть какое дело,
То с тобой решить умело
Сможем мы и без бояр.
Что терять им время даром?
Будет долгим разговор.
Пусть идут они во двор
И понежатся в тени.
Да и сам ты отдохни.
Нелегка была дорожка.
Растрясли, наверно, дрожки
Царски косточки? — Изволь.
Спорить не хочу с тобой, —
Еремей махнул рукой
И бояре всей толпой
Удалилися послушно.
— Говори, что тебе нужно?
— Я хочу, — и царь замялся.
Не на шутку растерялся.
Он приказывал всю жизнь,
А тут доводится просить.
— Я хочу… Нет, нет! Не так!
То-то старый я дурак!
Не свяжу никак двух слов.
Вот что делает любовь.
Приголубит и накажет.
В голове сплошная каша.
Слова липнут к языку.
Кто поможет старику
Слово молвить? Ну, пора уж.
Выходи, Алена, замуж! —
Выдохнул вдруг Еремей.
— Царь, ты не в своем уме!
Или пил с утра вино?
Я ведь замужем давно.
При живом пока что муже
Мне другой совсем не нужен!
Большей не было заботы!
Коли поболтать охота
Тебе пристала — не взыщи
И другого поищи
Друга ты на этот случай.
— Ты меня послушай лучше. —
Еремея злость взяла.
— Ты меня не поняла!
Дело в том, душа-девица,
Что я сам хочу жениться.
— Так женись, мне дела нет.
Только, чур, царь, не на мне!
Мне же замуж не пристало, —
Так Алена отвечала.
— Я замужняя жена.
И мне доля суждена
Век прожить с Иваном рядом,
А другого мне не надо!
Будь то царь или боярин.
Ты теряешь время даром.
Еремей, должна сказать,
Что пора и честь бы знать.
Отдохнул ты, царь, немного
И в обратную дорогу
Собирайся-ка в столицу.
— Ты, красавица-девица,
Меня прочь-то не гони.
Жизнь идет, проходят дни.
Мало что с твоим солдатом
Может статься? Молода ты.
Не годится бабьей доле
Надевать косынку вдовью.
— Ты о чем ведешь тут речь?
— Я хочу предостеречь
От неверного решенья.
Ты смотри, потом прощенье
Будет поздно уж просить.
Я ж тебя буду любить,
И лелеять, и ласкать,
И пылиночки сдувать.
Где солдат? Пропал он. Нету.
Бродит где по белу свету?
Коли был бы жив Иван,
Давно весточку прислал.
Ну, решай скорей. Алена.
Раздели со мной корону
Пока я не передумал.
— Эвон, что ты, царь, надумал!
Решил мужа сжить со свету,
А потом вдову в карету
И под свадебный венец?
Ай да царь! Ну, молодец!
Кто ж навеял про такое?
Вот что, царь. У нас с тобою
Ровным счетом ничего
Не получится. Его
Одного ждать не устану —
Сердцу милого Ивана.
Ждать, пока мне хватит силы.
Коли нет, скорей в могилу
Велю себя я положить,
Чем с тобою старым жить!
Еремей вздыхает: «Ясно!
Значит, сватался напрасно.
Ладно, девица, прощай.
Но, вернусь я. Так и знай!
Как скажу, так все и будет!
Время нас с тобой рассудит».
— Что зря время торопить?
Ты Ивана хоронить
Не спеши. Ну, бог с тобою!
Царь с боярскою толпою
Возвращается обратно.
Да, сложилось все не складно.
Дала девица отпор.
Царь про этот разговор
Дома рассказал сестре.
Говорит она: «Черт с ней!
Мало ль девок в нашем крае?
Ты любую выбирай!»
Закричал тут царь, затопал:
— Ах, Авдотья! Мелешь что ты?
Я по ней одной вздыхаю!
Не нужна совсем другая.
Спать и есть я не могу.
— Ладно, братец, помогу, —
Говорит царю Авдотья.
— Ты издай указ. В народе
Огласи, чтоб всякий слышал.
Так, мол, так. Веленьем свыше
Новый издан мной закон.
Чтобы каждая из вдов,
Чтоб на выданье девчата
Не сидели долго в хатах.
Бабы все, что без мужей
Всласть живут душе своей.
Все от царского двора
До крестьянского угла
Девкам всем до тридцати
Под венец вели идти.
До пророка до Ильи
Чтоб все мужей себе нашли.
Коль ослушницы найдутся
Или кто-то станет дуться
На твой изданный указ,
Есть приписочка у нас:
Царская вольна рука
Сама выбрать жениха.
— Ай, Авдотья! Ай, спасибо!
Ублажила брата. Видно
Ночь ты с этим не спала.
Золотая голова!
Вряд ли кинется Алена
Жениха искать другого.
Я же, подчинясь указу,
Жениха найду ей сразу.
Чем, скажи, я не жених?
И умен, и свеж, и лих!
Опустив глаза смущенно,
Говорит Авдотья: «Скоро
Будешь брат и ты женатым.
Ждет солдатика расплата.
Не управится он в срок.
День шестой уже истек.
Коли завтра до захода
Не придет, ему дорога
Суждена на тот лишь свет.
Коль придет, спасенья нет.
Вряд ли он живую воду
Отыскать сумеет. Сроду
Не было такой воды».
— Не накликать бы беды!
Кабы наперед все знать.
— Полно, братец, горевать.
Под указом подпишись
И спокойно спать ложись.
И не думай бога ради
Ни о чем. В конце бумаги
Еремей поставил: «Царь —
Всемогущий государь».
И уже во все концы
Скачут царские гонцы,
Чтоб немедля, в тот же час
Довести до всех указ.
Утро новое настало.
Зайчик солнечный по травам,
По росе проворно скачет.
Не проспи, солдат, удачу!
Поднимайся поскорей!
День седьмой, последний день.
У печи хлопочет бабка:
— Как спалось, солдатик? Сладко?
Большей не было б заботы,
Но пора уж за работу
Приниматься. Ты сперва
Поколи-ка мне дрова.
Удивляется солдат:
— Я помочь, конечно, рад.
Только время что тянуть?
Уходить пора мне в путь
За водою. Срок поспел.
Не хватало только дел
По хозяйству. Ваня спорить
Все ж не стал и, взяв топорик,
Он отправился во двор,
Наколоть старухе дров.
Вышел Ваня, растерялся.
Дров до неба воз поднялся.
— Это ж сколько набралось?
Их вовек не поколоть.
Но работы не боится
Наш Иван и поленица
До полудня у ограды
Выложена стройным рядом.
Хвалит бабка: «Ай, да Ваня!
Быстро справился с заданьем.
А теперь другой урок —
Ты пойди-ка в огород.
Он совсем зарос крапивой.
Выполи мне, сделай милость».
Ваня начал было злиться,
А старуха: «Торопиться,
Мой соколик, нам негоже.
Выполи, а бог поможет
Выполнить и твой урок».
— Ах, поспеть бы только в срок, —
Отвечает Ваня ей.
И крапиву поскорей
Принялся он рвать усердно.
А за ней не видно землю,
Руки жжет, огнем горит.
Но вот последний пук летит
В кучу. Все. И с этим делом
Справился солдат умело.
Солнце клонится уж к ночи.
А старушка, знай, хохочет.
— Ай, да сокол! Ай, да Ваня!
И второе ты заданье
Выполнить сумел мое.
Что ж, настал и твой черед.
Покажу я родничок.
Ты возьми с собой пучок
Сорванной тобой крапивы,
Да охапку дров. Осилишь
Третье ты мое заданье?
— Постараюсь, — буркнул Ваня.
— Только мне на все про все
Осталось меньше двух часов.
Вряд ли в срок придти сумею.
Положу напрасно шею
Я на царскую на плаху.
— Что ты стал так рано плакать?
Два часа — немалый срок.
Царский выполнишь урок.
И к жене своей вернешься.
— Надо мною ты смеешься?
Как за неполных два часа
Я вернусь домой назад?
— Не твоя это забота.
Видишь, у того болота
Меж берез тропинка вьется?
И по ней тебе придется
За живой водой идти.
Когда встретишь на пути
Реку огненную, то
Брось в нее охапку дров.
Там увидишь под сосной
Родники. Один с живой,
А другие все с простою.
— Как узнаю я который
Нужен мне? — А это, Ваня,
Будет третие заданье.
Ну, пора поторопиться.
Видишь, солнышко садится.
Не успеешь до заката,
Будет ждать тебя расплата.
Ваня дров охапку взял,
Пук крапивы. Зашагал
По тропинке быстрым шагом.
Видит, мостик над оврагом.
На него хотел ступить,
Чтоб овраг перескочить
И продолжить путь свой Ваня,
Как со дна оврага пламя
Вдруг поднялось до небес.
Иван свистнул: «Экий бес!
Не видал такого дива!»
Пламя ж дыбится игриво.
Тут Ивану стало жарко.
— Да, хорошая припарка!
И на шаг не подойдешь,
И сгоришь, и пропадешь!
Живьем спалит чудака.
Ай, да огненна река!
Вот ты, значит, какова!
На, лови свои дрова!
А меня за то не тронь!
И Иван дрова в огонь
Бросил все. И в тот же час
Огонь стих, да и погас.
Не осталось и следа,
Словно не был никогда.
Через мост Иван легонько
Перепрыгнул и спокойно
По тропинке за водою
Путь продолжил. Вышел вскоре
А полянку. Там одна
Возвышается сосна,
А под нею бьют ключи.
Сумей-ка нужный отыщи
Родничок с водой живою!
Их, может, сто? А может боле.
Ах, за что судьба жестока?
Не управиться до срока,
Пока в каждый родничок
Окунешь травы пучок.
Эй, солдат, не унывать!
И Иван давай макать
В родники крапивы пук.
— Первый, третий… Чертов труд! —
Про себя Ванюша злился.
— Девять, десять. Тьфу ты! Сбился!
Все сначала начинать.
Надо было помечать
Где прошел, а где и не был.
Солнце катится по небу
И смеется над солдатом:
«Не поспеешь до заката.
И воды ты не найдешь,
Да и сам ты пропадешь!»
Но Иван его не слышит,
Родничок усердно ищет.
Вдруг он видит, что за диво?
Наклонилася крапива
Влево под рябинов куст,
Вырывается из рук.
По лицу Ивана хлещет,
Словно на ветру трепещет,
Словно силится сказать:
«Отпусти меня, солдат!»
Ну, Иван ослабил руку
И крапива в ту ж минуту
Полетела, словно птица,
Чтоб воды живой напиться.
Возле бережка легла
И в мгновенье проросла.
— Вот она — жива водица! —
Диву стал Иван дивиться.
— Вот он — чудо-родничок!
Но к концу подходит срок.
И Иван живой водою
До краев фляжку наполнил.
Вдоволь сам воды напился
И в обратный путь пустился.
Через мостик над оврагом
Перепрыгнул. Шаг за шагом.
Вскоре был он у избушки.
Там его ждала старушка:
— Молодец, Иван, хвалю, —
Говорит она ему.
— Живо справился с работой.
Отыскал живую воду.
И в огне ты не сгорел!
Так отчего ты погрустнел?
Отвечает он: «Садится
Красно солнце за лесок.
Мне ж обратный путь далек.
Воду я для Еремея
В срок доставить не успею».
— Не печалься, сокол Ваня.
За твое, солдат, старанье
Подарю тебе конька
Златогрива воронка.
Только свистни, что есть мочи,
Он и днем тебя и ночью
Куда ты ни пожелаешь
Вмиг тебя, Иван, доставит.
— Где же конь? — спросил тут Ваня.
— Он в твоем, сынок, кармане.
— Конь в кармане? Ну, даешь!
Но меня не проведешь.
Мне и так, поди, не сладко.
Ты смеешься что ли, бабка?
— Что ты, Ваня голубок,
Ты достань-ка свой платок,
Что Алена соткала.
Брось о землю и слова
Ты заветные скажи:
Воронок мой, покажись,
Стань конек передо мною,
Словно лист перед травою.
И тот час перед тобой
Явится тут чудо-конь.
— А ты не врешь? — Ну что ты, Ваня!
Солдат вынул из кармана
Белый кружевной платок,
Кинул оземь. «Воронок,
Покажись передо мною,
Словно лист перед травою».
И тот час явился конь.
Грива — пламенный огонь.
О землю копытом бьет,
Из ноздрей сиз дым идет.
— Ну, бабулька, услужила.
Доберусь теперь я живо!
— Ты, Иван, поторопись.
На коня скорей садись,
В путь пускайся. Бог с тобой.
А платочек кружевной
Береги, где бы ты ни был.
— За все, бабушка, спасибо, —
Ваня бабке поклонился,
На коня верхом садился,
Свистнул, что хватило силы
И конек золотогривый
Поднялся над темным лесом
И за вершинами исчез.
Солнце за гору садится.
Еремей все суетится,
Бегает. Уже с утра
Среди царского двора
Чан с кипящею смолой
Был поставлен на огонь.
Привезли и кружевницу,
Да и заперли в светлице.
И Алена у окна
Слезы льет весь день одна.
Еремей над ней хлопочет.
Страсть, как он жениться хочет.
— Что? Пропал твой муженек?
Завтра же Илья-пророк.
Срок указа истекает.
Мужа нового пристанет
Выбирать тебе, девица
Кружевная мастерица.
Ты приметила кого?
— Мне не нужно никого.
Мне Иван за всех милее.
— Твой Ванюша не поспеет
Принести живую воду
До заката. Никто сроду
О воде той не слыхал.
Если б воду отыскал
Твой Иван, уже б давно
Был бы тут. Ан, нет его.
Знать, он не нашел водицы.
И тебе пора смириться.
Не увидишь ты его.
Коль вернется он живой,
Что так маловероятно,
Ждет его моя расплата.
Крепок царский уговор.
Погляди в окно. Костер
Уж давно искрами брызжет.
И в смоле кипящей выжить
Не сможет твой солдат. Пора
Мне вздремнуть. Ты ж до утра
О себе подумай лучше.
Где сыскать ты сможешь мужа?
Обойди весь белый свет —
Никого достойней нет
Красоты твоей, чем я.
Ты б послушалась царя.
Говорит ему Алена:
— Выполню свое я слово,
Как велишь ты, без сомненья.
А пока имей терпенье.
Еще солнце не зашло.
Не истек Иванов срок.
— Ждешь Ивана ты напрасно.
Что ж, все скоро станет ясно.
Посиди-ка взаперти.
Мне ж пора уже идти.
Вышел царь и хлопнул дверью.
— Эй, Авдотья, поскорее
Новый напиши указ
И на подпись мне тотчас
Принеси! — А что писать?
— Ты, сестра, должна бы знать! —
Закричал ей Еремей.
— Мол, назначить мужа ей
Самого царя и проче…
— Ты прости, — сопит Авдотья.
— Но, не слишком, братец, рано
Ты вздумал хоронить Ивана?
Срок еще не минул ведь.
Кабы нам не погореть!
Еремей вскипел: «Что кабы?
До чего ж трусливы бабы!
Ладно, подождем чуток.
Солнце скоро за лесок
Скроется. А там за дело
Мы с тобой возьмемся смело.
Хоть теряем время даром».
Тут гурьбой вошли бояре,
Мнутся, стоя, у порога.
— Что еще? Да, ради бога
Хватит у дверей дрожать!
— Царь, спешим тебе сказать,
Что солдат твой воротился.
С трона Еремей свалился.
Все лицо перекосило
И подняться нету силы.
— Как солдат? Какой? Откуда?
Еремею стало худо.
Беден был и так умом,
Тут совсем лишился он
И последнего. И слова
Он сказать не может. Словно
Стукнули по голове.
Не слова, а лишь бе-ме.
Но, Авдотья не сробела.
Не впервой ей это дело.
— Что стоите вы? Воды
Принесите. Ах, беды
Мы, Еремушка, не ждали.
Принесли воды бояре,
Окатили из ведра
С ног до головы. Царя
Подняли со всех сторон
И тихонечко на трон
Усадили для порядка.
И с вином душистым сладким
Поднесли большую чашу.
— Выпей, царь. Солнце ты наше!
Еремей все выпил залпом
И ему чуть полегчало.
Речь вернулась: «Эй, ребята!
Приведите мне солдата!
Поживей! Я спать хочу!»
— Я уже тут с час торчу, —
Ваня вышел из угла.
— Ну, цела ли голова?
Это ж надо так свалился!
Царь в лице переменился:
— Здравствуй, сокол. Здравствуй, Ваня.
Ну, что? Выполнил заданье?
Я тебя уже заждался.
Видно, плохо ты старался,
Коль так поздно ты пришел.
Знать, воды ты не нашел.
— Отчего же? Вот вода.
— Ну, подать ее сюда. —
Флягу Еремей схватил.
— Ты, наверное, налил
Здесь простой воды, а сам
Думаешь, что твой обман
Не раскрою я. Ох, Ваня,
Парень, вижу, ты с изъяном.
Не исполнил порученье.
Ждут тебя за то мученья —
Чан с кипящею смолой.
— Ты меня судить постой! —
Говорит царю Иван.
— Коли есть во мне изъян,
Так один. Что я послушал
Дурака. Мою же душу
Не получишь ты пока.
Тут вода из родника
Не какая-то простая,
А что ни на есть живая.
Царь смеется: «В самом деле?
Мы ее тогда проверим.
Коль живая тут вода,
То не страшна тебе смола
Будет. В чан ты окунись
И водою окропись».
— Ну, ты, царь, совсем сдурел!
Коль в огне я не сгорел,
Хочешь ты меня сварить,
Чтобы старость усладить
Ты с моей женой навечно?
— Ты, Ванюша, прав, конечно.
Но, положено царю,
Чтоб было так, как я велю.
Я с тобой не стану спорить.
Может, хочешь ты с женою
Напоследок ты проститься?
Приведите из светлицы
Кружевницу. Тут же слуги
Бросились, тесня друг друга
И из царской, из светлицы
Живо привели девицу.
— Здравствуй, Ваня, ясный свет!
Воду ты нашел, иль нет? —
Бросилась она к нему,
К мужу другу своему.
Но бояре не пускают,
За руки ее хватают,
Встали крепкою стеной.
Еремей махнул рукой:
— Отпустите, ради бога.
Пусть поговорят немного.
Как-никак в последний раз
Они видятся сейчас.
У Алены слезы льются:
— Отчего они смеются?
Отчего ты грустен, Ваня?
— Царь мне новое заданье
Уготовил. Со смолой
Прыгнуть в чан. Потом водой
Окропить себя. Не верит
Еремей мне. Вот проверить
Способ он нашел такой.
— Ах, Ванюша, сокол мой!
Утолю твои печали.
Коль и впрямь вода живая,
Прыгай смело, не робея.
Я помочь тебе сумею.
Коли нет, не осуди.
Ведь с тобою впереди
Лишь один у нас конец —
Тебе смерть, а мне венец
Приготовлен Еремеем.
Лучше камень я на шею
Привяжу и брошусь в воду.
Без тебя мне нет свободы.
Без тебя мне жизни нет.
— Ах, Алена, ясный свет,
Ни к чему такие речи.
Посмотри, как светел вечер.
Воздух как душист и свеж.
Пока живы мы, надежд
Нам тереть все ж не пристало.
Коли смертный час настанет,
То его мы примем гордо.
Еремей вскричал: «Довольно!
Хватит попусту болтать.
Пора воду проверять».
Вышли все во двор послушно.
Царь, Авдотья, следом дружно
Всей толпой ведут бояре
Кружевницу и Ивана.
Царь уселся на крыльце.
— Может, хочешь что в конце? —
Обратился он к Ивану.
— Есть последнее желанье?
Ваня почесал затылок:
— Окажи мне, царь, ты милость.
Мало что случиться может,
А с водою осторожно
Обращаться с этой надо.
Ты отдай Алене флягу,
Чтоб она, как я в смолу
С головою окунусь
Окропить меня смогла.
Царь вздохнул: «Эки дела!
Коли хочешь так, изволь.
Выполню твою я волю».
И с живой водою флягу
Протянул Алене. «Ладно,
Время, Ваня, не теряй.
Поскорей в котел ныряй!»
Подвели к котлу солдата.
— Да, немного жарковато.
Пламя из-под чана пышет,
Искрами до неба брызжет,
Черный дым столбом валит.
За спиной стрелец стоит
И копьем толкает в спину.
— Эй, полегче ты, детина! —
Говорит ему Иван.
— Не спеши. Я прыгну сам.
Не успел я надышаться
Этой жизнью, как расстаться
С ней пора. Не доглядел
Где-то я и мой удел
В смоляном котле свариться.
Ну, прощай, душа девица.
Коль обидел чем, прости.
За обиды не взыщи.
Ну, солдат, вперед смелей!
Перед смертью не робей!
И с разбегу тут Иван
Прыгнул с головою в чан.
Еремей смеется: «Все!
Был солдат, и нет его!»»
С мест бояре поскакали:
— Эх, пропал зазря наш Ваня!
И украдкою слезу
Смахнули на своем глазу.
Но Алена слез не льет,
К чану со смолой идет
И водой живою брызжет.
Тут столбом поднялись искры,
Пламя вскинулося ввысь.
Царь с Авдотьей затряслись:
— Кабы не сожгла дворец!
Все! Пропал твой молодец! —
Еремей кричит Алене.
— Канул в огненном полоне!
Сгинул на исходе дня!
Но из дыма и огня
Показался вдруг Иван,
Словно и не прыгал в чан.
Все дивятся: «Мать святая!
Жив Иван! Вода живая!
