Читалъ полученныя письма Гоголя. Онъ просто былъ дрянь человѣкъ. Ужасная дрянь.
О своемъ писаньѣ рѣшилъ, что мой главный порокъ — робость. Надо дерзать.
Иліада заставляете меня совсѣмъ передумывать бѣглеца.
Похоть мучитъ меня, опять лѣнь, тоска и грусть. Все кажется вздоръ. Идеалъ недостижимъ, ужъ я погубилъ себя. Работа, маленькая репутація, деньги. Къ чему? Матерьял[ьное] наслажденіе тоже къ чему. Скоро ночь вѣчная. Мнѣ все кажется, что я скоро умру. Лѣнь писать съ подробностями, хотѣлось бы все писать огненными чертами. Любовь. Думаю о такомъ романѣ. —
Читалъ Иліаду. Вотъ оно! Чудо!
Прелесть Ясная. Хорошо и грустно, но Россія противна, и чувствую, какъ эта грубая,[336] лживая жизнь со всѣхъ сторонъ обступаетъ меня.
Противна Россія. Просто ее не люблю.
Пошелъ домой, французъ не давалъ спать до 3. Болталъ и про свои политическіе планы, и про поэзію, и про любовь. Что за ужасъ. Я бы лучше желалъ быть безъ носа, вонючимъ, зобастымъ, самымъ страшнымъ кретиномъ, отвратительнѣйшимъ уродомъ, чѣмъ такимъ моральнымъ уродомъ.
Неужели слезы Sehnsucht,[312] к[оторыми] я часто плачу, пропадутъ съ годами.
Швейцарецъ нынче съ плугомъ, завтра съ мечомъ. Много храбрятся. Какой-то нуженъ и имъ маленькой напыщенный вздоръ. Все чинно. Офицеры[290] махаютъ на народъ палками. — Тѣже типы. Поэзіи нѣтъ. У однаго оборвали сертукъ, онъ потребовалъ за это франкъ, и толпа нашла это справедливымъ.
