Оглавление

Пролог

Дождь танцевал по лужам. Сидеть на подоконнике хорошо, можно увидеть всё, что происходит там, за окном. Где-то вдали, на мостовой проезжали машины, но их гул совсем не был слышен. Его заглушала мелодия дождя — такая переливчатая, красивая, в которой, как по волшебству, ветер играл, словно на скрипке или виолончели.

— Кап, кап, кап, — здоровались дождевые капли.

— Привет, привет, — отвечал им детский голос.

Мальчик сидел, как уже было оговорено, на подоконнике и провожал взглядом отдаляющуюся фигуру. Фигура эта, надо сказать, была приличных размеров: высокая и в меру широкая. Но мальчику хорошо было известно, что широкой её делало пальто, потому что теперь оно стало на два размера больше своего обладателя. Тяжёлый вздох прозвучал в детской в тот момент, когда мужская фигура скрылась за углом невысокого здания, такого же двухэтажного, как их дом — ведь в приморском городке, в котором они жили, почти все строения были на один лад.

Крис — так звали мальчика — поменял позу на более удобную, но с подоконника не слез. Он почесал коротенькие, пару сантиметров длиной, волосы в том месте, где буквально десять минут назад лежала широкая ладонь дяди Джейкоба. На них остался лёгкий тёмно-серый след. Это раньше удивляло Криса. Сначала он не придавал этому значения. Но потом он начал догадываться о причине чёрных пальцев крёстного. Последние года два дяди Джейкоба всегда вытирал их платком, стараясь их скрыть, перед тем, как заходил в дом. Хотя полностью чёрный след с них не сходил. От внимательных глаз мальчика сложно спрятать такую явную улику. Крис улыбнулся, считая себя юным детективом. Ведь, в отличие от взрослых, он уже давно раскрыл тайну дяди Джейкоба. Тайну, которая спасла ему жизнь.

1. Улыбка доброй женщины

Эта история случилась много лет назад в одном маленьком приморском городке. Там вы найдёте множество прекрасных людей, одним из которых был Джейкоб Мальковский. О нём и сложилась эта история.

Обладатель этого имени только что завернул за угол вышеупомянутого дома, встал под козырёк небольшого продовольственного магазина, стряхнул с чёрного зонта дождевые капли и закрыл его. На этот раз успешно, потому что иногда с поломанной механикой приходилось повозиться. Улыбнувшись этому прекрасному стечению обстоятельств — ведь не так уж приятно в такую погоду разбираться с непослушным зонтом — мистер Мальковский усердно потопал ногами и вытер их о коврик. Затем он вошёл в магазин, остановился у порога, обвёл глазами небольшую комнату с прилавками и, никого не увидев, громко произнёс:

— Добрый день, миссис Томпсон! — когда из коморки вышла приличных размеров женщина, Джейкоб заулыбался и продолжил свою речь уже в более дружественной манере. — Ох, какая вы сегодня обворожительная. Может, я отсюда покупку сделаю? А то ведь дождь на улице. Так ведь могу и всё запачкать. Не хочется, чтоб вы в таком наряде сегодня со шваброй танцевали.

Пухленькие щёчки миссис Томпсон окрасились лёгким румянцем, причиной появления которого явно был услышанный комплимент.

— Ох, ну, что вы, мистер Мальковский, неужели я заставлю вас стоять в дверях. Проходите, проходите.

Мужчина неуверенно принял приглашение хозяйки и прошёл по молочному кафелю, на котором, стоит сказать, остались не слишком заметные следы.

— Миссис Томпсон, будьте добры не смотреть на меня так скептически! — парировал покупатель. — Я сегодня заплатил за свет, воду и что-то там ещё по квартире, и не могу скупить у вас все ваши вкусные продукты, которые так и манят своим видом.

Женщина заулыбалась ещё больше, получив комплимент уже не себе, а содержанию своего магазина, который она явно очень любила.

— Можете, пожалуйста, отрезать мне пару кусочков сыра, положить две сосиски и — ну, уж ладно, гулять так гулять, — заулыбался широкой улыбкой Джейкоб, — отсыпать сто грамм сахара.

— Конечно, мистер Мальковский, — кивнула добродушная продавщица.

Миссис Томпсон поспешила отвернуться, чтобы мужчина не увидел её опечаленного лица. За последние годы, перебиваясь с корки на корку, её любимый самый вежливый покупатель не шиковал в магазине, а лишь отшучивался всякий раз, когда дело доходило до крупных покупок.

— Ну, давайте я вам ещё картошечки положу, нажарите её вкусно с сосисками, — предложила миссис Томпсон.

— Ой, да ну, что вы, мне на диету надо, а то раздобрел совсем на ватрушках и булочках миссис Бэрлингем, — рассмеялся Джейкоб, надул живот и театрально его погладил.

Женщина ничего не ответила и лишь глубоко вздохнула, насыпая в маленький пакетик сахар. Она-то, будучи подругой вышеупомянутой владелицы пекарни, хорошо знала, что мистер Мальковский всегда брал только самый дешёвый вчерашний хлеб со скидкой, а когда не мог позволить себе и его, просил половинку, а иногда, но всё же бывало, и в долг. Когда заказ был собран, продавщица посчитала на больших настольных счётах окончательную сумму и озвучила её.

Мужчина прикусил губу, выгреб из кармана мелочь, посчитал и, улыбаясь, произнёс.

— Миссис Томпсон, я тут подумал, зачем мне сахар? Мне вообще в моём возрасте стоит от него отказаться. А то мало ли, мне тут доктор сахарным диабетом грозил, ещё и зубы начнут портиться.

Женщина только тяжело вздохнула и сочувственно произнесла.

— Мистер Мальковский, уж возьмите, — сказала она, протягивая пакетик, — и не надо ничего заносить, не больно уж там много, сто грамм сахара-то всего.

Мальковский переступил с ноги на ногу, вспомнил про долг в пекарне миссис Бэрлингем и широко улыбнулся.

— Да, ну, что вы, правда, мне зла желаете? Вдруг, действительно сахарный диабет будет, потом лечись не лечись — ничего не поможет.

С этими словами высокий мужчина взял лишь маленький пакетик с несколькими нарезанными кусочками сыра и завёрнутыми в коричневую бумагу сосисками.

Затем он положил в руку продавщицы нужную сумму, благодарно улыбнулся и вышел из магазина.

А миссис Томпсон только покачала головой и пересыпала сахар обратно в банку. Из окна заструились тонкие лучи солнечного света, которые ознаменовали окончание проливного дождя. Они заиграли на банке с сахарным песком, а затем и на улыбке доброй женщины.

2. Предвкушая самое интересное

Стоит сказать, кем же был этот джентльмен, который возвращался с магазина с довольной улыбкой на лице и весьма приятной для него покупкой. Он был самым простым работягой приморского, как уже говорилось, городка. Но как вы, должно быть, поняли, работягой не самым преуспевающим. Да и разве можно было преуспеть, работая в простой типографии, особенно в самый разгар лета. Если вы поинтересуетесь: «Пользовалась ли она спросом?», — то, глядя на не в меру худощавого владельца, поймёте, что это риторический вопрос. Лучше спросить, как шла торговля в рыбном магазине мистера О’Брайана, который находился через два дома от типографии. Рыбка там была отменная, а запах разносился по всей округе. Вот она-то и пользовалась спросом. Да и разве нужны кому-то в разгар летнего пляжного сезона визитки, афиши, а тем более книги? Во всяком случае, лучше купить парочку жирных форелей и приготовить их на ужин, уютно устроиться на веранде и поговорить о том о сём со старым добрым другом, чем провести весь летний вечер в одиночку за чтением книги. Вы согласны?

Так, к великому сожалению Джейкоба, думали все жители одного маленького городка, и последними, что четыре месяца назад заказывали в его типографии, были две тонкие брошюры. Да и то, это всего лишь кулинарные рецепты рыбных блюд. Поэтому всё, что мог себе позволить на обед мистер Мальковский, была вовсе не рыба, как вы, уважаемый читатель, могли подумать. Его нехитрая порция умещалась на маленькой ладошке ребёнка. Такой размер трапезы был равен половине рациона обычной горожанки. На белой тарелке с голубой, местами поцарапанной каёмкой, как бы насмехаясь над Джейкобом, вальяжно перекатывались с места на место три чёрненькие толстенькие маслинки, которые залежались в жестяной банке, чья крышка поржавела от влаги. Мистер Мальковский не любил этот деликатес, поэтому долго откладывал его на чёрный день. И вот, такой день настал, накануне он заплатил за жильё, так что последние сбережения, отложенные ещё с лучших времён работы типографии, закончились.

Но Джейкоб нисколько не унывал по этому поводу, ведь у него в руках была весьма ценная покупка, а значит — и сытный обед. Вернувшись домой, хозяин небольшой квартирки снял намокшее пальто, повесил его на вешалку, стянул с себя ботинки и мокрые носки — прохудившаяся в нескольких местах подошва изрядно пропускала влагу — и прошёл на кухню. Он быстро ополоснул руки, вытер их чистым, но от времени пожелтевшим полотенцем и открыл пакет. Причмокивая и смакуя приятную трапезу, Мальковский положил на тарелку два ломтика сыра, а остальные два убрал в холодильник. Теперь очередь дошла до ароматных сосикок, запах которых доносился даже из бумажной обёртки. Он с наслаждением развернул её, глубоко вздохнул, а затем так ласково, будто увидел перед собой лицо миссис Томпсон, улыбнулся — перед ним лежали не две сосиски, как он заказывал, а три. Джейкоб хорошо понимал, что доброй женщиной руководила не жалость, а чисто человеческое сочувствие и желание помочь. Да, гордость его могла вскипеть, но ведь и сам он отличался благодушием, поэтому с благодарность принял от продавщицы знак доброй воли, две сосиски выложил на тарелку, а одну убрал в холодильник вслед за сыром — теперь у него будет и ужин. Затем он пошарил рукой в хлебнице и, зная, что у него осталась там заначка, довольно улыбнулся. Ведь сегодня на обед помимо чёрных шариков-маслинок, деловито перекатывающихся по тарелке, мистер Мальковский добавил два кусочка хлеба — чёрного, как вы уже могли догадаться. Бедные, они