Юность

1. Бурзейский лес

Доводилось ли тебе, читатель, слышать истории о великом Бурзейском лесе?

Няня пела мне песни о нём, когда я был маленьким.

Пела она о том, как могучие деревья сплетаются корнями под землёй, а ветвями — в синеве небес. Пела о шершавой коре и причудливом узоре узловатых ветвей. Пела о густой листве, что затенила весь лес покровом, сквозь который там и сям пробиваются солнечные лучи. И чем ярче свет, тем гуще таинственные, жуткие тени в заросших мхом ложбинах, среди лишайников и сухих листьев.

Могуч и велик Бурзейский лес. И трепет пробуждает он в сердце каждого, кто ступает под его сень. После залитых солнцем лугов мрачными кажутся его чащи. Но тому, кто рискнёт остаться, откроется потаённая красота леса — и душа наполнится тихой, бесконечной радостью.

Сотни лет этот лес жил, и дышал, и рос, и полнился великолепием, и казалось — его уединение и тишину нарушают только рычание хищных зверей, да писк суетливых бурундуков, да пение птиц.

Но если люди не слышали в лесу никаких иных голосов, это не значит, что их там не было.

С самой зари времён его населяет волшебный народ: феи, скрючины, риллы и ним­фы. С тех пор, как существует Бурзейский лес, он был домом, убежищем и местом для игр прекрасных бессмертных созданий. Здесь они в безопасности.

Цивилизация так и не достигла Бурзейского леса.

Достигнет ли когда-нибудь?

Будущее покажет.

2. Дитя леса

Давным-давно, так давно, что и твой прапрадедушка никогда об этом не слышал, жила в Бурзейском лесу нимфа по имени Нэкиль. Она была родственницей самой королевы Церлины и обитала под сенью раскидистого дуба.

Каждый год в День Пробуждения Весны, когда на деревьях становятся заметны первые почки, Нэкиль подносила Золотой Кубок Ака к устам своей королевы, чтобы та выпила за процветание леса.

Заметь, читатель, Нэкиль была далеко не последней нимфой в лесном королевстве, а славилась красотой и добрым сердцем.

Сколько лет она прожила на свете, Нэкиль не ведала, не ведала этого и королева Церлина, не ведал и сам великий Ак. Нэкиль помнила времена, когда мир был юным, из земли впервые показались ростки будущих могучих деревьев и были созданы нимфы, чтобы заботиться о них и ухаживать за ними. Тогда никто не вёл счёт дням, и Нэкиль не знала день своего рождения. Она просто появилась на свет, сияющая, прелестная, тонкая и стройная, как молодое деревце, которое ей суждено было оберегать.

Волосы её были насыщенного каштанового цвета, глаза — синими на ярком солнце и почти фиолетовыми в тени, щёки — нежно-розовыми, словно краешек облака на закате, нежные губы — алыми, чуть припухлыми. Она носила наряд цвета дубовой листвы. Все нимфы облачаются в зелёный, ничего красивее для них нет. Её изящные ножки были обуты в сандалии, а шелковистые локоны вились свободно — нимфы не знают ни лент, ни шпилек, ни шляпок.

Обязанности её были несложны. Она вырывала с корнем сорные травы, что грозили задушить юные саженцы, вверенные её заботам. Она отпугивала злых глогадов, которые нарочно налетали на деревья и отравляли их живую зелень ядовитыми прикосновениями. Засушливым летом Нэкиль носила воду из ручьёв и лесных озёр и поливала своих умирающих от жажды друзей — цветы.

Это было вначале. Но постепенно сорняки усвоили, что лучше не вырастать в лесу, который оберегают нимфы. Злокозненные глогады уже не отваживались портить деревья. И деревья эти из малых саженцев вымахали в таких великанов, что корни их протянулись глубоко-глубоко, до подземных источников, и засуха была им не страшна. Итак, дел у Нэкиль стало ещё меньше, и дни теперь тянулись медленно, складываясь в годы, и ничего не случалось. А ведь Нэкиль была живая, порывистая и не терпела скуки.

Сказать правду, лесные обитатели не так уж и скучали. Каждое полнолуние плясали они в Круге Королевы. Были у них изобильный Ореховый Пир, и Праздник Осенних Красок, и торжественная, немного печальная церемония Листопада, и развесёлая гулянка в День Пробуждения Весны.

Но будни между яркими короткими праздниками казались такими долгими…

Никто из сестёр Нэкиль не замечал, что она томится. Тоска овладела её душой не сразу, постепенно. Она сама осознала это лишь тогда, когда потеряла счёт времени — настолько один день не отличался от другого.

Совершить бы что-то по-настоящему интересное! Прожить бы жизнь так, как другие нимфы не смеют и мечтать!

Только Закон Леса удерживал Нэкиль, иначе она бы отправилась куда глаза глядят на поиск приключений.

Как раз в то время, когда эти мысли томили прекрасную нимфу, великому Аку случилось посетить Бурзейский лес и дозволить лесным нимфам сидеть у ног его и внимать его речам, как и прежде у них было заведено. Ак — Хранитель Лесов всего мира, и ведомо ему больше, чем когда-либо будет известно смертным.

Тем вечером он гостил у королевы Церлины, ибо лесных нимф он любил, как отец — своих детей, и Нэкиль в окружении сестёр сидела у его ног и с наивной серьёзностью ожидала, что он скажет.

— Легка наша жизнь под сенью лесов, о мой волшебный народец, — начал Ак, задумчиво поглаживая седую бороду. — Что мы знаем о горе и лишениях? Ничего. Ибо лишения и горе — удел смертных людей, что населяют просторы земли. Они не одной крови с нами, и всё же я сострадаю им. Ведь судьба одарила нас так щедро, а их — так скудно. Часто прохожу я мимо жилища какого-нибудь бедняка, и мне хочется остановиться и поправить его дела с помощью волшебства. Но наше волшебство не силах изменить весь порядок вещей. Умеренные страдания — участь каждого смертного, и не нам вмешиваться в законы Природы.

Королева Церлина склонила златокуд­рую голову:

— И всё же я не ошибусь, если скажу: великий Ак нередко помогает смертным, только тайно.

Хранитель улыбнулся.

— Временами, — ответил он, — я встречаю совсем юных людей — детей, как называют их смертные. И я останавливаюсь, чтобы подарить им чудо. Для взрослых я не вправе творить чудеса — они сами должны нести ношу, возложенную на них Природой. Но да будут счастливы невинные и беззащитные дети смертных! Ибо память о счастливом детстве даст им силу, чтобы вынести впоследствии все тяготы взрослой жизни. Этой благой цели и служат мои чары. Не так давно — пожалуй, с год назад — набрёл я на хижину, где замерзали четверо бедных детей. В доме закончились припасы, и взрослые отправились в деревню. Весело потрескивал огонь в печи, и детям было тепло. Но вдруг потемнело небо, налетела злая вьюга, замела дороги и тропы. Родители то ли в деревне задержались, то ли боролись с бурей в дороге, а тем временем догорело в печи последнее полено, и холод просочился в дом, пробирая до костей. Дети всё ждали…

— Бедные! — прошептала королева Церлина. — Что же было дальше?

— Я призвал Нэлко, велел ему принести хворосту из моих лесов, и зажечь его своим дыханием, и наполнить теплом маленький дом. Дети перестали дрожать и стучать зубами, согрелись и задремали, а там и родители вернулись.

— Я рада слышать о твоём милосердии, — сказала добрая королева.

И Нэкиль, которая ловила каждое слово, эхом прошелестела:

— Я тоже!

— А этой самой ночью, — продолжал Ак, — в одном из самых глухих пределов Бурзейского леса услышал я детский крик. Оглядевшись, я увидел у самого леса в траве беспомощное дитя, совсем нагое и жалобно плачущее. Неподалёку, скрываясь за деревьями, кралась к нему Шигра, львица, готовая съесть ребёнка на ужин.

— И что же ты сделал, Ак? — спросила Церлина, затаив дыхание.

— Не так уж много — ведь я спешил поприветствовать своих нимф. Но я велел Шигре лечь рядом с младенцем и дать ему молока, чтобы утолить его голод. И ещё велел объявить всему лесу волю мою: «Дитя человеческое под моей защитой, и да не причинят ему вреда ни звери, ни гады земные».

— Отрадно знать о добрых делах, — ответила прекрасная королева.

Но в этот раз Нэкиль не отозвалась, точно эхо, на слова своей госпожи, ибо её больше не было среди фей. Тихая, полная странной решимости, она покинула подруг и устремилась к логову львицы. Лёгкой походкой скользила она по едва заметным лесным тропам, пока не достигла сердца великого Бурзейского леса. Там остановилась она и с любопытством огляделась. До сих пор никогда не заходила она так далеко в чащу. Закон Леса запрещал нимфам находиться в самых глухих и непроходимых дебрях.

Нэкиль знала, что нарушает Закон, но её изящные ножки смело ступили на неизведанную землю. Нимфа решила своими глазами увидеть младенца, о котором говорил Ак. Никогда прежде не видела она детей. Ведь бессмертные создания появились на свет уже взрослыми.

Взглянув сквозь переплетение ветвей, Нэкиль увидела младенца, лежащего на траве. Утолив голод молоком Шигры, он крепко спал. Слово «опасность» было ему ещё неведомо. Насытившись, он уже ни о чём не тревожился.

Тихо подошла она к младенцу и опус­тилась на колени в траву. Её тёмно-зелёные одежды невесомо всколыхнулись, точно паутинка на ветру. На прекрасном лице отразились сперва удивление и любопытство, потом — жалость. Мла­денец — новорождённый, пухленький, розовощёкий — был так беспомощен. Вдруг он открыл глаза, улыбнулся нимфе, протянул к ней ручки. Нэкиль прижала его к груди и поспешила с ним по лесным тропинкам.

3. Усыновление

Хранитель Лесов внезапно поднялся и на­хмурился.

— Кто-то идёт к нам из чащи, — промол­вил он.

Королева Церлина и её нимфы обернулись и увидели Нэкиль. Та крепко прижимала к себе младенца. В её глубоких синих глазах нимфы увидели вызов.

Нимфы застыли в изумлении и ужасе. Взгляд Хранителя остановился на прекрасной бессмертной деве, которая намеренно нарушила Закон. И возложил Хранитель руку на кудрявую голову Нэкиль, и поцеловал её чистый лоб.

— Впервые на долгом веку моём, — сказал он мягко, — нимфа ослушалась меня и моих законов; но в сердце моём не может родиться гневное слово. Чего ты хочешь, Нэкиль? Чего добиваешься?

Нимфа задрожала и упала на колени, но ответила твёрдо:

— Хочу растить этого ребёнка!

— Здесь, в Бурзейском лесу, куда не ступала нога смертного человека? — спросил Ак.

— Именно здесь, в Бурзейском лесу, — осмелев, подтвердила Нэкиль. — Здесь мой дом, но сердце моё тоскует без дела. Позволь мне заботиться о ребёнке! Посмотри, как он слаб и беззащитен. Разве причинит он вред Бурзейскому лесу? Или самому Хранителю Лесов?

— Но Закон, дитя, Закон! — воскликнул Ак.

— Закон придуман Хранителем Лесов, — ответила Нэкиль. — Если доверит он мне заботу о найдёныше, которого сам же и спас от смерти, кто в целом мире посмеет возразить?

Красавица-королева Церлина внимательно слушала этот разговор, и при удачном ответе нимфы захлопала в ладоши.

— Она права, а ты в ловушке, о Ак! — воскликнула Церлина, смеясь. — Молю тебя, дозволь Нэкиль заботиться о малыше!

Хранитель же Лесов погладил свою бороду, тронутую сединой. Так он всегда делал, когда глубоко задумывался.

Наконец он сказал:

— Пусть нимфа растит это дитя, отныне оно под моей защитой. Но помните, народ леса: сегодня впервые я нарушаю Закон, и этот первый раз станет последним. Никогда более не будет смертный усыновлён бессмертными, до самого конца времён. Ибо если мы свяжем наши счастливые жизни с быстротечными и трудными жизнями людей, нам не избежать горя. А теперь — доброй ночи, нимфы!

И Ак покинул их, а Нэкиль поспешила прочь — в своё лесное жилище, чтобы порадоваться новообретённому сокро­вищу.

4. Клаус

На другой день лесной дом Нэкиль был полон го

...