, что предстояло для себя открыть, следовало позабыть. Все планы, которые хотелось осуществить, все прелестные места, куда так хотелось попасть, теперь будут существовать отдельно от него, как подарки, которые в один прекрасный день предстоит вернуть... И весьма скоро! Ибо на этой земле не было более ничего, что Матье со всей очевидностью, со всей своей радостной наглядностью мог бы назвать своим. И ведь есть люди, которые не любят жизнь, которым не дорога эта планета! Почему же именно он, влюбленный в нее, должен быть всего этого лишен? Ведь ему еще нет и сорока! Сорок так и не исполнится, ему не суждено насладиться жизнью... И в этом заключается величайшая несправедливость (если позабыть про детей, женщин, катастрофы, зверства, ежедневно потрясающие добрую старушку Землю).
Его, Матье, он принимает за зрелого человека... в то время как единственное его желание — стать одиннадцатилетним, броситься к родителям, увы, уже давно умершим, и попросить у них помощи.
Рядом с Соней он шел навстречу смерти смиренно, в то время как с Матильдой он хотел бы идти навстречу любви — тогда смерть была бы чудовищным отклонением от правильного пути.
Более того, я даже не знаю, что положено делать в данной ситуации! Подскажи мне! Ты научил меня быть счастливой, Матье, научи же меня... И тут она умолкла. — Я не буду учить тебя быть несчастной, — нежно проговорил Матье.
— А твой доктор, случайно, не обнаружил некую пустоту в сердце, которая, наряду с точно такой же в голове, и является первопричиной всех твоих страшных страданий? Отсутствие забот, отсутствие настоящих мыслей и даже отсутствие чувств?
Впрочем, нигде — ни в музее, ни в гостиной — красота не заставляла его ни смеяться, ни плакать, ни погружаться в раздумья. Он просто замирал, лишившись способности двигаться.
Так, значит, в довершение ко всему, этот врач считает его зрелым! Его, Матье, он принимает за зрелого человека... в то время как единственное его желание — стать одиннадцатилетним, броситься к родителям, увы, уже давно умершим, и попросить у них помощи.
Матье нравился крестьянский подход к явлениям и людям, несмотря на то что ни по происхождению, ни по образу мышления он никакого отношения к деревне не имел.
