Миша, сколько ни проживет, все запомнит старушку, как умерла, забыв руку у него на плече, ну а когда он умрет, никто-то на всей земле не вспомнит и не узнает, что жила-была когда-то такая старушка и прожила сто четыре года, для чего и как — неизвестно. Да и зачем помнить: ведь все равно. Так отходят миллионы людей: живут незаметно и умирают незаметно.
По такой, конечно, не плачут. Сто четыре года, «отошла без болезни и не постыдно».
Пальтецо-то Сереженьке видно уж состроили?
Трое маленьких деточек – мальчик и две девочки – мигом подбежали к прабабушке. О
Я дойду. А ты к своей внучке ступай, – сбилась старушка, забыв, что у меня дочка, а не внучка, думала, видно, что уж и у всех внучки
Смотрю я на нее, и ужасно мне стало любопытно. Старушка маленькая, чистенькая, одежа ветхая, должно быть из мещанства, с палочкой, лицо бледное, желтое, к костям присохшее, губы бесцветные, – мумия какая-то, а сидит – улыбается, солнышко прямо на нее светит.
Так отходят миллионы людей: живут незаметно и умирают незаметно.
