Однако каждый раз, когда он ссылался на какой-либо общепринятый атрибут политического величия, такой как военное превосходство, сильная экономика и продвижение глобальных норм, он использовал по отношению к России выражение «должна и будет», проецируя эти черты в будущее [67]. Для иностранных наблюдателей такие претензии на величие, вероятно, казались только лишь амбициями.
