Проблеск иного мира
На полотне бессонной ночи,
До дыр протёртом, виден проблеск,
Как плод фантазии непрочный,
В миры иные тайный пропуск.
Пытаюсь удержать видение,
Так сладко познавать его.
Побеждено рассудка бдение,
И волю чует естество,
Что в подсознании скрывалось,
Как в тайной комнате, когда
Опасность в дом его прокралась
И после властвовала там.
Но свет спасительный явился
Порядок дел восстановить —
И морок спал, и ворог скрылся.
Пора теперь себя раскрыть.
Тот проблеск, названный видением
За то, что маловероятен,
Мой ключ, опора вдохновению.
Он рая миг. Он мне приятен.
Невозмутимость ваз на крышах
А в нашем веке их не ставят.
Нет в акротериях нужды.
И с высоты они взирают,
Печальны и горды.
Трудом навЕденной остуды
На видном месте (не сокрыты)
Анахронизма атрибуты
Необратимо позабыты.
Об Адаране память в них
ВидЕньем всполыхнёт незримо.
Но на вопрос о днях былых
Они молчат невозмутимо.
Дозволенность
Душа-
Фантазия зашла за рамки
Дозволенности,
Забраковав привычный маркер
Условленности;
Из головы хлам непотребный
Повынесла,
На полках «Чувства» и «Секреты»
Пыль вытерла.
Мечта, распутывая сети
Застенчивости,
Предстать посмела в новом свете-
Доверчивости,
Усталую надежду сделав
Бесстрашной, внятною,
В дали Грядущего узрела
Теперь приятное.
Мысль, облачённая в Слово
Мысль как Душа,
что нЕхотя влачится,
Таится, если нЕчего «надеть»,
Но стОит лишь
ей в Слово облачиться,
Она смелей становится
и впредь
Походкой новою выходит в люди
И, вглядываясь, ищет душ родство:
Сквозь оболочку тел
— будто бальзам в сосуде —
Узреть пытается
их естество.
Чувствительность
Ты не знаешь, чего я боюсь,
Размышляя, не врёт ли мне зрение.
Я присутствую внешне. И даже смеюсь.
Но живу я в другом измерении.
Свет и звук, что усилен стократ
Для меня — для тебя приглушён.
Ощущение, будто кто-то украл
Вместе с кожей защитный мой фон.
Ты не ведаешь, с чем я борюсь:
Я щажу твоё мировоззрение.
Но однажды я всё же
с тобой поделюсь
В подходящем к тому настроении.
Бессонница
Бессонница. Томительны минуты.
И мозг, дремавший днём,
теперь взбесился,
Бунт против «жаворонков» затевая будто,
С цепи сорвался, сбрендил, распустился
И бьётся там, внутри коробки черепной,
Взбивая сам себя, как будто в чашке:
Задумывает он побег очередной.
Но некуда ему бежать, бедняжке.
Ты не ведаешь, как я праздную наступление тишины
Мои нервные окончания
Слишком близко, и потому
Я чувствительна до отчаяния,
До безумия ко всему.
Ты не знаешь, как звуки громкие
Меня ранят, когда для всех
Они тИхи. Попытки робкие
Их уменьшить не ждёт успех.
Больно-ярким и свет мне кажется.
Ты заметил, что солнце лишь
Соберётся сесть, и я сразу же
Выхожу? Когда разошлись
По домам уже люди разные,
И их ауры не страшны.
Ты не ведаешь, как я праздную
Наступление тишины.
Не нарушай моих границ
Оставлю я, как будто бы случайно,
Открытой книгу. Ну а ты её найдёшь
И прочитаешь строки о печальном…
И вот тогда
ты, наконец, меня поймёшь.
И всё то, что считал капризами моими,
В твоих глазах весомей станет, возрастёт
И бросит тень на обвинения пустые,
Которым ранее не вёл ты счёт.
Сумеешь ли и дальше быть со мною,
Не нарушая личностных границ,
Не упрекать,
когда мне будет больно
В свет выходить
твой
из моих темниц?
Собирательница слов
Неисправимая сова,
В постели я лежу без снов.
Ищу весомые слова
(Я собирательница слов)
И поднимаю их со дна:
Хочу их к свету вознести,
В углы сознания загнать,
Чтобы из них составить стих.
Смирение устало
Усталость накопилась без причин…
От веры тех, кто быть хотел со мной:
Никто мне не был нужен из мужчин,
а только он, тот призрак за спиной.
Усталость накопилась оттого,
что людям доброта не дорогА.
Вот бы мне тоже сделать
что-нибудь не то,
но я смиреньем радую врага.
Усталость накопилась от «вины»:
оправдываться впредь я зареклась.
Вампиры, проникая даже в сны,
Чтоб мною поживиться, открывали пасть.
Усталость накопилась от побед:
от проигравших жду я только зла…
В чём можно упрекнуть- такого нет
во мне,
и эта ноша тяжела.
Моя душа подобна книге
Моя душа подобна книге,
И если кто её прочтёт,
Картины яркие увидит,
Бальзам для сердца в них найдёт.
И расшифровывая знаки,
Он с ними ощутит родство.
Одни и те же мысли, страхи
И у меня, и у него.
Моя душа подобна книге,
Одетой в толстый переплёт,
На полке странностей безликих,
Что пыли ведает налёт.
Её найдёшь зимою тихой.
В твоей окажется руке
Сложнее чтив прошедших книга,
Что на китайском языке.
Тёмная часть
Когда наступает темнота,
А рядом ни церкви, ни огня,
К душе подступает пустота,
Ей нужна тёмная часть меня.
Всё тотчас не так, и сильней меня страх,
Как будто к пропасти подхожу,
Но воля моя не в моих руках,
И мыслям вниз броситься разрешу…
Чужую мудрость трудно применить
Чужую мудрость трудно применить:
Сугубо личен синтез знаний.
И не отштамповать и не отлить
Для общих нужд
«Формулу процветанья».
Поэтому мне нравится
логичность речи
Из адекватных уст,
Которые тебя не «лечат»,
Выдав за «Истину» тот «груз»,
Что опытом у них зовётся,
Людей, которые осознаЮт:
Неоспоримость «мудрости» сотрётся
С Тропы, коль табуном по ней пройдут.
Водопад. Граница миров
Граница миров
Следы
Стирает и вечностью всё заменяет,
Прозрачной стеной
Воды
Прошедшее с будущим соединяет.
Коснуться хочу
Рукой
Я жидких зеркал, за которыми Время.
Минуты бегут
Рекой,
Их капли скрывают волшебные двери.
Ну останови
На миг
Ты бурный поток, беспощадное Время,
Чтоб в прошлый вернуться мир
Смогла я сквозь эти прозрачные двери.
Шагнула бы я
Туда,
Где в нужное русло всё можно направить.
Но вечности знак —
Вода —
Границу миров нарушать запрещает.
Видение. Реальность треснула
Реальность треснула, а я-то верила,
Что она безгранична, объёмна.
И тут на тебе! Она стекло.
или зеркало,
Что имеет слой напылённый.
Реальность треснула. Её осколки
Летят замедленно, и скоро звук
От их падения раздастся звонкий.
И крах их мой возвысит дух.
И вдруг…
обратно всё вернулось.
Куски реальности прозрачной,
Как было, слились и сомкнулись,
Меня не в шутку озадачив.
И, окружив, встали преградой,
Как куполом меня накрыв,
Украв мелькнувшую отраду —
Взглянуть на НАСТОЯЩИЙ мир.
Ощущение
Я испытываю ощущение,
Для которого не создано слов.
Будто Нечто в моём окружении
Задевает незримым крылом;
Будто некое оснащение,
Зло которого не доказать,
Применяет своё излучение,
Чтобы в завтра мне путь заказать.
— Опиши его.
Я бы с радостью.
Это чувство сродни отчаянью,
Но пред силой людской предвзятости
Меркнет всякое описание.
Оно
…А в ночь опять оно пришло,
То чувство, что не описать…
И чёрным бархатным крылом
Меня пытается обнять;
Меня пытается душить,
Мне мысли тёмные внушить.
Ночей уже боюсь.
И без свечи не засыпаю.
Какие силы ночью правят,
Догадываясь, злюсь.
То, что находит, настигает,
Паникой мозга называю.
Энергетическое поле,
Наверно, лярвы пожирают…
Чего они боятся — знаю
И против них сооружаю
Защиты всех мастей.
Спать вредно, говорят, со светом,
Но коль не сделаю я это,
Не миновать из тьмы гостей.
Клеветники и клеветницы
Стекают с жал их небылицы;
Шипеньем змей звучат в ушах.
Клеветники и клеветницы
Всегда мерзкИ в моих глазах.
У маленьких посёлков злая есть черта
В посёлках маленьких другая жизнь течёт:
Вместе с доброжелательностью внешней здесь
Надменно о твоих деяньях ждут отчёт,
И ох как трудно не позволить сплетням лезть
В твоё пространство от остервенелых «дам»:
На сладкое садятся осы.
Чернее зависть здесь, страшнее клевета
И интенсивнее сердец жестокость.
Одни становятся мудрее, другие — старше
Была у нас учительница в школе,
Как человек хорошая,
но как учитель — нет.
И часто возникало с ней поспорить
Желание, не свойственное мне.
Она нередко говорила: «Вот когда,
Как мне, вам будет пятьдесят,
Тогда и будете вы кем-то, а пока
Вы все никто! И не вертИтесь, если говорят
Вам СТАРШИЕ, кто в жизни повидал
Те тяготы, что и не снились вам!»
Её как будто злило то, что мир уж лучше стал,
Что мы не голодны и выбирать не по указке
Способны меж добра и зла.
А от количества товаров жизнь не стала сказкой.
И что пред Богом мы никто, с чего она взяла?
Одни МУДРЕЙ становятся с годами,
Другие же — всего лишь СТАРШЕ.
Вот ко вторым относятся
те «господа» и «дамы»,
Что, обобщая, ненавидят поколение наше.
Не смиренна
Не привлекательна мне ласка
Ежовой рукавицы
И кнут, и пряник, и указка.
Спешу «от рук отбиться».
В невежестве не от того я
Спасти пыталась Душу.
Себе пожалую я волю
И ею же разрушу
Манипуляторские схемы
Враждебных тварей за спиной.
Я не вкуснА и не смиренна —
Уже не поживиться мной.
Как мною понимается Судьба
Друг любезный, позволь изложить
Мысль о том, что такое «Судьба».
Предначертано ли, как нам жить?
Или жизнь будто карта всех стран?
Я считаю, что верно второе.
Справедливостью выбор нам дан.
Этот мир очень мудро устроен.
В нём события как городА.
Коль во Франции ты, «впереди ждёт» Париж.
«Не дано» там увидеть Пекин, Астану.
Впрочем, сесть в самолёт, если только решишь,
Волен ты, посетить чтоб любую* страну.
Страны на жизненной карте — варианты.
Судьба это выбор, маршрут.
Что есть ограниченность — это понятно.
Что ВСЁ предначертано — врут.
Значимость
Мы жалкие песчинки во Вселенной?
Или Вселенная — у нас внутри?
Постыдны или всё же драгоценны
Те тайны, что желаешь скрыть?
В чём значимость твоя, предназначение
На этом свете? Или же он сам
Затем и создан, быть чтоб посвящением
И вдохновлять ТЕБЯ на чудеса?
Тебя, потомок и любимец Бога.
Не верь, что во грехе ты был рождён,
И отличать умей заветы от подлогов,
И не забудь, что Выбор разрешён.
Главнее мозга
Охвачен жаждою к познанию,
Он и из «луж» готов напиться,
Неисправимый страж «чулана»,
Где бедная Душа томится.
И умножаются архивы
Ему подвластной базы данных.
Изобретает «нормативы»,
Как дОлжно быть, и строит планы.
Берётся опыт за основу
Его деяний. Ну а в том,
Что неизведанно и ново,
Он будет логикой ведом.
Но Нечто есть ума главнее,
В чьих руках он инструмент.
Об этом вспомнить он не смеет.
Весомый нужен аргумент,
Чтоб дверь «чулана» отворилась
И к свету мудрая Душа
Оттуда вышла; чтоб открылось,
Кому они принадлежат.
Ты много сделал, чтобы этого достичь
Ты много сделал, чтобы этого достичь.
«Прозрения» желал ты страстно,
Чтоб распознать «под соусами» «дичь»,
Обман и маски видеть ясно.
И ночью вместо сна ответы
Искал ты, мыслями блуждая
Вокруг дерЕв с плодом запретным,
О бОльших знаниях мечтая.
И вот, обрезаны «привязки», нет оков
И силы, вызывающей эмоции.
Душе, что «вырвалась», так чересчур легко,
Что даже пусто без привычной порции
Тех «вкусовых приправ» и «шелухи»,
Которая узреть мешала суть…
Теперь ты чувствуешь…
…шаги
Невидимых. И снова не уснуть.
Людишки
Усталый и ужасно злой,
ОбъЕденный «вампирами» изрядно,
Мужчина возвращался молодой
С работы. Мысленно бранил нещадно
Коллег, «людишек» и свою жену
(за то, что те его не понимают);
Дороги, осень, цены и страну,
Пренебрежение под «маской» не скрывая.
«Людишки», — обобщая, думал он
И о прохожих, и о миллиардах.
Так по шкале на следующий «тон»
Поднялся, ведь не зря был психиатром.
Шизоидность
Мои мысли застыли,
Я не пойму, о чём они,
И не могу их сдвинуть:
Как железобетонные.
А ночью вдруг они рой пчёл
И больно в мозг впиваются
Или на сотни голосов
Нещадно рассыпаются.
Я просто тишины хочу.
Не выхожу на улицу.
И втайне я не выношу,
Когда кричат, как курицы.
Разве так ужасно
Личное пространство?
Да, слегка мистично
У меня мышление.
Зачем же так категорично
Вменять мне расщепление?
Храню привычкам верность я,
А новостей — не хочется.
Не разделяю ценности,
Навязанные обществом.
Может, просто интроверт?
И плохого в этом нет.
Ну, не найден мною
Доселе смысл жизни.
Что же он такое?
Извольте, просветите!
Сколько тестов я прошла:
«Летать, крылья или перья» —
Выбрать лишнее должна,
Чтоб они сумели
Всё потом против меня
Применить, ликуя.
Про открытый третий глаз
Лучше не скажу им.
Смотреть на людей
Я знаю, что значит безмыслие.
Без всяких там медитаций.
На нитях Судьбы повисла я —
Не буду ей подчиняться.
Всю жизнь я не в меру сдержанна,
Эмоциям не подвластна.
На лиц импульсивных, бешеных
Мне нравится любоваться.
Азартом их необузданным
И блеском их страстных глаз;
Счастливыми ими, грустными,
Живущими напоказ.
О поучительном тоне некоторых персон
Заметила я любопытную вещь:
Немало есть тех, кто считает,
Что мир уж разгадан, открыт ИМИ весь,
И нервно тебя осуждает,
Когда ты посмеешь
о взглядах своих
Случайно вдруг упомянуть,
ТотчАс же припишут тебе все грехи:
Такой у них стиль — всех заткнуть.
Надменные снобы, и ведь не экстрасенсы.
И не всезнающие ведуны.
Тогда почему же (мне интересно)
Презрительный тон их
терпеть все должны?
Обмануть обманывающих
Их методом, наживкою обманной,
Желают Некие использовать мой мозг
Как дверь (что приведёт их к долгожданной
Моей душе), как лестницу, как мост,
Что облегчил бы их коварную задачу;
Подстраивая так, как будто я
Энергию на них по доброй воле трачу,
Не оставляя почему-то для себя.
Однако ж, если и была «оферта»
Неосторожно мной допущена с каких-то пор,
Вольна воспользоваться я запретом,
«Согласие» отозвать, расторгнуть договОр.
Что никуда они не денутся, я знаю.
Но на корпоративе в клубе,
Когда скажу я: «Повторите чая»,
Препятствовать они не будут.
Оставить след
Желаем мы оставить след
на свете этом
От мании величия или мир любя?
Не важно, стал родителем
или поэтом.
Одна причина:
жажда проявить себя,
Идею воплотить в материальность,
Нам данной частью мира управлять
И под свои особенности
подбирать тональность,
И небу волны счастья направлять.
Абрикосовость
Не на той волне работает, будто
Вхолостую мой бедный уставший мозг,
Вечно ищущий Истину, Смыслы и Чудо,
Расточительно тратя ночами воск.
Ароматом и цветом некое Нечто
Призывает меня (устраняя выносливость),
От унылости тягостной, серой отречься —
Заменить её
на абрикосовость.
Два мира
Где я была? — Себя искала
И, созерцая грань миров,
Я, вся в сомнениях, решала,
В каком из них живёт Добро:
В суЕтном ли, что осязаем,
Иль в том, что мало кому зрим,
Так призрачен, неприкасаем…
Оййй, буду жить в обоих них!
Праматерь
По божьему подобью создана
Я, как и женщина любая.
Её спроси — поведает она,
Кому свои молитвы направляет.
Должна и Мать быть, коли есть Отец.
Об этом шепчет память родовая
Нам изнутри чувствительных сердец.
Мы чтим Праматерь, не осознавая.
Пути к Творцу
Бесчисленны Пути, ведующие к Творцу.
И я имею право выбрать свой,
Прислушиваясь к сердцу, ко всему вокруг
и к мудрецу,
В ушах стереотипов заглушая вой.
Познание
Невежественна я во многом.
И потому в душе покоя нет.
Ключи от Мироздания хранимы Богом
Иль это Силы тьмы чинят препоны мне?
А впрочем, властен ли нам кто мешать
Идти к Истокам, Кладезь Тайн найти,
(что будет мудрость бытия вмещать),
Из Родника Познания испить?
Не верю
Я не верю, что все рождены от Адама
И что он старше Евы и старше Лилит.
И мужские соскИ подтверждают упрямо,
Что какой-то пласт истины тщательно скрыт.
Я не верю, что Бог всё за нас предрешает,
А считаю, что Он с любопытством глядит
И дивится тому, что мы здесь вытворяем,
Как влияем на всё, что нас ждёт впереди.
Поиски со стёртой памятью
Зачем я здесь? Болезнен поиск, путь тернист,
Коль стёрта память. Как же преуспеть в развитии?
С достоинством воспрянуть или же пасть ниц?
И как интерпретировать события?
Поди пойми, где карма, где несправедливость.
Борюсь ли я со злом или гневлю Судьбу и Бога?
Должна ли я смиренно подчиниться
Преграде, называемой «уроком»?
Уж слишком подозрительны порою
«ниспосланные Богом» испытания.
Не торжество ли зла самодовольно
Всего лишь пользуется людским незнанием?
Пожалуй, мне любые книги не указ.
Без «Ять» и «Ер»
их тексты подлежат сомнению.
Если в них правда было ценное для нас,
То почему огонь их не пожрал во дни гонений?
И утомляют поучительные тоны
Персон, чей опыт лет по сорок пять.
Я тоже часть Вселенной и свои поклоны
Пока в её лишь сторону согласна направлять.
Слова
Дан тебе лук,
В нём стрелы — слова,
Над судьбами власть.
На чьей стороне — добра или зла —
Велишь им упасть?
Нечто, пробегающее сбоку
Ты замечал, мой друг, что сбоку иногда
И сзади пробегает Нечто?
Но ты явлениям сим значения не придал:
Что показалось, говорил беспечно.
А боковое зрение, между тем,
Порою видит больше, чем разрешено.
И недостаточно ни догм, ни схем,
Чтобы такое понимать умом.
То не телесные переживания,
А опыт твоих тонких оболочек.
Я не сильна в подобных описаниях.
Слова для этого неправомочны.
Вот, ты, бывает, смотришь иногда
И триллеры, и новости плохие,
Не ведая, что тёмная бурда
С экрана прыгает в твою квартиру
И размещается удобно по углам,
И кормится унынием и спором.
Она участвует в твоих делах
И русло их меняет очень скоро.
И если ты боялся темноты,
Тому была конкретная причина.
В моменты те соприкасался ты
Душой с потусторонней силой.
Человек забыл про тишину
В этом оголтелом мире
Человек забыл про тишину.
Приходя с работы, он в своей квартире
Звуковую слушает волну.
И порою просто шумовой то фон:
Смысл слов зависимым уже не важен.
Их транслирует компьютер или телефон.
В тишине как будто человеку страшно.
Очень многим и уединение
Стало почему-то в тягость.
В нём не видят силы восполнение.
Так растёт вселенская усталость.
Когда делаешь добро
Ах, как бывает грустно и обидно,
Когда кому-то долго делаешь добро,
А он считает: «Мало!» — и бесстыдно
По хамски отвечают на него…
Волшебный город
Я мечтаю жить в волшебном городе,
Полон что чудес и красоты.
Древность там ажурная и зАмки в золоте,
И блестят хрустальные мосты.
Люди там учтивые, прекрасные,
Предков чтут и берегут любовь.
Очаровывает взоры небо ясное
И сады черешни и цветов.
В нём живут добрейшие на свете
Мудрецы-сверхдолгожители
И, как нигде, воспитанные дети,
Детсадов и школ не знают их родители.
Город тот старинный и славянский.
Или же таРтарский…? Сразу не понять.
Он как будто из волшебной сказки.
Жаль, что этот город мне не отыскать.
В Чжоучжуане
Прекрасные мгновения ждут нас там,
ЧжоучжуАна древность на воде.
Гадать мы будем, эта красота —
Хранимая веками или новодел.
И яства, по которым уж душа
Так истомилась и что пахнут маласянем,
Вкушать мы будем с наслаждением, не спеша,
И вдохновляться к продолжению созерцаний.
Мы там применим для умов непостижимый,
С акцентом нашим, запинаясь, их язык;
Почувствуем неутолимость
Жажды прогулок, невзирая на часы.
Куда спешу по вечерам
Куда спешу по вечерам?
Не стану я скрывать:
Нести приветствие горАм
Силу лесов вобрать;
Почтение дУхам оказать;
Свободе птиц учиться;
Реке секреты рассказать
И стать зверькам сестрицей.
Люблю я уходить туда,
Чтоб глас Земли услышать
И удлинить свои года,
К самой себе став ближе.
Прекрасный мир желает нам добра
Прекрасный мир желает нам добра,
Когда относимся к нему с любовью,
Когда ему не причиняем боль мы,
А радуемся солнцу по утрам.
Но коль его (неблагодарные) вдруг «покорить»
Мы возжелаем горделиво,
Он с устрашающей восстанет силой,
Чтоб нас (людишек жалких) усмирить.
Свобода выбирать счастье
Несокрушимая свобода
Любой вид счастья выбирать
Дана. Десятый раз и сотый
Разрешено тебе играть.
Так не ропщи, не прибедняйся
И роль свою не принижай!
Дарами Неба наслаждайся,
Делись, стократ приумножай.
Сего же дня
Как хорошо такого возраста достичь,
Когда на всякие там упрёки
