И теперь посоветую; остерегаться не мешает: если окажется негодяй — не обманешься, а порядочный человек — приятно ошибёшься.
горькое разочарование, узнал, что всё обман, всё непрочно, что нельзя надеяться ни на себя, ни на других — и стал бояться и других и себя…
Чего он хотел, и сам не знал; а как многого не хотел!
Прошлое погибло, будущее уничтожено, счастья нет: всё химера — а живи!
надо взять увеличительное стекло, да и рассматривать… — Нет, уменьшительное, чтоб с радости не одуреть вдруг, не вешаться всем на шею. — Или придёт минута грусти, — продолжал Александр, — так её рассматривать в ваше уменьшительное стекло? — Нет, грусть в увеличительное: легче перенесть, когда вообразишь неприятность вдвое больше, нежели она есть.
Кто не знает Антона Иваныча? Это вечный жид. Он существовал всегда и всюду, с самых древнейших времён, и не переводился никогда. Он присутствовал и на греческих и на римских пирах, ел, конечно, и упитанного тельца, закланного счастливым отцом по случаю возвращения блудного сына.
Оружие против женщины — снисхождение, наконец, самое жестокое — забвение! только это и позволяется порядочному человеку.
старческая любовь есть ошибка, уродливость
остерегаться не мешает: если окажется негодяй — не обманешься, а порядочный человек — приятно ошибёшься.
на службу ходил редко и неохотно, называя её горькою необходимостью, необходимым злом или печальной прозой.