Алекс Грарк

Из глубины Вселенной

Избранные фантастические рассказы. Том третий

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Алекс Грарк, 2018

В третий том фантастических рассказов А. Грарка вошли рассказы, не включённые в первый и второй тома. Действие рассказов происходит на Земле, на планетах других звёзд. В сборник вошли также фантастические миниатюры, сказки космического века.

18+

ISBN 978-5-4493-0663-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Из глубины Вселенной
2. АСТЕРОИД
3. БАНАНЫ
4. ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА
5. ЗВЁЗДНАЯ ГАВАНЬ
6. ДЖОКОНДА
7. ЕГО ЛУЧШИЙ ДРУГ
8. ИЗ ГЛУБИНЫ ВСЕЛЕННОЙ
9. ПРАВИЛЬНАЯ ПЛАНЕТА
10. КТО ОНИ?
11. ДУШЕГУБЫ
12. МАНЬЯКА ЛОВИЛИ ВСЕЙ ДЕРЕВНЕЙ
13. ДЕД, С КОТОРЫМ НЕ СОСКУЧИШЬСЯ
14. СИЛЬВАН
15. КОЛОНИЗАТОРЫ
16. ХОЗЯИН
17. ФАНТАСТИЧЕСКИЕ МИНИАТЮРЫ
    1. КАК НАПИСАТЬ ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ
    2. ЗЕМЛЯ СО СТОРОНЫ
    3. ОАЗИС В КОСМОСЕ
    4. ПРОСЧЁТ
    5. НЕЖДАННО-НЕГАДАННО
    6. ЛОПИНА
    7. НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
    8. ОДНО НЕЛОВКОЕ ДВИЖЕНИЕ
    9. ПРОФИЛАКТИЧЕСКАЯ РАБОТА
    10. ПЕРЕД ОБРЫВОМ
18. СКАЗКИ КОСМИЧЕСКОГО ВЕКА
    1. ИСТОРИЯ ПРО МАЛЕНЬКОГО ДРУГА
    2. СРЕДИ ЗВЁЗД
    3. ИЗМЕНЧИВОСТЬ БОЛЬШОГО МИРА

АСТЕРОИД

Сотрудники американского космического агентства

NASA неожиданно заявили об угрозе в виде огромного

астероида, который может упасть на Землю в феврале

2017 года и вызвать масштабное бедствие в виде цунами.

Учёные считают, что первыми увидят падение космического

объекта WF9 жители Великобритании.

Из новостей Интернета от 27.01.2017 г.

28 января 2017 г., 10 часов утра.

Присутствующие — несколько членов Кабинета правительства Великобритании — восприняли сообщение по-разному.

— Вы уже поставили в известность королеву? — спросила у премьера министр внутренних дел Эмбер Радд.

Тереза Мэй отрицательно покачала головой:

— Пока рано. Давайте вначале обсудим это сообщение в узком кругу. Я уже попросила наше космическое агентство собрать всю последнюю информацию и передать секретным письмом лично мне в руки. Сейчас важно не будоражить газетчиков, не допустить паники в стране. Сколько раз было, когда непроверенные сведения возбуждали толпу.

— Это верно, — заметил министр обороны Фаллон, он сидел справа от премьера. — В 2012 году весь мир считал последние дни до Армагеддона, который провидцы назначили на 21 декабря. Однако всё обошлось.

— Вот именно! — вид у Мэй был встревоженный и слегка уставший, похоже, что ночью ей не спалось. — Завтра у меня очередная из еженедельных встреч с монархом, к разговору я добуду самые свежие новости. Пригласила же я вас для того, чтобы определить самые первые меры, которые следует предпринять при падении астероида именно в ту точку Северного моря, которую мне назвал осведомитель из НАСА.

Министр иностранных дел Джонсон предложил:

— Может быть, связаться с Найджелом? У него должны быть сценарии на случай бомбардировки планеты астероидами разной величины. Он мог бы выбрать что-то близкое для нашего случая, чтобы иметь представление о последствиях.

— Сейчас этого делать не следует, — отвергла премьер идею. — Кое-что мне итак уже известно. При размерах в пределах мили, которые имеет астероид WF9, падение даже в 150 — 200 милях от наших берегов приведёт к большому испарению воды из моря и возникновению цунами, которое может разрушить Лондон и другие города на побережье, возможно, что осколки астероида выбросит за пределы атмосферы, а затем они устремятся вниз, вновь на Землю: на дома, сооружения, людей. Кстати, то же самое ожидает и наших соседей: Данию, Нидерланды и Норвегию. Но будем считать, что это их проблемы, наших интересов там нет…

— Обычно небольшие астероиды сгорают, проходя с большой скоростью сквозь атмосферу, — предположил Фаллон, на что Тереза Мэй энергично возразила:

— Небольшие — да, но нашему астероиду это не грозит, Майкл. Мне разъяснили, что, имея такие размеры и массу более двух миллиардов тонн, он мигом промчится через сто миль плотной атмосферы и даже не успеет как следует нагреться!

Наступила минута молчания, все казались подавленными перспективой. Потом Борис Джонсон уточнил:

— И какого числа это должно случиться?

— Шестнадцатого февраля. Всё против нас в последние месяцы: и подготовка выхода Великобритании из Евросоюза, и наплыв беженцев с Африки, и приход вместо Барака Обамы более жёсткого, несговорчивого Трампа…

— Думаю, что нам не стоит ждать появления небесного гостя, а поскорее начать организацию эвакуации жителей с побережья в более безопасные места. И позаботиться о королеве. Используем все виды транспорта, в том числе военный.

Тереза Мэй долго смотрела на Фаллона, озвучившего меры спасения, потом встала и подошла к окну. На хрупкие плечи шестидесятилетней женщины легла слишком тяжёлая ноша, справиться с которой будет нелегко. Вглядываясь в хмурое небо за окном и падающий лёгкий снежок, премьер что-то решала для себя. Она вернулась за стол и ответила Майклу:

— Мы не можем сейчас это начать. Представьте, что в НАСА допустили неточности при расчёте? Создадим панику, давку на вокзалах, дорогах. Часть людей бросится через евротоннель под Ла-Маншем во Францию… А через пару дней тот же специалист из Америки позвонит мне и скажет, что какой-то другой блуждающий астероид изменил орбиту WF9, и он пройдёт мимо Земли. Такую ошибку мне не простят! Поскольку другого ничего не остаётся, то мы запланируем эвакуацию. Но придётся подключить средства массовой информации с целью оповещения каждого конкретного графства: каким транспортом, в какое время и по какому маршруту производить переселение людей. Подключим и французского президента, Франция может хорошо нам помочь. Эмбер! Полиция должна обеспечить порядок на дорогах, а также постараться, чтобы панические настроения были минимальными. Майкл! Постарайтесь, чтобы можно было максимально использовать возможности военной авиации.

Премьер посмотрела на пятого члена Кабинета — министра финансов Хаммонда, который до этого не произнёс ни слова:

— Как, Филипп, по силам нам преодолеть всё это? Сильно придётся залезть в казну?

Прокашлявшись, Хаммонд заявил:

— Думаю, что королева не будет возражать в такой критической ситуации. Вы же ей завтра всё подробно изложите?

— Это само собой! Только пережить ещё эту ночь и полностью быть уверенной в такой необходимости. Мы не должны беспокоить нашего монарха в случае отсутствия опасности падения астероида. Я должна быть твёрдо уверенной, как будут развёртываться события. Прошу вас всех сохранить наш разговор в тайне.

Москва, тремя часами ранее.

Заместитель председателя правительства Дмитрий Олегович Рогозин пригласил к себе главу Федерального космического агентства Игоря Комарова и исполнительного директора по космическим пилотируемым программам Сергея Крикалёва и сразу заявил:

— Мужики! Знаю, что вы уже в курсе предстоящего события, которое Земля должна пережить в середине следующего месяца, и понимаете, что мы не должны сидеть сложа руки, если имеем возможность что-то предпринять! Астероид может и в другое место угодить, ошибка в расчёте на таком расстоянии довольно велика. Удивляюсь ещё, что газеты, телевидение и основные новостные порталы Интернета пока молчат. На небольшую статью среди массы других могли не обратить внимание. Но это — пока! Мы-то с вами знаем, что может начаться дальше. Прежде, чем отправиться к Премьеру, я хотел кое-что уточнить для себя. Давно все занимаются — и NASA, и Европейское космическое агентство, и мы — разработкой разных способов на случай лобовой атаки большого астероида. И результаты до меня довели, вот они — в этой папке, — Рогозин кивнул перед собой. — Ночью я ещё раз всё изучил и понял, что человечество находится в месяце от своей гибели. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, Дмитрий Олегович! — сразу ответил Комаров. — Я тоже недавно изучал зарубежные проекты, сравнивал их с нашими, и пришёл к выводу, что всё — в начальной стадии проработок. Есть, конечно, неплохие идеи, но довести их до рабочих чертежей — это нужны годы. А ведь затем ещё изготовить оборудование для наших стартовых площадок и космодромов, испытать…

— Слушай, Анатольевич! Мне это понятно. Я сейчас убеждаюсь, что земляне потеряли несколько лет из-за разобщенности развитых стран, из-за ряда других накопившихся проблем, например, борьбы с терроризмом. Начали бы десять-пятнадцать лет назад грызть эту проблему, собрали бы средства, подготовили людей — всё бы получилось.

Сергей Крикалёв добавил:

— Пилотируемый полёт здесь не спасёт. Необходим автоматический корабль, беспилотник. Заправить его ядерным зарядом большой мощности и вывести на траекторию сближения с астероидом. При столкновении и взрыве изменится момент количества движения астероида, и он наверняка изменит траекторию в сторону от Земли!

— Это да, Сергей, — вздохнул Рогозин, — ядерных запасов на нашей планете сейчас накопилось столько, что хватит для сотни таких астероидов!

— Насколько я помню, — продолжил Крикалёв, — ребята даже рассчитали примерные затраты на эту программу. От пяти до десяти миллиардов долларов всего, не так много, учитывая возможные убытки, которые нанесёт астероид.

— Ладно, будем уповать на то, что создатель человечества не даст Земле погибнуть, — сказал, поднимаясь из-за стола Рогозин. — Клянусь, Сергей Константинович! Если всё обойдётся, то мы с тобой вместе на МКС слетаем, там всё мне покажешь, научишь жить в невесомости. Ты шесть раз в космос летал, если я правильно помню?

— Точно, шесть раз стартовал, — ответил за Крикалёва глава ФКА. — Считай, два с половиной года пробыл в пилотируемых кораблях и на Международной космической станции, а также больше сорока часов находился в открытом космическом пространстве.

Статья в Интернете от 29 января 2017 года:

«Руководитель NASA Чарльз Болден направил Европейскому космическому агентству, а также агентствам России, Великобритании, и Китая сообщение о внезапном изменении траектории движения астероида WF9. Новое исчисление его орбиты показало, что она разминется с орбитой Земли на 51 миллион километров».

Комментаторы сети отметили, что Болден умолчал о причине происшедшего. Осталось только гадать, толи в NASA допустили ошибку в первоначальных расчётах, толи действительно существуют неизвестные космические силы, готовые прийти на помощь нашей Голубой планете с семью миллиардами жителей на поверхности…

БАНАНЫ

Когда Петровича ближе к осени турнули с работы, ему до пенсии оставалось ещё больше восьми лет. И он ходил очень расстроенный и всё время галдил жене, что, наверное, удавится. Люся к тому времени работу ещё не потеряла, ежедневно убиралась в столовой общеобразовательной школы в центре города и по-всякому утешала Петровича: боялась, что действительно, придя однажды со школы домой, увидит его на кухне или в зале, подвешенным за горло вместо люстры. Одной жить-то ей казалось скучным. В пятьдесят лет на баб мужики особенно не кидаются, а без мужской ласки жить ей тоже не хотелось.

— Что ты, Вадик, расхныкался? Я получаю восемь тысяч, да пенсию мне вот-вот оформят — срок подошёл. Проживём как-нибудь! Конечно, домик у нас неказистый, давно в землю врос и приходится пригибаться, как в комнаты заходим, зато — собственный, да садик с огородом есть!

— Да, с домом мы сильно пролетели, — вздохнул Хрумкин. — Нужно было мне раньше, когда при деньгах жили, хороший ремонт сделать, специалистов позвать…

— Это при каких деньгах-то? Да ты больше меня и не получал никогда. А за такие деньги, думаю, никакие специалисты-строители к нам даже не заглянули бы… Не горюй, дорогой! Ты у меня мужик сознательный, уверена, что пить водку теперь совсем бросишь, и самогонку свою — то же, и проживём. Займёшься по-настоящему огородом, овощи выращивать станешь, яблоньки с грушей по-мичурински обрежешь, паршу медным купоросом изведёшь. Там, глядишь, и торговать на рынке чем-то можно будет.

— Чтобы я на рынке торговать стал? Век этому не бывать!

— Ну ведь чем-то заняться надо? Что ты целыми днями делать-то будешь? Спать что ли? Надоест спать-то…

Утро следующего дня выдалось воскресным. Петрович встал позже жены. Честно говоря, ему вообще не хотелось вставать. Но и лежать тоже надоело, и пришлось подняться, умыться в сенях, постоять во дворе, рассматривая неухоженный собственный участок с яблонями и единственной грушей, с которой уже начали опадать потихоньку листья. Ночью ему приснился какой-то сон, и в том сне было что-то новое, интересное. Он прямо во сне всё время себе твердил: «Не забыть сон Люсе рассказать!». А вот встал и забыл, что видел. Петрович побрёл к жене на махонькую кухоньку, там она ему уже сварила пару куриных яиц и заварила стакан чаю.

— Сон хороший видел, — признался Вадим, — хотел тебе его рассказать, да забыл о чём он…

— Да мало ли их, снов-то, бывает? — удивилась Люся. — Ночь настанет и новый сон увидишь! Какой-нибудь вспомнишь и расскажешь. Подумаешь, беда…

— Нет, этот сон деловой был. В нём я видел, что мы с тобой какое-то хорошее собственное дело открыли. И начали немалую деньгу зашибать! Ты даже в школу перестала ходить, горбатиться с этой уборкой!

— Да ты что? Вот здорово было бы! О чём же тогда, сон-то?

— Говорю же, забыл! — рассердился Петрович и пошёл во двор выкурить сигарету, причём по дороге забылся и сильно зашиб голову о просевший перед дверью потолок. Пользуясь тёплой погодой, присел на лавку и стал размышлять о сегодняшней жизни. Крепко прихваченная цепью к своей конуре черношерстная дворняга по кличке Цыган с пониманием отнеслась к хозяйским раздумьям и не мешала ему, сидела рядом тихо. Хрумкин выпускал в сторону от Цыгана дым, с удовлетворением ощущал уменьшение боли в ушибленной голове и думал, что курить тоже нужно завязывать. Правительство поднимает цены на спиртное и курево не напрасно. Оно хочет, чтобы народ в стране стал здоровым и культурным, чтобы от него самогоном, водкой и табаком совсем не пахло. Это за бугром умеют пить, а русский человек за сотни лет этому делу так и не обучился, его только посади за стол и налей водяры, так он будет пить, пока не окосеет и под стол не рухнет. Хорошо, если драку не затеет или не порешит кого-нибудь случайно! А курить они там — в Европе и Америке — разучились, и все сигареты стали переправлять в Россию, чтобы здешние люди травились. Так у нас и повелось: курить стали всем скопом, в том числе девчонки ещё сопатые и подряд все бабы. Курят и пьют, пьют и курят… Даже те, кто в порядочных домах живёт и в деньгах не нуждается. Даже те, кто не собирается огородом заняться и на рынке свои помидоры с яблоками продавать…

Хорошо, что наркотики ещё не во всех странах потреблять бросили, а то и наркота вся в России уже оказалась бы! И как мы жили бы тогда? Развалилась бы страна совсем! Заводы и фабрики остановились бы, земля стояла бы не вспаханная, не засеянная. И начал бы народ русский вымирать полностью. Там — на Западе — только об этом и мечтают: помрут русские, а мы сразу их земли разделим и будем использовать по-умному, ископаемые собирать, нефть к себе гнать, газом русским пользоваться бесплатно! Они давно на наши просторы зарятся и потихоньку дела свои тёмные делают, чтобы искоренить русичей и просторы эти под себя прибрать! Вначале развалили большую страну, из неё образовалось полтора десятка стран поменьше. Теперь за Россию взялись. Обучили отдельных особо грамотных людей, как, ни на кого не обращая внимания, присвоить себе природные богатства, добываемые в стране. Кто конкретно добывает, тот получает зарплату такую, чтобы только не умер с голоду и дальше чтобы добывал. А особо грамотные люди скопили для себя большие богатства на земле русской и с ними за кордон смылись, там яхты понакупили, дворцы понастроили, на островах живут и в океане купаются со своими жёнами, любовницами и детьми. Ещё начали клубы иностранные — футбольные и баскетбольные — покупать, деньги пристроили в офшорах и разных надёжных банках, и ещё за деньгами в Россию приезжают. Тяжело на Западе жить, говорят, налоги здесь большие, игроки-футболисты сотни миллионов стоят. Очень страдаем от недостатка денег, вы здесь работайте побольше, чтобы нам проще было своим зарубежным большим хозяйством управляться, жён своих пригожих в красоте держать.

Зашёл с перекура к жене расстроенный своими мыслями Петрович и сознался, что пачка сигарет у него осталась последняя, а с теми ценами, которые премьер определил для сигарет, покупать их теперь вовсе не придётся.

— Потому как не дотянем до оформления твоей, Люся, пенсии.

— А сон, случайно, не вспомнил? — полюбопытствовала жена.

Вадим подумал немного и вдруг вспомнил сон-то! Даром что ли он голову на выходе зашиб?

— Ну, Люся, ты и молоток! Своевременно напомнила, моя умница! Этот сон выручить нас должен.

— Рассказывай скорее! Не терпится мне!

— Я сначала тебе напомню, что жизнь в разных странах устроена по-разному.

— Эк, сказал! А то я без тебя этого не знала. Не забывай, что в школе работаю! Сон-то про что?

— Не спеши, Люся! Здесь с подходом нужно, иначе не осилим дело. Я ведь о чём тебе хотел сказать? Сон про Африку был. Сама знаешь, как там жарко. И оттуда к нам завозят разные тропические фрукты. Я так думаю, что в тропиках бабам зимние сапоги покупать не нужно, так же?

— Раз жарко и зимы у них нет, то зачем сапоги зимние? — рассудила Люся сразу. — Там и осенние сапоги, наверное, не требуются!

— Во-от! Соображаешь! И шубы не нужны! Да и другая тёплая одежда — хоть в трусах и купальных костюмах можно ходить! Тот есть там жизнь намного дешевле!

— Ты никак в Африку собрался переехать? А на какие шиши? Да и кому мы там нужны?

— Цыц, Людмила Фёдоровна, не торопись! Переезжать совсем не обязательно. Я другое придумал. Сейчас погода в мире стремится к выравниванию. У них — в тёплых странах — даже иногда снег идёт, а у нас жара стоит за сорок градусов. Помнишь 2010 год?

— Помню, ну и что?

— А то! Нам с тобой на своей земле у дома нужно бананы выращивать и продавать!

— Бананы? — недоверчиво уточнила жена.

— Да! А что тут непонятного? Участок у нас достаточно большой. Выкорчуем эти яблони с грушей и насажаем бананов. И будем ими питаться сами и другим предлагать. За определённую плату, конечно!

— Где же ты бананов найдёшь, чтобы посадить-то? Что-то я на рынке банановых саженцев не встречала!

— Этот вопрос продумаем отдельно! Я тоже не встречал, но не в Африку же за ними ехать? Ты ведь знаешь, что некоторые люди в наших садах виноград выращивают? Мелковатый, конечно, но настоящий! И едят, а также вино их него гонят. Сладкий виноград…

— Ты про бананы толковал! Зачем на виноград переходишь?

— Просто пример тебе привёл! Потому как для выращивания винограда никто за саженцами на юг не ездил…

Целый день Вадим где-то бродил, общался с друзьями, просматривал Интернет у соседа Серикова, который имел старенький компьютер и золотые руки, которыми и поддерживал в рабочем состоянии свою электронную технику. Володя Сериков работал в мастерской у своего носатого хозяина с замечательной фамилии Агибобер. Никто не знал имени Агибобера, но всем было известно, что он владел несколькими магазинами, расположенными в купленных на первом этаже квартирах, причём почти при каждом магазине имелась комнатушка с мастеровым человеком, который мог что-то отремонтировать: либо телевизор, либо велосипед, либо швейную машинку или наручные часы. У Агибобера имелась даже мастерская, где восстанавливали автомобильные навигаторы, видеорегистраторы и радары. Сериков вообще с детства любил ремонтировать электронику — радиоприёмники, телевизоры, потом начал как-то занимался автомобильными приборами. Агибобер про это прознал и сделал для него мастерскую. Когда другой денежный мешок города Лаврова — Артур Бублик — хотел приобрести Вову для своей лаборатории с той же целью, то Агибобер заломил такую цену, что мешок Артура пригрозил дать сквозную денежную пробоину.

Петрович работал с компьютером не шибко хорошо, но все сведения про бананы смог найти без особых проблем. Вечером он вернулся в свой утопший в земле дом и, в очередной раз стукнувшись о потолок на входе, громко позвал свою Люсю, ненароком прикорнувшую в спальне. Она сразу вскочила, ожидая радостных вестей.

— Что-то новое раздобыл? — живо поинтересовалась она, всем видом показывая, что сна у неё не было даже в глазу.

Вид у Петровича был не очень оживлённый, что предполагало развитие дальнейших событий совсем не по раскрывшейся утром перспективе.

— Самое главное, что мне удалось сегодня узнать, это телефон и адрес одного украинского чувака, который торгует банановыми черенками.

— Как это?

— Оказывается, бананы не растут на деревьях, как ты думала, — Вадим не стал уточнять, что он и сам считал, что именно с деревьев снимают бананы после их созревания. — Бананы к растениям относятся. Можно сажать банановую семечку, но плодоносить растение начнёт значительно позже, чем при размножении черенками. Даже дома выращивать бананы можно у каждого окна в горшке. Горшки будут большие, до тридцати литров. Солнечного света от окна для одного черенка хватит. А на улице мы его не вырастим, потому что банану нужно не менее 15—20 градусов тепла, и зимой у нас он замерзнет. Дом же мы с тобой газом прогреем до такой температуры даже и зимой.

— И сколько же бананов дома мы сможем собрать? — понурилась Люся. — У нас вместе с кладовкой всего-то семь окон. До продажи ли на сторону нам будет? Самим поесть не хватит!

— Придётся, Люся, поменять тактику. Пока не размножим этот чёртов плод, будешь работать! А я начну вплотную заниматься всеми банановыми проблемами, пока дело не пойдёт так хорошо, что мы его сможем зарегистрировать в нужной конторе. Возьмём кредит для строительства надёжной теплицы и вот тогда будем работать только на бананы. Ты уволишься и станешь мне помогать. Через десять-пятнадцать лет, думаю, погода в Россию придёт самая тропическая, а у чёрных в Африке даже в Сахаре будет вместо песка лежать снег большими сугробами. Мы же в своём мелком городке под Курском с бананами так развернёмся, что в ту же Африку будем их экспортировать!

— Сколько стоит один черенок? — рискнула спросить жена у мужа, капитально изучившего методику бананового предпринимательства.

— От ста до трехсот гривен. То есть не более тысячи рублей надо. Думаю, что такую цену мы с тобой осилим. Купим два черенка, после начала роста они начнут давать отростки, и мы наберём их для всех окон.

— А через какое время можно будет попробовать свой банан?

— Через три года…

После этих слов, брошенных Петровичем как бы нехотя, Люся чуть не поперхнулась, но вынуждена была промолчать. Супруги Хрумкины уже долго жили вместе, привыкли друг к другу, и Люся точно знала, в какой момент можно вставить своё женское слово. И чаще всего она такие моменты пропускала, потому что любила своего мужа и считала его довольно умным и толковым. Своих детей им бог не послал, а взять ребёнка из приюта в такой неказистый дом они постеснялись. Вырастет человек, а похвастаться будет нечем.

Супруги воспользовались услугой украинца Богдана Кравчука, который женился пару лет назад на дальней родственнице Люси, и изредка отвозил избыток заработанных в России денег престарелым родителям на переживающую не лучшие времена свою родину со столицей в Киеве. Богдан привёз два семимесячных банановых черенка в небольших горшочках. И настали тяжёлые времена для Вадима, он даже поначалу спать нормально не мог, часто просыпался от страшного сна, в котором оба черенка напрочь засохли. Приходилось на всякий случай вставать и проверять землю в горшках на влажность своими пальцами. Но потом всё вошло в привычку, и тревожные сны исчезли. Наступила зима, но это черенкам не повредило, потому что АГВ вполне справлялся с поддержанием в доме тёплых условий, воды для подлива в горшки и для опрыскивания листьев растений было достаточно. Люся уставала на своих уборочных работах, но Петрович её даже не просил помогать, сам делал для бананов всю работу и терпеливо ждал изменений. Всем знакомым Хрумкиных было видно, что человек сильно изменился, пить перестал и курить бросил, но никто, кроме жены не знал, чем он теперь занимается. К слову сказать, Петрович имел схрон от жены в подвале, где скопил в своё время полную бутыль крепкого самогона, к которому его совсем теперь не тянуло по причине увлекательной работы с банановыми черенками. Петрович иногда подумывал, что самогон может понадобиться для ускорения роста этих неприхотливых растений, но побаивался пока его применить из-за отсутствия подобного в мировой практике. Первопроходцам всегда приходилось трудно, но к Владиславу Хрумкину это не относилось. Он имел ловкие руки от природы, много в доме и во дворе сделал для привлекательности своего неказистого жилища. И не боялся никаких экспериментов.

— Спасибо тебе, милый! Я даже не ожидала, что ты у меня такой заботливый к бананам окажешься, — как-то произнесла жена, выпивая вечером второй стакан чая с грушевым вареньем, и любовно поглядывая то на Петровича, брызгавшего воду на банановые листья, то на экран телевизора с бестолковой передачей про разругавшихся вдрызг сестер, не поделивших однокомнатную квартиру.

— Ты бы лучше экономила электричество, смотришь какую-то хрень, — недовольно проворчал хозяин, добавляя в распылитель отстоянной воды. — Нам урожая ждать ещё долго, а деньги нужны для удобрений. И для горшков…

Люся послушно выключила телевизор, допила чай и спросила:

— Я чем-нибудь могу помочь?

— Да я почти управился, отдыхай садись. Забегал Кравчук, интересовался нашими бананами.

— Ну и как?

— Долго ждать, говорит, а то бы он тоже занялся. Но у него всего четыре окна в квартире, а у нас — семь, и все они смотрят на солнечную сторону.

— Повезло нам, — ласково погладила Лиза мужа по спине, остановившись рядом и любуясь хорошо подросшим черенком. Из-под широких листьев виднелись листья небольшие, принадлежащие ответвившимся деткам.

Уже к весне супруги пересадили два выросших и выпустивших длинные корни черенка в горшки большего размера, а деток отделили и теперь у каждого окна зеленели субтропические растения. Четыре окна выходили на улицу Чернышевского, и можно было, приглядевшись с улицы, обнаружить странные растения, совсем не похожие на цветы. Даже стали появляться любопытные, звонившие изредка в дом, чтобы расспросить хозяев про странные насаждения. Конечно, хозяева не желали слушать чужие вопросы, тем более на них отвечать. Про начавшийся банановый бум в покосившемся доме на Чернышевского не должен был знать никто! Люся с любопытными старалась совсем не разговаривать. Она выходила на работу и молча проходила мимо редких прохожих, любящих заглядывать в чужие окна, на вопросы не отвечала, будто глухонемая. Но если долго звонили настойчивые посетители, то выбегал с чёрной мохнатой дворнягой Петрович и позволял ей своим пронзительным лаем пугать собравшихся.

Надо отметить, что некоторым такая политика проживающих в покосившемся старом доме с низкими окнами, не нравилась, более того — вызывала серьёзные подозрения. Самые находчивые писали грязные кляузы в полицию, в которых прямо подсказывали блюстителям порядка, что в доме номер пятнадцать на такой-то улице выращивают коноплю, готовятся весь город приучить к наркотикам. Несколько раз приезжала полицейская дежурная машина с лейтенантом, который пытался найти подпольные насаждения. Участковый — лейтенант Брыковкин — в былые совковские времена проходил срочную военную службу в одной из южных республик и видел вживую настоящие посевы конопли и наверняка разглядел бы эту гадость в подозрительном доме, но ни разу он там её не обнаружил. Люся с Петровичем спокойно показывали ему растущие черенки какого-то растения, объясняли, что это они выращивают специальные бамбуковые цветы. Их привезли старые друзья, обещали, что будут годами красиво цвести и радовать жильцов на старости лет. После двух посещений Брыковкин больше к Петровичу не заглядывал, понял, что кляузы писали плохие люди, не стоит обращать на них внимания.

Тем временем бананы крепчали, появлявшихся деток хозяева пристраивали за определённую плату в недалеко расположенный областной город, где заранее были развешены на фонарных столбах рукописные объявления. Петрович паковал деток в мелкие горшочки и тёмными вечерами на велосипеде с самодельным широким багажником отвозил по нужным адресам. Деньги сразу превращали в доллары, пользуясь повышенным курсом рубля. Доллары собирали в чёрный полиэтиленовый мешок, который прятали в том же подвале рядом с ждущей своей участи бутылью первача. Петрович предупредил жену, чтобы в подвал сама не спускалась из-за слабых ступенек старой лестницы. Он не хотел раскрывать раньше времени тайну оставшегося самогона. Применять указанные в самодельной украинской инструкции удобрения ему очень не хотелось из-за необходимости тратить деньги и долгого ожидания результата.

— Какой-то биогумус… — ворчал при жене Петрович. — Выпрошу в ближайшем селе ведро обычного навоза, привезу на велике…

Навоз он раздобыл быстро, но решил применить его по-своему. Когда Люся находилась на работе, Петрович развёл тёплой водой навоз и, превозмогая запах, добавил в раствор из заветной бутыли приличную порцию самогона. Смесь разделил по имеющимся горшкам с банановыми черенками.

— Владик! — позвала Люся, вернувшаяся домой. — А что это у нас за такой интересный запах дома? Будто на скотной ферме, причём даже закусить хочется?

Петрович, опрыскивающий в это время сверху листья бананов отстоявшейся водой, с неудовольствием ответил:

— Я ничего не чувствую! — однако быстро приоткрыл окна и проветрил все комнаты.

На следующий день стало заметно, что хозяин избрал правильную тактику: рост растений значительно ускорился. К концу лета бананы в порядке очерёдности стали цвести.

— А ты говорил — три года ждать! — обрадовалась Хрумкина. — Такими темпами пошло дело, что мне скоро увольняться придётся…

— Не спеши, — осадил её Петрович, — дождёмся первых плодов, потом решим.

У него ещё оставались сомнения. Всё-таки первый опыт применения вновь придуманных удобрений мог и не принести желаемых результатов. Петрович определённо рисковал, он опять ночами не спал и бегал с фонариком по комнатам смотреть свои горшки в тайне от жены: боялся, что бананы остановятся в росте и завянут. Но пословица про того, кто не рискует, тот не пьёт шампанское, оказалась верной — всё обошлось самым лучшим образом! Уже в декабре, несмотря на крепкие морозы на улице, заглядывавшее в окошки дома зимнее солнце позволило появиться первым зелёным плодам. А к весне они созрели, и супруги впервые смогли ими полакомиться. Конечно, комнатные бананы оказались меньшего размера, чем продававшиеся в магазине, но вкусом они не отличались. Тогда же Хрумкины заметили, что растения продолжали свой рост и, упёршись в потолок, стали хорошо загибаться книзу.

— Люся! Про такое я ничего не знаю, — сознался Петрович. — Должны были только до потолка вырасти…

— Да пусть растут! — решила Люся. — Чем больше плодов, тем раньше можно начать продажу.

Хозяин задумчиво и несколько подозрительно смотрел на растения и понимал, что теперь их трогать было нельзя. Бананы продолжали расти по другому сценарию. А в кладовке начали накапливаться в дырявом ящике бананы для реализации. Вначале Люся отнесла попробовать пару килограммов на работу и предложила за половину магазинной цены директору школы.

— Где ты такие маленькие нашла? — изумилась Клавдия Ивановна, которая за свою жизнь будто впервые бананы увидела.

— Мне предложили знакомые, — пролепетала Люся, не желающая открывать правду. — Попробуйте, они дивно, как хороши! И не дорого…

Это была первая реализация товара, и вечером Хрумкины отметили её торжественно: выпили сохранившуюся с Нового года бутылку шампанского. Остальные бананы в количестве четырёх килограммов — первую выращенную партию — продала на рынке старенькая тёща Петровича, проживающая отдельно от производителя уникальных фруктов, совсем на другом конце города. Паршина Евгения Никаноровна к дочери и зятю никогда не ходила и не ездила, она боялась, что в одно из посещений дом обрушится и её жизнь прервётся. Ей стукнуло уже восемьдесят пять лет, но на здоровье она не жаловалась. Только почти перестала слышать и приходилось использовать китайский слуховой аппарат, купленный по случаю Люсей в аптеке.

Первый съём урожая сильно взбудоражил семью Хрумкиных. Ведь они и сами не очень верили — особенно Люся, — что будет полноценный результат. Теперь же Петрович и его жена реально ощутили будущее изобилие бананов, начали планировать оформление документов на предпринимательство, Люся подала заявление на увольнение с работы. Оформив имеющийся в запасе ежегодный отпуск, она начала помогать с бананами Петровичу. Растения требовали всё большего ухода, особенно после внесения новой порции спецудобрений. Это было просто удивительно: постепенно зелёные широкие листья заполнили комнаты, часть бананов цвела, а другая часть уже готовила хозяевам для съёма свои ещё незрелые плоды. Петрович не успевал готовить ящики для затаривания.

В начале июня внутри дома можно было прятаться друг от друга за разросшимися растениями.

— Владик! — испуганно спросила вечером Люся. — Что-то они очень быстро растут, ты не считаешь?

— Пусть! Больше зелени в доме — быстрее заполним ящики и отправим твою маму на рынок. У нас уже есть возможность купить подержанный автомобиль, буду им пользоваться. Не век же на велосипеде товар возить? — Петрович стоял, пригнувшись, под изогнутым банановым растением и ласково его рассматривал. — Ложись спать, завтра у тебя будет много работы. А мне предстоит сегодня ещё удобрить землю в горшках, думаю, только к полночи управлюсь.

Когда Люся уже уснула, Хрумкин, использовав последние пол-литра самогона, приготовил ещё раствор с навозом и полностью разлил по горшкам. Он значительно устал за день и, намаявшись, не заметил, как резво ускорили рост побеги банановых растений. Еле пробравшись через живую зелень к двуспальной кровати, Петрович разделся, подоткнул одежду под кровать и юркнул под одеяло к Люсе. В доме слышался тихий шум движущейся от стремительного роста листвы растений, но слушать его было уже некому — и хозяин дома и хозяйка крепко спали.

Проснулись они с первыми лучами солнца, которое всегда дополнительно стимулировало к росту банановые растения. Подняться с постели Петрович не смог, что-то мешало ему — тяжёлое и зелёное…

— Люся! — позвал он. — Ты спишь?

— Нет, но я не могу встать, надо мной — много листвы…

— Да, у меня такая же беда… — сказал Хрумкин и начал искать способ освободить себя и жену от неожиданного плена. Он слышал шелест листвы в комнате и не знал причины. Попробовал выползти к краю кровати, отталкивая одеяло в сторону. Жена схватила его за руку:

— Влад! Я боюсь…

— Прорвёмся, всякое в жизни случается! Старайся за мной держаться, — и он продолжил карабкаться с кровати. Люся пыталась ползти за ним, но получалось это у неё плохо: руки были опутаны листьями и не слушались, двигаться вперёд не удавалось.

К сожалению, Петрович также не мог похвастаться успехами в схватке с заполнившими всю спальню бананами. «Неужели мне удалось создать идеальное удобрение? — подумал он, продолжая разрывать окутавшую кровать зелень. — Мог бы прославиться на весь мир, Нобелевскую премию отхватить…» Он достиг края кровати, но свалиться с неё не смог, просто упёрся в стену из банановых листьев. Едва повернув голову, Петрович определил, что жена почти осталась на месте, между ними образовался зелёный занавес.

— Люся! — позвал он, испугавшись.

— Да, — прерывистым от усилий голосом отозвалась жена, — я пытаюсь и… у меня ничего не получается…

— Сейчас я выпутаюсь из этих чёртовых зарослей, потом начну их вырезать… или вырубать… И доберусь до тебя…

— Влад! А почему это произошло? Что случилось?..

— Не знаю…

Хрумкин перестал разговаривать, чтобы не терять силы. Он пытался продвигаться дальше, разрывая листья по одному, но их было слишком много… И они шуршали, шуршали и шуршали, он чувствовал, что бананы вышли из-под контроля, они продолжали рост, причём рост этот убыстрялся с каждой минутой. Петрович понял, что силы на исходе. Ещё немного, и он не сможет продолжать борьбу…

— Люся! — попробовал он громко крикнуть, но не получилось; голос у него неожиданно сел. Ответа Петрович не дождался, поэтому ещё дважды позвал жену, причём с тем же результатом… Он попробовал повернуться, чтобы взглянуть в её сторону. Ему и это не удалось. Зелёные листья были вокруг: над ним, слева, справа, за головой… И они продолжали давить со всех сторон. В порыве гнева Хрумкин ещё раз собрал все силы, разорвал уплотнившуюся зелень со стороны Людмилы и увидел её застывшее белое лицо с раскрытыми глазами, в которых таился смертельный ужас! Рот был забит теми же зелёными листьями, которые были теперь всюду и с шелестом продолжали движение…

Несколько человек, проходившие утром по улице Чернышевского мимо дома Хрумкиных, были заинтересованы состоянием его окон: потрескавшиеся стёкла на глазах вываливались из рам, внутри виднелась сплошная стена зелёных растений, также выпиравших на улицу вслед за стёклами. Изумлению горожан не было предела: дом как будто слегка шевелился. Кто-то крикнул:

— Отбегайте! — и все кинулись на другую сторону улицы.

У дома под номером 15 разом разошлись стены и просела куда-то набок крыша. А к верху — навстречу с горячим июньским солнышком — вывалились огромные стебли странных растений с невиданными в этих краях цветами.

ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА

От прочитанной мною в 1964 году повести «Далёкая Радуга» осталось на всю последующую жизнь ощущение бесконечной потери. Л.А.Горбовский не должен был погибнуть, как не должны были погибнуть его экипаж и прекрасная планета нуль-физиков! Думаю, это была потеря не только для меня, но и для всех читателей Стругацких… И все эти долгие годы в моей голове совершенно необъяснимо хранился выдуманный сценарий счастливого исхода для моего — да и не только моего! — лучшего героя Мира Полудня.

«…мне это незнакомо. Я, Матвей, никогда не был одиноким.

— Да, — сказал Матвей. — Сколько я тебя знаю, вокруг тебя всё время крутятся люди, которым ты позарез нужен. У тебя очень хороший характер, тебя все любят.

— Не так, — сказал Горбовский. — Это я всех люблю. Прожил я чуть не сотню лет и, представь себе, Матвей, не встретил ни одного неприятного человека».

«Далекая Радуга» — Аркадий и Борис Стругацкие.

«Как дела на том свете? — спросил Горбовский.

— Там темно, — сказал Камилл. Он помолчал. — Сегодня я умирал и воскресал трижды…»

Горбовскому несколько раз пришли на ум эти слова Камилла, после чего он по-настоящему очнулся и стал ощущать что-то новое в своём окружении. Он лежал на чём-то мягком и удобном. Осторожно приоткрыв глаза, Горбовский ничего не увидел, было довольно-таки темно и достаточно прохладно. На память ничего не приходило, кроме старой истории о Чёртовой Дюжине, от которой Камилл остался живым в единственном числе. Как раз в том самом разговоре Камилл признался, что опыт не удался и вместо состояния «хочешь, но не можешь», получилось «можешь, но не хочешь». Будто в отдалении Горбовский услышал свой собственный голос: «Да, я понимаю, дружище. Мочь и не хотеть — это от машины. А тоскливо — это от человека». Затем Горбовский вновь потерял сознание…

Лайнер-звездолёт «Стрела» опустился на космодроме, когда было уже светло, маленькое солнце Радуги освещало покрытые снегом и пеплом поля, леса и построенные людьми здания и сооружения. Уже после выхода из деритринитации экипаж из срочных посланий узнал о трагедии, постигшей планету нуль-физиков и сделал попытку ускорить прибытие. Они выиграли целых два дня, но это ничего не дало. Теперь оставалось надеяться на чудо: кто-то мог остаться в живых в закрытых помещениях нижних этажей или в спешно подготовленном убежище под землей.

Перед посадкой Антону Быкову пришлось потерять несколько часов на стыковку с находящимся на орбите у Радуги десантным звездолётом «Тариэль — Второй» и заняться его разгрузкой. На родную планету отправили только самых маленьких детей с воспитателями, а также рожениц. И ещё пришлось усилить экипаж «Тариэля» опытным пилотом для отсутствия проблем при возвращении на Землю.

А на «Стреле» теперь находились из пассажиров в основном школьники, они не знали, радоваться им, что возвращаются на Радугу, или огорчаться из-за возможной гибели родителей. Попросилась обратно и жена директора Радуги — Евгения Вязаницына с сыном Алёшей. Она почему-то была уверена, что с мужем всё обошлось и можно будет остаться с ним. Вязаницына добилась встречи с командиром и заявила: «Я лучше вас знаю Матвея, он наверняка жив и ждёт Алёшу. Считаю себя очень виноватой перед мужем, не понимала его!». Против слёз женщины возражать не стали…

Вскрыв входной шлюз, члены экипажа удивлённо взирали на тихий пейзаж за бортом. Было очень светло и необычайно безлюдно. Снега на земле оказалось не так уж много — к тому же он интенсивно таял. А пепла — ещё меньше, ноги утопали всего лишь по щиколотку и сразу становились мокрыми и грязными. Отойдя от звездолёта на несколько шагов, Быков со своими помощниками долго разглядывал карту Столицы и решал, где начать поиски в первую очередь. К их удивлению здания были в основном не повреждены, только часть стекол на окнах полопалась. Становилось всё теплее, не похоже было, что несколько дней назад здесь произошли трагические события, скорее всего закончившиеся гибелью людей. Тогда же здесь прошёл изобильный снегопад и резко упала температура окружающего воздуха. Кое-где виднелись пятнами на мокром снегу разбросанные порывами ветра картины, выполненные художниками Радуги и оставленные ими у деревьев перед самым началом апокалипсиса.

Быков, Потапченко и Тайсон прошли вперёд мимо здания Советов и сразу заметили почти уже оттаявший купол кессона убежища.

— Вот здесь! — сказал Антон и остановился. Через полчаса им удалось вскрыть двойные двери, применив захваченный на «Стреле» подсобный инструмент. Земляные ступеньки вели вниз с просторному залу. Освещение здесь практически отсутствовало, наверное, совсем разрядились аккумуляторы. Без фонаря только с трудом можно было разобрать, где рядами расположены люди. Они лежали на обычных матрацах и выглядели спящими. Антон знал, что каждому ввели специальную питательную смесь и снотворное.

— Михаил! — обратился он к Потапченко. — Начинай с первого ряда, а мы с Диком тебе поможем. Как только персонал Радуги начнёт приходить в себя, пусть принимает участие в работе с остальными.

И вскоре подземное убежище пополнилось новыми голосами — в основном голосами нуль-физиков и нуль-Т-испытателей.

Окончательно Горбовский очнулся в тот момент, когда Быков регистрировал в журнале девяносто пятого спасённого.

— Леонид Андреевич! — обратился к нему Антон, улыбаясь. — Не скрою: несколько последних дней у меня появлялись печальные мысли, что мы вас совсем потеряли…

— Быков? — спросил Горбовский, приглядываясь в полутёмном помещении к звездолётчику. — Узнаю по голосу. Молодцы, успели всё-таки! А потерять меня, голубчик, всегда было сложно…

Выбравшись наверх, Горбовский с интересом огляделся и остался доволен состоянием окружающих убежище зданий. Появляющиеся вслед за ним люди спешили по своим делам, им нужно было начать восстанавливать постройки, собирать брошенные впопыхах дорогостоящие приборы, перевозить их и монтировать на прежних местах. Радуга на глазах готовилась к продолжению функционировать в установленном режиме.

— Леонид!

Горбовский оглянулся и увидел запыхавшегося директора планеты.

— Что, Матвей? Пришлось нам с тобой, как медведям, в спячке побывать! Ты, видно, торопишься кабинет подготовить к работе?

— Нет, Леонид! Вначале до звездолёта доберусь. Быков мне сказал, что Женя с Алёшкой вернулись. Не поверишь, как я по ним соскучился… — Вязаницын быстро забрался в брошенный кем-то пикап, убедился, что он на ходу, и помчался на космодром. Горбовский остался один среди спешащих по своим делам жителей Радуги. Лично ему спешить было некуда, потому что его родной десантный сигма-Д-звездолёт «Тариэль — Второй» добирался до Земли без хозяина, доставлял на неё детей с этой сумасшедшей планеты нуль-физиков. А командир «Тариэля» временно остался безработным. Он прошёл до площади перед зданием Совета и присел на начавшую просыхать оригинально покрашенную пёструю лавочку. Было интересно смотреть на расходившихся в разные стороны людей. Многих из них он встречал около своего звездолёта во время раздачи ульмотронов. С Горбовским вежливо здоровались, но надолго около не задерживались. Исключение составили только трое. Вначале с ним рядом присел крупный красивый парень, в котором Горбовский сразу признал Склярова. Лицо у красавца было понурым, показалось, что ему во чтобы то ни стало требовалось выговориться.

— А где ваша девушка? — вежливо спросил Горбовский и поглядел по сторонам.

— Девушка меня окончательно бросила!

— Так вот сразу?

— Да не то, чтобы сразу, — замялся Скляров. — Поймите, я же хотел, как лучше! Ведь всё равно кто-то должен был погибнуть… А вышло совсем наоборот!

— Не погибли? — сразу заинтересовался Горбовский. Скляров покачал головой:

— Дети в тот раз остались в зоне подступающей Волны вместе с главным нуль-испытателем Габой, а Таню я силой доставил в столицу к «Тариэлю». Габа играл с детьми в лесу, и там они наткнулись на какие-то самые первые, давно заброшенные постройки на Радуге. Похоже, там был когда-то наблюдательный пункт покойного Лю Фынчена, стоявшего у истоков нуль-физики. Детишкам удалось выжить, и сейчас они с Габой добрались на «грифе» сюда. Теперь Таня с ними, а я для неё перестал существовать…

— И что же ты будешь делать, Роберт?

— Я в общем-то уже смирился, Леонид Андреевич! Одно для меня неясно: с ребенком-то как ей быть?

— С каким ребенком?

— Беременна она… Сын у Тани родится. Мой сын! — гордо произнес Скляров.

Горбовский промолчал, он не мог помочь этому парню даже советом. Скляров теперь должен был решить всё сам!

Через полчаса после незадачливого папаши Склярова к лавочке подошёл главный нуль-физик планеты Ламондуа, именно он вёл все работы по проблеме переброске материальных тел сквозь пространство.

— Можно, Леонид Андреевич? — спросил он, указывая на место рядом с Горбовским. Усевшись, Ламондуа вежливо сообщил:

— Вы совершенно правильно сказали недавно на площади, когда собравшиеся коллективно решали, кого спасать надо. Действительно: наше будущее — дети. Про них надо было думать, а не о нас… И пользуясь появившейся возможностью, я хотел бы именно перед вами извиниться за свою эмоциональную речь, в ней акценты мною были неправильно расставлены. Со стороны это выглядело, наверное, чудовищно…

— Не переживайте, Этьен! Вам ещё долго жить, и вы обязательно исправитесь, я в вас верю. Успехов вам в научных изысканиях! Мы — звездолётчики — с нетерпением ждём новостей из вашего Института пространства. Да, позвольте уточнить про удачную первую переброску человека к Земле — это на уровне сплетен? Или…

— Нет, это не сплетни, — горячо запротестовал Ламондуа, — только перед катастрофой времени подробно разбираться уже не оставалось. Вы же видели, как быстро сходились южная Волна и северная? И после старта пришлось срочно заняться консервированием оборудования! Теперь начнём выяснять, что мы раньше делали не так? Почему удался именно этот опыт? Ведь человек мгновенно добрался до места, и никаких извержений на полюсах не произошло…

Горбовский хорошо устроился на лавочке, ему было очень уютно на солнышке, и он жалел, что сегодня не было зеленой травки и полевых цветов. Под пеплом и оставшимися комьями снега ничего разобрать было нельзя. Деревья вдоль площади не имели листьев, как будто моментально наступила зима. Но жизнь всё равно оставалась прекрасной… Он теперь хорошо вспомнил тот последний час, когда всех людей, разбредшихся перед апокалипсисом по закоулкам Столицы, ушедших к морю и в степь, начали срочно собирать и свозить к готовому убежищу. Как с каждым человеком коротко беседовали и отправляли на лежаки, приготовленные здесь же. Жаль, что около десяти человек слишком далеко удалились от Столицы — пешком и вплавь — и их не успели найти…

Во время обеда у Матвея в кабинете Горбовский поинтересовался, не встречал ли он членов экипажа «Тариэля» Валькенштейна и Перси Диксона.

— Помню, что Марк твой в обнимку с Александрой Постышевой пару часов назад проходил мимо здания Совета. Боюсь, что с тобой на Землю он уже не вернётся.

— Это ещё почему?

— А вот ты бросил бы такую женщину? Променял бы её на чёрный бездушный космос?

— Да, точно — бездушный…

Было заметно, как Горбовский пригорюнился — хорошего штурмана не сразу найдёшь.

— А Диксона, к сожалению, не встречал. И в списках спасённых он мне не попадался.

— Придётся мне, Матвей, с тобой на Радуге остаться, — неожиданно сказал Горбовский. — Где-нибудь в мировых новостях сообщат, что известный Д-звездолётчик сменил профессию, решил стать сторожем. А что? Звездолёт исчез, экипаж меня бросил… Буду следить за чистотой убежища и сторожить его. Вдруг Ламондуа с Миляевым и Аристотелем ещё что-то авральное выдумают, убежище и пригодится! Рядом с кессоном поставлю лавочку и буду лежать, а ты с Алёшкой будешь соки мне носить.

Дверь отворилась и вошёл Марк Валькенштейн. Он сразу присел к столу:

— Я подумал, что здесь не откажутся накормить проголодавшегося звездолётчика?

Горбовский сразу спросил:

— А что же Али Постышевой не видно? Девочка, наверное, тоже проголодалась?

— Леонид! — начав сразу насыщаться, ответил Марк. — Она, как человек, влюблённый в свою работу, остаётся здесь. Да и я себя без «Тариэля» не представляю, привык пересекать бездонное пространство. К тому же посчитал, что ты скучать без меня будешь! Разве не так?

Они втроём вышли из здания и прошли по улице. Горели наружные фонари. Снега уже давно не было, хорошо просохло, было очень тепло, словно на Земле. Начинало пахнуть весной.

— Ты, Матвей, постарайся, чтобы на Радуге больше ничего не случалось! — попросил Горбовский.

— Обещаю. Все силы приложу. Кстати, Марк, Леонид! Дома меня Алёшка с Женей ждут. Может быть, и вы — к нам?

— Нет, — сказал Горбовский, — мы с Марком здесь походим, подождём всё-таки Перси Диксона. Вдруг объявится, у него такое бывает… Затем у тебя в соседнем кабинете и переночуем, я туда заглянул и нашёл, что там очень будет удобно.

— Посмотрите, что это? — неожиданно вскричал Валькенштейн, указывая рукой под ноги. Там что-то шевелилось рядом с ним. Внимательно всмотревшись на газон у дорожки, Вязаницын восторженно вскричал:

— Красная зерноедка! Друзья, зерноедка в степь возвращается… Значить будем жить!

ЗВЁЗДНАЯ ГАВАНЬ

По окончании смены Дрейтон пошёл в бар пропустить стаканчик. Ему было невдомёк, что день закончится так трагически: питейное заведение закроют, друзья Джека не смогут насладиться беседой за своим любимым столиком с водкой и закусками, а самого Дрейтона увезут в местную жандармерию, чтобы оформить дело для слушания в суде.

Здешнее Солнце, как всегда, высоко торчало в тусклом красноватом небе, и жителей городка на улицах находилось мало. Почти все дневные дела они закончили и спешили укрыться в домах, занимались с детьми, слушали новости по радиоприёмникам. Обычно к условному вечеру патрульные машины ведомства охраны усиливали контроль за порядком. Несколько таких машин чёрного цвета были заполнены экипированными под самую завязку угрюмыми полицейскими. И повелось это уже давно, с тех пор, как в 8957 году группа настроенных против режима граждан Звёздной гавани попыталась взять с боем Парламент. Всех бунтовщиков арестовали и отдали под суд. Это был самый первый случай, когда осуждённых отправили на Тёмную сторону. И никто не знал, что одному из бунтовщиков удалось скрыться, уйти от правосудия.

Дрейтон уже у бара услышал свою любимую песню «Моя малышка». Вживую петь в таких местах не полагалось, обычно людей веселили долгоиграющие пластинки. Их оказалось множество в личных вещах переселенцев, каждый взял на память какую-нибудь мелочь. Взяли и старые музыкальные проигрыватели — зачастую поломанные. Кое-что удалось восстановить, теперь любители музыки всегда могли послушать прошлые записи с далёкой Земли. Кто-то это делал дома, в кругу семьи, а некоторые — в барах, ресторанах, на открытых эстрадных площадках, где даже иногда появлялись танцующие пары.

Переступив порог бара, Джек кроме давнего своего приятеля Макалея Харлоу из посетителей никого не увидел. Сегодня было совсем пусто в помещении, хорошо хоть проигрыватель работал! Макалей к приходу Джека уже набрался основательно — по самые глаза. Дрейтон опустился на соседний стул около окна и спросил:

— Дружок! Почему ты меня не подождал? Я ведь хотел составить тебе компанию и столько же принять…

— Это ты, Джек? — внимательно присмотрелся Харлоу. — Что-то со зрением… Кажется, ты… Как мне тебе помочь? Дженифер! — вдруг заорал он.

Прибежала молоденькая девушка, Джек её здесь видел впервые. «Красивая…» — подумал он и помог снять с подноса закуску и графин со спиртным. Новый сверкающий стакан Дженифер достала из кармана фирменной курточки.

— Что-нибудь ещё? — звонким голосом спросила она. Джек отрицательно махнул головой, и она поспешно удалилась.

— Так почему ты появился здесь раньше меня? — спросил Джек, наполняя оба стакана — свой и Харлоу — под завязку. — Отпустили с работы?

Приятель молча посмотрел в глаза Джека. Тот спокойно опустошил стакан и наполнил его вновь. В пищеводе и дальше значительно потеплело, это было как раз то, что ожидал Джек почти сутки.

— Ты, наверное, не знаешь главную новость… — медленно выдавил из себя Харлоу.

— Главную? — Джек повторил операцию с наполненным стаканом и лениво поковырял вилкой в тарелках с закусками. — Так что за новость?

Приятель вновь долго молчал. Джек даже внимательно вгляделся в его лицо — не заснул ли? Бывает же, что спят с открытыми глазами… И в этот момент Харлоу захотел встать из-за стола, но не смог — сразу завалился на соседний пустующий стул. Пришлось помочь ему вернуться в первоначальное состояние и изредка придерживать за локоть. Через минуту приятель уже по-настоящему задремал. Чувствовалось, что интересоваться новостью было бесполезно.

Макалей Харлоу служил в группе надзора за безопасностью в промышленности Звёздной гавани. Планету астрономы Земли заприметили среди прочих во время бума при поисках экзопланет. Она находилась в семи миллионах километров от Проксимы Центавра, ближайшей к Солнцу звезды. Единственный из пяти добравшийся к соседней системе звездолёт легко отыскал планету, и земляне быстро обустроились на ней. Правда, несколько тяжеловато было здесь ходить — Звёздная гавань, как окрестили планету переселенцы, оказалась почти на треть массивнее родной Земли. Зато места хватало всем с избытком, и только в далёком будущем можно было ожидать перенаселения, как на родине. Самая большая беда для землян оказалась в том, что Звёздная гавань из-за приливного захвата всегда была повернута к Проксиме одной стороной. Они не привыкли, чтобы Солнце, даже такое неприятно тусклое, находилось в одной точке неба. Даже продолжительность года — в одиннадцать суток с небольшим — не так давила на сознание, как отсутствие смены дня и ночи. Конечно, земляне привыкли, хотя не сразу. Условно делили на сутки время, и работали по старой привычке в условный день, спали в условную ночь… В пересчёте на земное время переселенцы находились здесь уже почти триста лет. И радовались, что удалось сохранить свои жизни после вынужденного отлёта с адски переполненной Земли!

Атмосфера на новом месте жительства неожиданно оказалась близкой по составу и по давлению к земной, хорошо защищала людей от жёсткого рентгеновского излучения, имела достаточно кислорода для дыхания. Скафандры и лёгкие защитные костюмы не понадобились, как и свинцовые пластины для возведения строений.

Дрейтон так задумался, что не заметил широко открытые глаза Харлоу.

— С добрым утром! — Джек долил водки в свой недопитый стакан. — Мак! Ты обещал мне какую-то новость…

— Феликс появился! — нехотя буркнул Мак.

— Что за Феликс?

Харлоу добавил в себя полстакана и удивлённо посмотрел вокруг:

— Я, кажется, ещё в баре? — он набросился на еду, причём совсем как трезвый. — Ну, Феликс Фрумкин, как же… Ты не знаешь зануду Феликса? Он был в числе тех, кто первым начал агитировать против Парламента. А потом исчез!

— Это тот, который сбежал при арестах?

— Дошло, наконец!

— И где же Феликс находится в настоящее время?

— Ты не поверишь, Джек! Этот пройдоха сумел добраться до Тёмной стороны на самодельном планере, благо здешние ветра позволяют это сделать. И теперь вернулся, чтобы сдаться властям! Он сидит в центральном спецприёмнике и даёт исчерпывающие показания. Знакомый парень из следственного отдела сказал мне по секрету, что Феликс явился очень напуганным.

— Он добрался до обратной стороны и побывал в ночной тьме? Да я бы тоже испугался! Мы ведь привыкли к светлому режиму дня и ночи на Звёздной гавани, теперь это у нас в крови. Даже не могу представить, как наши предки жили на Земле. С каким страхом они вечером ожидали исчезновения Солнца! Конечно, иногда появлялась Луна, да и электрический свет выручал… Но всё равно страшно!

— Меня самого до сих пор чувство неполноценности пробирает! Во всех старых книжках, что мне довелось читать, человек всегда боялся темноты. А у Феликса к тому же дополнительные проблемы появились: сразу же после посадки планера он обнаружил там жизнь…

Дрейтон даже вздрогнул от этих слов:

— Правительство отправляет на Тёмную сторону провинившихся, а там, оказывается, есть живые существа, которые, возможно, подбирают их в пищу?

— В том-то и дело! В правительстве решили, что предавать людей смерти, пусть даже преступников, не совсем этично. Лучше пусть сами в страхе погибают в холоде и темноте вечной ночи! Отправляем забитый осуждёнными старенький крейсер со звездолёта и скидываем их на обратной стороне, аккуратно так скидываем — в клетках под огромными парашютами. Очищаем, так сказать, свои территории, заодно отдаляем время перенаселённости своей Звёздной гавани. И не знаем, что за ними там кто-то охотится и пожирает их трупы! Такие, брат, дела… — с минуту помолчав, Харлоу оглядел стол и стал озираться.

— Дженифер! Где ты болтаешься?

В этот самый момент к бару быстро подкатил чёрный лимузин, и из него высыпали вооружённые полицейские.

— Кажется, эта молодая сучка нас сдала! — удивлённо посмотрел Мак на Дрейтона. — Вроде бы не громко болтали…

Приятелей затолкали в машину. Уже через полчаса их допросили в следственном отделе жандармерии. Вопросы не отличались разнообразием:

— что они знают про Фрумкина?

— откуда у них сведения про жителей Тёмной стороны?

После допроса они встретились уже в камере:

— Я не понял про жителей, Мак.

— Видимо, это существа, которых встретил Феликс. Да, Джек! Втянул я тебя в историю…

— Брось ты! Кто знал, что в любимом баре кто-то подслушивает и стучит в органы?

— Согласен, этого никто знать не мог. Но теперь у нас одна дорога…

— Что ты имеешь в виду?

— Отправят туда же, куда и всех! Тогда мы точно никому не расскажем.

— Из-за двоих крейсер гонять не станут! — неуверенно протянул Джек.

— Из-за двоих не станут… Но я точно знаю, что камеры забиты. Рейс давно готовился. У Феликса хоть фонарь имелся!

Группу выбросили в обычном месте. Ветра не было, и камера со смертниками почти не колыхалась в воздухе. Купол парашюта скрывал свет огромного количества звёзд Галактики, все молчали до самой поверхности. У будущих покойников не было желания разговаривать — темы не находилось. После приземления один из них сдвинул металлический засов и распахнул трубчатую дверь. Парашют остался в стороне, и теперь видимость из-за звёздного сияния была достаточной. Все вышли наружу, Джек с Макалеем держались вместе. Они оказались на оголённом от растительности месте.

— Смотри! — сказал Дрейтон. — Здесь достаточно тепло, хотя Проксима находится с противоположной стороны.

Харлоу показал рукой вправо от тюремной клетки:

— Кажется, там видны деревья… А в лесной чаще при такой температуре возможна жизнь! И тепло здесь, похоже, искусственное. Интересно, кого Феликс в лесу встретил?

Осуждённые разошлись небольшими группами в разные стороны. Они не ожидали чудесного избавления, понимали, что их ждёт гибель. Вскоре со всех сторон послышался приглушённый шум.

— Слышишь? — спросил Харлоу.

— Ну что же, это по наши души…

Кто-то совсем невдалеке закричал истошным голосом, и сразу завопил второй голос.

— Немудрено, что Феликс даже с фонарём испугался… — пробормотал Дрейтон и тут же увидел впереди источник опасности.

К ним наперерез, сбивая впереди идущих, мчались тёмные лохматые чудовища с поблескивающими в свете звёзд клыками. По страшному виду этих огромных существ трудно было представить, что именно они являются основателями цивилизации на Тёмной стороне.

— Мак, я уверен, что земляне все, без исключения, остались на Звёздной гавани заложниками. От дополнительной еды эти твари обязательно должны размножиться быстрее обычного, у них имеется прекрасная возможность стать хозяевами планеты! — успел сказал Джек своему приятелю…

ДЖОКОНДА

По следам легенды об «Аполлоне-20»

Он пристально смотрит на меня через даль времён. Красивый молодой человек, житель другой — далёкой от моей Родины планеты. На его лице я замечаю ожидание чего-то необыкновенного, похоже, что он в меня влюблён.

Двигаться я не могу, нахожусь в специальной камере в состоянии между смертью и жизнью. Нас с ним разделяет полтора миллиарда лет, и оба мы знаем об этом. Имя молодого человека — Мирослав. Он ещё не знает, что с некоторого времени назначен моим избранником, мною же и назначен. Я не могу шевелиться, жизнь во мне находится на уровне, близком к смерти. Но пока я считаюсь хоть насколько-то живой, могу принимать любое решение. Тело моё смазано специальными мазями, которые до настоящего времени поддерживают жизнь в моём теле. Мирослав принадлежит к гуманоидам, которые ещё даже не догадываются о высоких технологиях, которыми пользовалась моя цивилизация. На моей бывшей планете живых существ наверняка уже нет, полтора миллиарда лет — срок достаточный, чтобы цивилизация уже давно превратилась в прах. И я — единственный представитель её, оставшийся между жизнью и смертью на безатмосферном спутнике Голубой планеты, для которой моя команда сделала всё возможное, чтобы здесь смогла возродиться жизнь и достигнуть великих высот. Люди с Земли смогли добраться до холодного спутника и найти мой звездолёт. Обнаружив меня, они дали мне название Мона Лиза. Однако, мне больше по душе другое имя этой девушки, изображенной великим художником планеты Леонардо да Винчи, — Джоконда. Больше пятисот местных лет прошло с тех пор, как был закончен её портрет. Мне судьбой дана возможность, не видя портрет, понять его отличие от моего начала, от моего облика. Я долго думаю о Мирославе и рада, что он оказался тем, кто поверил в мою силу, мою способность восстановиться через какое-то время. Он ждёт этого момента и часто заходит в Пантеон, выполненный для найденных в погибшем звездолёте существ, и общается с людьми, изучающими строение наших организмов.

А всё начиналось очень давно…

Мой любимый звездолёт, похожий на огромную рыбу в земном океане, но размерами во много раз больше её, подчинялся моим мыслям и рукам, пронзая за мгновения миллионы километров мирового пространства. Команда отдыхала в своих каютах, они должны были быть разбужены в назначенное время. Задача для нас была поставлена очень непростая: необходимо найти на окраине Галактики планету с нужными параметрами и посеять на ней зародыши жизни. Теперь-то я знаю, что земляне назвали этот метод появления живых организмов на пустых планетах панспермией. После выполненной основной миссии с кораблём по недосмотру роботизированной охраны произошла авария, громада моего звездолёта застряла в скалах спутника, который мы сами взялись доставить к Земле из пояса астероидов для ускорения развития всего живого на поверхности и в океанах Голубой планеты.

Интересно, что мой мозг способен в таком болезненном состоянии многое познавать об этом уже выросшем громадном мире, у которого осталось не так много времени. Они уже овладевают своей планетной системой, пытаются преобразовать ближайшие планеты для проживания людей и начинают создавать искусственный интеллект, не понимая, что он их и погубит. Но меня это не касается…

Мирослав Пегов обычно отдыхал после рабочего дня либо дома, либо в Пантеоне космических скитальцев. Дома он расположил стереоскопическое фото Моны Лизы, оно находилось под прозрачным пластиком в середине зала. И ему казалось, что огромные с тёмно-коричневыми зрачками глаза девушки постоянно смотрели на него, в какой бы точке он ни находился. Полностью покрытое земными веснушками лицо было необыкновенно привлекательно, как и полные, слегка приоткрытые губы, готовые к страстным поцелуям. А в Пантеоне, стараясь не мешать специалистам работать, Пегов издали разглядывал лежащую голую фигуру Моны, смазанную непонятным жиром, состав которого даже за два года земные учёные определить не смогли. Но они давно поняли, что этот состав поддерживает жизнь девушки на грани смерти уже сотни миллионов лет, поэтому не убирали его с её тела. Больше приходилось изучать второе найденное в звездолёте тело, применяя все методы земной техники. Это было тело мужчины, которого жизнь покинула настолько давно, что было удивительно видеть его ткани, совсем не отличающимися от живых. Оба инопланетянина находились в соседних залах, проход между залами был возможен только через тамбур-шлюз, который исключал смешение воздуха. Исследователи использовали герметичные медицинские костюмы с масками, снабжёнными воздушными приборами.

У Мирослава здесь работала знакомая девушка Алина, они вместе учились в медицинском институте. Когда Мону Лизу и её спутника секретным рейсом доставили с Луны и поместили в построенный заранее Пантеон, Алина не удержалась и всё рассказала своему парню. Она считала Мирослава своим парнем уже несколько лет и удивлялась, что он не принимал никаких действий по сближению с ней. Хотя иногда они ходили вместе на концертные выступления, посещали художественные выставки, гуляли по аллеям города учёных. Их родители не возражали против дружбы молодых людей, и без них привыкли вместе отмечать в ресторанах какие-то даты или праздничные дни.

Узнав назначение Пантеона, Пегов добился включения в состав группы врачей-исследователей, которые работали с телами инопланетян, и через некоторое время совсем изменился по отношению к Алине. Это трудно было как-то объяснить, но пилот корабля пришельцев поразил его в самое сердце. Такой красоты ему нигде не приходилось видеть. Врачи к этому времени уже смогли раскрыть глаза полумёртвой девушки, в середине лба появились очевидные следы третьего глаза, прочистилось лицо, полностью покрытое конопушками, чёрные, как смоль волосы, к изумлению землян, росли — правда, с очень небольшой скоростью. Мирослав влюбился в небесную красавицу сразу и бесповоротно! И, конечно, поверил, что придёт время, когда Мона Лиза очнётся от своего тяжёлого сна, как спящая царевна в сказке для детишек. Внешне отношения с Алиной не изменились, но совместные посещения всяких концертов закончились раз и навсегда. Мирослав полностью переключился на изучение инопланетянки. Было уже наработано много томов, содержащих строение пришельцев, много найдено отличий, но главное заключалось в том, что эти отличия не давали повода усомниться в большой близости исследуемых организмов к строению землян. На встречах американских и российских учёных постоянные споры заканчивались обычно одним итогом: если бы не появление инопланетян вблизи Земли, то жизнь на ней не расцвела бы, они породили эту жизнь, но сами по случайной причине погибли. В огромный космический корабль с жителями другой планеты, скорее всего, попал астероид и полностью разрушил чуждое в этих местах сооружение. Звездолёт был найден в таком состоянии, что после полутора миллиардов лет, от него остался лишь остов. Что-то почерпнуть новое в конструкции не было никакой возможности. Оставалась только надежда на оживление единственного пилота, находящегося во время аварии за управлением звездолётом. Речь шла именно о Моне Лизе, обнаруженной когда-то за пультом управления, соединённая с ним через мозг с помощью специального приспособления. Подобное новшеством на Земле уже не являлось. Часть корпораций начала вживлять чипы в тела своих сотрудников, правда, пока с их согласия. Чипы позволяют быстро работать с компьютерами и принимать правильные решения, приносящие максимальную прибыль владельцам.

Вечером Мирослав пришёл к родителям, намечалось небольшое торжество по поводу серебряной свадьбы. Алину они тоже пригласили и были удивлены довольно прохладным отношением сына к девушке.

— Сынок! — отозвала мать в сторону от присутствующих Мирослава. — У тебя возникли разногласия с Алей? Мы с отцом заметили, что ты с ней почти не разговариваешь… Разлюбил?

— Если сказать правду, то так и есть.

— Но без причины такого не могло случиться. У тебя, наверное, появилась новая любовь?

— Мама! У меня появилась неожиданная надежда на новую любовь, — Мирослав вздохнул. — Всё рассказать я сейчас вам не смогу, а придёт время — вы узнаете сами…

Мать покачала головой и с печалью посмотрела на Алину, находившуюся с гостями.

Я вспоминаю свою Родину, свою любимую планету Ору, где в дали времён остались мои родители. Планета моя не была единственной населённой в системе моей звезды, мы смогли обосноваться на пяти планетах и двенадцати спутниках. В Солнечной системе этого не достичь, и мне жаль землян, которых ожидает апокалипсис в недалёком будущем. Я надеюсь, что успею прийти в норму и заберу своего мужчину в какой-нибудь из далёких миров. Он почти ежедневно подходит к моей ячейке и рассматривает, что изменилось за предыдущие дни. Мирослав не понимает, что восстановление будет идти ещё довольно долго. И я вижу немое обожание в его глазах, чувствую, как кровь пульсирует в его организме. Он явно верит, что через какое-то время мы будем вместе, будем счастливы, как все влюблённые. Останется найти возможность наладить связь с ближайшими поселенцами нашей расы и улететь на другую Родину. Мирославу там понравится, мои предки с планеты Ору, предполагая гибель своей цивилизации, давно нашли возможность расселиться в лучших мирах галактики, приспособили их для своих нужд. Думаю, что доживающая последние столетия Земля будет оставлена Мирославом без сожаления.

У меня — отличная память. И я хорошо помню, как наш звездолёт нашли земляне в горах своего спутника. Луна хранит много тайн, наш корабль долго был такой тайной, затем немноголюдная экспедиция с Земли нашла остатки звездолёта, но не смогла ничего решить на месте. Только через год была организована другая, более солидная группа астронавтов с другим оборудованием и большим планетолётом. В этом полёте участвовали люди разных национальностей, им пришлось выполнить большой объём работ по извлечению наших тел и перемещению их на тёплую, зеленеющую Землю, где начались работы по изучению наших организмов и где люди смогли понять, что один из инопланетян находится в состоянии «ни жив, ни мёртв». Мне только непонятно, почему работа нескольких землян с нашими телами составляет определённый секрет для миллиардов населяющих планету людей.

Настал день, когда Мирослав получил странный сигнал от конопатой инопланетянки. Он, найдя свободную минутку, любовался прекрасным лицом Моны Лизы. И Пегову показалось, что огромные глаза девушки, направленные на него, мигнули. Несколько минут пришлось простоять у пластиковой ячейки с телом, чтобы убедиться в том, что Мирослав, скорее всего, ошибся. Но уже через неделю Вячеслав Рокотов — руководитель исследования — на очередном совещании признал, что в теле инопланетной девушки начали ускоряться жизненные процессы.

— Нельзя сказать, что скорость выросла значительно, но она идёт с определённым нарастанием. Это уже не проигнорируешь и, хотя сейчас мы не можем точно сообщить вам, когда девушка проснётся, но уверен, что оживление может произойти внезапно и в любое время.

— Если потребуется дежурство около Моны, то можете меня записать первым! — быстро предложил Пегов.

— Конечно! — улыбнулся Рокотов. — Того первым и назначим дежурить, кто чаще всего приходит любоваться нашей подопечной…

Пришло наконец то время, когда соки жизни стали нарастать в моём организме, я это чувствовала ежедневно и тихо радовалась своему будущему оживлению. Мой возлюбленный постоянно появлялся с утра и в середине рабочего дня, он всё время интересовался у окружавших меня врачей, что меняется, и когда я смогу очнуться от многовекового сна. Новые люди, занявшиеся моим здоровьем, были более грамотными специалистами и под их надзором я стала постепенно приходить в себя. И всё время скучала без Мирослава. У него было достаточно работы в Пантеоне, и он не всегда мог находиться около меня. Хотя мне казалось, что он завёл другую женщину, моложе меня на полтора миллиарда лет и развлекается с ней, забыв о своей Джоконде. Хотя это имя ему ещё неизвестно, он по-прежнему зовёт меня Моной Лизой, а его руководитель группы прямо смеётся над ним, понимая, что его любовь к престарелой инопланетянке нереальна, она просто смешна! Рокотов всего лишь землянин, он не понимает, что возраст мой остановился в момент страшной катастрофы в кратере Луны. Тогда разрушающий всё удар метеорита прекратил существование корабля, а восстанавливающая жизнь экипажа система сразу включилась в работу с теми, кто теоретически остался способен к восстановлению. Тео — мой родной брат, также находившийся в кабине управления в тот страшный день, — не смог вынести аварии, что привело его к постепенной гибели. Лишь мне повезло, вещества, которые ко мне были автоматически применены медицинской системой, смогли сохранить тело и мозг на очень долгие годы.

Для меня пришло время испытать методы связи с соотечественниками с ближайших планетных систем. Используя силу мысли, мне удалось войти в систему мировой космической связи Земли, а уже через неё подать сигналы бедствия на разбросанные нашей цивилизацией по ближайшей Вселенной маяки. Теперь оставалось только ждать ответа и выбрать наилучший вариант. Тело уже начинало повиноваться мне, понемногу мне удавалось передвигаться по просторной палате, я имела возможность говорить с персоналом Пантеона на любом земном языке и подолгу ждала своего Мирослава, чтобы начать контакт с ним на тему о нашем отлёте с этой Голубой планеты в безопасное место. Но его отсутствие в течение последнего месяца начинало меня беспокоить. Я не знала, что могло случиться, почему он перестал появляться в Пантеоне. Не верила, что он потерял в меня веру или действительно разлюбил меня. У меня ещё не было своего мужчины, девушки на нашей планете находили себе пару только с двадцати земных лет, а до этого возраста изучали все привлекшие их специальности и старались полностью овладеть ими. Самыми важными профессиями у нас считались те, что были связаны с космоплаванием. Мы идеально изучали устройство звездолётов и планетолётов, могли войти в состав любого космического судна, причём заняв любое соответствующее нашим познаниям место.

У Мирослава Пегова появились проблемы. Никогда в своей жизни не болевший парень очутился в инфекционном изоляторе. Врачи обнаружили у него вирус, не зарегистрированный на Земле. С высокой температурой он лежал в больничной палате и злился из-за невозможности увидеть свою ненаглядную Мону Лизу, которая начала вставать и ходить по Пантеону. Никто не мог передать от Мирослава весточку инопланетянке, изолятор всегда оставался изолятором…

— Вирус, сынок, ты подхватил по месту своей работы, — объяснил Умар Дасаев — пожилой врач изолятора, навестивший Пегова. — В Пантеон Рокотову мы сразу сообщили и отправили туда нашего специалиста поискать свалившего тебя врага. А то и другие тоже могут его подхватить… Ты ведь провалялся здесь без сознания две недели, чуть богу душу не отдал! Но теперь дело пошло на поправку, мы нашли, как с этой дрянью бороться. Температурка постепенно падает, вскоре придёт в норму.

— Спасибо, Умар Тимурович! Как бы мне хотелось вернуться к работе…

— Вернешься, не спеши. Рокотов мне объяснил, почему ты туда рвёшься. По инопланетянке соскучился. Кстати, он просил передать, что она тебя там тоже ждёт. Но пока ей не сообщали, что с тобой случилось. И она теряется в догадках… Рокотов не из тех, кто сразу правду откроет. У нас ведь были серьёзные сомнения в отношении тебя, опасались летального исхода.

— Значит, Мона Лиза уже идёт на поправку?

— То, что я услышал про неё, похоже на чудо! Очнуться после стольких лет обычной комы, причём никого из наблюдающих рядом!

— Как она сейчас себя чувствует?

— Ты, сынок, не поверишь! Она разгуливает по палате и разговаривает с персоналом Пантеона!

— И ищет меня? Она же не может знать, где я нахожусь!

— Не знает! Потерпит, однако…

Сегодня я не выдержала и обратилась к заведующему Пантеоном. Он меня внимательно выслушал и спросил:

— Девочка! Ты действительно увлеклась этим парнем?

— Что значить — увлеклась? Ведь он давно мой!

Рокотов проверил, чтобы была закрыта дверь в кабинет, и уточнил:

— В каком смысле «твой»?

— Я его выбрала!

— Ах, даже так?

— Это у нас такой обычай. Мужчину выбирает женщина, когда наступает время… Пришло время объявить ему об этом, а он исчез. Вы наверняка знаете, где Мирослав находится, он же ваш сотрудник. Можете сообщить мне?

— Обязательно сообщу, но необходимо немного подождать.

— Почему на Земле всегда какие-то секреты? — удивилась Мона Лиза. — Даже про моего человека?

— Сейчас с ним всё в порядке, — заверил Рокотов. — Но придётся подождать…

— Он болен? — догадалась Мона.

— Да, подхватил здесь какой-то вирус. На Земле все вирусы известны, а в Пантеоне появился чужак, Пегов оказался его носителем, сейчас с ним занимаются наши врачи.

— Я должна его увидеть! Иначе он может погибнуть, только я могу ему помочь! Кстати, моё имя не Мона Лиза. Но его сложно произнести на земном языке, и я выбрала другое, которое связано с той же картиной Да Винчи. Зовите меня Джокондой! И быстрее устройте мне встречу с Мирославом. Лучше прямо сегодня…

Рокотов вынужден был согласиться и обещал сразу сообщить, когда Мирослава доставят из госпиталя. Проводив инопланетянку из своего кабинета, он связался с Дасаевым:

— Умар Тимурович! В Пантеоне наклёвывается проблема. Сейчас меня навестила Мона Лиза, заставила называть её Джокондой и настояла на быстром свидании с Мирославом.

— Но это исключено! Он явно пошёл на поправку, но не до такой степени, чтобы возить его по городу.

— Ты не понимаешь, Умар! Инопланетянка утверждает, что только она ему сможет помочь. Я понял так, что она знакома с заболеваниями подобного рода и от неизвестного нам вируса у неё есть возможность избавиться. То есть она вылечивает Мирослава и убирает из Пантеона все последствия. Это то, что мне нужно! Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь снова заболел! Она наверняка не обманывает, я уверен, что у неё всё под контролем.

— Вячеслав! Я не против. Раз ситуация положительно просматривается со стороны основного вирусоносителя, которым является инопланетянка, то через пару часов больной будет у вас. Но приготовь ему изолированное помещение, шутки здесь неуместны!

— Без проблем!

Пегову дали снотворного и перевезли в Пантеон. Когда он проснулся, то не поверил своим глазам: рядом с ним вместе с Дасаевым стояла инопланетянка. Она, не отрываясь, смотрела на него и что-то тихо говорила врачу.

— Я вам полностью доверяю, — повысил голос Дасаев, — но оставлю здесь двоих своих сослуживцев. Они помогут в случае чего. Да и меня будут держать в курсе дела.

Мона Лиза вышла из комнаты, а Дасаев приблизился и сообщил Мирославу:

— Сынок! Ты теперь доставлен в Пантеон и переходишь под контроль инопланетянки. Она владеет достаточными медицинскими знаниями, чтобы справиться с твоей болячкой! Кстати, зови её теперь другим именем, она выбрала себе более симпатичное — Джоконда! Похоже, что к тебе она тоже неравнодушна, рад за тебя, сынок! Выздоравливай, а я отправляюсь в свой госпиталь…

Оставшийся один, Мирослав был слегка растерян изменением в ситуации. Но в комнату уже вошла Джоконда, ослепительно улыбнулась ему и сообщила:

— Не удивляйся, Мирослав, но мне пришлось сделать тебе один небольшой укол нашего сохранившегося лекарства, теперь все страхи остались позади, ты через несколько часов будешь полностью здоров. И нам с тобой следует окончательно познакомиться.

Мирослав не мог сказать ни слова. Эта девушка была неотразима, даже лекарства можно не применять, чтобы поднять Пегова на ноги.

— Я поняла! — инопланетянка присела на стоящий рядышком стул. — Ты не можешь ещё войти в курс событий. И ты не знаешь, что я выбрала тебя своим мужчиной. В нашей цивилизации так принято: после определённого времени девушка имеет право выбрать себе мужчину для продолжения рода. Они становятся неразлучной парой. Но я ещё не узнала твоё мнение обо мне. Мирослав! Ты хочешь жить со мной, хочешь, чтобы мы стали парой?

— Ещё как хочу! — вырвалось у Пегова.

— Вот и я так поняла, когда увидела, как ты на меня смотрел в те дни, когда я ещё лежала не совсем живой! И я в тебя сразу влюбилась, выбрав из всех, кто появлялся в Пантеоне и кого начала различать. И называй меня…

— Джокондой? — полуутвердительно сказал Мирослав.

— Тебе уже сообщили? Это хорошо. Но нам с тобой вскоре предстоит большое путешествие.

— Что за путешествие?

— Мне пришлось вызвать за нами специальный корабль, сегодня вечером мы улетаем с Земли…

— Как же мы исчезнем из Пантеона? — удивился Мирослав. — Кто же нас выпустит?

— Мы с тобой ни у кого спрашиваться не будем! Ты себя хорошо чувствуешь?

— Да, чудесно, — ответил Пегов, вставая с койки. — Только есть хочется…

— Я сейчас закажу для тебя обед. А потом поговорим о перемещении на другую планету.

Джоконда вышла, оставив землянина в недоумении. Он не совсем понимал, зачем ему с Джокондой необходимо покидать Землю.

Моя мечта сбылась! Выбранный мною мужчина согласился стать моим. Я накормила его сытным обедом и начала ему рассказывать, почему мы вынуждены улететь с Земли. Во-первых, Земле угрожает большая опасность, а я не хочу больше подвергать себя опасности, а также подвергать опасности выбранного мною мужчину. Во-вторых, сегодня прибывает вызванный мною звездолёт, другого такого случая не будет долгое время и нужно этим воспользоваться. Тем более, что переселиться нам придётся на похожую на Землю планету, где всё обустроено и где опасности появятся совсем не скоро. Мирослав смотрел на меня влюблёнными глазами, что мне очень нравилось. Присланные Дасаевым молодые врачи, поняв, что они в комнате только мешают нам, тихо смотались по своим делам. Мирослав написал записку своим родителям и оставил её на столе. Ровно в полночь мы с ним переместились в просторную рубку прибывшего за нами корабля. Вместе с Мирославом мы смотрели в иллюминатор на быстро исчезающую Голубую планету. Нас с ним ждала большая и насыщенная разными событиями новая жизнь. Думаю, что Рокотов с другими землянами не будут долго опечалены исчезновением молодой инопланетянки, а родители Мирослава всё поймут из его записки…

ЕГО ЛУЧШИЙ ДРУГ

За окном было прескверно, погода вновь издевалась над синоптиками. В то время, как они предсказывали десять градусов мороза днём и ночью, наш городок утонул в непрерывном мелком дожде и плюсовых температурах воздуха. В добавок к этому порывы ветра превращали ветви деревьев в неприятных чудовищ. А у прохожих на тротуаре в отдельные моменты зонты выворачивало наизнанку! Даже за свежим хлебом в ближайший магазин не хотелось идти — настолько мерзкой представлялась погода.

— Геннадий! Ты что застыл у окна, как истукан? — заскрипела моя половинка, выглянув с кухни. Горло простудила по дружбе, поэтому и скрипит. — Кроме хлеба нужен лук и сосиски…

— Посмотри, что на улице?.. — агрессивно начал я.

Маринка выдвинулась в зал, с укором посмотрела на меня, уперев руки в боки:

— Ты хочешь, чтобы я умерла с голода?

— Да что там в сосисках? Говорят, что больше половины туда добавляют всякой ерунды! Туалетная бумага стоит дороже…

— Википедия гласит: сосиски — колбасное изделие, которое изготовляется из измельчённого варёного мяса или его заменителей, — сообщила мне жена, после чего я подумал, что придётся собираться.

— Кстати, — добавила она, — если в перечне ингредиентов на пачке сосисок найдёшь туалетную бумагу, можешь их не покупать. А чтобы не ошибиться, возьми с собой очки!

С тем я и попёрся в «Пятёрочку» за углом, там всегда много жёлтых ценников, мимо которых я стараюсь побыстрее проходить. Жёлтые ценники означают знак опасности, такие закрепляют над продуктами питания, у которых либо просрочен срок использования, либо есть другая причина, отчего помеченные ими товары брать не рекомендуется. Я уже пару раз на этом ловком приёме хозяев магазина попадался.

У полки с хлебом я столкнулся с каким-то типом, похожим на зарубежного чувака — небритый, в распахнутой куртке с портретом президента на спине и с надписью Putin, в чёрных очках и что-то жующий.

— Осторожно! Я из-за вас чуть батон не выронил! — вынужден был сделать я замечание, после чего чувак снял очки и широко улыбнулся:

— Так и думал, что ты меня ни за что не узнаешь! — сказал он и ещё раз больно двинул меня локтем по боку, а потом полез обниматься.

Это было круто! Мы встретились с Пашей Коврижкиным после двадцати лет, последний раз я видел его на вечере выпускников нашего класса. Я пошёл работать на наш электроламповый завод, одновременно учился в вечернем институте, а Паша куда-то исчез. Никто из наших не знал его местонахождения. Даже были предположения, что он попал в ДТП со смертельным исходом невдалеке от города, но в районном ДПС меня успокоили, сообщили, что Коврижкин в том ЧП не значился. Родных здесь у Паши не было, жили они в отдалённом селе, поэтому целых два десятилетия мы не знались. У меня появилась жена и два сына-близнеца. А что произошло с Пашкой — я не знал. Хотя часто его вспоминал, потому что в последнем классе мы сильно сдружились, числились в отчаянных, нас знала каждая собака в ближайших дворах оставшихся частных домиков.

— Пашка! Как я рад видеть тебя! Если бы ты знал! — в чувствах мы облобызались — чисто по-мужски.

— И я целый день сегодня сам не свой! Предчувствие меня не обмануло, в этот новый магазин меня как магнитом тянуло, и, оказывается, не напрасно!

— Ладно! Рассказывай о себе: где, как, почему? — и я сурово повторил: — Почему ты внезапно исчез, не предупредив меня? И никого другого. Ведь мы тебя и через милицию искали, я всех знакомых опрашивал…

— Немудрено! — светился улыбкой мой друг. — Я тоже искал бы. Но моя история слишком длинная, чтобы её в «Пятёрочке» рассказывать.

Я оглядел Пашку со всех сторон, ещё раз убедился, что с ним всё в порядке, что под колёса уличного транспорта он не попадал. Только улыбка стала шире, выглядел теперь он намного веселее, чем в те давние годы.

— Давай так! Я сейчас звоню моей ненаглядной, чтобы накрывала стол. Пацаны мои сейчас отсутствуют по причине учёбы. А школу они, кстати, заканчивали ту же, что мы с тобой. Спустимся в магазин, расположенный кварталом ниже, там порядки не такие строгие, и добудем пару пузырей водки. Жене возьму бутылку полусухого, Марина его обожает.

— Э, постой! Зачем куда-то ещё идти? Ведь вина и здесь полно, тем более водки.

— У нас в городе установлен порядок, по которому спиртное начинают продавать с двух часов дня, а в выходные и праздничные дни — с двенадцати часов. За нарушение — продавца и магазин ждут административные взыскания. Могут и уголовное дело завести.

— Гена, не спеши! Пойдём к полкам с алкоголем и определимся, что нам нужно.

Мы прошли в глубь магазина. С нами увязался какой-то низкорослый шкет в вязаной шапочке и в чёрных очках, похожих на те, которые Паша спрятал в карман. Он шёл чуть сзади и нам не мешал, а после того, как я на него подозрительно взглянул, то шкет и вовсе пропал.

— Вот эта водка нам нужна, — показал я на «Старку». — Хорошая вещь, мы с тобой её ещё не пили. А полусухое возьмём из этих… — и я показал на несколько бутылок грузинского вина, стоявших на верхней полке.

— Ясно, — после чего Паша на мгновение оглянулся назад. — Ладно, пошли.

Я проследил его взгляд и опять наткнулся на очкастого в шапочке. Бывают же настырные люди…

Мы направились к выходу из магазина. На кассе я оплатил то, что просила купить жена, оно уже лежало в сумке. Дождь всё также лил с неба, а ветер также ломал зонты. Я был доволен, что одел куртку с капюшоном и не взял зонт. Посмотрев на Пашу, я поразился: зонта и у него не было, но его непокрытая голова оставалась сухой.

— Твой дом, насколько я помню, находится вон там — за нашей школой? — показал Паша рукой. — По-прежнему живёшь со своими родителями? Или квартиру получил?

— Нет, квартиру ту же использую. Мать с отцом меня покинули, пятнадцать лет уже минуло…

— Извини, я же не знал… Подожди, ты почему заворачиваешь? Разве мы не идём к тебе домой?

— Так мы — за водкой, Паш! — видно, что не понял меня друг в магазине. — Спустимся сейчас…

— Гена! Мы с тобой всё взяли, ты просто забыл! — и Коврижкин раскрыл свою сумку. В ней я заметил две «Старки» и бутылку «Киндзмараули».

Я остолбенел от неожиданности. Точно помнил, что мы из спиртного ничего с полки не брали. Да и не могли брать, нам их не отпустили бы. И Паша ничего не оплачивал на кассе.

— Вспомнил? — поинтересовался Пашка, ухмыляясь.

— Ты стащил водку и вино, пока я стоял в очереди у кассы?

— Какая разница — стащил или по мановению волшебной палочки превратил подобранные по дороге камни в нужные нам вещи…

— Паша! Водка не является вещью, это — спиртное, которое не продают до двух часов дня! Так установила мэрия нашего города. В Москве продают в любое время, а у нас — с двух часов. Открой ещё раз сумку…

Мой дружок опять показал незаконные покупки, и я сдался.

— Ладно! Если прицепится полиция, то я покрывать тебя не стану. Идём!

— Друг называется! — проворчал Пашка, по-прежнему нахально улыбаясь.

Вот в этот момент я и заметил, что встреченный нами в магазине низкорослый пацан в шапочке шлёпает за нами на расстоянии около двадцати метров. Вначале он не попадался мне на глаза, поскольку из магазина шло достаточно много народа.

— Слушай, парень! — крикнул я ему. — Что ты возле нас крутишься?

Паша взял меня за руку и сказал:

— Не обращай на него внимание. Он — мой человек.

— Как твой?

— Ну так… У тебя же есть друзья? И у меня есть. Например, этот. Не прогоняй его…

— Как хочешь, — согласился я, несколько удивлённый. — И домой его прихватим?

Пашка отрицательно покачал головой. Мы уже подходили к моему дому, и, наверное, поэтому он оглянулся, с минуту внимательно смотрел на шкета в чёрных очках. После чего тот опять внезапно исчез!

— Э! Паша! А куда парень в шапке делся? Только что шёл сзади, на секунду я отвернулся…

— Плюнь! Не твой друг, тебе-то что? Пошли с твоей супругой знакомиться…

Я сразу стал ему о Маринке заливать, какая она у меня хорошая, какая пригожая, как хорошо готовит, да как детей растит… Заливаю я и думаю: с чего это меня так разобрало? Никогда про Маринку другим ничего такого не говорил, сглазить боялся, а тут меня понесло… Пашка покосился на меня, спросил:

— Что ты остыл? Продолжай!

— Да про себя я вроде всё сказал. Теперь ты давай! Или про свою жизнь сообщишь за бутылкой, да?

— Точно! Только за бутылкой, а то ты не поверишь…

Поднялись мы ко мне, Маринка открыла дверь и удивилась:

— Гена! Ты никак гостя привёл? А что не позвонил? Я бы стол начала готовить.

Я постучал себя кулаком по балде. Ведь хотел позвонить, Пашке даже говорил, а вот…

— Марина? — отодвинул меня в сторону Пашка.

— Да… — оробела моя жена. Коврижкин всегда ошеломляюще действовал на женщин, они его обожали.

— Меня Пашей зовут. И мы с Геннадием жили долгое время в одном городе и учились в одном классе — до последнего звонка!

— В каком это вы городе вместе жили? — удивилась Марина, переведя взгляд на меня.

— Да в этом же городе и жили! — весело пояснил Пашка. — Мы с Генкой были друзья — не разлей вода! А потом я исчез на двадцать лет, чтобы сегодня объявиться.

Маринка моя совсем растерялась, спросила меня:

— Это как раз тот самый Паша, про которого ты мне всю жизнь рассказывал, говорил, что с него всем пример брать надо?

— Да. И я не врал! Сама видишь — парень нормальный…

— Да чего там! — сделал Пашка вид, что сильно застеснялся. — Брать с меня пример — это слишком сильно сказано! Вот сегодня с меня пример точно нельзя взять, водку я с моим подельником из магазина спёр! И бутылку грузинского вина…

Я застыл на месте, не успев повесить куртку на место.

— Паша! Ты мне такого не говорил! Давай снесём всё обратно!

— А как ты объясняться в магазине будешь?

Я подумал и нашёл способ:

— Занесём алкоголь в сумке, а в магазине выложим. Да так, чтобы никто не заметил!

— Не волнуйся, дружище, пошутил я. Бутылки эти не из магазина, точно тебе говорю. Если сейчас в магазине сделать переучёт, то недостача выявлена не будет!

Я молча смотрел на Пашку и не знал, верить ему или нет. Вообще-то он и раньше любил хохмить, а теперь — через столько лет! — научился, верно, делать это ещё искуснее.

И что-то мне стало припоминаться такое… Про магазин, про людей в нём… Кто-то там вертелся за нами… Но я ведь разделся уже, и Пашка разделся. И оба мы хотим за встречу выпить. Короче, память у меня, как отрубило. Не вспомнил я про магазин ничего интересного. Провёл друга в зал, показал фотографии пацанов своих, отсутствовавших по причине учёбы в большом городе. Подвёл его к своему уголку, где притаился компьютер, уже начавший без меня скучать.

— Здесь я работаю после увольнения с завода. Да, попал под сокращение! И пытаюсь освоить азы писательского мастерства.

— Эге! Здорово! Не поздно ли в такие годы? — недоверчиво хмыкнул Пашка.

— А что делать? Скучно же… Целыми днями слоняться по улицам летом и по квартире — зимой? Сейчас же я не имею ни минуты свободного времени. Пишу рассказы, переписываюсь с виртуальными друзьями, советуюсь с ними. Участвую в конкурсах, сейчас их очень много.

— А как же жена? Ты с ней не общаешься? В кинотеатр не водишь? Не гуляешь по воздуху? В гости не ходите?

— Ходим в гости. На дни рождения, на свадьбы… Но это же редко. Маринка в доме со многими дружит, они общаются. Вчера вон с подружкой на ветру новости городские обсудила, а сегодня — горло схватило… Ей скучать некогда. К тому же она ещё работает, до пенсии ей далеко!

— Не позавидуешь тебе, дружище, сейчас печатное слово совсем не ценится. Авторов появилось великое множество, а читать они любят только себя. Однажды мне пришлось посмотреть, как проходит конкурс рассказов на одном из сайтов. Все конкурсанты обрушиваются с критикой на остальных авторов, находят у них всяческие огрехи, даже запятые пересчитывают не проставленные. И стараются максимально снижать оценку своим собратьям по перу. Я хохотал от души! Потому что цена вопроса в том конкурсе была всего лишь полторы тысячи рублей. Значит, тебе ничего в писанине не обламывается — так я понимаю?

— Ну, как тебе сказать… — замялся я.

— Здесь и говорить нечего! Помню, что в классе ты не больно сверкал познаниями в литературе и в русском языке!

— Можно подумать, что в тебе тогда Пушкин или Толстой задаром пропадали! — парировал я.

Здесь появилась Марина и позвала нас обедать, чем бог послал.

— Вот видишь! — обрадовался я. И продолжил, пользуясь тем, что жена ушла на кухню. — Чем не литературное выражение? Знаешь, Паша, признаюсь тебе: если бы мои орлы, постигая науки, одновременно не подрабатывали бы в столице, не знаю, как бы мы жили. Они понимают, что сейчас в городе работы нет и отцу не устроиться. Вот и вкалывают! Боюсь, чтобы хвостов не нахватали… Ещё отчислят из института.

Мы сели за стол, я разлил водки по рюмкам, а жене нацедил полбокала грузинского вина:

— Сегодня выпьем за встречу старых друзей, что десять лет друг без друга жить не могли, а затем один исчез в одночасье, но через два десятилетия благополучно появился! За твоё здоровье, Павел Михайлович! Заодно и с Новым годом нас всех! Что здесь осталось-то? Неделя…

И мы выпили, потом закусили и ещё выпили.

— Надо же! — склонил ко мне голову Пашка. — Ты даже отчество моё помнишь!

— А ты моё не помнишь?

— Помню! Разве забудешь, если оно такое же…

— Что вы там шепчетесь, воробушки? — спросила Маринка.

— Отчества у нас одинаковые, — пояснил Пашка. — В школе ребята нас с Генкой дразнили медвежьими выводками! Мы много кому крови попортили, потому как здоровьем обижены не были, от нас доставалось почти всем классам, все нас боялись. Но сейчас, други мои, хотел бы я разговор перевести на другую тему. Генка мне про свою беду рассказал, да и вообще про свою жизнь, семью. Про детей рассказал. А я пока не о чём не заикнулся. Но теперь пора и мне высказаться. Моя жизнь протекает немного по-другому. Я не женат, детей не имею. Работа моя связана с некоторой секретностью, имею небольшую лабораторию в Институте внеземных наук — ИВН. Спросите, что за институт такой этот ИВН? Много говорить про него нельзя, только то, что в нём изучают контакты с инопланетными структурами, существами, разными планетными системами с зарождающейся жизнью. Работа для меня интересная. Попал в ИВН я случайно. А до этого учился в МАИ. Ребята меня двадцать лет назад потеряли только потому, что мои родители сразу после выпускного вечера забрали меня на поезд дальнего следования и повезли в столицу, к одной дальней родственнице — тёте Серафиме. Несколько упорных занятий под надзором родителей и тёти помогли мне пройти по конкурсу в этот престижный московский институт. А после его окончания меня пригласил к себе ректор — Алексей Миллионщиков — для разговора. В кабинете находился ещё один человек, раньше я его не встречал. И предложил этот человек перебраться мне на работу к нему в ИВН. Я глаза округлил, ничего не понимал. Думал ведь, что попаду по распределению на какой-нибудь авиационный завод. Сижу и молчу, мысли расплываются… Но ректор наш — большой души был человек, кстати, не так давно умер, пусть земля ему будет пухом — сказал всего две фразы, они меня моментально убедили, и я со следующего дня числился в этом странном институте. Представителя института внеземных наук звали очень по-русски: Иван Иванович Иванов. Он меня встретил следующим утром у дверей института, везде провёл, со всеми познакомил и оставил в одной небольшой лаборатории. С тех пор там и тружусь.

— И этот низкорослый друг в шапке и очках тоже там работает? — уточнил я.

— А это как сказать! Можно представить его работающим в институте, а лучше предполагать, что Шор нигде и никогда не работал. Но вышел на него я через наш институт.

— Вышел на него?.. — недоуменно пробормотала Марина, прекратив на секунду есть гороховый суп.

— Да, представьте себе, вышел! Ведь это были времена, когда очень много людей начали интересоваться летающими блюдцами, тарелками, неопознанными объектами, приземляющимися почти что в каждом глухом лесу. А ещё снежные люди, которых сопоставляли только с пришельцами из космоса или задержавшимися на Земле человекоподобными приматами, давно уже собирающимися на свою родную планету Нибиру. И всё это происходило в девяностых годах, когда выпускались ежедневно мелкие книжонки про эти события, а в институте внеземных наук творилось невозможное. У нас не хватало сотрудников проверить все эти международные сплетни! Директор наш то и дело вызывался к премьеру и докладывал, что ничего сверхъестественного не происходит, просто некоторые умные писаки решили подзаработать на слухах. Конечно, ему не верили и гнали обратно в институт работать с новыми фактами. Руководство страны верило в легенду, что американцы давно спутались с инопланетянами и пользуются ихней техникой, на основе её строят большие космические корабли и собираются покорять Марс, спутники Юпитера и Сатурна. Но это был бред сивой кобылы, никаких инопланетян американцы и в глаза не видели. Напротив, Пентагон гнал пургу в нашу сторону: у русских, мол, с пришельцами установились прекрасные отношения и хорошо бы эти отношения распространить на США. Клинтон и Буш даже неплохо помогали нам в то время, ожидая соответствующего решения по пришельцам в их пользу. Но так как никто про инопланетян ничего никому не рассказал, на верхних уровнях управления Больших стран постепенно успокоились, но продолжали свои поиски, планируя на секретные программы сотни миллионов долларов. У нас в ИВН тоже всё успокоилось. Планы составлялись реальные, платили нам неплохо, и мы свои деньги отрабатывали. Но, конечно, впустую. Только однажды со мной произошёл необычайный случай. Если бы кто-нибудь такое мне рассказал, я ни за что бы не поверил! Ясным солнечным днём в нескольких метрах от входа в институт ко мне подошёл этот самый мелкий шкет и загородил дорогу. То есть, стал передо мной и дальше не пускает. В чёрных очках, в черной спортивной шапке лыжника… Я смотрю на него, он снизу смотрит на меня.

— Чего тебе нужно, милый? — спросил я вежливо. Подумал тогда, что парню не хватает на пиво, вот он и подошёл клянчить. Потом присмотрелся, а лицо у него совсем странное, нечеловеческое лицо!

— Как это — нечеловеческое? — испугалась моя Марина.

— А вот так! Глаза из-под шапки блестят вроде бы нормальные! Рот не на боку, а посередине, как у всех. Нос — в центре лица расположен. А самого лица нет!

— Иди ты! — воскликнул я.

— Да есть лицо, конечно, но оно такое странное: то появится, то исчезнет! Быстро так лицо меняется, уследить невозможно! Ты же его видел, но этот момент сразу заметить сложно, поэтому внимания не обратил.

— Не обратил…

— Какой ты, Гена, у меня невнимательный! — пожурила жена, продолжая слушать Пашкин рассказ.

— Здесь я вынужден своё повествование сократить, поскольку Шор находится в разработке института, и считается особо секретным объектом. Про него никто не должен знать. И вы знать не будете. Но это только после того, как я с вами распрощаюсь.

— Погоди, не спеши! — остановил я Пашку, подумав, что он слинять уже хочет. — Этот Шор летать, наверное, может? И тарелку собственную имеет?

— Он много может, и многое имеет! Всего не перечислить. У нас в институте на него заведено несколько журналов с научными записями. Чаще всего Шор работает со мной, ведь я первый с ним связь установил. У него есть собственное задание от своих небесных руководителей, ему тоже приходится собирать про Землю и землян данные. Цивилизация, к которой Шор принадлежит, находится за несколько световых лет от Солнечной системы.

— Павел! — поинтересовалась Марина. — Вы заторопились и не рассказали нам, а как, собственно, он с вами связь наладил? Русским языком он уже владел? И начал с вами говорить, про свою цивилизацию сообщать?

— Да там, Марина, просто оказалось. Когда я его изменчивым лицом заинтересовался, Шор мне внушил, что его бояться не надо, он прибыл с миссией из другой планетной системы. Попросил ему поверить и отвести в институт, где я работаю. Он про него уже знал, так что пришёл по адресу. Я думал, что на вахте его не пропустят, хотел снизу позвонить директору, но вахтёр на него даже внимания не обратил. Мне чудно стало. Махнул Шору рукой — подожди, мол! А сам вернулся к вахтёру и спрашиваю:

— Васильич! А ты почему посторонних без пропуска пускаешь?

— Каких посторонних? — вахтёр головой завертел, и в сторону Шора глянул, но внимания не обратил. — Шутишь все, Павел Михайлович? Времени-то ещё маловато, а ты уже приложился к своей фляжечке… Нехорошо, несолидно!

Так мы и прошли до самого главного кабинета нашего ИВН. Большего не скажу. Иначе вы что-нибудь вспомните, и у меня будут большие неприятности. Только добавлю, что с вином и водкой нам помог именно Шор. Как говорится, это ему что два пальца об асфальт…

— И где он сейчас?

— Это, Марина, для меня самый лёгкий вопрос! Шор, когда мы с ним отправляемся в какое-нибудь путешествие, никогда меня не теряет из виду. Заботится он обо мне. И достаточно мне о нём подумать, как он сразу объявляется. Вот как сейчас!

Мы услышали шорох в коридоре, перевели взгляд на дверь, а перед залом — перед нами, значит, — стоит этот невысокий пацан в очках, со странным лицом и в шапке. И почувствовал я, как он у меня в мозгу со мной поздоровался: — «Здравия вам желаю, мол, прошу прощения, но хозяин соизволил меня срочно видеть!»

— Может, отобедаете с нами? — вскочила жена.

— Не беспокойся, Марина! Шор наши харчи за еду не считает. Не буду вам описывать, чем он питается, потому что вам плохо может стать, — здесь Паша легко так махнул рукой, и Шор сразу исчез. — Он свою пищу синтезирует из воздуха. Когда он это делает и когда насыщается, мы в институте не знаем. Только раз я это заметил, и сразу зарёкся забыть и не вспоминать!

— Паша! — поинтересовался я. — А тело у Шора такое же? Человеческое?

— Скажешь тоже! Конечно, нет. Это он так под человека косит, чтобы люди в обморок не падали. Одевается в наши одежды, шапку натягивает по самые глаза, очки чёрные носит — там провалы у него вместо глаз! Ладно, ребята! Заговорился я с вами, а нам ещё лететь до столицы, через двадцать минут совещание у нашего директора. В последнее время он без Шора ни одного совещания не провёл.

— И президент знает про него?

— Да, Марина! Кто же от президента такое будет скрывать? Американцы не знают, мы им не сообщаем. И вы через пятнадцать минут забудете, — сообщил Пашка и стал собираться.

Мы помогли ему одеться — человек ведь выпимши был, немного качался.

— Не провожать! — гаркнул он в коридоре. — Я очень доволен, что у вас всё хорошо, рад был с вами повидаться. Долго ждал этой встречи, чтобы с Новым годом друга поздравить!

— А вы успеете за пятнадцать минут на совещание? — уточнил я на всякий случай. Помочь-то мне всё равно было не по силам, но спросить-то можно?

Пашка широко ухмыльнулся своей фирменной улыбкой:

— А это нам как два пальца… — не договорил он и исчез. Даже дверь входную не открыл!

Посмотрели мы с женой друг на друга и только плечами пожали. Был у нас кто-то сейчас в гостях. А кто — не помним! Вроде бы и случаев склероза пока не замечалось, а вот…

— Гена! А ты в магазин-то когда-нибудь пойдёшь? Уже с самого утра в коридоре толчёшься…

— Что-то мне думается, был я уже в магазине, милая! — сказал я и вошёл в зал. Стол нам сразу подсказал, что мы даже уже пообедали с небольшим шиком. Даже на следующий день полбутылки «Старки» и столько же «Киндзмараули» осталось. А на углу стола лежал коричневый конверт очень старого образца. Незаклеенный. И в нём лежала тонкая пачка стодолларовых купюр. Но с нашим неожиданно открывшимся склерозом мы так и не догадались откуда они взялись…

ИЗ ГЛУБИНЫ ВСЕЛЕННОЙ

Такого огромного транспортного средства землянин ещё не встречал, даже в фильмах далёкого детства. Он обладал прекрасной памятью и сразу вспомнил полуподвал под старым Домом Культуры, где собиралась молодёжь и за незначительную плату просматривала с помощью компьютера «левые» записи американских фантастических боевиков весьма сомнительного качества. И только через четверть века компьютер появился почти в каждой семье, и жители России могли любоваться отличными зарубежными фильмами, скаченными с бесплатных торрентов. В этих фильмах корабли пришельцев тоже выглядели впечатляюще, но не настолько.

Антону Говорову в прошлом месяце стукнуло сто пятьдесят лет, но отметить юбилей не удалось: руководитель «Роскосмоса» Привалов спешно направил космонавта на окраину Солнечной системы. И теперь он с расстояния в сотню тысяч километров космической пустоты разглядывал со своей «Радуги» чужой звездолёт, давно приступивший к торможению…

Уже в тридцатых годах третьего тысячелетия несколько фирм в Китае, США, Великобритании, Индии, Японии и других странах, используя последние открытия учёных, построили сверхскоростные космические аппараты, которые позволяли бороздить Солнечную систему вдоль и поперёк. Принципы движения были использованы самые разные, безопасность обеспечивалась полная. Только желающих улетать надолго с родной планеты не находилось… Во-первых, никто не верил в полный успех дальних полётов и в гарантированное возвращение домой, а также в положительные результаты по поиску добрых разумных человечков за пределами Земли, которые сразу же вникли бы в проблему перенаселения планеты и быстро разместили землян в прекрасных местах подальше от Голубой планеты. Во-вторых, все понимали, что основатели фирм обещали безопасность новых кораблей только на словах, а на деле они и сами не были уверены в своих миллионотонных детищах. Точно было известно только одно: своих детей они в рубку управления этих космолётов никогда не посадили бы. И в Дальний Космос родную кровинушку не послали бы…

В Организации Объединённых Наций не могли взять в толк: что нужно предпринять, чтобы земляне, не теряя даром времени, «оседлали летающих металлических коней» и помчались искать для заселения новые планеты — или хотя бы спутники планет-гигантов для временного переселения? А переселять землян уже давно было пора. По решению СКП — Совета по космическим полётам при ООН — несколько лет назад были усыплены все верные друзья человека на протяжении многих столетий — собаки и кошки. Считалось, что количество сэкономленной пищи от этого позволит протянуть городам ещё несколько десятилетий. Кроме того, давно была установлена норма иметь одного ребёнка в семье, как когда-то в Китае. Но резкое увеличение продолжительности жизни нивелировало эту норму, концентрация населения на планете зашкаливала, в ООН задумались о введении каких-нибудь дополнительных радикальных мер по решению проблемы вплоть до рекламы ухода из жизни путём суицида, усыпления людей специальными способами до наступления лучших времён. Был даже объявлен конкурс на эту тему. Победителям обещали места на крупной орбитальной космической станции, блоки которой построили на поверхности и подготовили к запуску. К несчастью на орбиту никто не рвался, и конкурс провалился. Но станцию на всякий случай решили вывели в космос с дежурным персоналом — вдруг понадобится для других целей. Название новой орбитальной станции дали довольно звучное: «Огненный дракон». Благодаря своим размерам и отражательной способности использованных материалов на внешнем слое корпуса «ОД» был виден с Земли даже днём, как сверкающий в небе алмаз. Ночью же станция отлично освещала поверхность планеты, позволяла отключать электрическое освещение многочисленных дорог. Со временем на «Огненном драконе» расположили некоторые астрономические приборы, с которыми поочерёдно работали самые известные астрофизики и астрономы.

В небольшом здании СКП было тихо и малолюдно. Заниматься космическими полётами с некоторых пор стало очень немодно. Уже давно профессия астронавта не считалась замечательной, молодых людей (и даже не совсем молодых) ни за какие коврижки не могли затянуть в училища по подготовке экипажей космолётов и будущих звездолётов. Заместитель Генерального секретаря ООН по СКП стоял у окна и наблюдал за небом, которое сегодня разразилось сильным ливнем. Зонта из дома он не прихватил, поэтому ожидалась перспектива остаться ночевать в комнате отдыха. Гораций Спанидис клял себя за то, что не завёл себе резервного зонта для таких случаев: лежал бы себе в рабочем столе, никому не мешал. А теперь жена будет обижена, одной ночевать при современной экономии было очень холодно. После окончания работ по искусственному выравниванию климата по всей Земле температуру в жилых домах выше десяти градусов по Цельсию поднимать официально запрещалось, за чем следил специальный надзорный комитет. Вдвоём спать ещё было нормально: муж с женой обогревали друг друга под тёплыми одеялами. А вот сегодня Гораций и молодая Ника будут оба ночью мёрзнуть в отдалённых друг от друга койках. Простуда их не возьмёт, медицина давно этот недуг у людей исключила, человеческий организм приучили к пониженным температурам, но всё равно терпеть холод неприятно в одиночку…

В ушах Горация прозвучал тихий плачущий голос Ники:

— Милый! Я замерзну без тебя! Я превращусь в сосульку…

— Мне очень неприятно, любимая! Но не в первый же раз… Завтра приду и отогрею мою сосулечку…

— Тебе хорошо говорить, — начала Ника, но в этот момент дверь открылась и вошёл инженер космической связи Николас. Пришлось отключиться от связи с женой и заняться с ним.

— Что-то новенькое у нас, дорогой? — спросил Гораций, не предполагая положительного ответа. Николас Парфёнов имел манеру появляться совершенно неожиданно и обычно начинал разговор на какие-нибудь отвлечённые темы. Космической связи ни с кем не ожидалось уже десятки лет после последнего полёта землян в космос. Когда-то на Земле появилась компания, имеющая намерения колонизировать Луну и Марс, но начатая в том направлении работа сразу привела к множеству трупов прямо в рейсах и на самих объектах. Причин было много, причём смерть от космического излучения не являлась единственной. С той поры все космические аппараты конструировали с гарантированной защитой от излучений и других обнаруженных в межпланетном пространстве бед, однако лететь и осваивать те же, либо другие объекты с той поры никого не нашлось. Люди хотели умереть в своей колыбели, то есть на Земле, а не в чёрном космосе, усыпанном бесчисленным количеством тусклых и ярких звёзд.

Последний астронавт, чудом оставшийся в живых, выглянул из капсулы приводнившегося в Тихом океане космического корабля и неприязненно сказал журналисту, сунувшемуся к нему по поводу интервью:

— Извините, но туда, — он пальцем показал на небо, — пусть летит Илон Черчил с женой! Потому что он очень умный! А мы будем на Земле следить за его подвигом…

Конечно, миллиардер Черчил в космос не полетел, он и сейчас спокойно живёт в подземных, освещённых искусственным солнцем хоромах, приготовленных для такого случая заранее, — вместе с женой и многочисленным потомством. С миром он практически не общается уже больше сотни лет, поэтому не знает, что разрешено в семье иметь только одного ребёнка…

Николас присел на краешек стула у стола заседаний и доложил:

— У меня действительно появилось кое-что новенькое. Даже очень интересное, вам понравится.

— Слушай, Николас! У тебя нет зонта случайно?

— Есть, — сознался Парфёнов.

— Одолжишь его мне до завтрашнего дня.

— А как же я пойду домой? У меня ведь только один, — инженер кинул взгляд через окно на продолжающийся ливень.

— Ладно тебе! Ты у нас ещё холостой, отдохнёшь сегодня ночью на работе. Так что там с новостью? — обрадованный, что удалось легко решить вопрос с зонтом, спросил глава СКП.

Николас немного помолчал, обдумывая, как извернуться и исправить допущенную ошибку, потом всё-таки выложил сведения, с которыми явился к главному шефу в конторе:

— Мне сообщили для срочной передачи вам лично, что с Землёй пытаются наладить связь инопланетяне.

Гораций от неожиданности сразу сел напротив Парфёнова и стал его подробно расспрашивать:

— Кто сообщил?

— Френк Базилевич из орбитальной обсерватории «Огненного дракона».

— Конкретнее: о чём, собственно, речь?

— У меня давно наладился с Френком контакт, мы с ним когда-то вместе учились. Поэтому я держу с ним ежедневную связь и зачастую он мне выкладывает больше, чем требуется. Обсерватория комплектует суточные данные, поступающие с телескопов всех видов: оптический диапазон, радиодиапазон. Обычно в отчётах, передаваемых на Землю, до сегодняшнего дня ничего нового не было. Но вот сегодня…

— Да говори же быстрее! Что ты медлишь?

— Базилевич готовит для вас отдельный подробный отчёт с объяснениями. Пока он просил передать, чтобы вы ждали, не уходили домой…

— Сегодня пришлёт? — подозрительно уточнил Николас.

— К сожалению, именно так! Да что мне, зонта жалко для вас? — вскинулся инженер. — Френк меня попросил передать, что сообщение будет готово только поздно вечером. Я же не виноват, что обсерватория так работает! И, думаю, что наша ситуация не терпит задержки. Дело в том, что в сообщении инопланетяне будто бы предлагают срочную помощь Земле. Поверить в это трудно, я до сих пор не верю, но сообщить вам я был обязан, согласитесь…

Спанидис набрал прямой номер связи с орбитальной станцией:

— Слушает дежурный!

— Спанидис на связи! Соедините меня с Базилевичем!

— Секунду!

— Базилевич слушает!

— Френк! Это — Спанидис. Ты готовишь мне какой-то документ?

— Что значит — какой-то? Я же просил Парфёнова всё вам передать про инопланетян!

— Он — у меня. И всё сообщил. Я просто хочу уточнить, когда документ будет у меня на экране монитора?

— Как подготовлю, так и передам! Космические ребята попались совсем незнакомые, шифр у них — необычный, не открывается… Вот и мозгуем с помощниками…

— А есть сведения, из какой они области Галактики? Может, залётные какие-нибудь, не из нашей?

— По всему выходит, что кучкуются они не очень далёко. Боюсь, что речь идёт даже не о планете, а о некоем перемещающемся по Вселенной заселённом агрегате. И сейчас этот агрегат огромного размера — полностью забитый неведомыми нам живыми существами — двигается в нашу сторону. Не надо было некоторым умникам раньше времени афишировать Голубую планету. Во все концы Галактики разослали опознавательные сигналы, научные станции с табличками, где толково объяснено, как нас поскорее найти и использовать!

— Что ты такое говоришь?

— То и говорю! Летят к нам какие-то спасатели, а зачем? Мы же не звали на помощь? Нет! По крайней мере, я лично никого не просил меня спасать!

— Слушай сюда, Френк! Не пудри мне мозги, мне всё доложить на самый верх потребуется. Если есть опасность — будем принимать серьёзные решения. Давай свой отчёт быстрее!

Гораций отключил связь со станцией и устало сказал Николасу:

— Какой-то он нервный стал, этот твой дружок-астроном! Нельзя же таким быть… Не мы начинали зонды во Вселенную посылать, это же янки начали. Да и сигналы — тоже. Недаром великий Хокинг перед кончиной предупреждал человечество! Прав Базилевич, не надо было на «Пионерах» и «Викингах» оставлять подробный адрес Солнечной системы. Ладно, Николас, так и быть — лети домой! Сегодня, видно, мне будет не до сна!

Ровно в полночь задремавшего за рабочим столом Горация разбудил тревожный вызов.

— Всё, что мы смогли расшифровать и понять, — сообщил Базилевич, — оформлено в кратком отчёте. Отчёт уже находится у вас. Попробую немного отдохнуть прямо в кресле. Что не сможете разобрать в отчёте — не стесняйтесь, связывайтесь со мной. Остальных не ищите, я их отпустил поспать. Если не отвечу на вызов, то попросите дежурного, он меня поднимет.

На мониторе компьютера Гораций видел электронное письмо с вложенным файлом. Он сходил в санузел и умылся, сгоняя остатки своей дрёмы. Вернувшись, открыл файл и принялся изучать его. Через десять минут, застигнутый врасплох содержимым файла, Гораций по секретной линии спецсвязи вызвал Генерального секретаря ООН, китайца Лю Фаня.

— Шеф! Похоже, что у нас ожидаются значительные неприятности! — выпалил он, как только на экране появилось озабоченное сонное лицо главы ООН.

— У нас — это у кого? — не врубился китаец.

— У нас — это у землян!

— В двух словах можешь объяснить?

— В двух не получится! Вот главное: примерно в половине светового года от нас находится звёздный корабль неизвестных разумных существ. Каким-то образом они узнали про избыток населения на Земле и связались с орбитальной обсерваторией, находящейся на «Огненном драконе». Они предложили нам немедленную помощь. Эти твари уже повернули в нашу сторону!

— Спокойно, Гораций, без эмоций! Изображение разумных существ удалось получить? Почему ты их тварями назвал? Они — страшные? Зубастые? Огромные? Пучеглазые?

Спанидис сделал глубокий вздох и слегка успокоился. Хорошо, когда у человека есть хорошо владеющий собой руководитель!

— Извините, шеф! Если прямо сказать, то я сильно испугался за Землю, за всех нас. В том-то и дело, что изображений никаких не получено. Имеется только текст, в котором разобраться крайне сложно. Многие знаки остались нерасшифрованными. Но главное прояснилось: чужие ребята на неизвестно каком аппарате добираются до нас и скорость этого аппарата намного выше световой!

— Что-то сомнительно! Насколько выше?

— Этого я не знаю, пока не смогли выяснить…

— Понятно. Я приступаю с общему сбору президентов всех стран! Скорее всего — на полдень уже наступившего дня. Понял, Горацио? Женева, Дворец Наций, в двенадцать часов ровно! Не опаздывай. Спусти с орбиты дешифровальщика иноземной депеши, прихвати его с собой. И пусть он ещё помозгует над текстом послания, вполне возможно, что найдёт дополнительный смысл. Желательно срочно найти ему помощников из такой же среды. Пока, дорогой! — Лицо Лю Фаня исчезло с экрана прибора спецсвязи.

Не теряя времени, Спанидис через дежурного орбитальной обсерватории передал задание организовать для Базилевича срочное приземление на космическом самолёте в аэропорту под Женевой. Потом нашёл руководителя группы дешифровальщиков армии США и попросил его выполнить указание Генсека ООН — перебросить опытного специалиста в Швейцарию не позже девяти часов по местному времени. Самому Горацию не требовалось спешить, его Совет располагался в здании, расположенном в сотне метров от Дворца Наций. Последние годы подобный Дворец, расположенный в Нью-Йорке, был забыт. Связано это было с экономическими вопросами: большинство мировых держав располагались ближе к женевскому Дворцу, к тому же Америка перестала играть главенствующую роль в мире и давно уже перестала вносить достаточные взносы для работы ООН. Проконтролировав через час и уточнив, что все задания начали выполняться, грек примостился прямо на столе и укрылся найденной тёплой одеждой. Он знал, что пару часов ему всё-таки поспать удастся…

В десять утра Спанидис собрал у себя Николаса Парфёнова, Френка Базилевича, присутствовал также американский дешифровальщик Дюк Фабье.

— Господа! Понимаю, что никто из вас не выспался в связи со срочностью сегодняшней встречи. Тем не менее хочу вам сообщить, что времени для всеобщего сбора руководителей стран, входящих в ООН, осталось меньше двух часов. Сейчас сотрудник земной орбитальной обсерватории Френк Базилевич сообщит, над чем мы должны плотно поработать и попробовать ближе подойти к расшифровке некоего материала, а точнее — послания инопланетян. О нём пока в мире никто не знает, но будут знать все после полудня. Дюк! Прошу вас не очень удивляться, вы были вовлечены в эту историю в последнюю очередь и потому совсем о ней не в курсе. Но, надеюсь, всё сейчас поймёте.

Американец пожал плечами и придвинулся к общему столу, где Френк уже готовил свои бумаги. Гораций не мешал специалистам спорить над посланием, он только следил, чтобы дело двигалось вперёд. Много нового найдено не было, но и того, что выудили из странного текста присутствующие, было достаточно, чтобы не сильно краснеть на заседании ООН. В то же время Спанидис понимал, что в президиум этих ребят не пригласят, они будут ждать в отдельной комнате.

Начало заседания, как всегда, несколько задержалось. Лю Фань выжидал, пока все вызванные главы стран ознакомятся с предварительным письменным оповещением, полученным при регистрации. Где-то через полчаса после открытия заседания шум собравшихся, ошеломлённых новостью, стал стихать. Тогда Лю Фань встал и призвал всех к рабочей обстановке, попросил не говорить лишнее, а продумывать все выступления с целью конкретных деловых предложений.

— У меня в руках, — показал лист бумаги Генсек ООН, — находится то самое послание неизвестных нам разумных существ, из-за которого нам пришлось срочно собраться. Идеальный перевод, как вы все понимаете, сделать было невозможно, хотя с посланием работали астрономы и самые опытные на планете дешифровальщики. В Институте внеземных цивилизаций до сих пор работают с посланием, пытаются более подробно вникнуть в смысл. Все новости сразу сообщат нам на заседание — если таковые появятся. Кстати, несмотря на несколько попыток наших астрономов связаться с авторами подозрительного сообщения, больше от прибывающих существ ничего не получено. Поэтому мы пока с абсолютной уверенностью можем говорить только о том, что в направлении Солнечной системы направляется настоящий звездолёт инакомыслящих разумных существ, причём мы конкретно не представляем, с какими намерениями они хотят посетить систему и саму Землю. Да, я не оговорился! Хотя в послании речь идёт о том, что пришельцы имеют своей целью оказание помощи землянам выйти из тупика, связанного с чрезмерным переселением планеты, это может быть определённой уловкой. Скорость приближения звездолёта — просто фантастическая: вдвое выше скорости света, что противоречит фундаментальным расчётам Альберта Эйнштейна. Причём объект был замечен на довольно значительном расстоянии, лететь ему до окраин системы ещё не менее шести-семи месяцев. И всё указывает на значительное превосходство технического развития пришельцев над земной цивилизацией.

В зале заседаний шум опять повысился. Собравшиеся были вынуждены схватывать на лету самые ужасные сведения в своей жизни. Просто необыкновенные сведения! Генсек поднял руку и, вновь дождавшись тишины, сказал:

— С утра мы с рядом известных всей планете астрономов и физиков проиграли всю ситуацию несколько раз, просмотрели большое количество вариантов. Главное, что нам не понравилось в нынешней ситуации, это наше непонимание действий и мышления пришельцев. Откуда они могли узнать наши проблемы? Ни к кому конкретно про перенаселённость Земли мы не обращались и обращаться не могли, к тому же у нас даже не было сведений об этих существах, тем более об их возможностях! Ещё раз повторяю: мы находимся в неведении о настоящих их целях. Можно только предположить, что Землю хотят либо поработить, либо уничтожить всех людей и использовать её просторы для освоения. Не вижу правдивости в заявлениях о желании помочь землянам, так как все исследования ближайших и отдалённых звёзд нашими приборами показали, что переселить часть землян просто некуда! И предложенная помощь — это только повод безопасно приблизиться к нашей цивилизации. Вывод здесь только один: инопланетяне мечтают не о помощи землянам с переселением на другие землеподобные планеты, а о нападении на планету и истреблении здесь всего живого. При подобном выводе можно предположить размер приближающегося звездолёта с небольшой астероид либо спутник какой-нибудь из наших планет. Иначе трудно было бы разместить достаточное количество боеспособных пришельцев и оружия для них. Опустошив Землю от заселяющих её живых существ, они могут захватить планету для своих целей. Из предварительно намеченных нами действий я бы отметил следующие: выслать вооружённые космические корабли на границу Солнечной системы и встретить чужой звездолёт огнём лазеров повышенной мощности и недавно созданных орудий, использующих энергию вакуума. Теперь у нас с вами неожиданно появилась проблема: кораблей у нас настроено очень много, только практически нет подготовленных пилотов и космических солдат… Но время, слава богу, ещё есть, и подготовить народ мы сумеем. Другого пути в нашей ситуации я не вижу. Если мы справимся с противником, внезапно напав на него, то сможем и сами претендовать на его территории, с которых он к нам пожаловал. Правда, в другую галактику на земной космической технике мы точно не доберёмся!

В притихшем зале раздались несколько одобрительных хлопков. Большинство представителей стран имели удручённый вид и не знали, как относиться к новости. Всем было понятно, что Землю ждёт потрясение, которое может привести к гибели всего живого. Космическую войну земляне никогда не планировали, они наверняка не ожидали, что в ближайшее время им предстоит в такой войне участвовать. Война — это всегда жертвы, гибель родных и близких, ухудшение жизненного уровня, необходимость выстраивать подземные убежища и проживать в постоянном страхе, голоде и холоде, снижение рождаемости и резкое снижение численности населения планеты. Современный мир всех жителей Земли вполне устраивал и предполагал подобное комфортное существование ещё — как минимум! — не менее трёхсот лет. А появление неких пришельцев определённо приводило к краху все планы десяти миллиардов семей, проживающих на планете.

На следующий день Дворец Наций опустел; каждый представитель своей страны, будь то президент, глава правительства или лидер правящей партии, отправился к себе на родину с перечнем предлагаемых мер для успешного отражения приближающегося космического неприятеля. Странам, имеющим космодромы и готовую к использованию космическую технику, было рекомендовано сразу заняться подготовкой экипажей для вывода этой техники в космос и предварительных тренировок в совместных действиях. СКП подготовил График посещения астронавтами орбитальной станции «Огненный дракон» и последующего отбытия кораблей с укомплектованными экипажами к границам Солнечной системы. В Графике была определена конкретная зона патрулирования пространства за Поясом Койпера для каждой страны. Заготовленные развитыми странами корабли имели возможность достигать до 50% от скорости света. Этого могло хватить для патрульной службы и своевременного перехвата противника, поскольку предполагалось, что противник перед входом в Солнечную систему начнёт резко снижать скорость звездолёта, опасаясь обломков планет, астероидов и комет.

Потрясение, которое перенесли жители Земли, узнавшие о нашествии инопланетян, было слишком большим. От добровольцев лететь в Дальний космос для защиты родной планеты не было отбоя. Отборочные комиссии работали круглосуточно, чтобы подобрать надёжные экипажи с грамотными пилотами. К удивлению Генсека ООН, среди желающих воевать в космосе оказалось большое количество женщин. Совет Безопасности рассмотрел такую возможность и пришёл к мнению, что отвергать женские кандидатуры нецелесообразно, но утвердил соотношение мужского и женского персонала на кораблях как три к одному. Подготовка членов экипажа на Земле началась уже через неделю после знакового заседания ООН, для этого использовались обновлённые программы для разных профессий астронавтов — пилотов, штурманов, механиков, электронщиков, врачей и других. Как обычно готовили каждого кандидата с возможностью замещения не менее двух профессий.

Первыми с Земли отправились к «Огненному дракону» три китайских шестиместных корабля, это случилось уже второго ноября. И начиная со следующего дня ежедневно стартовали по два-четыре корабля с экипажами из различных стран. Заранее заготовленное в странах топливо позволило к Новому году поднять на орбиту весь земной космический флот. Теперь над планетой кружились сто пять готовых к дальнейшему полёту кораблей, укомплектованных и экипажами, и новейшим оружием, которое придумало к этому времени человечество. Главным оружием считалось для борьбы с пришельцами — лазерное, а также вакуумное. Кроме стационарного оружия, встроенного в наружную обвязку космических аппаратов, у астронавтов было достаточно и переносного, личного оружия.

Обсерватории Земли и двенадцать орбитальных станций, включая самую большую — «Огненный дракон» — непрерывно контролировали космическое пространство в Солнечной системе и за её пределами. К этой же работе поочерёдно подключались стартовавшие межпланетные корабли, которые с орбиты вокруг родной планеты сразу устремлялись к орбите далёкого Плутона и далее — к Поясу Койпера. Астронавты на планетолётах и работники наземных и орбитальных астрономических объектов с трепетом ожидали внезапного появления пришельцев из глубин Галактики. Что они представляют из себя? Какими средствами космоплавания обладают? Каким располагают поражающим оружием?

Одним из главных недостатков земных космических кораблей являлась невозможность быстрой взаимосвязи. Командиры экипажей могли использовать только обычные радиоволны. Однако, расстояние между кораблями, а также до Земли было настолько огромным, что обычные переговоры были невозможны. С контролируемой орбиты радиосигнал с сообщением экипажа мог добраться до родной планеты только за шесть часов, ещё столько же ему требовалось времени, чтобы вернуться в виде ответа. На связь с соседним кораблём требовалось времени не меньше. Естественно, что управление космическим флотом в такой ситуации не представлялось идеальным. Все корабли разбили на десять групп с тем, чтобы каждая держалась в пределах зоны длиной полмиллиарда километров. Обширные не патрулируемые пространства вне этих зон прослушивались с мощных орбитальных радиотелескопов у Земли, Луны и Марса, а также с самих космических кораблей. Заблаговременное обнаружение начавшего экстренное торможение перед Солнечной системой чужого звездолёта позволило бы успеть астронавтам добраться к нужной точке космоса и начать сражение.

Генеральный секретарь ООН Лю Фань в своём кабинете просматривал поступившие днём новые репортажи со всех континентов, а также от экипажей, улетевших к границам Солнечной системы кораблей. Материалы предварительно были изучены помощниками генсека, которые сопроводили их краткими пояснениями. Всё свидетельствовало о том, что человечество достаточно готово к решающей битве за свою независимость. Над сообщением о трудностях со связью у астронавтов генсек задумался. Он ходил по широкому кабинету и не знал, на что решиться. Были всякие варианты. Но не со всеми из них был бы согласен состав космического флота. Правда, решающее слово всегда было за генсеком! За десять лет его правления ни разу члены организации не отказали ему в решении какого-то важного вопроса. И на мнение отдельных групп землян внимания не обращали, только учитывали это мнение в своём окончательном решении.

Лю Фань решительным шагом устремился к столу и взял трубку телефона внутренней связи:

— Лиу, будь добра, посмотри в наших контактах Илона Черчила, это один из укрывшихся под землёй миллиардеров. Найдёшь и сразу свяжешься со мной.

Ждать пришлось несколько минут. Секретарь сообщила, что Илон не вступает в контакты, не отвечает на звонки.

— Набери его номер мобильного телефона, — распорядился Генсек, — и соедини по закрытой линии с моим компьютером, я сам напишу ему письмо.

Через несколько минут на мониторе появилось изображение обычной связи, телефон миллиардера был доступен для приёма сообщения. Лю Фань сразу набрал текст письма:

«Илон! Беспокоит Вас Генеральный секретарь ООН. Мне срочно потребовалась Ваша консультация. Буду ждать связи с Вами до восьми часов вечера по Всемирному времени. С уважением, Лю Фань.»

Говорову удалось разбудить экипаж, но ни одного человека из проснувшихся в рубке ещё не появилось, всем требовалась серьёзная подготовка после долгого сна. Индикаторы указывали, кто уже был готов к действиям против пришельцев. Они могли появиться с минуты на минуту. Земной корабль шёл параллельным курсом со звездолётом инопланетян — на расстоянии около сотни тысяч километров. Поскольку никаких действий со стороны звёздного странника не предпринимались, Говоров решил, что для этого имеются несколько причин — или одна из них:

— земной космолёт «Радуга» представлял слишком небольшой объект по сравнению с пришельцем из Дальнего космоса и мог быть просто не замечен его хозяевами; или эти хозяева совсем не испытывали страха перед ним;

— приборы, предназначенные для обнаружения посторонних и опасных объектов на звездолёте пришли за годы странствий в неисправность;

— по неизвестной причине из хозяев гигантского аппарата никого не осталось в живых.

Последние две причины Антон Говоров исключал. Скорее всего небольшой космолёт реально опасности для инопланетян не представлял. Даже все боеголовки земного флота не смогли бы повредить такую махину, появившуюся извне Солнечной системы.

— Приветствую, капитан! — первым в рубке появился штурман и первый помощник Ян Новотны. Он сразу начал изучать состояние приборов, показания мониторов и главного экрана, на котором не вмещался космический пришелец.

— Вот это размерчик! — Новотны взглянул на информационные датчики. — Да он больше астероида Весты!

— Да, Ян! Больше пятьсот пятидесяти километров в длину и почти шестьдесят — в диаметре. Я здесь в одиночестве подумал, что хозяева этой штуки приспособили какой-то естественный странствующий космический объект. Мало ли их во Вселенной?! Но теперь мы видим, что это вещь в себе: идеально изогнутые поверхности, искусно примкнутые дюзы, даже стабилизаторов до чёрта по бокам! Только не вижу иллюминаторов, как у нас принято. Хотя бы небольшие или малое количество… Похоже, что они ими не пользуются. Если только выполнены иначе: утоплены в корпусе, и при необходимости убираются защитные щиты?

— Скорее, они им не нужны. Приборы контроля за окружающим пространством у пришельцев выполнены иначе, что-то вроде большого количества микроскопических датчиков по всей поверхности звездолёта. Мы давно этим занимаемся, но приемлемого решения пока не нашли. Зато — удобно: получили изображение приближающегося врага и повернулись к нему той стороной, где расположены поражающие орудия.

— Да, у такой махины и орудия должны быть сверхмощные. Даже дрожь берёт, — Говоров покачал головой. — Мы и ответить на удар не успеем!

— Всех оповестил?

— Да! Как и положено по аварийному расписанию. Но сигналы к нашим друзьям

дойдут не скоро!

Илон Черчил отозвался ровно в восемь вечера: на мониторе возникло электронное письмо от него, в котором сообщался доступный номер телефона. Лю Фань позвонил по закрытой связи:

— Добрый вечер, Илон!

— И Вам тоже добрый вечер, дорогой Лю! — голос Черчила был спокойным. — Прошу прощения, но у меня нет связи с внешнем Миром, поэтому не знаю новостей. Наверное, нужно было раньше позвонить? Знаю: времена настают тяжёлые, голод, избыток населения… Это ожидалось уже давно, мне под землёй можно жить ещё не менее пятисот лет, а наверху, скорее всего, дела значительно хуже…

— Илон! Мы с Вами знаем друг друга уже очень давно, поэтому не хочу затягивать беседу. Насчёт населения мы пока терпим, да и продовольствия хватает. Сейчас другая беда свалилась на наши головы. Появилась внешняя опасность: к Солнечной системе летит неведомый звездолёт, он уже близок к Поясу Койпера. Наши космические аппараты отследили его и пытаются предотвратить внедрение к внутренним планетам.

— С ним связь установлена?

— Связь появилась на короткое время полгода назад, расшифровать мы её толком так и не смогли. Поняли только, что это — пришельцы из далёких глубин космоса, возможно, даже из другой галактики. Имеют сведения о перенаселённости Земли и пытаются нам с этой проблемой помочь. Однако земляне с подобными просьбами ни к кому не обращались, поэтому такой визит нам показался странным, даже — подозрительным. У них — настоящий звездолёт, может развивать сверхсветовые скорости, размер аппарата — просто гигантский, примерно с огромный астероид. На внешних трассах нам с таким звездолётом не справиться, и пришельцы вполне могут захватить планету. Зная, что Вы в лабораториях не сидите спокойно, а постоянно что-то изобретаете, я решил обратиться с просьбой о помощи. В любом случае помощь понадобится — не только нам, но и Вашим людям.

— Какие проблемы необходимо решить в первую очередь?

— Первая проблема: связь. Во внешней Зоне системы наши астронавты практически не могут общаться — разговор с помощью радиосвязи затягивается на много часов, на сутки. Вторая проблема: нужны сверхсветовые боевые челноки. Несколько таких аппаратов могли бы атаковать звездолёт и задержать его на какое-то время вне Солнечной системы. Почувствовав нашу силу, пришельцы могут оставить Солнце и Землю в покое.

— Лю Фань! — после короткого раздумья сказал Илон. — Мне нужно время, чтобы разобраться с тем, что у меня есть. Завтра в этот же час я позвоню и сообщу, что мы сможем вывести на поверхность за короткое время. У нас есть специальное оборудование, которым можно воспользоваться. Но с ним нужно разбираться, в любом случае придётся выделять своих людей для работы во внешнем мире.

— Мы будем благодарны, Илон! Жду звонка с нетерпением…

Черчил позвонил в назначенный срок:

— Добрый день, Лю Фань! С боевыми сверхсветовыми челноками есть проблема. В наличии только два аппарата, сейчас заканчивается их вооружение, через пару часов мои пилоты выведут их на мыс Канаверал. Пусть назначат встречающего. Доукомплектовать составы экипажей, думаю, Вы сможете быстро. Большие сверхсветовые корабли мы давно отказались строить, а эти челноки остались с давних времён. По Вашей просьбе мы сможем подготовить ещё необходимое количество, позже сообщите сколько требуется.

— Хорошая новость, Илон! Пилоты будут с нами постоянно?

— Да! Они в курсе происходящего. Кстати, строительство челноков уже возобновлено, пока готовят ещё пять штук из имеющихся деталей. Где-нибудь через неделю пришлём. Теперь по средствам связи. Сегодня же на космодром доставят всё, что у нас есть: мощные, практически мгновенные передатчики. Даже не помню, для какой цели мы их готовили — полтора века прошло! Но на первое время будет достаточно, хватит для снабжения всех кораблей и челноков.

— Илон! Ваша помощь — бесценна. Не знаю, как благодарить…

— Никаких благодарностей! Мы же здесь — под Землёй — понимаем, что появление чужеродных существ с могучей техникой в Солнечной системе положит нашей цивилизации конец! И поверхность Земли опустеет, и внутреннее человечество погибнет. Держите меня в курсе событий, а ещё лучше, если Вы назначите одного из своих заместителей для постоянной связи со мной. Кстати, остальных внутренних монархов я с обстановкой ознакомил. Они направили мне достаточное количество специалистов для запланированных работ. Понадобится — дошлют дополнительно, по этому поводу не тревожьтесь!

Ближе к полуночи через специальный тоннель от Черчила на космодром, расположенный у мыса Канаверел, прибыли два юрких челнока. Пилоты, одетые в американские скафандры, сразу получили задание от встречающих офицеров космической разведки и, забрав экипажи, вылетели к границе Солнечной системы.

Первым, кто узнал о новых средствах связи, оказался Антон Говоров. Он вместе с Новотны побеседовал с старшим пилотом боевого челнока нового поколения «Торнадо».

— Вот это я понимаю! — обрадовался Говоров появлению положительных новостей. — Можно переговариваться без всяких временных пауз.

— Хорошо, что наш шеф когда-то придумал такую мгновенную связь, — раскрыл часть профессиональной тайны Рудольф Белецки, — мы в те давние времена даже были сильно удивлены таким направлениям в изобретательской голове Илона. Зато сейчас у всей земной команды появятся хорошие шансы на спасение.

— Если не очень большой секрет, Рудольф! Сколько скоростей света твоя посудина может набрать?

— Да какие теперь секреты, Антон! Компьютер показывает, что до вашей «Радуги» мы сможет добраться через полчаса!

— Так это же почти три световых порога! — воскликнул Говоров.

— Что есть, то есть! Теперь ближе к делу, Антон. Мне поручили в первую очередь посетить тебя и твою «Радугу». Ведь именно вы сейчас сопровождаете чужаков.

— Да, хорошо бы ты появился рядом. И чем быстрее, тем лучше. Махина, под боком которой мы плетёмся, может выкинуть любой сюрприз в любое время. Имея мгновенную связь, мы сразу всех оповестим и соберём максимально возможные силы. Тогда и ответить на неожиданный удар сможем.

— А похоже, что пришельцы готовят нападение?

— Никаких приготовлений к этому мы не заметили. Но судить-то можно только по нашим меркам. Не зная начинки этого гиганта, трудно понять их возможности. Ясно только одно: если начнутся боевые действия, то нам сладко не будет! Увернуться от попадания простого снаряда — это мы сможем; однако, будет ли снаряд одиночным?

«Торнадо» оказался небольшим по величине, он сильно уступал «Радуге», но объявился, как и обещал Белецки, через полчаса. Теперь оба космических аппарата землян провожали огромную махину чужаков. Экипажи организовали непрерывный контроль за действиями невиданного звездолёта из тёмных далей Вселенной, велась прослушка эфира на радиоволне первого обращения инопланетян к жителям Земли. Но после самых первых обещаний о помощи, поступивших ещё полгода назад, звездолёт никаких сигналов не передавал. И это казалось несколько странным. Либо экипаж чужака отказался от своих намерений, либо на звездолёте действительно произошло какое-то трагическое событие, но, скорее всего, готовилось внезапное нападение на поселения землян…

После небольшого обсуждения ситуации Говоров и Белецки решили не ждать, а посоветоваться с руководителем контрольной зоны. Сектор был закреплён за «Роскосмосом», поэтому Говоров связался с Приваловым.

— Михалыч! — начал он после подключения новой — сверхбыстрой — линии связи. — У нас здесь ничего нового не происходит. И мы с экипажем челнока «Торнадо» решили послать пару астронавтов на поверхность прибывшего к Солнечной системе объекта. Есть несколько подозрительных мест, напоминающих входные люки. Их можно проверить… А вдруг повезёт, и мы сможем войти в святая святых?

— Я тебя, Антон, знаю хорошо, — отозвался руководитель «Роскосмоса». — Ты всегда был готов к врагу в логово забраться. И нам очень повезло, что в Солнечной системе таких врагов не нашлось. Иначе тебя давно бы потеряли… Дело, конечно, рисковое, но заманчивое. Ты прикинул, кого послать на этот подвиг?

— Мы с Яном Новотны привлекли Рудольфа и всё обсудили, есть у нас две хорошие кандидатуры. Ребята с железными нервами и хорошо обученные владению новым оружием. Одного ты знаешь — Некрицухин Володя. А второй — Луис Родригес с «Торнадо», прошёл какую-то сумасшедшую подготовку под землей с применением нового оружия, изобретённого Илоном Черчилом. Занимался восстановлением третьего искусственного Солнца, Белецки за него ручается…

— За Некрицухина я тоже могу поручиться… Что же, ждите результата. Доложу непосредственно Лю Фаню, он координирует всю работу. Как решит, так и будет. Отключаюсь…

Говоров неуверенно протянул:

— А не спешим ли мы, Рудольф? Что-то мне не по себе стало, как представил внутри такой махины наших ребят…

— Риск, конечно, есть. Но у меня имеются несколько комплектов специального защитного комбинезона, он тоже разработан под руководством Черчила — для сближения с высокотемпературными объектами. Нам приходилось использовать их при ремонте внутренних светил. Астронавт выдержит в нём наружную температуру до миллиона градусов. Правда, не дольше десяти минут. Наши бойцы смогут устоять при прямом попадании лазерного луча.

— Это — дело! Но всё равно, если инопланетяне за нас возьмутся по-настоящему, то на «Радуге» и на «Торнадо» через несколько секунд никого в живых не останется! Так мне кажется при внимательном рассмотрении соседней махины.

— Пожалуй! Поэтому и необходимо их опередить… — заключил Белецки.

Двухместный шлюп с двумя астронавтами оторвался от «Радуги» через два часа после разрешения Лю Фаня, из-за небольших размеров шлюп был совершенно незаметен на фоне межзвёздного скитальца. В напутствие «шпионам-исследователям» Говоров посоветовал:

— Действовать спокойно, не торопиться. Начинаете с ближайшего люка — если это именно люки. Не ломитесь напропалую, не создавайте самим себе трудностей. Не получилось в одном месте, перебирайтесь дальше — там много таких мест. Вполне возможно, что одно из них окажется со свободным доступом: могло что-то случиться с автоматическим запором, или оказалось повреждено пролетающим мимо космическим мусором типа осколка астероида. Связываться с нами старайтесь только в крайнем случае, будем следить за ситуацией по видеокамерам на шлюпе и на скафандрах. Кстати, никто не скажет вам ни слова в упрёк, если почувствуете опасность и быстро вернётесь…

Долго искать не пришлось: первый же люк, у которого астронавты причалили и закрепили шлюп, оказался вскрыт. Белецки находился рядом с Говоровым, они с облегчением восприняли такой поворот событий. На мониторах «Радуги» было видно, как Некрицухин с Родригесом легко проникли в чужака.

— Теперь осталось самое главное: дождаться результатов, — Антон Говоров посмотрел на Рудольфа.

— Будем надеяться, что вход оказался разблокирован неспроста, — ответил Белецки. — Как мы и подозревали, у пришельцев возникли какие-то проблемы.

Ждать пришлось долго, лишь через сутки внешняя видеокамера шлюпа показала появление астронавтов из звездолёта. Один из них помахал рукой, что означало возможность разговора по обычной радиосвязи.

— Мы слушаем… — обрадованно отозвался Говоров.

— Здесь всё тихо! — это был голос Некрицухина. — Удалось невдалеке от входа найти специальную кабину, служащую для сообщения с центральным пультом — типа нашей рубки для управления — и такими же кабинами по всему объёму звездолёта. Никого найти не удалось. Разобраться в рубке нам оказалось слишком сложно. Рядом с ней нашли помещение, которое служило скорее всего для проживания экипажа. Но что за экипаж здесь мог быть — не поняли. Всего три лежака, пустые… По размерам для человека не подходят, раза в два короче и непонятное сужение в середине. Мы не смогли представить себе вид хозяев звездолёта. И куда эта троица слиняла — не ясно. В одном углу помещения, похоже, случилось загорание, все стены чёрные. Есть ли здесь какая-то связь с исчезновением? Понять сложно. Как и то, что три члена команды для космического корабля такого объёма — это явно маловато. Правда, в рубке имеются сигнальные устройства, похожие на обычное табло. Их множество, они меняют цвет, у нас появилась уверенность в том, что в настоящее время все механизмы управляются автоматически по заданной программе. Но кто снизил скорость при вхождении в Солнечную систему? Кто передал первоначальное сообщение? На эти вопросы мы ответа не нашли… Так что нам теперь делать?

Говоров сразу скомандовал обоим астронавтам возвращаться на «Радугу». Сам же он переключился на Привалова, который вместе с другими ответственными лицами наблюдал за развитием событий на окраине системы и слышал рапорт Некрицухина.

— Сейчас Лю Фань с помощниками примет решение, — руководитель «Роскосмоса» был немногословен. — У вас ни на «Радуге», ни на «Торнадо» нет достаточных средств для уничтожения космического пришельца таких размеров. Скорее всего, мы его отпустим восвояси. Сейчас он летит по касательной к системе и вскоре начнёт отдаляться от неё.

Прибывшие из разведывательного рейса астронавты, освободившись от защитной одежды и тяжёлых скафандров, а также принявшие душ и пообедав, показали видеозаписи своих путешествий по чужому звездолёту. Это стало хорошим добавлением к первоначальному рапорту Некрицухина. А вскоре последовало сообщение Генерального секретаря ООН:

— Внимание! — голос Лю Фаня сложно было с кем-то спутать. — Привалову и Говорову! Землянам в любом случае не успеть доставить к пришельцу необходимые средства для его уничтожения. Поэтому Говорову вместе с Белецки проводить звездолёт за пару миллиардов километров от границ нашей системы. При этом вести наблюдение за ним, следить за любым изменением скорости. На обсерваториях Земли и других объектов Солнечной системы вести наблюдение до тех пор, пока звездолёт будет заметен в Дальнем космосе.

И несколько месяцев после этих событий земляне наблюдали за удалением от Солнечной системы загадочного объекта, всполошившего все народы Голубой планеты. В отчётах Совета по космическим полётам ежедневно появлялась запись:

«… Скорость инопланетного звездолёта по инструментальным данным не изменилась…».

* * *

Три существа, совсем не похожие на землян внешне, вели общение со своим космическим Центром, расположенном на другом краю галактики Млечный путь:

— Имеем честь доложить, что задание Центра разведчиками выполнено полностью. Намеченная к заселению планета изучена через аппаратуру здешней цивилизации. Условия на поверхности для существования нашей расы — прекрасные. Можно готовить захват, аборигены полностью поддались на нашу уловку и сопротивления оказать не успеют. Наше защитное поле ими не обнаружено, оно позволит подобраться к планете вплотную…

ПРАВИЛЬНАЯ ПЛАНЕТА

Планета под космолётом была прекрасна, они облетели её несколько раз и собрали короткое совещание.

— Предлагаю в Центр не сообщать, осмотримся вначале, — авторитетно высказался Жуль, — в конце концов, мы и так долго гуляем по Вселенной, выполняя чьи-то задания. Пора и о себе подумать.

— В каком это смысле? — поинтересовался Крол. Он был пока капитаном этого корабля и должен был держать ситуацию под контролем.

— В прямом, — усмехнулся Жуль, — опустимся на поверхность и твоё капитанство закончится. Так гласит Устав Космических войск, надеюсь, что ты не станешь отрицать очевидное?

— Отрицать не стану, — согласился Крол, — но ведь мы ещё не посадили свою посудину на этот островок. Поэтому всё остаётся по-прежнему.

— Слушай, капитан! — подала голос Дана. — Тебе не надоело летать между звёзд? Не хочется начать новую жизнь в замечательном месте, не в каком-то перенаселённом мегаполисе, а загорать на пустых пляжах под лучами золотистой звезды, когда рядом с тобой будут только твои друзья? Я имею в виду нас — твой экипаж.

— Вы все сговорились? — оглянулся Крол. — А как же моральный кодекс родной планеты? Там на нас надеются, думают, что нам повезёт, и мы найдём, наконец, Новую Землю.

Ещё трое сейчас находились в анабиозе, ничего не знали и участия в совещании принимать не могли. Жуль вывел на главный экран последние выверенные данные о найденном уголке жизни.

— Смотри, Крол! — радостно сказал он. — Давление атмосферы у поверхности просто земное, состав её практически тот же! Наклон оси, сила тяжести… Всё!!! Уничтожаем свои космические маяки и исчезаем из мирового эфира! Нас — шестеро: три женщины и трое мужчин. Разве мы не сможем создать здесь свою цивилизацию? И оставить своим потомкам планету в первозданной чистоте? Не уверен, что ты против этой идеи. Земляне, оставшиеся далеко позади, уверен — найдут другой выход из создавшегося тупика: другую планету где-нибудь поближе, либо непопулярные меры по силовому снижению рождаемости.

Дана смотрела на Крола и понимала его. Многие на месте капитана в первую очередь стремились бы к выполнению своей главной функции: решить поставленную задачу и сообщить об этом на Землю. Там сразу же начали бы переброску жителей, армады огромных звездолётов уже ждут на космодромах. И ещё больше звездолётов заложено на верфях. Земля начнёт освобождаться от излишне накопленного населения. Доберутся они сюда за несколько лет. И превратят планету в тот же перенаселённый кошмар, потому что материков здесь не было совсем — только несколько цветущих островов. Новая планета очень быстро превратится в зеркальное отражение их родины, и они — шестёрка сегодняшних удачливых космических скитальцев — не смогут в достаточной мере насладиться красотами нового незагрязнённого цивилизацией мира. В лучшем случае их отправят ещё дальше по Вселенной — искать другие подобные островки жизни. А Дана с удовольствием прожила бы здесь оставшуюся жизнь с Кролом, он всё время ей нравился. И детей они нарожали бы кучу, и внуки у них появились бы, и…

Дана помотала головой, отгоняя несвоевременные мысли. Сначала нужно всё решить, договориться обо всём, как предлагает Жуль.

Капитан молчал. Нарушение Устава грозило экипажу суровыми санкциями, вплоть до уничтожения. Он отвечал за их жизни, а быстро продвигающиеся научные разработки на Земле вполне могли позволить найти затерявшийся в глубинах Вселенной космолёт, выследить их и уничтожить за неповиновение. С другой стороны, три пары землян действительно могли создать здесь вполне нормальную колонию, островок жизни в бездне космического пространства.

— Поднимайте остальных, потом поговорим! — отдал Крол короткий приказ, не отрывая глаз от новых цифр на экране. Они полностью говорили в пользу озвученного Жулем предложения. Особенно поразила Крола скорость вращения планеты: сутки здесь продолжались всего на семь минут дольше, чем на Земле!

* * *

Лера с Тиной шли по светло-зелёному лугу к недалеко растущим высоким деревьям. Высоко в безоблачном небе летали обычные птицы, иногда слышалось их своеобразное пение. После тесноты космолёта женщины ощущали себя несколько непривычно на свежем воздухе, это и понятно — в полёте им пришлось пробыть несколько лет без высадок где бы то ни было. Лера остановилась и повернулась в сторону опустившегося на поверхность космолёта. Он уже принял горизонтальное положение, и на боку у него ярко сверкала в лучах местного светила цифра А-575 — присвоенный перед отлётом номер.

— Что ты там увидела? — тоже остановилась Тина. Они отошли уже достаточно далеко, но космолетчики, оставшиеся рядом с кораблем, были хорошо различимы. Сейчас им приходилось принимать меры к маскировке транспортного средства: раз уж решили пойти против Устава, то следует сделать так, чтобы из космоса это местечко выглядело бы пустым. Дана осталась у корабля, как всегда — с Кролом…

— Ничего нового я не увидела, просто меня пейзаж радует! — ответила Лера. — А скоро исчезнет из видимости и наша летающая тарелка, без неё будет, пожалуй, скучновато.

Они продолжили свой путь. Здесь легко дышалось, приборы полностью подтвердили возможность жизни для землян. Ещё на орбите единодушно дали планете романтичное название Нефа — упрощённое от Нефертити, самой красивой принцессы древнего Египта. Настроение у всех было приподнятое, хотя напряжение от спонтанно принятого нетрадиционного решения не спадало. Оставят ли их в покое? Ведь в космосе находится большое количество земной техники, автоматической и управляемой человеком. И как далеко она бы не находилась, всегда есть шанс обнаружить беглецов, испортить им жизнь. Оставалось надеяться на бесконечность космического пространства и на ничтожность упомянутого шанса. Если вновь подлетевшие к планете земляне найдут здесь достаточно народу, а также множество построек, то они не посмеют вторгнуться на заселённую планету. Тот же Устав не позволит.

— Да здесь настоящий лес начинается! — воскликнула Лера, когда они подошли к деревьям, по виду напоминающим обычные сосны. Даже слабый хвойный запах появился.

Женщины вошли под кроны деревьев, травы здесь было меньше, а по веткам порхали ярко-жёлтые птички, встревоженные посетителями.

— Наверное, мы набрели в космосе на Рай, каким его описывают в библиях, — предположила Тина, — смотри, лес не очень большой, там виден просвёт, — и она показала рукой вперёд.

— Кажется, там море? — удивилась Лера. Через пять минут деревья расступились, и они очутились прямо на песчаном пляже перед сине-зелёными волнами огромного водного массива. Появилось впечатление, что, преодолев много парсеков холодного пространства, им выпала удача попасть на берег земного океана.

Приборы не обнаружили на Нефе признаков опасной фауны, поэтому Лера и Тина быстро разделись и с удовольствием искупались в чистой морской воде, имеющей давно забытый привкус. Они обсыхали на светлом крупнозернистом песке, и у них не было слов, чтобы выразить своё восхищение. Тина вынула из брюк рацию и позвала:

— Сорк! Ты не мог бы собрать ребят и добраться до нас? Мы Рай нашли!

— Какой ещё рай? — удивился её друг. — Не пора ли вам вернуться? Мы скоро собираемся перекусить…

— Ты не понимаешь, Сорк! — повернувшись в сторону Тины, громко сказала Лера. — Скажи всем! Срочно зовём искупаться, здесь просто чудесная вода!

— Понял, милый? — добавила Тина.

— Нет проблем! — воскликнул Сорк. — Сейчас будем.

Вскоре послышался шум лёгкого гравиплана, и вся команда была в сборе. После купания отметили прибытие бокалом вина. Дана не отрывала глаз от Крола, в экипаже только они с капитаном пока не были парой. Пришло время этой ситуации измениться. И Дана ощущала, что Крол сдаётся, больше не избегает её, не отодвигается за столом, с удовольствием воспринимает её ласковые взгляды. Их всех ожидали большие изменения в этом мире и одним из главных событий должно стать увеличение численности населения.

* * *

Экипаж космолёта за несколько дней возвёл несколько жилых зданий, получил всходы основных кормовых культур для последующего пропитания, не менее трёх-четырёх часов в день отдыхал на пляже. Все загорели, выглядели весёлыми и счастливыми. Особенно радовало, что сигналов с Земли в эфире не появлялось, похоже, что их местоположение в космосе не обнаружено, и пока всё шло по намеченному плану. Работы было впереди очень много. Поскольку посадку они совершили на самом крупном острове Нефы, вся работа должна быть выполнена именно здесь. За год необходимо было создать инфраструктуру небольшого, но процветающего государства, построить и запустить хотя бы один производственный химический комплекс, выпускающий любую продукцию, нужную населению, организовать несколько десятков любых отдельно стоящих жилых помещений по всей территории острова, найти возможность обмануть внешнего наблюдателя насчёт количества населения планеты. За тот незначительный срок, что у шестёрки оставался в запасе, обзавестись большим количеством детей они никак не успевали. Правда, всё возможное в этом направлении они выполнили, и, надо сказать, не безрезультатно: все три пары вскоре приготовились стать родителями.

Облёт на гравиплане всей планеты показал, что каких-то других разумных существ здесь не было, самыми развитыми существами можно было назвать птиц и небольших, похожих на сусликов, животных размером не более крупной земной кошки, весьма миролюбивых и совсем не боявшихся людей. Они иногда приплывали откуда-то со стороны соседних островов и через некоторое время исчезали. Угрозы для людей они не представляли точно. На изучение фауны и флоры экипаж потратил не более недели, больше времени терять было нельзя.

* * *

Механизмы, доставленные космолётом на Нефу, позволили выполнить многое из задуманного. Даже небольшой заводик исправно коптил здешнее небо, а остров покрылся лёгкими постройками жилого вида, хотя обжиты были только три центральные. Корабль был надежно спрятан под почвой и вход в него можно было найти разве только после жесточайших пыток взрослых жителей. А маленьких нефертян, к радости их родителей, родилось несравненно больше, чем ожидалось. Видимо, был Бог и в этой части Вселенной. Иначе, как объяснить, что прибавка населения составила сразу девять человек — по три ребёнка в каждой семье. Такое положение дел могло сильно помочь при определённых обстоятельствах.

Крол организовал круглосуточное прослушивание эфира. С помощью аппаратуры удалось создать трансляционную островную сеть, непрерывно вещающую на одной из частот весьма хитроумные тексты на тарабарском языке, который под хохот придумывали сообща вечерами у костра. Теперь внешне планета могла быть принята за один из обитаемых уголков вселенной. Осталось лишь найти способ не допустить посадки другого земного корабля, посланного на поиски пропавшего экипажа, так как изменить свой облик они были не в состоянии и всегда могли быть узнаны.

На эту тему мужчины говорили по нескольку часов в день, они прикидывали разные варианты поведения во время появления на орбите вокруг Нефы звездолёта с далёкой Земли. Было единственное реальное предложение: иметь на такой случай радиосигнал, который во всей Вселенной расшифровывался, как «Опасность! На планете — карантин!!!». В Великом космосе земляне не раз сталкивались с другими цивилизациями, и не всегда чужаки хотели встретиться и обменяться накопленной за долгие годы эволюции информацией. В таких случаях обычно с обнаруженной планеты прибывал на земной космолёт представитель найденной цивилизации и пояснял причину недружелюбия. Чаще всего она была одна — закрытость обнаруженной расы, желание сохранить в тайне свои знания, недоверие к землянам из-за многочисленных войн в прошлом. Солнечная система всегда была под контролем инопланетян, и вести с Земли хранились в архивах многих рас, доступ к ним обычно в таких случаях был неограничен для любой цивилизации. И некоторые жители других планет использовали общедоступный аварийный сигнал, оповещающий пришельцев о карантине, он предупреждал о каких-то неприятностях, случившихся на планете, которые могут привести к массовой гибели жителей или самих пришельцев в случае посадки и выхода из корабля. Такие случаи редко, но встречались, о них земные корабли оповещали по мере появления. Код общевселенского аварийного сигнала о карантине имелся в памяти главного компьютера космолёта, но использовать его можно было только в самом крайнем случае, так как сердобольные земляне, увидев незначительную заселённость планеты, могут попытаться оказать помощь, для чего совершат посадку с прогнозируемыми последствиями.

Трое сидели на песчаном берегу океана и лениво бросали камушки в набегающие волны. Они устали придумывать спасительные ситуации. Диск звезды, которую экипаж назвал Солнце-2, наливаясь красным светом, начинал утопать за горизонтом.

— Слушай, Крол! — задумчиво проговорил Сорк. — Мне кажется, что мы можем всё-таки просто подождать. Пока эфир беспокойства не доставляет, нужно спокойно проводить время, продолжать строительство, добавлять движущиеся манекены по всему острову, короче, продолжать начатую стратегию ожидания. Ведь встреча может и не состояться!

Жуль и Крол молчали. Нового Сорк ничего не сказал, вокруг такого решения — ждать и надеяться на лучшее — были мысли у всех. Год жизни на Нефе прошёл без приключений, на это они и рассчитывали. Но теперь никто не мог предсказать без связи с Землей, насколько близко находятся звездолёты с родной планеты. Вообще-то они могли появиться очень даже не скоро.

Крол встал:

— Пойдёмте к нашим женщинам и детям. Уже вечереет, а утро, говорят, всегда мудрее.

Крол вошёл в дом, который они построили с Даной. Дом представлял собой сборный каркас, обшитый тонкими досками из здешних деревьев. Подобные жилища строили на Земле тысячелетия назад. В таком субтропическом климате, какой существовал на Нефе, жить в доме было достаточно комфортно.

Дана встретила мужа улыбкой:

— Любимый, ты ещё не знаешь, что вытворяют малыши. Я заходила к соседям, оказалось, что у них такая же история…

— О чём ты, Дана? — Крол прошёл в детскую комнату и убедился, что дети спокойны и играют теми предметами, которые взрослые смогли наскрести для этой цели на космолёте.

Дана подошла и тихо обняла Крола за плечи:

— Ты не поверишь, но они уже разговаривают… Нефа — это планета чудес!

— Разговаривают? — удивился Крол. — Но я ничего пока не слышал.

— Удивительно, но малыши начинают произносить слова, они очень быстро учатся. И растут, как в сказке: не по дням, а по часам…

— Ты думаешь, что это нормально? — спросил озабоченный таким поворотом событий Крол. — Не может это быть связано с каким-нибудь заболеванием?

Но Дана была спокойна:

— Наши дети будут вундеркиндами! Подумай сам: мы родили по три малыша — одинаковое количество девочек и мальчиков, они быстро развиваются, быстро растут и прибавляют в весе, не прошло и полгода, а они пытаются что-то сказать. У всех прорезались зубы! Планета идёт нам навстречу, она привыкает к нам и не даст в обиду!

Крол вышел из дома под светлое, усыпанное крупными звёздами небо, он стоял у низенькой оградки и улыбался. «А ведь Дана права, — подумал он, — наша Нефа в обиду нас не даст! Нам очень повезло найти правильную планету!»

КТО ОНИ?

Тихо в лесу ранним утром. Птицы лишь по верху деревьев порхают и бормочут что-то по-своему. А между деревьями туман поднимается над проплешиной Гиблого озера. Да и не озеро это вовсе, название одно. Болото самое настоящее, топь тысячелетняя, лужа вонючая. Сколько людей здесь погибло — не сосчитать! Охотники из всех деревушек, расположенных ближе трехсот километров, знают эту лужу и тщательно обходят её, не приближаясь на половину дневного перехода.

Старики рассказывают, что не только утонуть можно в Гиблом озере. И чудеса рассказывают. Будто живёт в нём урод какой-то, никто его в натуре не видел, но пустили слух, что с тремя глазами он и перепонки у него на верхних лапах болтаются. А кричит он негромко, даже птицы не пугаются. Да только зверьё к болоту почти не подходит, похоже, что боится.

Вот и сейчас. Подошёл лось к самой воде, понюхал воздух, наклонился, вздрогнул вдруг, отпрыгнул в сторону, покосился на болото, потом успокоился ненадолго, сломил губами веточку, пожевал и ушёл встревоженный.

Захлюпало невдалеке, будто шёл кто-то по болоту, ноги из жижи с трудом вытягивал. Забулькала, зашипела лужа в полусотне метров от суши, образовалась в воде воронка, выглянула из неё серо-зелёная голова ненормальных размеров, сверкнула глазами и скрылась. Но ненадолго. Снова расступилось Гиблое озеро и очень осторожно, плавно явили себя свету две странные фигуры, выгнулись колесом и заиграли на воде.

Смолкли птицы. Только вода звучала под чудищами. Наверное, это был танец. И окончился он внезапно, через минуту-две. Лишь третий глаз у ближайшего к берегу существа тревожно сверкнул, да тяжкий вздох огласил окрестности, и всё исчезло в воде, всё стихло. И не понятно было бы наблюдателю, что в этом вздохе больше — тоски или печали…

Профессор Зорин Николай Николаевич оказался худым стариканом невзрачного вида. Он зашёл в кабинет редактора уже в конце рабочего дня. Договаривались о встрече накануне, Лёшка позвонил мне сразу, не терпел он странных, попахивающих дешёвой сенсацией историй.

— Вован! Выручай, приходи завтра ко мне в мою забегаловку, опять появилось нечто невероятное. Поможешь разобраться, всё равно тебе сейчас делать нечего.

И правда, времени у меня было сейчас достаточно. До конца отпуска ещё неделя, жена с Маришкой захотела побыть у своей матери под Тулой. И занимался я в основном тем, что перерабатывал десятый раз статью о китах. Шла эта работа очень медленно, хотелось заняться чем-то другим. Но было лень, и целыми днями пролеживал я за телевизором, или просматривал по Интернету музеи мира. Лёшка Сивцов иногда привлекал меня как специалиста по фауне. Журнал, издание которого он удачно организовал, хорошо распространялся, и небольшому составу редакции удалось занять свою нишу в научно-популярных изданиях. Можно сказать, что журнал «Неизученные животные» процветал. Но Алексей никогда не брался за плохо проверенный материал, не печатал подозрительные факты. У него в характере было заложено: доверяй, но проверяй!

Мы заждались нашего старикана, хотели уже расходиться, так как в кабинете становилось уже темновато и не верилось, что сегодня мы услышим что-то новое, сногсшибательное. Вообще-то мы с Лешкой достаточно историй всяких поднабрались. Если бы все эти выдумки Сивцов напечатал бы в своем журнале, то его давно бы переименовали в научно-фантастический. Мы сидели у редакционного стола и потягивали чешское пиво «Козел», производимое в нашей стране. Иногда звонил телефон, но Лешка его игнорировал, предпочитая пиво.

Наконец в дверь постучали и вошёл этот невысокий сморщенный дедок; не знаю, кто уж его прозвал профессором. На такое крупное научное звание по своему виду он явно не тянул.

— Я не слишком задержался? — первое, что он нашёлся сказать после приветствия. На это мы предпочли промолчать, ожидая дальнейшего. Зорин огляделся в маленькой редакционной, не решаясь присесть без нашего приглашения, затем всё-таки плюхнулся в мягкое кресло у открытого окна и, посмотрев на нас каким-то странным взглядом, начал свой монолог:

— В вашем возрасте я тоже не всем доверял, всякое повидал в своей богатой и буйной жизни. Но то, о чём хочу сейчас рассказать, до этого никому ни словечка… сами поймёте почему. Родился я, конечно, очень давно, и вам некоторые мои выражения будут не понятны, особенно из тех давних лет, когда я с друзьями ходил на охоту по сибирской тайге. Места и сейчас там нелюдные, а в те годы в местах нашей охоты на одного человека приходилось несколько тысяч квадратных километров. Однажды, от знакомых моего отчима я услышал красивую легенду, под стать тем глухим местам: будто бы где-то в тайге есть большое не то озеро, не то болото, в котором заплутало космическое чудище. Оно, де, там живёт и не ведает, как выбраться к своим в космос. Я вначале посмеялся над этой сказкой, а через некоторое время услышал подобный рассказ вновь, может и не слово в слово, но очень похожий. По молодости лет мне такие рассказы были не очень близки сердцу, я торопился в свет, планировал получить хорошее образование, стать учёным, причём мечта-то была заняться зелёными массивами нашей Сибири, найти влияние тайги на климат всей планеты. Не я один был такой из нашей глуши, но неожиданно повезло, так как повстречался мне в жизни великий человек, большой исследователь природы и известный в последствии писатель: Ефремов Иван Антонович. Кто не зачитывался его приключенческими рассказами, красивыми романами о будущем, великим «Лезвием бритвы»? Встреча наша произошла на пароме при переправе через одну из сибирских рек. Там мы познакомились, и Ефремов, узнав о моих мечтах, видимо почувствовал во мне что-то необыкновенное. Он дал мне адрес своих знакомых в Ленинграде и записку с просьбой помочь с устройством моей жизни. До сих пор благодарю судьбу о встрече с Иваном Антоновичем. Столько уже лет, как его не стало, а память о нём берегу в сердце и на могиле его бываю… Очень мне помогли друзья будущего писателя: устроили с жильём, помогли на первых порах с деньгами. С первого захода мне удалось сдать вступительные экзамены в институт, и закончил я его с отличием. Дальнейшая работа по распределению не оставляла времени на личную жизнь, мне пришлось заниматься исследовательскими работами на Дальнем Востоке, я изъездил весь Уссурийский край, Магаданскую область, Сахалин. И где бы я ни был, воспоминания о родных краях не оставляли меня, я с живостью представлял картины, которые рассказывали бывалые охотники, встречающиеся с моим отчимом. Как сейчас, я помню эти рассказы в нашем доме, рассказы о необычном. В великих массивах Сибири происходили разные события, всё невозможно описать, но одно воспоминание — всегда у меня перед глазами. Я как будто сам там нахожусь, вижу это озеро, этих необыкновенных существ, непонятно откуда взявшихся. Долгие годы сопоставлял я эти воспоминания с картой Сибири, много провел бессонных ночей за чтением литературы и исследовательских статей о тех местах, но только на днях кое-что, наконец, прояснилось. Мне пришло письмо от нашего соседа по селу. Он прислал мне бумаги отчима, который скончался двадцать лет назад и был похоронен в тех местах, где прошла его жизнь. Мне не пришлось присутствовать на похоронах, я бы просто на них не успел. В те дни мы с экспедицией были в Китае. Мои научные работы не привлекли большого внимания специалистов, поэтому особого признания и сам я не получил. Но на жизнь мне хватало, изредка приезжал я в свою крохотную квартирку в Ленинграде, который затем обозвали старым названием Санкт-Петербург. Семьи у меня никогда не было, с такой кочевой жизнью создать нормальную семью никому не удаётся, поэтому я даже не пытался. Присланные мне материалы помогли восстановить кое-что из тех будораживших моё воображение рассказов старых охотников. Теперь мне точно удалось определить маршрут к тому озеру, где встречались необычные животные, и я решил обратиться к вам. Ведь только небольшая, но группа людей-специалистов способна найти и подтвердить то, что казалось когда-то необыкновенным. Отчим в своих письмах, собранных соседом и не отправленных в те давние времена, просил меня изучить те места и помочь кому-то. Он однажды добрался до того озера и видел всё своими глазами, а что он там увидел и кому просил меня помочь — не знаю. Поэтому я к вам и пришел. Работу мне пришлось оставить, сейчас мои исследования никому не нужны, у меня появилось много свободного времени.

Зорин посмотрел на наши удивлённые лица и добавил:

— Конечно, я могу обратиться к другим людям, в другие организации, журналы. Но то, что я прочитал у вас — это меня заинтересовало. Думаю, что после ознакомления с моим планом и маршрутом экспедиции, вы мне поможете.

Сивцов посмотрел на меня. Не знаю, о чём он подумал в первую очередь, но скорее всего о средствах.

— Николай Николаевич, у вас какие-то фотографии имеются? — спросил я первое, что пришло в голову.

Профессор горько усмехнулся:

— Не те были времена, чтобы фотоаппараты повсеместно иметь. Конечно, нет никаких фотографий, но могу показать рисунок, сделанный одним из рассказчиков, на этот набросок я наткнулся в материалах отчима. Вот он…

На стол лёг помятый кусок пожелтевшей от времени бумаги, на котором мы увидели странное изображение. Рисовал человек, который был лишён способностей художника, поэтому сложно было понять этот набросок. К тому же масштаб по рисунку определить было невозможно. В середине листа виднелся округлый предмет, отдалённо напоминающий доисторического ящера с длинным хвостом, тонкими лапами и двумя головами. Прямо скажем, картинка была несколько жутковата.

Алексей долго молчал, затем вздохнул и пробормотал:

— С такими материалами связываться…

Меня всё-таки заинтересовала история, поэтому я уточнил:

— Что-то ещё у вас есть? Как говорится — за пазухой? Или это всё?

Зорин покачал головой:

— Могу только добавить, что я ничего не придумал. Более того, я абсолютно уверен, что в тайге всё сохранилось до наших дней. Имея нормальные транспортные средства и дружную группу заинтересованных людей, можно добраться туда и сфотографировать за неполную неделю достаточно доказательств. Всё-таки на дворе — двадцать первый век! В журнале добавится много интересного материала, а я удовлетворю свое эго. Одному мне туда не добраться. Мало того, что это опасное путешествие для одиночки, но и веры нескольким очевидцам больше.

— Вы уверены, что там действительно стоящие таких затрат фото- и видеокадры? — Лёшку грызли сомнения. — Да и что вам лично за дело до моего журнала?

— Мы увидим там потрясающее зрелище! Сейчас я в этом абсолютно уверен, — последний вопрос моего друга профессор проигнорировал.

После ухода Зорина мы ещё сидели в редакции долго. Просмотрели в Интернете данные о работах профессора, ознакомились с его короткой биографией, открыли карту Сибири. Конечно, территория Сибири настолько велика, что на ней поместится несколько больших стран. Понятно, почему Зорин просил помощи. Мне интересно было наблюдать, как редактор журнала, пусть не самого важного журнала в стране, но все-таки известного печатного издания, мучительно шёл к принятию важного решения об экспедиции. Думаю, что на это его подталкивало ещё и личное любопытство. Неделя — срок небольшой. Мы могли бы вместе с ним составить компанию Зорину. Когда учились в университете, мы с Лешкой летом часто бывали в разных походах, не одну ночь провели у костра. Конечно, годы были уже не те, но…

— Ну и что скажете, Маэстро? — назвал он меня старой студенческой кличкой. — На мой взгляд, вы почти уже решили последнюю неделю отпуска провести в Сибирских местах, отыскивая придуманных кем-то страшилищ.

— Вообще-то, ты недалек от истины, Сивый. Если у тебя в заначке имеется что-то для организации такого похода — я только за. Но только с тобой вместе, это моё условие. Когда-то у нас путешествия по таёжным местам были на первом месте. И мы об этом ни разу не пожалели. Кстати, и жён своих в путешествиях нашли. Но сейчас они, конечно, должны быть в неведении…

Сивцов задумался, причём надолго. Я ему не мешал, заинтересовался последним выпуском журнала, там было, о чём почитать. Наконец, Лёшка сказал:

— Ты же понимаешь, что затраты на экспедицию компенсировать из бюджета моего специфического журнала будет трудно, наверное, даже невозможно. Хотя побывать в тех местах захотелось и мне. Чем чёрт не шутит, когда волк спит?! Верится, правда, с трудом, но… — он вдруг решился. — Сделаем так: до завтра вопрос остаётся открытым, пока я не провентилирую его со спонсором. У меня, как ни странно, появился в знакомых один денежный мешок, олигарх, короче. Пару раз хорошо меня выручил, но долги я успел вернуть. Поговорю с ним, попробую заинтересовать, а там — как он скажет, так и будет. Сам понимаешь, старик на этом не успокоится, пойдёт к другим, а вдруг дело стоящее, не упускать же?

— Так что, по домам? — потянулся я. За окном кабинета уже давно смеркалось.

* * *

На следующее утро меня разбудил звонок жены:

— И как нас ждут в Москве? Скучаем или по молодухам ударились?

— А как под Тулой у тетушек живётся? — в ответ пошутил я. — Не похудели, случайно? Или по три килограмма прибавили?

— Ой, какой ужас! Ты и впрямь про нас такое подумал?

— Ну, вы-то про меня подумали?

— Пошутить нельзя! Тебе привет от Маришки, она пока дрыхнет. Я же звоню так рано потому, что вчера вечером тебя не нашла. Забеспокоилась!

— Был у Сивого. Намечается одна работёнка, хочу помочь ему, пока в отпуске болтаюсь. А мобильник оставил на даче, может, сегодня заберу.

— Проблема у Лёши серьёзная?

— Пока неизвестно. Может, придётся с ним вместе на пару дней отлучиться, но с пользой для дела.

— Прошу тебя быть поосторожнее. Наслышана я о ваших с Лёшкой работёнках, ох, наслышана! Целуем тебя. И Лёшу тоже.

— Лёша, пожалуй, перебьётся без ваших поцелуев. А вас я тоже в четыре щёчки чмокаю!

Мне подумалось, что сейчас делает Зорин? Он же ведь тоже ждёт решения. Какое оно будет? И что делать, если нас проблема не заинтересовала? К кому Зорину дальше обращаться? Сейчас выдумкой никого не удивишь.

Я проверил, что имею из вещей; это на случай, если у редактора получится разговор с олигархом. Фамилию он мне не назвал, да оно мне и не надо. Ну, Абрамович какой-нибудь. Или Дерипаска. Или ещё кто. Лишь бы деньги вложил в предприятие. Самое серьёзное здесь — время. У нас его много нет. А просторы у Сибири — знатные, за неделю Сибирь не объедешь.

В полдень позвонил Сивый:

— Всё в ажуре! Олигарх даёт личный вертолёт и обеспечивает полёт до точки и обратно.

— Без предварительных условий? Он что — такой же помешанный на природе, как и ты?

— А ты как будто и не рад? Сознаюсь, подфартило немного, про Зорина ему кто-то в детстве рассказывал, про его встречи с фантастом. Посчитал, что такой человек врать не должен, к тому же вчера ему обломился контрольный пакет акций некоего крупного предприятия, о котором он весь последний год мечтал. Так что пожелал показать свою широкую русскую душу.

— Так уж и русскую?!

— А какая нам с тобой разница?

Я согласился, что разницы нет, и стал собираться.

В десять часов утра к подъезду за мной пригнали шикарный «Лендровер». Я погрузился с вещами, и мы поехали за остальными. А уже к пяти часам троих путешественников погрузили на окраине Москвы в мощный вертолёт и отправили, как говорится к чёрту на кулички. Два лётчика обеспечивали полёт по заданному нами маршруту.

— А обратно нас тоже на вертушках примчат? — поинтересовался я сквозь сильный шум вертолётных винтов.

— Спрашиваешь! Я тебе как-нибудь расскажу, что хорошего сделал я для хозяина этой штуковины. Иногда самому кажется, что я ещё мало с него требую в счёт расплаты. Сейчас не могу — есть секреты, которые раскрывать раньше времени нельзя, сам знаешь…

— Знаю. В детстве мне пришлось раскрыть один секрет про друга своего — Лёшку, касался секрет шоколадки, Лёшка стащил её у матери на моих глазах…

Сивый перебил:

— Ну, хватит шутить! Дело и впрямь серьёзное. Наши с тобой детские дела не идут в сравнение!

Я умолк. Конечно, раз Алексей не намерен веселиться — будем серьёзными. Детство наше проходило рядышком. Мы вместе ходили в одну школу, вместе любили Нинку с первой парты в начальных классах, одновременно к ней охладели, когда увидели, как она целуется со старшеклассником в тени кустов сирени майским вечером. Вместе штурмовали ВУЗы страны. Короче, у нас много было общего, как у всех ребят, которые жили по соседству, тем более на одной лестничной площадке. Интересы в жизни затем разделились. Сивцов заинтересовался журналистикой, начал писать статьи, рассказы. Он публиковался в научно-популярных журналах, затем свой такой же завёл. Мне интересно было изучать жизнь на Земле, общие законы развития биологических видов. Для этого приходилось ездить по стране, по разным континентам.

* * *

Тяжело было спать в таких сложных условиях полёта, но выбирать не приходилось и, учитывая предстоящие утомительные поиски непонятно чего, мы с Алексеем всё-таки уснули. Проснулся я от лучей яркого солнца, светившего в круглое оконце вертолёта. Сивый ещё дремал. Похоже, ему снился потрясающий материал для обложки журнала, потому что он загадочно ухмылялся и изредка всхрапывал. Профессор, естественно, не спал, видно было, как он волновался. Так, бедняга, и переживал за всю экспедицию больше всех!

— Всё нормально, Николай Николаевич? — спросил я. — Чувствую, не спалось вам?

— Какое там… — махнул он рукой.

Здесь продрал глаза и наш редактор. Посмотрел на нас молча с минуту и отправился к пилотам. Вернулся он быстро, очень возбуждённый:

— Мы почти у цели! Командир заявил, что скоро пойдёт на снижение и будем полянку для птички искать. Куда вы ткнули пальцем, профессор, там и сядем! Не исчезла ещё тяга к знаниям? После такой-то болтанки под облаками?

— Продолжаю верить в те записи и убеждён в успехе! — твёрдо ответил Зорин. — Хотя за весь полёт меня только чудом не вывернуло наизнанку. Оказывается, вертолёты мне противопоказаны…

Действительно, через несколько минут машина явно пошла к земле, солнце исчезло с обозреваемого мной окошка, где-то внизу появилась сплошная зелень тайги. Район, выбранный для поисков, был практически ненаселённым, здесь — среди богатого соболем и белкой леса — концентрация коренного населения, среди которых преобладали кеты и эвенки, составляла менее одной десятой человека на квадратный километр. Немудрено, что о предполагаемой твари, которую прибыли мы посмотреть, мало кто знал, а если кто и знал, то не очень стремился о ней докладывать в столицу.

Мы почувствовали, как приземлились, шум винтов стал быстро ослабевать. Ожил динамик над нами и голосом командира Иванцова скомандовал:

— Можно выпрыгивать! Ваши милости на точку доставлены!

После первого знакомства Жора Иванцов показался нам весёлым балагуром, а вот второй пилот — Виктор со странной фамилией Забудайло, — был необычайно краток в своём общении не только с нами, но и с Иванцовым.

Высадка прошла успешно, никто не ушибся, достигнув травяного покрова на земле. А травы здесь было полно: и густо и высоко! Хорошо, что оделись соответственно. Я не любитель собирать за шиворот всяких букашек. Их-то было в траве много, а вот птичьего щебета, действительно, мы не слышали. Неужели всё это — правда, а не вымысел и Объект находится неподалеку? Мы сгрудились у вертолёта и обговорили порядок действий.

— Алексей, — обратился я к Сивцову, — фотографии, как всегда, за тобой, я с камерой не всегда могу управляться. Но зато беру на себя описание нашего приключения. Будет приключение, Николай Николаевич?

Зорин, видимо, очень волновался, он ничего не сказал в ответ. Только рассматривал самодельную карту и сверялся с какими-то записями. Иванцов приготовился идти с нами вместе, что с его стороны было для нас приятным сюрпризом. Лишний человек в тайге не помешает, к тому же гигант Жора для нашей сохранности от зверя вооружился настоящим военным автоматом. У нас с Сивым была одна двустволка на двоих, а профессор шёл, можно считать налегке, никакого оружия у него не было. Мы вытянулись цепочкой за профессором, замыкал компанию пилот с «калашниковым». Шли довольно долго, я уже давно не совершал таких дальних путешествий, поэтому порядком притомился к тому времени, когда Зорин остановился и проговорил:

— Мы совсем рядом, если верить этим записям. Считаю, что нужно к озеру подходить тихо, не создавать большого шума, чтобы не спугнуть… Я об этом дне мечтал всю свою сознательную жизнь. И, конечно, не хочу, чтобы произошли какие-то накладки. Звери, или как их там ещё можно назвать, могут спрятаться, не показываться несколько дней, а нам возвращаться на неделе надо.

Иванцов покрутил пальцем у виска, пользуясь тем, что Зорин отвернулся, но мы с Алексеем сделали каменные лица, момент был не для шуток. Через сотню метров между деревьями показалась водная гладь. И вскоре мы очутились на берегу небольшого водоёма. Это не было озеро, скорее это был большой топкий грязный пруд, вытянутый в длину на полкилометра. Небо между высокими хвойными деревьями было ещё очень светлым, и над водой стояла странная для таёжных мест тишина. Нам даже и не хотелось своими разговорами тишину эту нарушать, я бы назвал всё это тревожным ожиданием какого-то чуда. Понятно, что оно было навеяно рассказами профессора, а мы давно были взрослыми людьми и во всякие сказки верили с трудом. И всё равно было не по себе.

Жору Иванцова мы осведомили о событиях давних лет — вымышленных либо настоящих — перед самым полётом. И теперь он лишних вопросов не задавал, а как военный человек, быстро помог поставить палатку — без шума, без суеты. Тишину вечера решили не нарушать огнём костра, разговаривали шёпотом. Пожевали всухомятку принесённое в рюкзаках, затем улеглись отдыхать в палатку, оставив пилота на стреме. Он сидел на складном стуле, а рядом неярко горел аккумуляторный фонарь. Но хорошо войти в сон не удалось, потому что в палатку заглянул Иванцов и удивлённо сказал:

— Виктор передал по рации: у него что-то странное творится с приборами вертушки.

Дрёма сразу прошла, профессор попросил разъяснений:

— Что значит — странное?

Иванцов задумчиво смотрел на появившуюся между деревьями луну. Перевёл взгляд на Зорина, ещё помолчал, потом нехотя проговорил:

— На вертолёте, в котором находится Забудайло, без видимой причины включились все приборы, используемые в полёте. Он пытается решить проблему без меня.

Наступила пауза.

— Может, он пошутил? — неуверенно спросил Алексей.

— В час ночи? — Жора был настолько серьёзен и обеспокоен, что больше вопросов не было. — Не думаю. Одно плохо, что уже полчаса связи с ним нет.

— Что же делать? — поинтересовался я.

Пилот пожал плечами:

— Придётся подождать. Всякое бывает в жизни… Вам бы выйти из палатки, на этом озере, похоже, тоже происходит что-то неладное.

Мы выскочили наружу, стали вглядываться в лежащую перед нами водную гладь. Вначале я ничего особенного не заметил, только подальше от берега вода казалась несколько светлее, чем у наших ног. Потом появилось какое-то слабое движение под поверхностью, будто начинались волны. И в этот момент мы услышали нарастающий шум вертолётных винтов. Мы в изумлении увидели наш сверкающий светом из всех окон вертолёт, причём, появившись из-за деревьев, он явно направлялся в сторону водоёма, больше того, вертолёт стал снижаться к воде.

Я посмотрел на Жору, он явно был шокирован увиденным. В динамик рации Жора закричал:

— Витя! Что ты делаешь? Машину утопишь!!!

По реакции Иванцова было ясно, что ответа не последовало.

Вертолёт завис над озерцом, вода бурлила под ним и светилась всё сильнее. Мы ничего не могли предпринять без связи с оставшимся на борту пилотом.

Далее последовало странное событие, врезавшееся мне в память, видимо, до конца жизни. Вертолёт резко провалился к самой воде, погрузившись в неё колесами, люк распахнулся, и мы увидели, что на месте пилота никого нет. Из воды очень медленно появились две странные фигуры, чем-то напомнившие мне рисунки, которые несколько дней назад показал нам Зорин. Они просто поднимались, нарушая незыблемые законы гравитации, это были живые существа! По очереди они медленно втиснулись внутрь громадного вертолёта, люк захлопнулся.

Такие живые организмы мне на нашей матушке Земле не встречались, хотя, слава богу, по роду своей деятельности я изучил огромное количество материалов из библиотек, а затем из Интернета. За те минуты, что они поднимались в вертолёт, мы наблюдали вертикальные, несколько аморфные тела с настоящей головой, имеющей ротовое отверстие, но самое необычное состояло в том, что они имели по три глаза! Светло-серые тела с нашего места на берегу — до происходящего было не более тридцати метров — прекрасно просматривались. Эти иноземные глаза светились, словно изумрудные, от разливавшегося вокруг света. Они сияли нестерпимой красотой! Впору было отвернуться, но отвести свои глаза мы не могли, мы просто механически любовались ими.

Прошло ещё несколько минут, никто из нас не был в состоянии говорить. Затем вертолёт стал подниматься вертикально вверх, движение продолжалось совсем немного, вероятно, он достиг высоты где-то около ста метров. Может это и странно, но к нам совсем неожиданно вернулась речь. Зорин накинулся на Сивого, хлопнув его по плечу:

— Почему вы не снимаете, ведь мы же условились о съёмках?

Мой друг вздрогнул, выхватил из футляра «Nikkon» и начал съёмку, но понятно было, что самое главное он проспал. Иванцов спросил у меня задумчиво:

— Как вы думаете, они сожрали моего Забудайло?

— Ну что вы, Жора! — возразил я. — Они усыпили Виктора и отправили на свою прародину.

— Что вы такое говорите? — рассердился он. — На какую такую прародину? Вертолёт — над нашей головой! Никто никого никуда не может отправить в такой ситуации!

— Возможно, что вы правы, но давайте немного подождём. По-моему, ещё не всё закончилось!

Действительно, мы стали свидетелями дальнейших невероятных событий. К нашему зависшему в ста метрах от поверхности земли вертолету откуда-то с темноты необъятного неба, как будто из космоса, приблизилась огромная конструкция неизвестного механизма размером с приличный стадион. Вертолёт исчез в ней на несколько мгновений, а затем появился вновь. Я протёр глаза, кажется, это сделали все стоящие на берегу успокоившегося таёжного озера. Но самое главное нас ждало впереди. Как-то внезапно «космический стадион» исчез, а вертолёт стал постепенно снижаться, вскоре он приземлился на достаточно вместительной полянке невдалеке от нас, люк снова распахнулся и из него высунулся знакомый нам Виктор Забудайло. Оказывается, его никто не сожрал! Иванцов побежал к вертолёту, и мы трое потянулись следом. И хотя происшедшее никак не укладывалось в голове, следовало делать следующий шаг, по крайней мере, к возвращению домой. И мы полезли в наш грохочущий винтами вертолёт.

Иванцов вышел к нам из кабины и предложил:

— Считаю, чтобы время не терять, нужно быстренько отсюда сматываться. Виктор, к сожалению, ничего не помнит, но в Москве обратимся к врачам, или колдунам-экстрасенсам, что-то из него выжмем. К тому же здесь опасно находиться, радиационный фон начал зашкаливать!

* * *

В столице следующие дни, наполненные рабочими буднями, перемежались со встречами с какими-то незнакомыми людьми, пытающимися выяснить, что произошло в тайге. Зорин после приземления на окраине Москвы нас оставил и удачно скрылся от всей этой любопытной братии, пытающейся выведать тайну внеземной цивилизации и механизм действия встреченной нами чужой техники.

Забудайло ничего не смог вспомнить, хотя с ним работали главные российские медицинские светила. Привлекали гипнотизеров, иных экстраспециалистов — без толку. Всё, что у нас осталось — запись на магнитофоне, который наши пилоты использовали для музыкального сопровождения своих полётов. Но как раз про неё мы никому не рассказали! Запись обнаружили пилоты позже, и как-то Сивцов позвонил уже после работы мне домой и предложил заглянуть к нему в редакцию:

— Здесь Иванцов зашёл, принёс кое-что любопытное. Если ты не очень далеко, то загляни, мы полчаса можем подождать…

Конечно, мне повторять не нужно было, оставив машину у станции метро из-за пробок, я успел добраться своевременно. Мы обменялись рукопожатиями и сразу приступили к делу. Оказывается, на одном из аудиодисков в своём вертолёте Жора нашёл запись инопланетян. О том, что мы в экспедиции столкнулись именно с представителями инопланетной цивилизации, сомнений у нас не было. Но доказательств как таковых не имелось, одни устные рассказы, фольклор, короче. И вот на диске — месяцы спустя — Иванцовым была обнаружена запись, сделанная неизвестным путём. Голос был с металлическими нотками, ни о какой грамматики речи не шло, однако разобрать кое-что было можно.

На середине диска песня Мадонны прерывалась и звучал неземной голос:

— Обращаемся к Вам, прибывшим прошлый день! Наша цивилизация несравненно старше, планеты нашей звезды находятся в далеких годах по лучу света. Мы родились в воде и живём в воде, дышим растворённым кислородом. Нам важна кислородная атмосфера, у вас её много… Наши планеты покрыты водными океанами, суши практически нет. Наша родина близка к гибели, мы ищем похожих на нас, но не находим. Ищем подходящие планеты для переселения и не находим. Обогревающая наши планеты звезда близка к окончанию своего жизненного цикла, планеты начали остывать. Мы прибыли к Вам шестьдесят шесть оборотов планеты вокруг центрального светила. Модуль наш потерпел аварию, мы остались вдвоём, а корабль находится на орбите и не в состоянии нас обнаружить. Ваша помощь подоспела своевременно. Долгое время мы питались существами, живущими вокруг озера, притягивая их умом. О нас можете забыть, корабль нас забирает и больше мы вас не потревожим. Мы уважаем все цивилизации, как и свою. Прощайте!..

— Сознайся, Жора, что ты это всё выдумал? — послушав запись, спросил я прямо. — Или я тебя съем, притянув умом!

Иванцов покачал головой:

— Ничего я не выдумал. У меня фантазии не хватит на такое! Диск я вас оставляю, делайте с ним что хотите. Иногда мне кажется, что те дни мне просто приснились!

Мы переглянулись с Сивым. Как можно такое комментировать? Это ведь опять не доказательство. Фольклор опять…

* * *

Утром жена с тревожным любопытством смотрела на меня. Мы позавтракали, отвезли Маришку в школу и уже на обратном пути она спросила:

— О ком ты мог ночью мечтать?

— В каком смысле? — удивился я.

— В прямом! Под утро ты бормотал тако-о-е! «Твое тело прекрасно! Ты божественна! Глаза твои излучают волны любви!» Наверное, вы с Лёшей не в тайгу летали, а к легкомысленным девицам ездили! Признавайся!

Я подумал немного, затормозил в переулке и признался:

— Любимая моя жёнушка! Если бы ты была с нами, то признаний от меня не требовала бы. Там были не глаза, там были глазищи, необыкновенно прекрасные, причем не два, как у людей, а три! Можешь представить существо с тремя глазами, требующими взглядом внимания к себе и вечной любви?

Супруга моя слушала и по выражению её лица можно было предположить, в какую клинику в первую очередь она меня отвезёт. Там не менее я продолжал:

— Мы поклялись молчать! Вместе с летчиками поклялись. Зная, что ты сможешь не выдать тайны, я расскажу всё, покажу копии всех документов той неудавшейся экспедиции. И тогда ты поверишь мне, тем более, что прекрасно знаешь, как я вас с Маришкой обожаю, моя любимая!

— Похоже, — заявила моя благоверная, — у меня сейчас тоже третий глаз появится. И будет нас лечить один и тот же врач!

ДУШЕГУБЫ

У дежурного городского отделения МВД раздался телефонный звонок. Младший лейтенант полиции Суворова поспешно сняла трубку, но не успела произнести ни слова. Быстрый говор неизвестного лица поначалу показался Суворовой нетрезвым:

— Скорее! На помощь! Стране и миру угрожает опасность!

— Назовитесь! Кто говорит?

— Это Максим Ветров! Сообщаю вам о появившемся в городе странном существе, которое умерщвляет людей и пожирает их!

— Где вы сейчас находитесь? Улица? Дом?

— Мы с дочкой находимся на окраине города. Она их первой встретила, испугалась и прибежала домой! Я ей не поверил, и вместе мы доехали до городского катка, стоим сейчас с ней у ограждения, перед воротами. Они там не заперты, завязаны вязальной проволокой. Попробую снять…

— И что вы там обнаружили?

— Присылайте патрульных, они всё увидят: и мертвяков, и тех, кто их поедает… — говоривший прервал связь.

Подошедший в дежурку капитан Петров вопросительно посмотрел на Суворову.

— Позвонил какой-то мужик, пьяным мне показался вначале, — сообщила та. — Потом я подумала, что он что-то увидел и испугался. Язык у него от страха стал заплетаться… Он сейчас с дочкой ждёт патруль у ворот катка. Говорит про каких-то мёртвых людей, кто-то или что-то убивает прохожих. В общем, поезжайте, я толком ничего не поняла. Кстати, он назвался Максимом Ветровым…

— Ясно, — было заметно, что капитан не очень поверил в рассказ. — Суббота — день нетрезвости! Тем более, в последних числах декабря! Пошёл за ребятами. Отметь в рапорте, кто будет со мной: лейтенанты Роман Кузькин, Петр Рыков и Николай Девятов — за рулём. Доеду до места и сразу свяжусь с тобой по рации. Ты, Марина, резерв не оповещай, не думаю, что мы задержимся…

Суворова записала время выезда наряда, был ровно час ночи.

Город Сомов находился совсем близко от столицы, население не превышало ста тысяч человек. Патрульная машина быстро неслась к окраине по пустынным в это время улицам. Низкие холодные тучи нависли над городом, после дневного дождя было ещё очень влажно. Всем надоел этот дождь без конца и без начала, взрослые и дети ждали настоящей морозной погоды, чтобы намело снежные сугробы, чтобы можно было кататься на лыжах. Не носить же до Нового года проклятые зонты! На каток наряд едет, а там воды полно, зима называется… Обозначенное позвонившим мужчиной место происшествия достигли только через полчаса. Ворота катка были распахнуты, никого рядом не было.

— Как я и думал, нас надули! — весело сообщил капитан, оглядываясь. Тишина и темнота окружали территорию и низину катка, где в холодное время года заливали воду и готовили ледяную поляну. — Придётся спуститься вниз, где-то здесь должны быть деревянные ступеньки с ограждением…

— Мне в машине ждать? — спросил Девятов.

— Да, иди в машину и сообщи дежурной обстановку. Скажи, что никого не обнаружили, но решили проверить на поле.

Кузькин в это время прошёл за ограду и посветил фонарём вниз:

— Внизу, кажется, тоже никого нет! — крикнул он.

Петров с Рыковым извлекли свои фонари и пошли к Кузькину.

— Так кажется или действительно никого? — уточнил капитан. — А вот и лестница…

Луч фонаря не достигал поляны, на которой летом ребята из соседней школы гоняли мяч после занятий. Пришлось спускаться. Ступени были мокрые и скользкие. Шедший впереди Роман Кузькин не удержался за поручень и съехал сразу на несколько ступенек вниз. Почти сразу поднялся и со стоном стал спускаться дальше.

— Рома! Ногу ушиб? — спросил Рыков.

— Руку, правую… Главное, что не сломал! Светите под ноги. Ступени — прогнившие почти все…

— Скользко-то как! — чертыхнулся капитан. Покачнувшись, он еле удержался за поручень.

Они сошли с лестницы и в свете фонарей примерно в десяти метрах от себя увидели в самой грязи очертания каких-то человеческих фигур. Чуть поодаль свет выхватил из темноты высокую коробку то ли из пластмассы, то ли из сильно потемневшего металла.

— Василий Ильич! — тронул капитана за руку Рыков. — Они не шевелятся. И кажется — раздеты!

— Сам вижу! Шагай молча! Боишься, что ли?

Полицейские подошли поближе и увидели шокирующую картину: свернувшись пополам лежал вываленный в грязи человек, укрывающий небольшое тело, скорее всего, ребёнка. Оба были полураздеты… И не шевелились! Капитан сунул фонарь в карман, а сам шагнул по луже, наклонился к телам, крикнул:

— Мужики! Посветите мне! — и коснулся до открытого плеча взрослого человека, оно было холодным и безжизненным. Рядом валялась утеплённая кепка. Капитан протянул руку под расстёгнутую куртку ребёнка и убедился, что его тело тоже остыло. — Рыков! Быстро звони в дежурку по мобильному, вызывай подмогу. Кузькин! Топай ко мне в грязь, попробуем вытащить их по очереди — повыше, на бугор.

Вдвоём они взяли за руки девочку (по длинным волосам было понятно, что это девочка-подросток), протащили три метра, застегнули куртку. Вернулись к мужчине и уже втроём попробовали проделать тоже самое с ним. Сразу не получилось, потому что левой руки у мужчины не оказалось, она заканчивалась у локтя, причём даже неопытному человеку было понятно, что руку отгрыз неизвестный зверь с острыми клыками. Плащ у погибшего был повреждён, разорван и висел на нём кусками. Лицо в свете фонаря оказалось с большой ссадиной, глубоким порезом справа и похоже было на кровавую маску. Под трупом накопилось много крови.

— Ильич! — севшим голосом прохрипел Рыков. — Что-то мне не по себе… Может, слиняем наверх и подмоги дождёмся?

Роман Кузькин заорал на него:

— Трус! Тебе капитан сказал тащить, значит, тащи!

— Василий Ильич! — послышался крик Девятова сверху. — Что у вас там делается? Я сейчас спущусь!

— Подожди! — Петров огляделся вокруг, освещая фонарём грязь и траву, нелепую конструкцию в десятке шагов от них. — Ты с дежуркой связался?

— Связи нет, Василий Ильич! Так что делать? К вам спуститься, или машину гнать за подмогой?

Здесь уже капитан не выдержал и заорал на бестолкового Девятова, не понявшего ситуацию:

— Я тебе погоню! Давай сюда быстрей!

— Роман! — обратился он к Кузькину, показывая на конструкцию впереди. — Ты не помнишь, что это за хрень стоит? Будка какая-то? Или туалет сюда перенесли?

— Не помню, Василий Ильич! Честно, не помню…

— Ладно! Раз всё тихо пока, давайте вытянем его к девчонке. Здесь несколько метров всего. У меня тоже мурашки по телу… Кто их так?

Они ухватились за ноги, одежду и оставшуюся руку, поволокли мужчину из лужи. Сзади раздался негромкий рык. Полицейские моментально бросили пострадавшего, распрямились и обратили свои взоры в темноту, пытаясь нащупать источник опасности фонарями. Спешащий по лестнице Девятов с испугу не удержался и соскользнул сразу до конца спуска. Похоже, что при этом ему не повезло, и он ударился головой о последнюю ступеньку. При этом, наверное, потерял сознание, потому что лежал неподвижно и молчал.

— Вот, чёрт! — выругался капитан. — Роман! Ты ничего впереди не разглядел? А ты, Петр? У меня глаза слезятся, плохо вижу…

— Никого! — сказал Рыков. — А вы его слышали?

— Кого? — уточнил Петров.

— Ну, того, кто там зарычал как будто…

— Роман! Сходи к Девятову? Что он там улёгся? Не так уж высоко здесь, чтобы сознание терять! Проверь… А ты, Петр, не фантазируй! Зарычал… Кто зарычал?

— Да откуда мне знать?

— Не знаешь, а говоришь… Похолодало, что ли? Дрожь меня пробирает. Роман! Как там наш Колюня?

Кузькин, услышав капитана, ухватился за поручень лестницы и приподнялся после осмотра Девятова:

— Василий Ильич! Похоже, Колюня, приказал долго жить!

— Ну ни фига себе! — не выдержал Рыков.

— Лейтенант Рыков! — командным голосом сказал Петров. — Не сейте панику! И без вас здесь становится тошно! Кузькин, Рыков! Слушайте мою команду: оставайтесь на своих местах и следите за мной. Сейчас дойду до неизвестной конструкции и осмотрю её! Неужели вам непонятно, что рыкать там некому? Потом Девятовым займёмся. Светите фонарями перед собой, но не мне в глаза…

Капитан смело шагнул вперед, но сразу остановился:

— Кто-то из вас оружие захватил?

— Я в сейфе оставил! — жалобным голосом сообщил Рыков. — Мы же брать пьяниц ехали, а на такую операцию специально оружие не берём, боимся ошибочного применения.

— И я не взял! — доложил Кузькин.

— Ладно, без оружия попробуем… — и Петров пошагал по грязи к неизвестному сооружению.

Он приблизился к нему вплотную, зашёл на другую сторону, появился вновь. Лейтенанты облегчённо вздохнули.

— Всё чисто, Василий Ильич? — спросил Рыков.

— Да чисто, зря ты с испугу обмочился. Рычать здесь точно некому! — капитан развернулся и направился вглубь территории катка.

Кузькин сразу окликнул:

— Василий Ильич! А как же Девятов? Давай его сначала в чувство попробуем привести! А потом по полю гулять начнём…

Капитан остановился:

— Так ты же сказал, что Девятов умер!

— Нет! Я другое сказал: что Девятов приказал долго жить! Хотел разрядить обстановку, пошутил, короче…

— За такие шутки из органов увольняют! — рассердившийся таким поворотом дела, капитан резко развернулся и потопал назад. При этом ещё раз посветил на непонятное сооружение. И сразу быстро побежал мимо распластанного в луже воды и крови погибшего мужчины к лестнице. Рыков не сразу, но все-таки бросился за ним. Около Кузькина, который в этот момент помогал Николаю Девятову встать, пришлось притормозить, поскольку проход на ступеньки был пока загорожен, а обежать лестницу не было возможности из-за мокрого пригорка.

Кузькин удивлённо посмотрел на капитана и спросил:

— Василий Ильич! А чего вы бежать вздумали?

— Там же страшно, лейтенант!

— Освобождайте лестницу! Живо! — запаниковал Рыков.

— Остынь! — засмеялся капитан. — Я же тоже шутить умею!

Девятов, сидя на нижней ступеньке, внимательно наблюдал за перемещениями сослуживцев и потирал ушибленный затылок.

— А что же вы мужика в луже оставили? — слабым голосом спросил он.

Петров оглянулся на чуть заметного на поляне человека, перевёл взгляд на тело неподвижной девочки и вздохнул:

— Самое главное, что других трупов нет, а этого сейчас вчетвером вытащим, потом трое подежурим у ограды, а ты поедешь за подмогой. Доехать сможешь? Или Романа сажать за баранку?

— Смогу потихоньку…

— Надо побыстрее, а не потихоньку. Вытащить два трупа наверх, погрузить в машину и отвезти в морг. Нам ещё протокол осмотра места преступления надо составить, протоколы осмотра погибших… Кстати, руку-то мы так и не нашли? Пётр! Ты остатки руки не заметил? Или хотя бы кисть?

— Что вы такое говорите? Меня сейчас вырвет…

— Бедняга! Даже побледнел весь, — Петров опять строго посмотрел на Рыкова.

— Побледнеешь здесь! Вокруг трупы валяются, ветер холодный продувает насквозь… — Рыков приблизил свою голову к капитану и вполголоса спросил:

— А как вы, Василий Ильич, догадались, что я обмочился?

— Командир обязан быть догадливым! — тоже тихонько ответил капитан.

Девятов, наконец, привстал:

— А про какую руку вы речь вели?

— Про отгрызанную… — нехотя разъяснил капитан. — Всё, пошли! Вижу, что Николай уже может двигаться. Быстрее поднимем — скорее дело закончим. А там и утро настанет, и по домам разойдёмся.

Полицейские потянулись за своим командиром на поле. Теперь народу было больше, и они спокойно, без особых усилий вытянули тело на пригорок. Остановились, оглядываясь вдаль — на пугающую темноту катка. Девятов начал подниматься по ступенькам к воротам. Оставшиеся молча наблюдали за ним до тех пор, пока машина не уехала. Потом Кузькин спросил:

— Василий Ильич! А что там за конструкция? Как она внутри выглядит?

Капитан подумал немного, но отвечать не стал. Теперь он стоял молча и смотрел на низкие тёмные тучи. И в этот момент странная конструкция стала приближаться. Никто на неё не смотрел, кроме Кузькина. Он и закричал:

— Мужики! Она движется! Бежим!

— Кто движется? — посмотрел капитан на лейтенанта.

— Как кто? Будка эта! Или как её…

Все посмотрели на поле, и все видели, что будка не шевелится. А, может, из-за темноты не видно было, что она двигается?

— Что ты паникуешь-то? — строго спросил капитан. — Ничего там не движется… Слабые вы все в коленках оказались! Скоро мух и тараканов бояться будете.

— Я точно видел, что она стала к нам приближаться! — настойчиво подтвердил Роман Кузькин.

— А я вижу, что она стоит на месте! Хотите, я опять к ней схожу?

— Не хотим! — одновременно сообщили Рыков и Кузькин.

— Бросьте трусить! — урезонил Петров своих лейтенантов. — Так, я передумал — мы пойдём вместе!

— Да зачем? — удивился Рыков. — Мы верим, что она стоит на месте.

Но капитана понесло:

— Чувствую, что дисциплина в подразделении резко упала. Придётся утром доложить начальнику, дать предложения по конкретным лицам, от которых неплохо бы избавиться. Ну, кто пойдёт со мной? Считаю до трёх: раз, два…

— Я иду! — сделал шаг вперёд Кузькин. Он гневно посмотрел на Рыкова. Тот замешкался на секунду и тоже сделал шаг.

— Молодцы! Всегда в вас верил! — капитан сделал несколько энергичных движений, чтобы согреться, и скомандовал:

— За мною шагом марш!

До таинственного объекта было совсем недалеко, через полминуты капитан до него добрался. Зашёл за него, следом подошёл Кузькин, затем Рыков.

— Я в первый раз не совсем разобрался, — сообщил капитан. — Бесформенный какой-то кусок металла. И весь покрыт сажей, как будто вокруг разводили большой костёр из дров. Видите?

Лейтенанты молчали. Им было страшно, потому что покрытый сажей объект вновь начал шевелиться. Почти незаметно для глаза. По крайней мере, для глаза капитана. Кузькин и Рыков знали, что капитан Петров в вечернюю смену всегда прикладывался к фляжке с коньяком, которую ему приносила дежурный офицер Суворова. Он с ней давно был в близких отношениях, об этих отношениях не знала только жена капитана, да и то потому, что давно его бросила.

Капитан опять смотрел на небо. Парни не заметили, когда он успел на катке так хорошо приложиться к фляжке. Видно, совсем замерзать начал… Они смотрели на него и на непонятный объект, который вновь начал движение к ним. Но ни тот, ни другой не могли почему-то стронуться с места, их воля оказалась парализована вблизи металлического сооружения. Оно же стало разрастаться, затем медленно накрывать всех троих своими боковинами, похожими на гигантские крылья. Петров по-прежнему смотрел вверх, но неба за увеличившейся конструкцией уже видно не было. В полностью закрытом огромном помещении было тихо и тепло, кроме полицейских здесь находились только небольшие юркие существа, все — со сверкающими глазами и длинными клыками, торчащими из металлической пасти. Они готовились к пиршеству… И к размножению…

На Земле сейчас не было человека, который бы знал, что разумная раса из далёкой галактики удачно десантировала роботизированных агентов в небольшом городке. Контрольное уничтожения первых аборигенов прошло без сучка и задоринки. На всю операцию по очистки планеты планировалось затратить ещё несколько месяцев…

МАНЬЯКА ЛОВИЛИ ВСЕЙ ДЕРЕВНЕЙ

Первой о существовании настоящего маньяка в Луговской заявила в один из тёплых летних вечеров старая Трандычиха. В деревне Трандычихой давно звали одинокую и почти полностью потерявшую зрение Марью Петровну Зудину, жившую в крайнем доме у пруда. Зудина постепенно осталась без всех родственников, с которыми начинала свою жизнь: кто умер, кто покинул удалённую от города деревню в неизвестном направлении, а кто уехал учиться в столицу, да так там и остался.

А началось всё с известного в деревне, районе и области Иванушки Николаева. Когда в 1998 году уехал завоёвывать столицу его старший брат Максим, Ивану от роду было двенадцать лет, и роста — сто сорок три сантиметра. Если возраст у младшего братишки, как и положено, увеличивался, то рост оставался на том же уровне. В деревню наведывались из области разные специалисты по детским болезням, но причину никто не определил. Даже пошли слухи, что на данном удивительном факте несколько педиатров написали и защитили солидные кандидатские диссертации.

К шестидесяти годам Трандычиха ослепла полностью и выходила из дома только с клюкой, и без посторонней помощи она не могла бы приобрести продукты, приготовить пищу. Поэтому к ней ежедневно по очереди приходили оставшиеся жители, в летнее время хорошо помогали дети, приехавшие после учёбы на каникулы — отдохнуть у бабушек и дедушек, оставшихся в Луговской в весьма ограниченном количестве.

Ивана никто не заставлял и не просил заходить к Зудиной. Его остановившийся когда-то рост приводил в замешательство пожилых жителей деревни, они все — совершенно справедливо — считали парня недоразвитым и боялись поручить ему такую ответственную работу, как поддержка слепой старухи. Однако в один прекрасный день Николаев вклинился в установившуюся очередь самостоятельно. Просто зашёл к бывшему когда-то председателем колхоза восьмидесятилетнему Георгию Илюшину и попросил назначить его на следующий день к Трандычихе. Никто не знал, что Иван у неё делал, но на следующий день старуха вышла из дома самостоятельно и, размахивая надоевшим костылём, направилась на окраину селения предупредить шестиклассницу Ирку Тимошину, внучку своей двоюродной сестры, чтобы та и сама не приходила к ней и Гошке Илюшину передала о прекращении над нею шефства.

— Это ещё почему? — возмутилась Тимошина. — Умирать что ли собралась?

— Нет, умирать пока не собираюсь, — улыбнулась Трандычиха. — Мне теперь ещё захотелось пожить.

Школьница вгляделась в лицо Зудиной:

— Тёть Маш! К тебе зрение вернулось, что ли?

И с того дня об Иванушке Николаеве по деревне и окрестным сёлам пошла странная молва: будто парень обладает чудодейственной силой и может избавить от недуга любого человека. И если бы только это…

Одними из первых в Луговскую вернулись Пищулины из крайнего дома. Петя Пищулин когда-то очень мечтал стать замечательным врачом, чтобы лечить весь район. То были времена начала 90-х годов, когда качество обучения в высших медицинских заведениях резко снизилось, и новые медработники не могли справиться с нахлынувшими на Россию болезнями. Резко повысилась смертность и снизилась продолжительность жизни населения. Женившийся в областном центре Пётр наплодил четверых карапузов, но кормить их хорошо не удавалось, поскольку получал Пищулин с женой в поликлинике маловато. И карапузы, и их родители имели очень тощий вид и непрерывную тягу к еде. Узнав, что Николаев-младший каким-то образом смог изобрести несколько приборов для медицинских целей, настырная Люська послала своего мужа Петю в родную деревню для рекогносцировки. Оба они не верили про Ваньку-неуча, но проверить стоило. Пётр от скуки взял с собой старшенького карапузика Мишу, которому педиатры напророчили совсем недолгий век из-за врождённого порока сердца. Пока непутёвый папаша пересаживался по поездам и автобусам, Мишане от жары стало совсем плохо, испугавшийся Пётр кое-как донёс в пустой дом двенадцатилетнего парня от ближайшей остановки автобуса в селе Кучино. Занявшись сыном, Пищулин сообразил перехватить пробегавшую мимо Ирку Тимошину с просьбой позвать Николаева-младшего. Ванька жил через два дома и явился сразу.

— Когда вы приехали, дядя Петя? — поинтересовался он, с удивлением зайдя в давно пустующий дом.

— Только сейчас! — сообщил Пётр, часто дыша от пятикилометрового пробега. — И когда только нормальную дорогу к нам проложат!? Еле добрался…

Ваня подошёл к небрежно собранной кровати, увидел посиневшего Мишаню, лежавшего с закрытыми глазами:

— Что с ним?

Пётр быстро объяснил, одновременно наливая сыну растворов корвалола и пустырника.

— Погоди с этой отравой, дядь Петь! Я мигом! — и Ванька исчез. Вернулся он быстро, приволок небольшое приспособление, которое ловко подложил под левый бок Мишани. Видимо, прибор был с аккумуляторным питанием, потому что сразу при включении тихо зажужжал. — Я не большой специалист по сердечным болезням, но должно помочь… Ты, дядь Петь, только водички сыну приготовь, сильная жажда у него появится.

Ближе к вечеру Пищулины вместе посетили дом Николаевых.

— Вот! — обрадовался Ваня. — Я уже сам хотел к вам заскочить, да пришлось Трандычихе глаза закапать. Засорила где-то…

— А я слышал, что старуха давно ослепла! — удивился Пётр Пищулин.

— Да это мы давно уже поправили, видит не хуже нас. Мишаня-то как? Это ведь старший сын, как я понимаю?

— Первенец, Мишкой назвали. А что ты ему под бок подложил, Вань? Он ведь через полчаса оклемался и старые игрушки стал искать по всему дому. Даже чердак облазил, всю пятилетнюю паутину собрал штанами…

— Да ерунда всё… В книге одной идейку про сердечные болезни нашёл и собрал небольшой прибор. Я его уже опробовал, но не буду рассказывать на ком, а то побрезгуете. И в тот раз прибор сразу помог.

— Так и сейчас помог. Ты, Иван, гений! — восхитился низкорослым парнем Пётр и побежал звонить жене на работу, чтобы определиться с дальнейшей судьбой многочисленного семейства.

Лежал ночью Иван и не мог заснуть: вспоминал, как уезжал его брат из пустующей деревни.

Максим сосредоточенно собирал свои вещи в старенький чемодан родителей, когда пришёл Ванька. Он присел на диван и молча смотрел на действия старшего брата.

— Ты что-то хочешь сказать? — Максим закрыл чемодан на защёлки и внимательно посмотрел на Ивана. Он знал, что тот не одобряет решение отца с матерью отпустить Макса на учёбу в столицу. Вообще-то и сам Максим не был уверен в успехе своей миссии, многие ребята и девчата с Луговской пробовали. И никто в институт не поступил. У Николаевых была слабая надежда на помощь троюродных братьев Стекловых, давно и успешно освоивших Москву. Оба работали в известном охранном агентстве, уже переженились, имели собственное жильё и нарожали детишек. Они обещали в случае провала во вступительных экзаменах устроить Максима на временную работу. И даже найти жильё.

— Я тебя ненавижу! — выдохнул Ванька и заплакал.

— Ладно тебе! — Максим подошёл и сел рядом с братом, обнял его одной рукой. — Ты же всё понимаешь! Деревня вымирает, осталось всего четыре дома с семьями, да три — с одинокими стариками. Приеду на место и сразу вам напишу. Постараюсь, чтобы всё пошло, как надо. И со временем приеду за тобой…

— Ты не приедешь… — сдавленные рыдания не позволяли Ваньке высказаться. Он был моложе Макса на восемь лет, с учёбой у него ничего не получалось. В школе, расположенной в большом соседнем посёлке Болотово, к нему относились хорошо, но прямо сообщили родителям, что парень получился у них особо недоразвитым. Максим, вернувшись из армии, пробовал помогать Ване с уроками дома. К сожалению, тоже неудачно. Причину врачи назвать не могли, только пожимали плечами. А соседи Николаевых по этому поводу вспоминали, что после женитьбы у молодой Настасьи долго не получалось родить, первенец Максим появился на свет только через двадцать лет. Значительно позже неожиданно у Макса появился младший брат, чему он был несказанно рад, как и родители. Ваню любили и баловали, не ожидая ничего плохого.

— Приеду, Вань! Обещаю… — Макс встал и, порывшись в шкафу, вынул свой армейский ремень. — Вот! Дарю тебе, помню, что ты хотел такой же. Я здесь две дырочки лишние проделал, чтобы ремень держался, пока ты не поправишься.

Ванька взял ремень, положил рядом с собой:

— Спасибо! — постепенно он плакать перестал. Однако не смотрел на брата, о чём-то мучительно думал.

— Ну что? Мир? — спросил Максим. Ему жалко было Ваню, он понимал, как ему сейчас несладко. К тому же много придётся помогать родителям, здоровье которых постепенно оставляло желать лучшего.

— Макс! — наконец решился высказаться младший брат. — Ты не смотри, что я плохо учусь! Обещаю поправить свои дела в школе, увидишь, что и без института обойдусь, и ты ещё будешь мною гордиться.

— Хорошо, обязательно буду гордиться! — охотно согласился Максим. — Но главное, что ты теперь в доме остаёшься за старшего. Если что — сразу вызывай меня. А из Москвы я тебе буду какие-нибудь учебники присылать с оказией, ты их читай — вдруг помогут?

Утром следующего дня Максима дома уже не было. В шесть утра он с чемоданом шагал вдоль своей деревни, поглядывая на рыбаков, занявших лучшие места на местном пруду. Водоём в Луговской славился когда-то на всю округу, здесь водился карп, ловить которого приезжали даже из ближайших городов. После отъезда из деревни почти всех мужиков среднего возраста, которые зимой периодически долбили проруби для карпа, в пруду остался только мелкий карась. Но и карася было достаточно, клевал он бесперебойно, что нравилось неприхотливым рыбакам. Поэтому летом в хорошую погоду на пруд приезжало по нескольку десятков машин. Кроме ловли рыбы, люди здесь ещё и купались. Длина пруда была почти километр, а ширина местами — до двухсот метров. Да и глубина была достаточной — в середине водоёма не каждый пловец мог достать ногой дно. К сожалению, вода в пруду постепенно становилась мутной, да зарастал он тиной по краям всё сильнее.

Максим шёл и думал о брате: «Шустрый Ванька оказался! Думает, что знания сами в голову заберутся. А без института этому не бывать! Голова у меньшого слабовато варит, экзаменов ему точно не сдать. Хотя бы родителям помогал — и то дело. Буду посылать в деревню учебники с института. Курс закончил — послал посылку почтой. Или передал с кем-то, в Москве односельчан много, в тёплое время года они стариков навещают. Иван посмотрит, что за науки мне грызть приходится, и перестанет злиться…». Ссора с Иваном очень сказывалась, настроение сейчас хотелось бы иметь весёлое, такое, чтобы не сомневаться в результате сессии. Макс настроил к мобильнику наушники и включил радиоволну «Дорожное радио». До соседнего села Кучино, где он планировал сесть на автобус до города, оставалось всего четыре километра.

Мать сидела перед кроватью, на которой спал Иван. Проснувшись, он услышал от неё:

— Ну вот! Остались мы втроём, сынок… — покрасневшие глаза матери выдавали её. Конечно, ей не хотелось отпускать Максима. К тому же отец слёг с затянувшейся болезнью тазобедренного сустава.

— Не плачь, ма! — Ванька проворно соскочил с кровати и накинул рубаху. — Заживём мы ещё лучше, чем с Максом. Посмотришь…

Через полчаса после завтрака он достал с чердака старые книги, среди которых имелись даже такие, как «Физика» для десятого класса, «Электротехника», «Животноводство», «Руководство по обрезки фруктовых деревьев». Матери Ванька категорически заявил, что в школе его не понимают и больше он туда не вернётся.

— Они думают, что я — набитый дурак! Но они просто не умеют обучать. Я самообразованием займусь. Вот сама посуди, ма! Каждый день ходить за семь километров в Болотово туда и обратно… Зачем? Насмешки над собой терпеть?

— Как же тогда? — переполошилась Настасья Ивановна. — Так неучем и останешься?

— Не останусь неучем! Научимся всему в своей деревне… Мне Макс обещал старые учебники сюда присылать, буду их изучать. И на нашем чердаке книг ещё полно, причём художественных — совсем мало. Ты, ма, в меня веришь?

Мать, расстроенная, вышла в сенцы.

Оставшись жить с родителями после отъезда брата, Иванушка много переживал про свою неудачную судьбу. Какое-то время мать с отцом ещё могли заниматься в саду и огороде, сажать картошку, свеклу, морковку, ухаживать за яблонями и вишнями. Иван много в этом участвовал, но постепенно начинал самостоятельно грызть науки и учиться разным ремёслам. В соседнем селе работала хорошая библиотека, и Иванушка повадился ездить туда на ржавом велосипеде, найденном в дальнем пустующем доме. Велосипед Ванька лично ремонтировал неделю, смазал во всех трущихся местах и стал использовать. Привозил пачки книг в старом отцовском рюкзачке, вначале с трудом разбирался в технической литературе, много читал именитых русских и иностранных прозаиков. Затем вновь собирался в библиотеку, и так у него это быстро затем пошло, что мать с отцом диву давались. Отец как-то вечером сказал сыну с одобрением:

— Ваня! Мы с матерью заметили у тебя большие способности к чтению, а также к самообучению любым дисциплинам. Продолжай в том же духе, учёба никогда лишней не была. Если мозги знания легко принимают, то быть тебе большим человеком не только в нашей деревне, ты можешь прославиться на весь мир! Неважно, что ростом ты не вышел в Макса. Даже, когда нас с матерью не станет, учёбу тебе прерывать не следует. Не даром говорят: век живи, век учись!

Через несколько лет, проваливавший вступительные экзамены год за годом, Максим решил навестить свою родню, и, добравшись до деревни, не поверил своим глазам: почти треть домов вновь были заняты бывшими хозяевами. Вблизи деревни паслись овцы и коровы, пруд оброс стройными берёзками и ивами, несколько мальчуганов и девочек носились по буграм, играя в свои непонятные игры. А увидев брата Ивана, Макс просто диву дался. Невысокий, но физически крепкий парень показал, что в доме он стал настоящим помощником у престарелых родителей. Комнаты были отремонтированы, цветной телевизор показывал изумительной чистоты картинку. Во дворе имелось много кур, гусей, и даже появилась корова-двухлетка.

— Откуда это всё? — поинтересовался Максим.

— Да всё наш Ваня! — с гордостью сообщил отец. — Умный парень растёт, толковый…

В тот приезд Максим не сильно приглядывался к Ваньке, посчитал, что мать с отцом, который теперь постоянно передвигался с костылём, по-прежнему вели хозяйство самостоятельно, а братишка помогал в силу своих возможностей. Вчетвером они отремонтировали полуразрушенный сарай, а затем старшой вновь поспешил в столицу. Интересоваться причинами возвращения жителей в деревню Максиму в эти дни было некогда.

Шло время, и Ванька настолько продвинулся в своих познаниях мира, что смог полностью изменить уклад жизни в деревне. Пустующие дома продолжали заселяться. Как бы странным это не казалось, но люди стали в них возвращаться. Особенно быстро потянулись сюда те, кому не удалось добиться успехов в больших городах. Они узнали о чудесах, происходящих в Луговской, и решили вернуться, пока их бывшие дома не разрушились. Они приезжали на машинах, быстро восстанавливали свои постройки и организовывали для семьи какую-нибудь работу. Супруги Мишины, например, занялись обустройством пруда, разведением и отловом рыбы на продажу. Кроме непонятно почему вернувшегося карпа, появились и другие сорта рыбы, например, лосось. Откуда он мог взяться — никто толком не знал. Зато Денис Мишин быстро обратил обнаруженное обилие рыбы в прибыльное дело. Он организовал рекламу для пруда и брал с любителей ловли небольшие, но законные деньги. Для этого пришлось зарегистрировать предпринимательскую компанию «Золотой крючок» и отстёгивать государству часть своих доходов. Заодно наняли специалистов почистить пруд. Позже Мишины начали задумываться о заготовке красной икры на экспорт.

Соседи Жуковы возродили бывшее животноводство, построили небольшую ферму для получения молочной продукции. И увеличивали поголовье скота с каждым годом.

Тимошины взяли значительный кредит в банке, закупили несколько единиц американской техники для обработки полей и выращивания зерна.

Семья Конюховых занялась засушкой белых грибов, поскольку потребность в них у городского населения существовала давно, но предложений из глубинки не поступало. Теперь же в Луговскую зачастили покупатели сушёных грибов, причём цена устраивала и Конюховых и закупщиков. Нигде в России столько белых грибов не росло, как этим летом в деревне Луговской. Смущало только, откуда грибница для белых появилась. Раньше кроме сыроежек и лисичек ничего в прилегающем лесу никогда не было.

Теперь лес, кроме грибов, также баловал селян большим количеством земляники, костяники и местных орехов.

Иван продолжал удивлять и расстраивать Настасью Ивановну. Следующую подобную попытку он совершил в один из воскресных дней, напросившись съездить с бывшим школьным учителем Полуниным на полудохлом с виду «Запорожце» в город, где умудрился истратить все свои сбережения за несколько лет. Вернувшись, сын гордо показал матери потёртый ноутбук, а также новенький китайский роутер, позволяющий ловить Wi-Fi для работы компьютера.

— Что же это ты делаешь? — попробовала пожурить мать сына. — Зачем тебе эти железки?

— Ма! Ты не понимаешь! Сейчас без компьютера не прожить, — Ванька знал, что его не станут ругать за деньги, он их честно заработал, помогая рыбакам выгонять из деревни вверх — на тракт — машину в дождливую погоду. Часть средств в копилке сына осталось ещё, как подарки от отца, который часто поощрял Ивана за настойчивость и успехи в самообучении.

После приобретения ноутбука Иван почти всё время проводил с ним, постепенно вникая в работу Всемирной паутины, изучая полезные технические публикации. Матери только оставлялось удивляться, когда младший сын легко поправил свою безграмотность в русском языке и складно отвечал на письма Максима. Потом он овладел «Skype», и мать радовалась, почти ежедневно видя поступившего в институт старшего сына на мониторе. Максим показывал, как грызёт гранит науки, какие монографии профессоров изучает и как неплохо устроился в общежитии. Не обманул он и Ваньку, несколько раз прислал растрёпанные учебники с первого курса. Нужно отметить, что Иван к учебникам отнёсся очень серьёзно, быстро пролистал их, запоминая главное. Память у него постепенно укрепилась, Иван мог полностью запомнить некоторые страницы любой книги с заинтересовавшим его текстом. Оставшиеся в деревне старики стали ходить к Николаевым по вечерам — просить помощи в составлении просьб в мэрию, или писем своим непутёвым детям. Одной из значительных побед деревенских жителей оказалось электронное письмо с просьбой провести природный газ в Луговскую — на имя премьера-министра. И, конечно, письмо составил и послал со своего ноутбука Иван Николаев. Кстати, никто не ожидал, что газ на самом деле проведут…

Николаев-младший на глазах матери совершенствовал свои знания окружающего мира. И ему нравилось менять этот мир под деревенские нужды. Первое, что ему удалось сделать для собственного дома, это заставить телевизор брать больше сотни программ. Для этого Иван к старенькой антенне, берущей только Первый канал и «Россию-1», добавил несколько забавных витков из найденного в мусорной яме стародавнего фена. К Настасье Ивановне сразу потянулись по вечерам оставшиеся в деревне пенсионеры — для просмотра весёлых ребят из передачи «Однажды в России», а также разных животных из «Nat Geo Wild» и «Discovery Channel». Всю дождливую осень и холодную зиму — до организации снабжения Луговской газом — они исправно приносили свои дрова, чем сильно облегчили Ваньке занятия с учебниками и компьютером. Он не отрывался от них и придумывал другие чудесные новинки.

У Максима Николаева в столице судьба не сразу сложилась удачно. Не сдавший в первый год экзамены в институт, он прошёл по всем значительным стройкам Московской области. Но однажды опомнился и бросил ишачить на всяких подсобных работах. Используя накопленные в выходные дни знания, он бросился на штурм науки. Для этого ему пришлось вначале закончить МАИ, а затем получить назначение в полусекретный военный городок, где он с другими бывшими студентами готовил своего шефа к защите докторской. Свою бывшую деревню за все эти годы ему навестить пришлось всего один раз, как-то она его не притягивала. Родители ему отвечали на письма редко, да и то благодаря оставшемуся Иванушке. Тот коротко отписывался полукорявым почерком, что все живы и здоровы, даже кошка Мурка и весь облепленный колючками пёс Барбос. Но в самое интересное время, когда Максим с сотрудниками лаборатории ставили проверочный эксперимент по теме диссертации, пришла короткая телеграмма:

«Макс! Вчера папаня ушёл в иной мир. Похороны послезавтра. Иван.»

Николаев отпросился у шефа, и с лаборантом Василием на его «шестёрке» они бросились догонять время, боялись опоздать к назначенному сроку. Максим с суровым лицом поведал товарищу о забытой любимой страной деревне, в которой не было дорог кроме просёлочных и куда в дождливую погоду доехать на машине невозможно. Много рассказывал другу о родных местах, где он появлялся последний раз четыре года назад, и где за родителями приглядывал недалёкий братишка-неуч.

Добираться до места, действительно, пришлось пешком. Шёл сильный дождь, неудачно накарканный Максимом, машину бросили в соседнем селе с щебёночной дорогой. Зонты в Москве взять не догадались, но летняя тёплая погода позволила стерпеть неудобства. Парни разулись и ручьями по просёлку быстро пришли к давно небелёному дому, около которого на лавочке под самодельной крышей сидел мальчишка небольшого роста. Прямо здесь — под дождём — братья обнялись, не обращая внимание на Василия.

— Ты что-то припозднился, браток! — вытирая слёзы, пожурил старшого Иванушка. — Схоронил я отца на прошлой неделе. Соседи помогли…

— Так ты же только вчера телеграмму дал!

— Подумал, что у тебя дела там большие, не захотел отрывать. Дорога дальняя, дожди сплошные…

— А что случилось-то?

— Папаня помер лёгкой смертью, хотя на здоровье особенно не жаловался. Вечером уснул, а утром не проснулся… Жуковы помогли документы оформить и похоронить на нашем кладбище. Сегодняшнее лето выдалось жаркое, ждать оказалось невозможно. Поэтому я и не вызвал тебя сразу, только через три дня подумал, что нехорошо получилось. Лучше поздно сказать, чем не сказать совсем… Это твой товарищ? — Иван показал на Василия. — Пойдёмте в дом, там поедим и помянем!

На следующий день Максим огляделся получше. Он не сильно удивился, увидев двадцатилетнего брата тем же недороском. А ещё удивлён Максим был хорошим знаниям младшого, тот разговаривал с инженером на равных. Показал свою выделенную в доме комнату, в которой на столе лежал ноутбук. У Ивана, оказывается, кроме своего электронного адреса, имелась интенсивная переписка со многими людьми, даже с иностранцами.

— Ты кроме русского языка ещё какой-то выучил? — удивился Максим, увидев в списке друзей американцев и китайцев.

— Так, немного, — застеснялся Иван. — Если сможешь, то присылай мне сюда научно-популярную литературу, она мне пригодится. Можно ещё книги с оригинальными идеями, научные журналы, можно — медицинские, любую фантастику. Не обязательно на русском языке — разберусь… Буду использовать любой познавательный материал.

— А как ты в Интернет выходишь?

— Усилитель у меня имеется, сам изобрёл! Мощный очень получился, во всей Луговской вай-фай имеется.

Приехавший на следующее лето Максим поразился изменениям в деревне. К главному изменению он отнёс появление прекрасной асфальтовой дороги до Луговской. Количество машин вокруг пруда утроилось. Появились даже специальные стоянки с ограждением для машин. Проходя вблизи одной из таких стоянок, он уточнил у вышедшего из одной «Тойоты» парня:

— Извините! Не можете подсказать, почему у рыбаков так повысился интерес к местному карасю?

Парень удивлённо покосился на Максима:

— Мне трудно ответить на такой вопрос. Я здесь — новенький. Про карася ничего не слышал, а вот про то, что карп вернулся, знаю точно. Сам вчера трёх штук выволок…

Максим посмотрел на облепленный мужиками водоём и ускорил свои шаги к родному дому. От его взгляда не ускользнуло появление трёх купальных мостиков и кучи ребятишек возле них. Они с визгом плавали около берега, самые мелкие — со спасательными кругами.

Поднявшись на бугор к дому, Максим оглядел показавшиеся вдалеке поля. На них паслось стадо непонятно чьих коров. При опустевшей деревне такого быть не могло. Он ещё раз взглянул на пруд и вновь удивился: сверху было хорошо заметно, что сильно заросших травой заводей стало значительно меньше, многие рыбаки культурно сидели на пластиковых стульчиках. Время от времени кто-то хватался за удилище и выводил к берегу приличную рыбину. «Чудеса!» — подумал Макс и только теперь по-настоящему пригляделся к родительскому дому. Что-то в нём изменилось за прошедший год. Не очень многое, но всё-таки… Около дома появилась пристройка с тремя окнами! Рядом с домом были врыты два высоких столба, между которыми находились закреплённые на проволоке кольца. Предчувствуя что-то не хорошее, Максим, преодолев порожки, рванулся внутрь терраски. В ней никого не было, в сенях — тоже. Открыв дверь в дом, Максим увидел перед собой короткий чистый коридорчик и ещё две двери. Получалось, что в его отсутствие родительский дом младший брательник смог переделать, добавив ещё одну комнату. Вначале Макс решил войти в левую дверь, откуда раздавался звук работающего телевизора. Несколько человек, среди которых Максим узнал старых соседей, сидели на широкой скамье со спинкой и смотрели какой-то цветной фильм. У всех были напряжённые внимательные лица. На Максима никто не обернулся.

Во второй комнате сидел у компьютера Иван, уткнувшись лицом почти к самому монитору.

— Привет, салага! — оповестил о своём прибытии Макс.

— Братишка? Вот это новости! — Ваня отключил компьютер и встал от стола. Максим неожиданно вздрогнул, потому что ростом младшой оказался значительно выше, чем раньше.

— Ты подрос что ли?

— Есть такое дело, — улыбнулся Ваня. — Оказалось, что ген роста у человека запрятан не очень далёко. Можно найти и всё поправить!

Они сошлись и обнялись. Максим почувствовал силу рук младшего брата.

— Ты и мышцы накачал?

— А здесь никак без этого нельзя. Деревня есть деревня! Кому-то нужно крышу поправить, детишкам — мостки у пруда поставить, лихим людям — дорогу сюда перекрыть…

— Это каким лихим?

— В деревню народ сильно возвращаться стал. У каждого машина, а то и две. Техника дорогая… Почти все дома заполнились — из пятидесяти двух домов теперь пустыми только три остались. И появилось какое-то ворьё. Пользуются тем, что в деревенский дом вломиться легче. Дошло до того, что начали вещи исчезать. Пришлось ночную электронную охрану вокруг деревни организовать.

— С электронными пропусками? Но в деревне такое не сделать!

— Макс! Ты от нашей жизни отстал сильно. Луговская сейчас отличается от старой деревни, которую пятнадцать лет назад народ покидать начал. Я же тебе когда-то обещал, что ты мною будешь гордиться. Можешь начинать…

Дверь открылась и зашла Настасья Ивановна. Она обомлела, увидев старшего сына.

— Сынок! Когда же это ты приехал?

— Сейчас и приехал! Тебя поискал — не нашёл, чувствую, что занятая очень, зато с братом поговорил. Он мне рассказал о ваших деревенских проблемах. А что за смотровой зал у нас в доме появился?

— Да всё наши соседи! Они привыкли к нам приходить — пока нету у них новых телевизоров, работающих с Ванькиной придумкой.

— Что за придумка? — посмотрел Макс на брата.

— Самодельную приставочку я им ставлю, будет примерно, как роутор работать — брать областные программы. Антенны ребята уже все поскидали, они с трудом брали Первый канал.

— Ма! — спросил Максим. — А чьи коровы бродят на полях? Я вначале подумал, что мне почудилось…

— Максик! Ты не понимаешь, что наш Ваня здесь начередил. Это его работа, научился всему понемногу и людям помогает. Ещё с прошлого года ты знаешь, что у нас газ провели — по удачно составленному письму нашего Вани в правительство. Наши почти все вернулись в Луговское. Теперь с утра к нам приезжают из соседних селений и из города за мясом, молоком, сметаной, рыбой, за белыми грибами…

— За белыми??? Да у нас никогда белых грибов не водилось!

— Макс! Не торопись… — остановил брата Иван. — Главное, что мне удалось здесь сделать — это совладать с природой. Её — природу нашу — не нужно обижать, к ней следует хорошо относиться, и она соответственно поможет нам! Посмотри, сколько молока одна корова даёт в нашей деревне — до сорока литров в день! А грибы белые, думаешь, просто дались? Пришлось с грибницей повозиться целый месяц, так теперь ежедневно за грибами хоть с косой иди, всегда будешь с полными лукошками! А удовольствия-то детишкам сколько: утром с родителями грибы собирают, а днём в пруду купаются…

— А карп почему вернулся?

— Так тож карп! Самолично всю позапрошлую зиму проруби для вновь запущенной рыбы делал. Старики-то остались не помощники в этом. Зато теперь другое дело. Семья Мишиных прудом вплотную занялась. Всем рыбы хватит. Пруд хорошо почистили, планируем красную рыбу развести, уже пробовали. А вдруг приживётся?

— И много осталось домов незанятых? — поинтересовался Максим.

— Сейчас почти все старые дома восстановлены и заселены, — ответила мать. — Появились ещё желающие примкнуть к Луговской, начали строиться на другой окраине. Президент, узнав о наших успехах, заставил дорогу к нам проложить.

Вечером братья сидели на лавочке у дома и вспоминали старые дни.

— Ты, Макс, невесту себе в столице не выбрал?

— Ещё нет. Там у меня с жильём не то, чтобы очень! Получается, что только москвичку искать надо…

— Тогда я вперёд тебя, видно, женюсь! Нравится мне здесь одна девчонка…

Промолчал старший брат, призадумался. Это надо же! Совсем не брали в расчёт недоросля Ваньку, а он превратился во всезнайку, общается со всем миром, да деревню как поднял!

— Слушай, Вань! Может быть, ты и меня в Луговскую возьмёшь обратно? Мне на чужих работать ох как надоело!

— Без проблем, браток! У нас с тобой дом есть, хватит на двоих-то! И мать ещё жива, я за ней постоянно поглядываю, как ты приказывал. Лечу маму нашу, она проживёт долго. Внуков наших поможет на ноги поднять! Второй дом рядом выстроим. Жаль, что с папаней так неудачно вышло. Тогда в Интернете всякую муть про коксартроз тазобедренного сустава писали, аппараты недействующие предлагали, мази всякие, короче — развод и лохотрон! Деньги со стариков выколачивали. Я тогда только начинал вникать, да опоздал… Теперь запатентовал безоперационное лечение, но только для других людей. Благодарности шлют со всего мира.

— Да, жизнь — штука сложная.

Братья помолчали немного. Потом Иван спросил:

— Так ты окончательно решил перебираться к нам?

— Но это же сложно — так сразу!

— А чего сложного?

— Вообще-то ты прав! У нас с ребятами есть хорошая идея, построили мы под Москвой двухместный летающий автомобиль — по своему проекту. Приеду домой, попрошу, чтобы друг мой Василий Зубов меня с вещичками поздним вечером сюда на днях и доставил.

— Максим! Можно, конечно, и Василия попросить. Но я мог бы и сам тебе в этом помочь.

— Это как?

— У меня уже месяц такая машина в мастерской пылится. Идею в Интернете увидел, понравилась. Деньги есть. Я и смонтировал со знакомыми пацанами. Сейчас их летом в деревне много… А вот пользоваться в деревне таким транспортом неудобно. Как-нибудь продам желающим… Но ты не бойся, я её сам испытал, доставлю тебя туда-обратно с большой безопасностью.

— Ну ты даёшь!

Неожиданно вблизи соседнего дома Жуковых кто-то закричал по страшному:

— Маньяк в деревне! Все — на ловлю маньяка!

Иван быстро вскочил:

— Чей-то знакомый голос!

— Женский, вроде! — отозвался Максим, приглядываясь в сторону звука.

И здесь показалась на свету фонарного столба бегущая фигура старой Трандычихи. Она вопила во всё горло:

— Всей деревней бежим ловить маньяка! — за ней увязались молодые парни и девчата.

— Вот не ожидал! — вскрикнул Иван и бросился в дом. Максим не знал, что ему делать: за братом бежать или за Трандычихой.

Здесь из дома выскочил Николаев-младший и успел быстро перехватить старуху в охапку:

— Стой, Марья Петровна! Сейчас без тебя маньяка словим! — он ловко повернул голову Зудиной к свету и брызнул ей что-то в глаза из маленького пузырька. Трандычиха сразу замолчала и села на лавку, удивлённо озираясь.

— Понимаешь, браток, — пояснил Иван, — с ней у меня получился первый опыт излечения. И зрение к ней сразу вернулось, но потом начались такие вот интересные случаи: то маньяки ей чудятся, то слонов в деревне замечает, а то мелких инопланетян среди коров. Уже пятый раз состав лекарства меняю…

— Ну и как? — спросила успокоившаяся на лавке Трандычиха. — Поймали?

— Ну а как же? — степенно ответил Иван. — Ты же всю деревню собрала, как не поймать!

ДЕД, С КОТОРЫМ НЕ СОСКУЧИШЬСЯ

Летнее утро в российской деревеньке, расположенной невдалеке от федеральной автотрассы, стремящейся с юга через Подмосковье в столицу, началось с ясного солнышка, неспешно всплывшего из-за горизонта по чистому небу. Мой дед Игнат сидел у пруда и выуживал старой ореховой удочкой мелких карасей, которых затем бросал в наполовину заполненное водой ведро. Рядом с ведром сидел домашний кот Василий и недовольно взирал на неправильную с его точки зрения рыбалку. Вначале он попытался лапой вытащить хотя бы одного карася для пробы, но не удалось.

— Вижу, что сегодня у тебя, дедуля, клюёт по-чёрному? — присаживаясь между дедом и котом, спросил я. — Смотрю, килограмма два нащёлкал! Куда ты их девать-то будешь? Попробуешь законсервировать? Как шпроты?

— Пошутить над стариком пришёл? — строго поглядел дед Игнат, нащупывая банку с червями.

Кот Василий положил мне мокрую лапу на шорты и жалобно мяукнул. Пока дед, отвернувшись, насаживал половинку червя на крючок, я выловил из ведра четыре трепещущихся карасика и отбросил для Васьки в траву.

— Дедуль! Ты вчера Интернет смотрел? Новости учёных?

Надо отметить, что мой дед очень любит во Всемирной паутине находить, что изобретают или обнаруживают учёные всего мира в последнее время. Даже записывает самое любопытное в специальный журнал и часто его пересматривает. Я давно отдал ему свой старенький, но ещё прилично работающий компьютер и организовал Wi-Fi через роутер Yota. Для деда мне ничего не было жалко, пусть развлекается, глядишь — подольше проживёт. Не знал я только, что мой грамотный предок по-прежнему интересуется звёздами и их обитателями. Бабушка Поля вчера вновь мне выговаривала: «Зря ты, Серёжа, его выучил с этой электронной игрушкой баловаться! Он теперь даже сон потерял, всё ждёт, когда зелёные человечки с ним свяжутся и беседовать начнут… Как бы головой не тронулся!»

После моих слов дедуля моментально прекратил ловлю рыбы и начал собирать удочку:

— Смотрел до полуночи! А в чём вопрос? Может, что-то любопытное пропустил?

— Нет, я для интереса спросил. И доложу тебе, дедуля, что после рабочей недели мне здорово спалось на свежем воздухе в деревне, просто чудо, а не воздух! К тому же два месяца вырваться к вам не мог! Мы как бутылочку с тобой раздавили во время ужина, так я сразу и отошёл на боковую. Вот и хотел узнать новости у тебя.

Дед Игнат когда-то закончил МВТУ им. Баумана и долгое время работал в одном известном всей стране НИИ. Потом должность его там сократили, а самого отравили на заслуженный отдых. Мне приятель рассказывал, что Игнат Сидорович в возрасте шестидесяти лет начал отстаивать какую-то странную идею, которая пришлась не по нраву руководству института. Точных сведений я от приятеля не добился, но что-то там было связано с открытиями Национального агентства по воздухоплаванию и исследованию космического пространства, со сведениями, полученными американскими дальними космическими станциями. Мне дед ничего не сказал после увольнения, он просто уединился в реконструированном двухэтажном доме своих родителей, а квартиру в столице отписал мне. И со своими бывшими сослуживцами вроде бы контакта не поддерживал. Но тетради и журналы со старыми записями сохранил, причём закрывал их в небольшом сейфе, покоящемся в углу просторного кабинета.

— Ничего интересного не нашёл. По крайней мере, я в своём текущем журнале вчера записей не делал, — сообщил дед Игнат. — Было одно незначительное уточнение про экзопланеты в системах Глизе и Траппист-1. Но я уверен, что там астрономы ещё далеко не всё обнаружили.

— Откуда ты можешь знать, дедуль? Ты уже почти двадцать лет не работаешь.

— Есть у меня свои тайны, внучок! Вот скажи, разве ты знаешь, что это за звезда — Траппист-1?

— Не знаю…

— Мне до сих пор непонятно, на кой ляд астрономам нужно наводить тень на плетень? Ведь речь идет о холодном тусклом красном карлике, обозначенном в звёздном каталоге, если очень кратко, то как «2MASS». А «Траппист» — всего лишь название телескопа на Земле, который обнаружил эту неказистую звезду. У таких звёзд — очень низкая температура поверхности (раза в два ниже, чем у Солнца), и никаких живых существ, подобных нам, там быть не может. Не сомневаюсь, что планет в системе значительно больше, чем три найденные, но они слишком близки к карлику — десять, от силы двадцать миллионов километров, радиация — высокая, скорость по орбите — сумасшедшая, оборот вокруг звезды делают примерно за неделю. Представляешь? Год длительностью семь дней! И все эти экзопланеты — за редким исключением — постоянно обращены к звезде одной стороной, как наша Луна к Земле.

— И тебя такие вещи до сих пор интересуют?

— Сережка! Подумай своей молодой башкой: не за горами время, когда ресурсы нашей планеты будут истощены. Куда прикажешь человечеству деваться? Вот и приходится астрономам поисками заниматься, задание от правительств у них такое.

— Слушай, дед! Ваську я карасями накормил, а теперь пора и нам подкрепиться. Пойдём, а то бабуля ругать нас с тобой будет! У неё еда стынет…

Выбросил дедушка оставшихся червяков в пруд, взял сумку с удочкой и поплёлся вверх к дому. Я позади тащил ведро с живой рыбой, поглядывая на пустынную пока кривую улочку по окраине и соседние дома. Дедуля стал мне очень близок после гибели мамы, мы с ней попали в ДТП, когда она с работы заехала за мной в школу. Старая «копейка» превратилась в груду металла, выжил каким-то чудом только я. Отец нас бросил через год после моего рождения, с тех пор для меня он перестал существовать. И если бы не дед Игнат, то жизнь моя пошла бы совсем другим путём.

— Явились, голубчики? — встретила нас бабуля. — Василий умней вас оказался. Видите? Уже тёпленькое хлебает у стены.

Баба Поля в свои годы выглядела очень справной хозяйкой, успевала следить за домом и за дедом Игнатом. Дедуле часто доставалось от неё по всяким причинам. Чаще — из-за несвоевременного принятия назначенных врачом пилюль. У деда имелся личный врач — дядя Лёня Игнатко. До пенсии он работал в поликлинике, а теперь мне приходилось привозить его в Сурки, в этот дом. Правда, не очень часто, бабушка с дедушкой на здоровье жаловались редко, огородом не занимались, но по лесу летом ходить любили: грибы и ягоды в доме были постоянно в разном виде. И сушеные караси под видом таранки водились — хозяин любил утреннюю рыбалку с раннего детства.

Позавтракали мы вместе, а затем дедуля позвал меня в кабинет на второй этаж, пообещал какую-то тайну раскрыть невозможную.

— Про инопланетян, наверно? — поинтересовался я. Дедуля зыркнул глазами на дверь, за которой вовремя скрылась баба Поля:

— Настучала? Будет тебе и про инопланетян… Мы же про них у пруда разговор не закончили.

Кабинет был просторный, в одно из окон можно было выдвинуть стоящий рядом 165-кратный любительский телескоп Левенхук Страйк. В него дедуля, кроме пятикилометрового кратера на Луне, никаких инопланетных механизмов и летательных аппаратов заметить в космосе не мог. Но, конечно, хотел! Я в детстве находил у него очень даже любопытные книги про Вселенную и зачитывался, пока взрослые встречали какой-нибудь праздник, либо отмечали день рождения. Кстати, дедуля не забывал ежегодно собирать друзей на 12 апреля, этот день он называл Гагаринским и убеждал собравшихся, что в такой замечательный день не выпить просто грех.

— Серёжа! Пришла пора кое-что тебе рассказать про мою работу в НИИ. Секретов никаких не поведаю, за них расписку давал. Институт много для военных старался, поэтому в то время считался закрытым объектом. Но были в плане работ некоторые темы, связанные с космосом — по данным, полученным от российских и западных астрономов и с разных исследовательских космических зондов (частично своей информацией с нами делились американцы из НАСА, а также работники Европейского космического центра).

— Насколько я понимаю, информация никакой тайны не содержала. Иначе, не поделились бы!

Дедуля с огорчением посмотрел на меня и возразил:

— Тайна или не тайна — это другой вопрос. Сам пойми, некоторые данные невозможно долго хранить в секрете: они устаревают и никакой ценности не представляют. Необходимо сложные вопросы решать совместно, мы же на одной Земле живём! Один из примеров такой совместной работы — МКС. Там перебывали люди разных национальностей, которые выполнили множество научных исследований и выполняют до сих пор.

— А как насчёт той тайны, которую ты, дедуля, никому из близких не раскрыл: почему твои идеи не стали использовать в НИИ, программу сократили, а тебя принудили к увольнению?

— Мы к этому как раз и подходим, дорогой внук! Представь, что тебе однажды пришла в голову идея, которая не возникала раньше, более того, она сама по себе таила новые возможности в науке, в твоих исследованиях. Ты идею выкладываешь руководству, предлагаешь план реализации возникающих возможностей, а с тобой не только не соглашаются, а считают тебя психически неполноценным человеком. Что ты предпримешь?

— Попробую обратиться к другим людям, в другое научное учреждение, где меня поймут, — неуверенно предположил я.

Дед Игнат задумался на минуту, а затем продолжил:

— С моей идеей обратиться больше было не к кому. Сколько мог, я сделал с понявшими меня рядовыми сотрудниками института, привлёк внимание нескольких известных специалистов из других стран, на кого мог положиться. Но шила в мешке не утаишь, в один прекрасный момент от меня просто избавились.

Дверь в кабинет приоткрылась и вошла баба Поля с Васькой на руках.

— Игнат! — подозрительно уставилась она на деда. — Ты, похоже, свои идеи про зелёных человечков внуку втолковываешь? Отдохнул бы лучше после ранней рыбалки, да парню голову не морочил!

— Полина! — сурово осадил её дедуля. — Займись делами по хозяйству, не мешай мужикам разговаривать. Или Ваську заинтересуй чем-нибудь на кухне!

— На кухне я и без тебя разберусь! — обидевшись не на шутку, баба Поля прикрыла за собой дверь.

— Дедуль! А телескоп ты зачем приобрёл?

— Сигналы принимаю, — буркнул дед Игнат, и я сразу насторожился.

— Что за сигналы?

— Ты мою историю сначала дослушай, а затем и про сигналы узнаешь.

Я сидел в кресле напротив деда и не против был дослушать про его внеплановые исследования, только считал, что с головой у него действительно не всё в порядке. Сами посудите: дома ведёт какие-то переговоры с неизвестными людьми, касаются эти переговоры таинственных инопланетян — даже баба Поля о них знает (!), любительский телескоп приобрёл для неясных целей, много времени проводит с компьютером, количество журналов с записями у него в кабинете увеличивается. Теперь вот о сигналах каких-то заговорил… Чего, спрашивается, не хватает российскому пенсионеру федерального значения для спокойного отдыха в неполные восемьдесят лет?

— Мне, внучок, выпала честь встречаться с самим Королёвым. Это было в начале шестидесятых, у Сергея Павловича уже были проблемы со здоровьем, добавлялись неприятности в связи с тем, что американцы быстро догоняли нас в космонавтике. Он приезжал к нам в институт, знакомился с ходом работ, выполнявшихся по его заказу. Конечно, я был ещё слишком молод, чтобы заинтересовать Королёва, однако, однажды — в моей лаборатории — у нас с ним состоялся довольно длинный диспут про возможность разумной жизни в Солнечной системе. И тот разговор запал мне в душу. Я много размышлял над мыслями нашего Главного конструктора, которыми он со мной поделился. И — значительно позже — пришёл к своим, несколько неожиданным выводам о распространённости разума во Вселенной. Кроме ярых сторонников религии, нет в мире людей, допускающих исключительность Земли, где сотни миллионов лет назад начались процессы превращения неживой природы в живую — так называемый абиогенез. И далее, принимая во внимание появление Вселенной согласно модели Большого Взрыва, понимаешь, что миров с примерно одинаковыми условиями для возникновения жизни — великое множество. А, значит, где-то рядом с нами должны быть подобные нам существа. Правда, не обязательно точь-в-точь такие! Ведь вообще-то Жизнь — способность самовоспроизводства естественных объектов в соответствующих условиях среды. А среда на других планетах иная, чем на Земле. И вполне возможно, что кроме белковой органической жизни, к которой принадлежат земляне, существует ещё кремнеорганическая или, к примеру, фторорганическая жизнь. Если внимательно посмотришь статьи некоторых учёных, то найдёшь ещё предположения о существовании разных форм неорганической жизни, например, плазменной, металлической и других. Вполне возможно, что, наблюдая НЛО, мы всего лишь встречаемся с другими формами жизни.

— И ты пришёл к выводу, что можно с этими формами жизни связаться, наладить контакт?

— Сложность в том, что количество форм жизни, в том числе и разумной, то есть обладающей мышлением, как и всё в этом мире — бесконечно! И понять друг друга вряд ли нам когда-то удастся из-за слишком сильных различий. По крайней мере, полностью понять…

Дедуля меня удивил своими выводами, и я сидел, как на иголках, пытаясь догадаться, что удалось ему в реальности выяснить.

— А теперь вернёмся к вопросу о выживании человечества при чрезвычайных обстоятельствах. Конечно, Солнце наше ещё очень долго будет расходовать свой водород в топке термоядерного синтеза — миллиарды лет! Но Землю ждут другие испытания, которые могут привести либо к её исчезновению, либо к разрушению, либо к резкому изменению климатических условий, либо к перенаселённости планеты и вымиранию населения от голода. Ты — человек уже взрослый и всё это представляешь, вам в институте многое преподают, да и в средствах массовой информации об этом всё время толкуют. Не говоря уж об Интернете. Люди должны либо быть уверены, что их ждёт спокойная жизнь многие миллионы лет, либо готовить себе возможность для срочного переселения на другие небесные тела — в Солнечной системе, к другим звёздам. Но задачка-то оказывается не простой! Не только у Земли такие проблемы, у других планет в пространстве проблемы те же, или значительно хуже. То есть места для переселения ищут очень много разумных цивилизаций!

— Ну, ты, дед, даёшь! Теперь что же, очередь за кем-то занимать? — не утерпел я.

— Возможно, что и очередь занять придётся! Но можно жить и совместно. Мы ведь даже не знаем, сколько разных форм разумной жизни обитает вместе с нами на этой грешной Земле: в океанах, глубоко под поверхностью, высоко в горах, на разной высоте в атмосфере…

— Ладно, дедуль! Кроме кота Васьки с нами в доме точно никого нет! Включая бабу Полю…

— Это мы с тобой даже сегодня увидим: есть в доме кто-то ещё или нет никого. Вот все давно уже реально думают, что Марс — необитаем. А ты про движущиеся камни на Марсе читал?

— Что-то было. Я подумал, что привиделось кому-то…

— Привиделось? Уже столько раз привиделось, что пора начать думать кое-кому головой. А про подобия городов под облачным покровом Венеры ты слышал? И это, не смотря на температуру у поверхности 500 градусов по Цельсию и содержание 97% углекислого газа в атмосфере. Если там кто-то и обитает, то однозначно не белковые органические существа! Но уж про призрачные здания и неизвестные космические корабли на Луне, которые напугали американских астронавтов и заставили США свернуть лунную программу, ты знаешь точно. А уж на Земле-то условия такие чудесные, это не Марс с Венерой! Иногда мне представляется, что наша планета забита живыми существами настолько, что пройти негде! Но разные формы жизни могут в своих перемещениях не пересекаться, некоторые могут даже быть невидимыми и бестелесными. А, значит, мы все можем не мешать друг другу сосуществовать на одной планете. И переселяться на другую — тоже сможем все вместе, только необходимо найти контакты, чтобы договориться, как это сделать, как силы объединить.

Я уже перестал чётко соображать, какие великие горизонты событий дед Игнат предвидит впереди. Но одно требовалось уточнить сразу:

— В этом вся и загвоздка, что люди контакты даже сами с собой найти не могут, нет на Земле спокойствия, войны вспыхивают в разных уголках мира. А ты говоришь о том, что нужно договориться неизвестно с кем! С какими-то потусторонними силами! У тебя, дедуля, слишком воображение развито. Права баба Поля, лучше ты отдохнул бы, а то на рыбалку рано встать пришлось!

— Нет у меня, Серёжа, времени для отдыха, некоторые умные люди знают, что нашу планету уже не спасёшь! И думать нужно сообща, куда все мы с Земли денемся. Старикам осталось доживать всего ничего, но молодых-то здесь остаётся миллиарды миллиардов! Я имею в виду не только людей. И чтобы всех разместить, потребуется такая же планета, как Земля, или несколько планет. А контакты некоторые мне установить удалось…

В этот момент я в окно напротив глядел, поэтому не сразу понял, что дед мой исчез. Говорить перестал, как будто работающий телевизор без электричества остался. Вскочил я и стал внимательно кабинет разглядывать. Нет дедули! В панике бросился в другую комнату. Бабу Полю я нашёл плачущей на кухне. Она увидела меня, спросила сквозь слёзы:

— Что? Опять Игнат исчез?

— А… Как это? — еле выдавил я из себя.

— Откуда мне знать? — Бабуля вытерла слёзы платочком и поднялась со стула. — Совсем недавно началось с ним такое… Бывает, что днями не появляется. Я привыкла уже, а вначале пугалась очень! Тебе не звонила, не хотела от работы и учёбы отрывать. Да и ехать сюда не так уж близко…

— Да куда он исчезает-то? — чуть ли не закричал я во весь голос. — Хоть что-то он тебе говорил, когда появлялся?

— Да успокойся ты, Сережа! Привыкнешь, как я. Игнат мне на всякий случай оставил номер мобильного телефона, по которому могут с ним соединить, но я ни разу им не воспользовалась. Не знаю, кто это может с ним соединить… И как?

Бабуля взяла с подоконника старенький «Nokia», включила его, поискала в перечне абонентов и нажала вызов. После чего передала телефон мне. Ответили почти сразу:

— Диспетчер слушает! — голос в динамике был какой-то странный, неестественный, будто с металлическим эхом.

— Мне Игната Сидоровича, пожалуйста! Воробьёва!

— Соединяю!

— Поля? — послышался очень чёткий голос деда. Я даже оглянулся, подумал, что всё это шутка, и дедуля — у меня за спиной.

— Это Сергей! Слушай, ты куда делся? Я так испугался… и бабулю перепугал!

— Сережа, не волнуйся! Всё в порядке, нам частенько приходится вот так внезапно собираться по разным поводам. Торопиться же надо. И если у кого-то происходит остановка работ, то объявляется общий сбор и начинаем мозговую атаку. Ты сейчас, наверное, на кухне с бабушкой? Зайди в кабинет, подойди к компьютеру, я его включу, и ты увидишь…

Быстренько поднялся я на второй этаж. Хорошо помнил, что компьютер был отключён, и честно скажу, не верил я, что дед сможет его откуда-то из другого места включить. Однако монитор показывал картинку, на которой в центре улыбался мне пропавший дед, а рядом с ним в странных светящихся креслах находились невиданные мною до настоящего времени существа. Один — с коротким туловищем — имел неморгающие глаза в пол-лица, другой — на первый вид — безглазым был, но занимал значительное место и переливался всеми цветами радуги. Я даже засмотрелся…

— Это друзья мои, Сережа, не удивляйся. Из кабинета ты их подробно разглядеть не сможешь, но верь мне, что они — живые, такие же разумные жители Земли, как и мы с тобой. Иди к Полине, успокой свою бабулю. Вскоре мы закончим это экстренное совещание, — и компьютер выключился, экран монитора погас.

Несколько ошарашенный сегодняшними событиями, я открыл первую страницу новой школьной тетради, лежавшей сбоку на принтере. Сверху на обложке красным фломастером был начертан заголовок знакомым малоразборчивым почерком дедули: «План-график неотложных работ по спасению объекта силами проживающих на нём существ». Я полистал заполненную обычной ручкой тетрадь и, положив её на место, стал медленно спускаться на первый этаж, попутно посмотрев через окно в чистое голубое небо. Вот вернётся дед Игнат и заставлю его более подробно растолковать мне, что за страсти ожидают в ближайшее время матушку Землю и почему так быстро необходимо с неё удирать! Причём всем живым существам — известным мне и пока неизвестным…

СИЛЬВАН

Восход звезды не отличался от земного. И поэтому эту звезду астронавты между собой соответственно так и называли: Солнце. Нельзя было ежедневно любоваться её тёплыми лучами и в названии упоминать латинскую букву и далёкое созвездие. Кэрол Хэл проснулась, слегка приоткрыла глаза и сразу закрыла, почти ослепнув. Отвернулась от ярких лучей, посмотрела на лежащего рядом голого Иржи и улыбнулась.

«Спит, бедный, — подумала она, накрыв тело мужа свалившейся простыней, — намаялся за ночь!»

Кэрол тихонько встала и вышла из бокса на свежий воздух, прошла к реке и по камешкам зашла в утреннюю прохладную реку. Тело Кэрол щекотали своими прикосновениями мальки рыб, здесь их было много. Окунувшись, молодая женщина поспешила в жилище.

Когда Иржи Поспишил проснулся и в трусах вышел из спальной комнатки, на столе уже стоял завтрак: яичница и чашка c кофе. Кэрол ждала его, читая небольшую книжку в красивой цветной обложке.

— Привет, милая! — он чмокнул её в щеку. — Я не перестарался ночью?

— Мне сравнивать не с кем, может и перестарался! — отозвалась Кэрол, улыбнувшись и откладывая книгу. — Долго спишь, шутник, завтрак уже остыл! И я заждалась…

— Нужно было разбудить меня пораньше! Договаривались же. Сегодня у нас такой день — первый рабочий день на Сильване!

— Так жалко было будить, ты так сладко спал…

Они поели и стали собираться в дорогу.

Масса Сильвана была намного меньше Земли, поэтому путешественникам здесь обычная ходьба доставляла сплошное удовольствие. Много ходить, конечно, не придётся, потому что им оставили двухместный геликоптер с ядерным двигателем. Улетевший на зве