Может ли антропологический подход к цензуре сочетаться с приверженностью таким культурно далеким от нее категориям, как свобода слова, закрепленная Первой поправкой к Конституции США? Антропологи часто чувствуют, что разрываются между двумя стремлениями, как две собаки, которые в польском анекдоте встречаются на польско-чешской границе. «Зачем тебе в Чехословакию?» — спрашивает чешская собака. «Я хочу есть, — отвечает польская. — А зачем тебе в Польшу?» «Я хочу лаять», — отвечает собака из Чехословакии. Свобода слова должна давать место для противоречащих друг другу мнений, включая необходимость выживать в этом жестоком мире и при этом противостоять жестокости.
Внутренний, самим тобой назначенный цензор, писал Киш, является двойником писателя, «двойником, который смотрит через плечо и правит текст in statu nascendi, удерживая от совершения идеологической ошибки. Невозможно победить этого цензора-двойника. Подобно Богу, он видит все и слышит все, потому что порожден твоим мозгом, твоими страхами, твоими кошмарами»493.
Свобода слова должна давать место для противоречащих друг другу мнений, включая необходимость выживать в этом жестоком мире и при этом противостоять жестокости.
Ни один режим не может существовать на чистом принуждении, даже современная Северная Корея или Советский Союз в 1930‐е годы, или Англия на пике тирании Генриха VIII. Всем им нужны искренние последователи. Подрывая их веру, авторитарные режимы разрушают сами себя: это тоже часть исторического процесса, который в случае Советского Союза можно проследить по нараставшему цинизму среди интеллигенции.
Заметим, индиго, а не злобные иноземцы, не установленный ими в Индии проклятый режим, не разобщенность внутри традиционного общества, не его бессилие противостоять чужеземному господству — только растение и несколько плантаторов, выращивающих его.
Эта история так ни к чему и не привела, но она показывает противоречия в самом сердце литературного мира при Старом режиме: с одной стороны — уважение к идеалам свободной и открытой «Республики писем», с другой — реальная ситуация, в которой играли свою роль власть и покровительство. Цензоры, как и авторы, должны были действовать в сфере, где эти противоречия проявлялись постоянно
-первых, история борьбы за свободу высказывания против государственной и церковной власти, во-вторых, описание всех запретов, касающихся распространения информации.
Закон не распространялся на всех в равной мере, ведь предполагалось, что все люди рождены неравными — и в этом нет ничего плохого, так как иерархия была определена Богом и является частью природы.
Как это было: истории жизни между 1900 и 1980 годами», So war es: Lebensgeschichten zwischen 1900–1980, социологическое исследование о фабрике по производству электрических лампочек, написанное Вольфгангом Херцбергом, потребовало серьезного вмешательства редакторов, потому что основывалось на интервью с рабочими, которые содержали их «политически неграмотные» и «недиалектические» воспоминания об их жизни при Третьем рейхе. Убедив Херцберга переписать несколько черновиков, редакторы сочли рукопись готовой к публикации, но рецензенты были не согласны.
