С мужчинами тогда – во времена всеобщего дефицита – тоже было несладко… Колбаса-то потом появилась, а вот нормальных мужчин, увы, больше не стало!
Правда жизни… Случайная встреча!
Новый год – это дом. Всякие яства. Елка. Подарки. Семья!
Как же давно она не готовила! И оказывается, стосковалась! Руки ловко режут, шинкуют и трут.
Остановиться боюсь! Остановлюсь и… Подохну! А насчет «жалко». – Она усмехнулась. – Ну а если и жалко? То что? Что это меняет? Да и вообще… Я давно разучилась жалеть. И себя в том числе.
Хмурая она, одинокая. Несчастная какая-то. Деньги есть, дом, машина. А все остальное, похоже, отсутствует…
Потом улеглась в свежую постель, включила телевизор и… Ощутила немыслимое, почти позабытое блаженство – счастье тепла, чистоты и уюта.
Жили еще две пьяницы, родные сестры – Ира и Мила.
Все прекрасно помнили их семью: интеллигентные люди, чудесные родители. Отец – дипломат и мама – искусствовед.
Девочек воспитывали, приучали к манерам. Хорошенькие и нарядные, они всегда ходили за руки и здоровались с прохожими.
На лето привозили из города пианино, и девочки занимались музыкой.
Поступили в университет, заводили романы.
Одна даже вышла замуж и родила.
А потом все покатилось: ушли родители, замужняя развелась, ребенок почему-то остался с отцом. И сестры начали пить.
«Ведь Антон Палыч всегда разный, – с восторгом подумала она. – Текст его переливается разными красками, трансформируется, модифицируется, расцветает! А персонажи? Какое же чудо!
Жизнь человеческая во всех ее проявлениях. Человек и велик, и жалок! Прекрасен и чудовищно уродлив!»
В книжном шкафу обнаружилось огромное количество старых книг: папины – по военной истории, мамины – по домоводству и ведению сада, собрания сочинений Гончарова и Чехова в каком-то дешевом старом издании. Обложка копеечная, но твердая.
