Эти загородные постройки для светской и состоятельной публики вскоре обрели устойчивое название «дача». По свидетельству современника, «это слово получило в Петербурге настоящее свое значение от того, что сперва раздавались вокруг Петербурга даром лесистые места для постройки на них загородных домов
Полемизируя с оценкой Царского Села начала века как «города муз», Ахматова писала в своих заметках: «Ц[арское] С[ело] — не город Муз (даже не было библиотеки), и они не знали, что там умер Тютчев»
Только мы, зачарованные путники, ходим меж символов, ходим по русской, простой улице, по Боровой и Казачьей, и думаем, что это простые будни, трактиры и булочные, молочные и курятные. И не знаем, что это затихший, завороженный город. Две стены с Ван Гогами и Сезаннами с Гулярной и Ямской»
особой яркостью отличались вывески» мелочной лавки, в которой можно было купить все необходимые продукты и товары. «Здесь живописец получал широкий простор для своего творчества. Тут уж можно сказать пахло натюрмортом.
Замечательная иллюстрированная вывеска красовалась у Аничкина моста: на ней бы изображен огнедышащий Везувий, дымом которого коптятся окорока и колбасы»
А в 1844 году анонимный автор писал: «На многих вывесках вы читаете: такой-то из Парижа. Из любопытства стал я навещать этих парижан и удостоверился, что из пятидесяти человек едва ли двое настоящие парижане, а прочие добрые германцы, финляндцы, эстляндцы, курляндцы, лифляндцы и даже петербургские уроженцы… У нас Париж синоним изящного вкуса»
предписывалось, чтобы навесные вывески на стенах домов «написаны бы были на досках или на полотне по пристойности» и чтобы не было вывесок «нижнего мужского белья и гробовых
Неслучайно мелочную лавку с благодарностью упоминает в своих мемуарах Александр Бенуа: «Запах русской мелочной [лавки] нечто нигде больше не встречающееся, и получался он от комбинации массы только что выпеченных черных и ситных хлебов с запахами простонародных солений — плававших в рассоле огурцов, груздей, рыжиков, а также кое-какой сушеной и вяленой рыбы. Замечательный, ни с чем не сравнимый это был дух, да и какая же это была вообще полезная в разных смыслах лавочка; чего только нельзя было в ней найти, и как дешево, как аппетитно в своей простоте сервировано» [953].
