Оглавление

Та «скамейка, которой нет», в этой истории существовала реально. Со временем от нее остались рожки да ножки. И эти ножки навевали образ грустного бытия — без будущего.

Однако отдыхающим в том парке, влюбленным, оказавшимся у знакового места, легко было представить эту скамейку, воссоздать ее как образ будущих встреч.

ПРАЗДНИК

Будем целоваться!

16 января

В день отъезда с утра моросил дождик. После завтрака я пошла в номер собирать чемодан, Вадим — на процедуры.

В назначенный час заглянула горничная принять номер. И Вадим — забрать вещи и меня к себе. Мой поезд отходил вечером, и мы планировали чуть позже сдать багаж — чемодан с рюкзаком — в камеру хранения, чтобы налегке погулять у моря. Дежурная бросила безразличный взгляд на мужчину из чужого номера — она и не такое здесь видела, и стала проверять шкафчики, тумбочки, ящички.

— Женя, ты что замолчала? — Вадим похлопал меня по руке.

Я устроилась с ногами на его кровати в ожидании санаторного автобуса, который отправлялся от нашего корпуса на побережье по расписанию. Пожала плечами в ответ, на душе было невесело. Не хотелось уезжать, хотя в прежние годы возвращение c отдыха было в радость — домой скорей хотелось.

— Слушай, забыл тебе рассказать про массажистку, — приобнял меня Вадим. — Эта возрастная мудрая южанка вчера завела со мной разговор про любовь. — Шлепнув себя по коленям, он представил диалог в лицах и с выражением: «Ты сюда со своим самоваром приехал? — Нет. — И как здесь? — Супер! — Женщину нашел? — Да. — И как? — Супер!»

Я рассмеялась — нашел подходящий тон. Он как-то с самого начала меня чувствовал. Я прижалась к нему.

Вадим — высокий, широкоплечий мужчина с небольшим животиком, элегантными залысинами, почти греческим носом. Правда, с первого взгляда он мне в профиль понравился больше: некая аристократичность сквозила, а анфас — лишь миловидность. Но стоило ему улыбнуться, я забыла про все очертания! Улыбка словно возникала в его карих глазах и тихо спускалась к пухлым губам, обнажая крупные ровные зубы. От этой улыбки таяла все дни. И пусть у меня деликатно-красивый возраст (шаблонное «пятьдесят плюс»), а ему на пять лет меньше… Кстати, Вадим не поверил, что я старше — смутила моя стройная фигура и стрижка лесенкой до плеч.

Мы вышли из автобуса и отправились на вокзал. Но не по главной улице Хосты — шумной, суматошной, возбуждающей чувство неожиданной радости, а вдоль железнодорожного полотна через примыкающий к нему парк с выложенной плиткой дорожкой — там легче было катить чемодан на колесиках. В какой-то момент я взглянула на нас со стороны: мужчина с багажом и невысокая дама в кроссовках, оба с выражением важности происходящего. Как супруги с немалым стажем совместной жизни. «Семейные» ассоциации и раньше не раз возникали у меня: мы выходили в парк гулять под ручку, двигались не торопясь, размеренно, искры между нами не летали, молнии не сверкали, на лицах не было глупой ошалелости.

— Вам «Черный кардинал»? — встретила нас владелица кафе с кубанским вином на разлив.

Мы часто это вино покупали, направляясь к морю, на любимое местечко — за вокзалом на набережной у пустующего санатория «Кавказ». В дальнем от входа корпусе работала небольшая столовая, видимо, для персонала или для гуляющих отдыхающих. Вдоль зданий стояли скамейки с пуфами и столики. Зона променада оканчивалась тупиком, дальше шла территория другой здравницы, выходящей за пределы Хосты. В ближнем корпусе шел ремонт, около него периодически появлялись холмы строительного мусора и курсировали грузовые машины, поэтому вглубь немногие заходили. Так что мы радовались свободным мягким скамейкам и чистенькой туалетной комнате при столовой — можно любоваться морем и наслаждаться вином без оглядки на естественные надобности.

Приходили сюда в любую погоду, даже в дождь, который зимой на Черноморском побережье идет довольно часто, — навесы укрывали столики от мороси. И в сумрачные дни было интересно смотреть на еле заметную линию горизонта.

Сдав вещи в камеру хранения, отправились на наше место. Достали «бокалы» — так мы называли красивые пластиковые стаканы с крышечкой (в подобные бумажные сегодня наливают кофе «на вынос»). Небо было чистое, воздух — прозрачный, а Черное море придавало ему особенный привкус, так что просто жить и дышать было наслаждением. Говорили тосты, смеялись, дурачились. И целовались, как школьники, перегнувшись через столик. Не заметили, как закончилось вино.

— Евгения Ивановна, до моего отлета в Екатеринбург двое суток, а до твоего поезда с маршрутом «Хоста — Тюмень» еще целый час, — с притворной серьезностью произнес Вадим. И тут же поинтересовался: — Что мы в оставшееся совместное время делать будем?

— Целоваться! — выпалила я прежде, чем мой разум закричал, что я забыла, сколько мне лет.

Вадим взял меня за руку и повел за собой, не объясняя, зачем и куда. Зашли в арку, откуда нас не видно было окружающим. Он стал целовать — до невесомого состояния, мурашек, обморока.

В поезд садилась как в тумане. Поехали… Одна в купе. Через полчаса потихоньку начала обустраиваться. Машинально: под полку чемодан, рюкзак, сумку. А потом еще долго сидела с блаженной улыбкой, вспоминая: «Женщину нашел? — Да. — И как? — Супер!».

Такие своеобразные были у него комплименты. Он никогда не щеголял красивыми словами и затертыми фразами. Говорил обо всем просто и естественно, с юмором, порой на грани фола, но без скабрезности. Даже про интимные моменты. Как накануне.

Без изъяна

15 января

Утро не предвещало вечернего интимного пассажа Вадима. Вообще о деталях взаимоотношения полов он заговорил с первых дней знакомства. Обычно женатые мужчины, приехавшие в санаторий в одиночку, сплошь оказываются непонятыми и неоцененными. Но в речи Вадима не было жалостливых нот по отношению к себе несчастному. Спокойно поведал, что работа жены связана с долгим отсутствием дома, потому он — сам по себе.

— Есть любовница? — не сдержала я любопытства.

— Нет.

— Просто гуляешь-изменяешь?

— Нет.

— Пользуешься услугами женщин с пониженной социальной ответственностью? — решила съязвить.

— Нет, — рассмеялся и отмахнулся Вадим, дав понять, что разговор на данную тему закончен.

А через день, когда неожиданно для меня закрутилось-завертелось все у нас, решила, что какая-то женщина, кроме жены, у него дома все-таки есть — он оказался таким любовником… Тогда же Вадим быстро перевел разговор на местечко Хоста, куда приехал второй раз, как и я.

После обеда, когда пришли к морю, я вспомнила о том разговоре, но о второй его части — о Хосте. Беседовали тогда в прекрасный, как сегодня, день. Небо голубое, воздух свежий. Неслепящий солнечный свет падал на набережную и, казалось, отскакивал от нее, как резиновый мячик. Вадиму позвонил друг, а я задумалась — как же повезло еще раз оказаться здесь.

Поначалу хостинский санаторий меня не впечатлил: кошмарным показалось его расположение в горах — корпуса лесенкой уходят вверх. Как я с больной ногой буду передвигаться по серпантину? Но серпантин оказался не крутой: дорожки широкие и дублируются «этажными» лестницами — пять низких ступеней и пролет метров двадцать, снова пять ступеней… Ходить шикарно!

Увлекательных мероприятий, как кино, концерты и танцы, в санатории тогда, как и сейчас, было достаточно. Но все же главное развлечение, и оно же лечение, — сериал под названием «Черное море». До побережья шестнадцать километров, восемь минут на автобусе, потому каждый день были выезды на берег. В особенно теплые дни отдыхающие загорали. И моржи были — купались, правда, немногие, за три недели трех человек видела. Я же больше занималась фотографией: отлив, прилив, волны, закат, рассвет, чайки на воде, чайки парят, чайки танцуют!

Выбор для здравницы места в горах, как оказалось, определили первые клиенты — ученые-атомщики. Здесь влажность меньше, чем внизу, зимой даже не покрываются льдом дороги, в отличие от тех, что тянутся вдоль моря, кругом пальмы, магнолии, кипарисы, кустарники-пампасы!

И еще — бамбуковый рай! Бамбук растет темными чащами, вдоль серпантина — прозрачными рядами, небольшими островками-оазисами. Я гуляла вокруг этих островков и погружалась в бамбуковую тему — какое величие зеленой красоты, вытянутой в струнку. Как-то раз вспомнились панды: читала, что они питаются бамбуком и щепок не боятся — особое строение желудка, в день съедают до тридцати килограммов. Сердце захолонуло — вдруг все заросли бамбука исчезнут? Однако быстро успокоилась, узнав, что он растет до шестидесяти сантиметров в сутки. Дальнейшие хороводы вокруг бамбука пополнили знаниями о его бытовом применении: используют для производства тканей, при строительстве домов, изготовлении мебели и корпусов электронной техники. Понятно, в первый приезд долго не мучилась, что подарить родным и друзьям, — купила ручки из бамбука. Четыре в одном: природный материал (не брендовая канцелярия из синтетических сплавов), низкий вес, невысокая цена и к тому же — реально пишут.

— Ты о чем задумалась, Жень? — окликнул Вадим. — Я уже пять минут назад отключил трубку и гипнотизирую тебя.

— О бамбуке. Ты знаешь, что бамбук на Востоке является символом неукротимой жизненной энергии? Неукротимой! И в первый визит сюда я это реально почувствовала.

— Как? — округлились глаза напротив.

— Дедушка со мной за столом сидел, восемьдесят пять лет. После нескольких совместных прогулок вокруг бамбуковой рощи он вдруг предложил угостить меня бокалом вина в обмен на поцелуй. Может, и на тебя бамбуковая энергия повлияла? Говорил, что «привык быть сам по себе», а все время со мной провел.

— За это надо выпить! — торжественно произнес кавалер, разливая по бокалам остатки купленного в этот раз коньяка.

Воздушной походкой уходили мы с побережья. Вадим периодически произносил слово «бамбук» и хитро подмигивал. По дороге купили еще коньяка — отметить мой отъезд. Захотели угостить наших соседей по столовой Алсу и Сабира. Эти шестидесятипятилетние супруги из Казани, невысокие, круглолицые, с добродушным взглядом, напомнили мне польских мультяшных героев Лёлика и Болика. Они как чувствовали! Встретили нас по пути с моря к автобусной остановке, на той самой малолюдной дорожке, по которой катили мой чемодан. И, не сговариваясь, мы решили начать отмечать тут же на лавочке — бокалы всегда при себе, а шоколадку добыли в ближайшем магазине.

Вернулись в санаторий как раз к ужину. Сытная трапеза прошла в веселой атмосфере, но продолжить банкет у меня в номере в нашем верхнем корпусе они отказались: «Мы — люди пожилые. Потом будет тяжело спускаться по серпантину к себе вниз. Вы уж, молодые, сами». Мы с Вадимом настаивать не стали.

Отдохнув полчасика, как советуют диетологи, собрали фуршетный стол — под оставшийся коньячок порезали лимончик, киви, яблоки.

— Женя! Женечка… — нежно произнес Вадим, взяв меня за руку. — Я что хочу сказать… Сегодня мы с тобой спать не будем. Почему? Крепкий алкоголь пьем — днем и сейчас. А в пьяном виде любовь какая-то… неполноценная. Не хочу, чтобы ты запомнила меня с изъянами.

Мы всю ночь болтали и целовались до умопомрачения. Были близки как никогда. Впрочем, мы ощущали близость друг друга, даже когда были врозь.

Подарок

14 января

Врозь случилось быть за два дня до отъезда. Вадим и казанцы после завтрака уехали на границу с Абхазией в дьюти-фри: он — за импортными напитками, они — за косметикой и парфюмерией. Я не захотела трястись в автобусе четыре часа, да и ничего особо не интересовало. В свое время, когда сотрудникам милиции-полиции оплачивали дорогу до заграницы и обратно, объехала всю Италию, Францию, Венгрию, Чехию и другие страны Европы, много уникальных и популярных напитков перепробовала, и парфюмерия у меня разная была.

Предоставленная сама себе, не стала искать другую компанию для прогулок. Отправилась к фонтану, у которого любила отдыхать между процедурами. Он находился в центре бамбуковой рощи, чашу с водой обрамляли клумбы с розами.

Похолодало, падали снежинки — почти прозрачный белый покров создавал сказку. Я оглянулась на розы под пеленой и маму вспомнила… Она же мне первую Хосту подарила! Тогда, два года назад, я получила травму ноги. Врач посоветовал пройти реабилитацию в санатории, где есть грязи. Не особо надеясь, написала заявление в ведомственную поликлинику — ни разу никуда по путевкам не ездила, хотя проработала более двадцати лет в подразделении по делам несовершеннолетних. А тут, на пенсии, дали путевку — и сразу на Черное море, в санаторий Хосты. Неважно, что в декабре, — там все равно тепло! И, увидев тогда розы, я чуть не расплакалась. У мамы на окне росли розы, которые цвели именно в декабре — до десяти цветков одномоментно появлялось. Столько красивых фотографий сделала: розы на снегу, розы и снежная береза, розы и зимний рассвет…

Мама моя жила в Екатеринбурге, в шестьдесят пять лет ее парализовало (бич современности — инсульт), но она сумела восстановиться и еще полтора десятилетия жила. Жила! Не могла гулять на улице, но по комнатам с костылем передвигалась. Дважды в год я приезжала из Тюмени и возила ее в загородный реабилитационный центр. Дома она принимала гостей, мирила соседок, пела песни с подружками или со мной. Моя травма случилась через месяц после ее ухода. И тогда в Хосте я поняла: это мама, мой ангел-хранитель, помогла мне с путевкой — отправила меня отдохнуть, подлечиться, отвлечься от ее долгой болезни.

Хорошая первая поездка получилась. И суставы с грязями породнились! И душой отдохнула! А теперь — новая Хоста. С любовью… Пусть курортный роман и недолог. Неужели снова мамин подарок? Хотя для меня давний развод не обернулся печальным бытием: никого не родили, делить имущество не пришлось — квартира досталась от бабушки. А детей мне хватало на работе, на пенсии даже написала книгу о подростках — столько за время службы повидала юных судеб, трагедий и ярких поступков. Но маме с подарками видней: ведь, гуляя, я мыслями то и дело обращалась к Вадиму.

Он вернулся довольный!

— Прошелся по всем отделам, даже в парфюмерный зашел, — рассказывал, отставив в сторону все сумки и на ходу переодеваясь к ужину. — Побрызгал разные бренды, оценил.

— Ты правильно ловил аромат! — я рассмеялась. И поведала, как посещала лекцию о номерных французских духах в первый приезд сюда: — Узнала, что композиции известных брендов могут изг