Наталия Дмитриевна Шаховская-Шик

В зимний день

  Маша с тетей Аней поехали к доктору, то есть Маша поехала на санках, а тетя Аня ее везла. Маша была здорова, но тете Ане надо было поговорить с доктором, а Маше надо было погулять, так как погода была очень хорошая. День был ясный, с легким морозцем. Стоял конец февраля.

   Маша сидела закутанная в санках и всю дорогу молчала. Только когда приехали, она тихо сказала:

    — Я флаг видела.

   Маше было два с половиной года. У нее было бледное некрасивое личико и почти всегда серьезный вид.

   Она дожидалась в санках, пока тетя Аня поговорила с доктором, и молча ехала обратно. Только когда остановились у мостика, близко от дома, она сказала так же тихо: "Я два флага видела".

   Маша жила не дома, а у бабушки, потому что у Сережи был коклюш. Но коклюш уже почти прошел и доктор позволил детям встречаться на гуляньи.

   И вернувшись от доктора, тетя Аня с Машей поехали посмотреть, не гуляет ли Сережа.

   Сережа гулял около ворот в коричневой поддевочке с красным кушаком и лопаткой в руках. Он был старше Маши на два года.

   Дети не виделись два месяца. Тетя Аня сказала, что они могут поздороваться, но не целоваться.

    — Зд'яствуй, Маша, — сказал Сережа.

    — Здляствуй, Селеза,  — сказала Маша.

   Она сидела в санках, а Сережа стоял с лопаточкой. Оба долго молчали. Тетя Аня тоже молчала и на них смотрела.

   Маша поглядела на Сережины покрасневшие щечки, на руки в стареньких рукавичках и спросила с серьезным и заботливым лицом:

    — Селеза, ты не озяб?

   Нет, я не озяб.

   Солнышко заходило. Косые его лучи, прорвавшись из-за церкви, осветили верхушки берез бульвара.

   Маша посмотрела кругом и опять на Сережу. Ей хотелось много сказать, а слов не было. И она спросила нежным протяжным голоском:

    — Селезенька, ты не озяб?

    — Нет, Маша, не озяб.

    — Ну, пора по домам,  — сказала тетя Аня и повела Машу к бабушке на другой конец бульвара, а Сережа пошел домой.