Вторая сложность очевидна. Звуки преходящи; отзвучав, они в тот же момент исчезают бесследно. Их нельзя обнаружить методами археологии, они не фиксируются в исторических источниках и не могут быть воспроизведены. Универсального описания звуков и шума не существует, оно в высшей степени индивидуально. Эта неопределенность дает простор интерпретациям, ошибкам и мало располагает к доверию. Лишь в конце XIX в. звук, музыку и шум стали записывать. Сейчас мы знаем, как на самом деле звучал голос Отто фон Бисмарка: он был решительным и твердым, относительно высоким, но не фальцетом, как его описывали раньше. А вот как говорил Фридрих Великий, который жил на сто лет раньше Бисмарка, мы не знаем и не узнаем никогда.
