автордың кітабын онлайн тегін оқу Счастливчик-2
Виктор Серов
Счастливчик-2
Продолжение первой книги, в которой Веня Ростовцев вновь решил испытать судьбу. Как вы думаете, зачем он полез в злополучный портал? Да еще и друга с собой прихватил. Чего им, успешным актерам и просто счастливым семьянинам, не хватало в современной жизни?
Что ж, посмотрим, как они теперь выберутся из этого кошмара.
Глава первая,
в которой Веня вновь отправляется на пикник
— И, наконец, в разделе «Музыкальный театр» статуэтка «Золотого софита» вручается, — председатель выдержал многозначительную паузу, — ведущему актеру Театра юного зрителя Ростовцеву Вениамину Сергеевичу.
Когда Веня под бурные аплодисменты проследовал на сцену, тот продолжил:
— Кто-то, возможно, спросит — причем тут ТЮЗ? А я отвечу — ТЮЗ, может, и не причем, а вот Ростовцев в самый раз — более музыкального актера в городе не сыскать. Так что, Вениамин, давай — забирай свой приз.
Виновник торжества вполне сознавал, что это не пик карьеры и что «Золотой софит» хоть и престижная награда, но далеко не последняя в жизни. Правда, она была одним из решающих шагов к получению «Заслуженного артиста». Поэтому эйфория присутствовала, но совсем небольшая. Рома Редькин, подошедший в перерыве, удивился:
— Почему не вижу дикой радости? Я бы вел себя по-другому. По крайней мере, точно отметил бы это дело со своими друзьями.
— Я еще только думаю…
— Что тут думать? Кстати, вольно или невольно, но я способствовал твоей награде.
— ?
— Если бы меня не пригласили в БДТ и, как следствие, ты не стал бы ведущим, то вряд ли смог бы вообще номинироваться на «Софита»…
— Ну, Ром, в таком случае я твоей Надежде обязан. Кстати, как она?
— Нормально, экспериментирует со своей почтой, но, ты, брат, преувеличиваешь ее возможности. Если бы это было так, я стал бы лауреатом в драматическом разделе.
— Но ведь в номинации участвовал…
— Вот и я об этом. Поверь мне, она бы довела дело до конца. Даже, несмотря на жесткую конкуренцию.
— Но, все равно, с женой тебе повезло…
— А тебе?! Какую женщину отхватил! Я ведь помню, какого статуса «козлы» осыпали Ирку цветами и сулили всяческие блага. А кого она в итоге выбрала?!
— Это я ее выбрал…
— Да, брось ты, Веник! Я долго наблюдал, как ты вокруг нее круги нарезал, а дело сдвинулось лишь год назад. На пикнике. Опять же, вывез вас… куда надо. Так что ты вообще мне по гроб жизни обязан…
При этом Редькин залился фирменным смехом, который хорошо знала не только публика ТЮЗа, но теперь уже и Большого драматического театра. Однако в этот раз его веселье было продолжительным и абсолютно искренним. Веня, посмотрев по сторонам, решил прекратить бесплатное разбазаривание таланта коллеги:
— Успокойся, Рома. Я ценю твое участие не только в моей жизни, но и в творчестве. И… вполне серьезно считаю тебя своим учителем…
— Правда, что ли?! — прекратив смех, округлил глаза Редькин. — Тронут, Веня, очень тронут. Надо было это сказать со сцены. Вы с Иришкой мне тоже очень дороги. А вообще-то я часто вспоминаю наш ТЮЗ. Странно, что потом мы никуда не выезжали.
— Позже ты посещал ту полянку?
— Посещал — в конце прошлого лета. С Почтой. Потрясающее место. Там заряжаешься какой-то чудесной энергией. Послушай, Вень, а давай махнем туда вчетвером! Заодно отметим твой приз.
— Когда?
— Завтра. Зачем откладывать?
— Хорошая идея. В утреннике мы с женой не задействованы. Тем более — воскресенье. Ирину я уговорю…
— А где она сейчас?
— У нас гостят ее родители. Сегодня вечером уезжают. Ну и…
— Понятно. Значит, договоримся так — часиков в десять мы с Надюхой за вами заедем…
— На чем?
— Как на чем? На «Крузаке».
— А как же?..
— Не волнуйся. Если что, воспользуемся услугой «Трезвый водитель».
Ростовцев нисколько не сомневался, что родной коллектив будет долго и с удовольствием его поздравлять, но это случится не раньше понедельника. Завтрашний же день он проведет в удивительном месте рядом с любимым человеком и в тесной дружеской обстановке. Ирина, вернувшаяся с вокзала в одно время с мужем, была рада столь грандиозным планам. Однако бурю эмоций у нее вызвало другое — свалившаяся новость о престижнейшей питерской награде. Номинацию мужа она воспринимала как заявку на успех в отдаленной перспективе, но уж никак не на сегодняшнюю победу. В какой-то момент Вене показалась, что супруга вот-вот обратится к нему по имени-отчеству и даже на «вы», а уж ночью он испытал то, о чем даже и не мечтал.
Редькины прибыли раньше. Веня валялся в постели, но в трубку буркнул, что «…уже собрались и практически выходим». Лишь благодаря Ирине это «практически» удалось втиснуть в адекватный промежуток времени.
— Мы выехали раньше в расчете на пробки, которых, к счастью, не случилось, — улыбалась сидящая за рулем Надежда. — Нам еще нужно затариться. По пути Ашан Сити — туда и заедем.
— Согласны! — выразил Веня общее мнение, усаживая супругу на переднее сиденье.
— Кроме того, мы поддерживаем всеобщий и повсеместный матриархат, — приоткрыл заднюю дверь Рома. — Запрыгивайте ко мне, коллега.
После гипермаркета Приморское шоссе расширилось, а цифры разрешенной максимальной скорости поползли вверх. Однако, как показалось Вене, Надежда все равно двигалась с их опережением. Ее лидерские качества особенно проявлялись на светофорах. Стартуя, она неизменно вырывалась вперед, а затем оставляла позади всех возможных «конкурентов». Тем не менее, столь агрессивный стиль вождения никак не мешал ей поддерживать беседу:
— Если не ошибаюсь, с того самого пикника прошел ровно год. Я это запомнила, потому что третьего июня у моей мамы день рождения, а Рома тогда променял его на ваше мероприятие. В итоге мама чуть не наказала зятя…
— А как же сегодня?! — испуганно спросила Ирина.
— В прошлом году этот день выпал на субботу. Для нее это праздник вдвойне, потому что она еще та еврейка. А сегодня — воскресенье. Вчера позвонила и предупредила, что с утра встречается с подругами. Правда, с трудом удалось ей всучить Катьку.
— Как же она тебя наказывает? А, Ром? — поинтересовался Веня. — Если, конечно, не секрет.
— Нет, бить она меня, конечно, не бьет, — продемонстрировал свой уникальный смех Редькин. — Но, чуть что, лишает наследства…
— Извини, есть чего лишать?
— О, да! Однокомнатная квартира, два старинных сервиза и две такие же кошки.
— Ну-у, — протянула его супруга. — Не все так печально. Квартира рядом с Дворцовой площадью и посуда восемнадцатого века. Кошки, правда, старые, но мама их точно переживет…
— И заведет других, — закончил фразу Рома.
Тем временем Надежда свернула на грунтовку и, почти не снижая скорости, помчалась вдоль залива. Веня смотрел на сверкающую воду и испытывал нечто вроде «дежавю». Картинка за стеклом внедорожника ничем не отличалась от той, годичной давности, которая открывалась из окон автобуса — голубое небо, зеленый берег и бесконечно-синяя водная гладь. Солнце светило совсем по-летнему. Как тогда, так и сейчас. Однако в целом антураж, конечно, отличался. Год назад Веню окружали не менее двадцати человек, он находился в центре внимания, но лез из кожи, чтобы произвести впечатление на ту единственную, которая это самое внимание ему как раз и не оказывала. Сегодня же совсем другое дело — Ирина то и дело оборачивалась, чтобы убедиться, что ее дорожающая на глазах собственность находится на месте.
Кроме того, внутреннее состояние было совершенно иным. В этот раз присутствовала некая душевная тревога, причины которой реально имели место. В памяти часто всплывал образ странного старика, возникшего из светящегося камня. Это усугублялось тем, что явление ассоциировалось с внезапными болезненными ощущениями. Веня пытался это забыть, каждый раз стараясь переключиться на что-либо другое. Днем это удавалось, а вот ночью… во сне к видению примешивались не только советские символы, но и некоторые деятели той эпохи. В глубине души он сильно опасался повторения встречи, однако еще сильнее хотелось положить конец этим, не дающим покоя, воспоминаниям. Он прекрасно понимал, что для этого необходимо разгадать тайну мистического персонажа…
— Слава богу, наше место не занято и даже не тронуто, — Надя остановилась на краю поляны, не решившись въезжать на изумрудную траву.
— Что, и такое бывает? — нахмурила брови Ирина.
— Да, пару раз пришлось соседствовать с другими компаниями, а однажды целый час убирали за какими-то свиньями. Правда, все эти случаи приходились на конец сезона — август, сентябрь.
— Ну что, мать, будем разгружаться? — выпрыгнул из машины Редькин.
— Мыслишь в правильном направлении, Роман Аркадьевич. Предлагаю следующий план: разгружаемся, готовим и выкладываем холодные закуски, а затем, в процессе, жарим шашлыки.
— Слушаюсь, командир! — кивнул Рома, вытаскивая из багажника раскладные столик, стулья и мангал.
— Теперь, мальчики, мы с Ириной займемся сервировкой, а вы, как настоящие мужики, пойдете добывать хворост.
— Зачем? — открыл рот Редькин.
— Как зачем? Чтоб разжечь очаг!
— Какой очаг, мать? Для этого у нас есть угли и жидкость для розжига.
— Это для шашлыка, а для очага нужен хворост…, - наморщила лоб Надежда. — Надоел уже… марш за ветками!
— Лучше пойдем, Ром, — взял за руку друга Веня. — Что мы, не способны собрать этот… хворост?
— Ладно, пойдем, но другим путем, — с пафосом ответил тот. — У меня тут кое-что имеется. Покидаем, поймаем рыбки, а на обратном пути захватим ветки. Кстати, лучше всего их собирать у воды. Там они уже как порох.
Рома вновь залез в багажник и извлек два компактных футляра, внутри которых оказались спиннинги. Помахав дамам ручкой, он направился в сторону залива. Веня, не оглядываясь, поспешил за ним.
— Купил их после предыдущего посещения, — с гордостью пояснил приятель. — Федор, Надькин водитель, отошел на какой-то час и приволок три килограммовых щуки.
— Когда это было?
— Прошлой осенью. Он сказал, что в начале лета здесь хорошо хватает судак, а в той стороне, — Редькин махнул рукой в сторону леса, — можно поймать язя и голавля. Тут всего каких-то полтора километра.
— Нет, Ром, туда мы точно не пойдем. Будем ловить здесь.
Минут через пять Веня осмотрелся и… вздрогнул. Тропинка, по которой они двигались, круто сворачивала в лес. Ростовцев точно знал, что вскоре она и вовсе закончится, а далее… далее должен быть виден тот самый валун с таинственным стариком.
— Вень, ну ты что стал? — Редькин спустился к воде и недоуменно смотрел на партнера. — Нам осталось метров пятьдесят. Будем ловить вон с того гребня.
— Погоди, Рома, нужно поговорить.
— На месте поговорим… в процессе…
— Ты мне друг или кто?
— Да что случилось, в самом деле?!
— Иди сюда. Это очень серьезно, — Веня сел на траву и повернул голову в сторону леса.
Редькин в два прыжка вернулся на тропу и плюхнулся рядом:
— Подозреваю, парень, что свежий воздух играет с тобой злую шутку. Надо вернуться к машине и лечь под выхлопную трубу… срочно…
— Мне не до шуток — хочу с тобой посоветоваться…
— Валяй.
— Если двигаться по этой тропе, то можно выйти к гранитному валуну…
— Да к чему угодно можно выйти — к Парголово, Всеволжску, далее — к Вологде, Кирову, а там и до Урала недалеко, — блеснул знаниями географии Роман.
— Ты можешь заткнуться и меня выслушать?! — раздраженно хлопнул его по плечу Веня.
— Все, молчу. Только не бей.
— Ты помнишь, как в прошлый раз мы отсюда уехали?
— Ты с Ириной?
— Да.
— Конечно, я был рад за вас…
— Да я не об этом. Вспомни, буквально перед нашим отъездом я отлучался… ну, то есть, уходил в лес.
— Ну, мало ли… что-то помню. Тут все — уходят, приходят. И что?
— Так вот — я тогда шел по этой тропинке и наткнулся на огромный гранитный камень…
— Тут их навалом!
— Погоди, тот валун светился, чем и привлек внимание. Когда я к нему приблизился, из него или, может быть, из-за него, появился старик.
— Так-так…
— Он сказал, чтобы я убирался отсюда и забыл это место навсегда.
— И ты подчинился?
— Ну, да.
— Вень, а ты не помнишь, сколько ты перед этим выпил?
— Рома, я тебе клянусь — он был на самом деле. Позже он мне снился. Правда, вместе с разной советской символикой. Снились также Брежнев, Романов, Горбачев…
— Ты знаешь, мне иногда тоже снятся кошмары. Например, ты — такой, как есть и другой — старый. Я ж по этому поводу не закатываю истерики.
— Никакие это не истерики. Просто хотел с тобой поделиться, раз мы уже здесь. Ну и…
— Что?
— Сходим — посмотрим?
— Ладно, только ненадолго. Надо же снять с тебя эти страхи.
— Спасибо, Ром. Кстати, Ирина тоже иногда видит меня во сне постаревшим.
Веня шел первым. Тропинка вскоре уперлась в дерево, заставив его остановиться. Он напряженно всматривался в частокол сосен, однако… ЭТО увидел Редькин.
— Твою мать! Что за…?! — вытянул он руку вперед.
Голубое свечение было не столь интенсивным, как год назад, но по любому имело место. Ростовцев на «ватных» ногах двинулся в ту сторону. Рома, увидев его состояние, остановил:
— Вень, не спеши. Если все так, как ты рассказываешь, нужно быть осторожным. По крайней мере, давай хотя бы составим план действий.
— Какой еще план?
— Такой, чтобы не было хуже, чем в прошлом году.
— ???
— Я предполагаю, что это такое… нет, я даже точно знаю.
— И что же? — с надеждой посмотрел на приятеля Веня.
— Отсюда твой камень почти не виден, но ты ранее подходил к нему и определил его как гранит. Так?
— Ну да. Что же я, гранит не отличу? В Питере он на каждом шагу.
— Вот и я об этом. Знаешь ли ты, мой друг, что радиационный фон в городе превышает норму?
— Слышал — как раз из-за переизбытка гранита.
— Молодец! — обрадовался Редькин. — Думаю, что твой валун представляет собой микроскопическую «верхушку айсберга». То есть в здешних недрах несметные залежи этой породы.
— Ты это знаешь или… предполагаешь?
— Это версия, которая объясняет свечение камня. Другими словами — его интенсивное радиоактивное излучение. Оно настолько мощное, что твой валун стал светиться.
— Да ты что, Ром? Я же ведь жив — здоров. Старик тогда причем?
— А старика, Веня, не было!
— Как не было?
— Так. Это были глюки! Радиация вызвала галлюцинацию.
— Я не согласен. Старик был на самом деле!
— Не было его!
— Хорошо, давай проверим…
— Ищи дураков! У нас с собой даже дозиметра нет.
— Ну, со мной же ничего не случилось! Тем более, тогда свечение было ярче.
— Хорошо, приблизимся на очень короткое время. Я пойду первым. Господи, спаси и сохрани!
Перекрестившись, Рома направился в сторону едва заметного голубого зарева. Веня с ним поравнялся, но тот махнул рукой и ускорил шаг. Спустя минуту деревья «расступились», полностью открыв светящийся валун. Он действительно был черного цвета и почти двухметровой высоты. Однако с этого места свечение было почти незаметно. По крайней мере, его границы совершенно не просматривались. Зато Веня почувствовал до боли знакомый запах.
— Сейчас появится старик! — воскликнул он. — Тогда он возник вместе с запахом.
— Не волнуйся, у нас обоих он точно не появится, — возразил Рома. — Увидим что-либо разное. Это озон. Его переизбыток тоже вызывает видения.
Однако никто не появился. Несколько минут друзья тщетно пребывали в ожидании чуда. Редькин не выдержал и двинулся к камню. В какой-то момент по его одежде побежали искрящиеся всполохи. Ростовцев заметил это первым.
— Рома, назад! — крикнул он что есть силы.
Тот и сам это увидел, развернулся, но было уже поздно. Кроссовки скользили по грунту, нисколько не мешая поступательному движению. Веня бросился к другу, и теперь их обоих тащила неведомая сила. Никто из них не понял, с какой стороны возник грохот и последовавшая за ним вспышка.
Глава вторая,
в которой многое стало понятным
Вначале был свет. Очень яркий свет пробился сквозь закрытые веки и привел Ростовцева в чувство. Потом что-то сильно громыхнуло. Это было похоже на грозу, но дождя вроде не было. Он открыл глаза и увидел лежащее тело. Вместе с сознанием постепенно возвращалась память: «Пикник на поляне, прогулка с Ромой к камню, болезненное прохождение портала… Что?!..», — Веня принял сидячее положение и осмотрелся. — «Неужели опять прошлый век и шестьдесят седьмой год? Новая жизнь, Анюта… а как же Ирина? Чертов валун! Опять на девять лет?! А Рома? Как ему объяснить?! Он же ничего не знает, бедолага…».
Он понял, что вернулась память не только о настоящей жизни, но и об истории по ту сторону портала — истории Вениамина Рословцева. Память памятью, но нужно было что-то делать — для начала хотя бы привести в чувство друга. Тот лежал в неестественной позе, от чего Вене стало совсем нехорошо. Отгоняя дурные мысли, он на четвереньках подполз к Редькину и потрогал его лоб. Слава богу — он был теплым. Настроение слегка улучшилось, но Рома от этого в себя не пришел. Очнулся он лишь тогда, когда ожидаемо хлынул дождь.
— Что за хренотень?! — раздался его гулкий крик. — Откуда это? Вень, я тебя спрашиваю!
— С неба, Ром, с неба, — принял Ростовцев вертикальное положение. — Ползи под ту старую сосну. Там все и обсудим.
— Никаких предпосылок не было, — продолжал удивляться Редькин, расположившись под «лапами» столетнего дерева. — Сегодня утром прогноз обещал теплую безоблачную погоду. Не говоря уж о каком-то дожде. Вот сапожники!..
— Никакого дождя нет, Ром.
— Я тебе, Вень, говорил, что ты сегодня мне не совсем нравишься? С тобой явно что-то не так — то старика какого-то придумал, то дождя не замечаешь. Смотри, этот твой камень весь мокрый… течет с него…
— Я не об этом — третьего июня две тысячи восемнадцатого года в Сестрорецке, как и во всем Питере, нет никакого дождя. Стоит солнечная безоблачная погода.
— Послушай, парень, я тебя уже боюсь, — Редькин с серьезным выражением лица отодвинулся от Вени.
— Хорошо, тогда будем осваиваться постепенно. Вспомни, как мы с тобой здесь оказались.
— Как… шли на рыбалку, но ты уговорил меня притащиться к этому валуну. Якобы здесь должен появиться некий выдуманный тобой персонаж.
— Когда мы повернули к камню, ты видел на небе хоть одно облако?
— Ну, постой… нет. Почему же тогда так быстро?.. Погоди… мы подошли к камню — он светился… потом появился запах… яркий свет, треск… темнота. Я, наверное, на какое-то время отключился. В чем дело, Вень? Чего ты добиваешься?.. А — а, понял! Мы с тобой очень долго находились без сознания — так долго, что пошел дождь. Послушай, а как же наши девчонки? Нужно срочно идти на поляну.
— Нету, Рома, тут никаких девчонок…
— Ты совсем охренел, что ли? Ну, тогда как хочешь, а я пошел.
Редькин встал на ноги и в следующий момент сделал то, о чем его и хотел попросить Веня — ткнул пальцем в дисплей мобильника. Приложив телефон к уху, он задумчиво уставился на приятеля.
— Что, не отвечает? — злорадно спросил Ростовцев.
— Пишет, что нет связи, — растерянно пробормотал Рома. — Наверное, здесь и, правда, какая-то аномалия. У меня отсутствуют антенки МТС и Мегафона. Посмотри на своем.
— У меня — то же самое. Я и смотреть не буду. Пятьдесят лет назад никаких мобильников не было…
— То есть, ты хочешь сказать, что мы…
— Вот именно — в одна тысяча шестьдесят седьмом году или, на худой конец, в шестьдесят восьмом.
Рома задумался, осмотрелся, а потом… громко заржал. Не засмеялся, а именно заржал. Это был уже не тот артистический смех, который так нравился его поклонникам, а дикий, перемежающий с воплями и всхлипываниями, хохот, отдающийся эхом от ближайших, и не только, деревьев. Веня бросился к нему, нисколько не сомневаясь, что у того началась истерика. Однако Редькин тут же посерьезнел, оттолкнул приятеля и со словами: «Да пошел ты!» двинулся в сторону поляны. Благо, что дождь уже практически закончился. Ростовцев смотрел ему вслед и все еще не оставлял надежд на то, чтобы Рома самостоятельно, без внешних воздействий, понял, в каком положении он находится. И тут его осенило! Если здесь, «по ту сторону» камня, к нему самому вернулась память о путешествии в прошлое, то и Редькин должен вспомнить некоторые детали прошлогоднего пикника.
— Рома, вспомни предыдущую поездку! — крикнул он. — Я появлялся перед вами каждый раз на девять лет старше!
Невероятно, но это сработало. Редькин, как по команде, застыл, а потом схватился за голову. Спустя некоторое время, он обернулся.
— Я периодически инструктировал тебя по историческим событиям нужного периода…
— Слава богу, вспомнил…
— Ты действительно с каждым разом становился старше. Последнее твое появление было вообще шоком — возник перед войной и действительно был уже в крайне преклонном возрасте.
— Перед какой войной?
Рома снова застыл и наморщил лоб:
— Не помню. Как-то само собой вырвалось. Тебя пожилого помню, а вот что-либо сказать о том времени не могу. Все как в тумане. Послушай, а не ты ли сам и был тем самым старцем, о котором все время трубишь?
Теперь задумался и Ростовцев. Стало ясно, что это и есть истина в последней инстанции — в конце своей истории накануне чудовищной войны он спас самого себя от чужой жизни.
— Ты прав, — пробормотал он. — Скорее всего, это был я сам. Самое хреновое в этой истории то, что мы с тобой вновь попали в ту же «яму». И виноват в этом, конечно, я. Прости, Ром, если сможешь.
Редькин сочувствующе потрепал шевелюру приятеля:
— Ничего, Веник, прорвемся. Ты меня уже почти убедил, что мы находимся в другом времени. Что же нам мешает вернуться назад? Пойдем к камню и совершим обратные действия…
— Я не все тебе сказал, дружище. Вернуться мы сможем лишь через девять лет. Очередного открытия портала нам придется ждать целую вечность. Ты это понимаешь?
— Не понимаю. Если это так, что будем делать?
— Ничего особенного — просто ассимилируемся в это общество. У меня есть опыт.
Веня не стал говорить, что в этот раз у него нет ни малейшего желания оставаться в прошлом. Даже с учетом прекрасной Анечки, высокого положения и вообще — хорошей жизни. Во что бы то ни стало нужно искать другой выход…
— Надо искать выход, — подтвердил вдруг Рома, будто прочитавший мысли. — Почему ты решил, что девять лет — это единственный вариант?
— Пойдем к камню — все тебе покажу. В прошлый раз я пытался выйти сразу, но не смог. Зато нашел то, что все объясняет.
Ростовцев дважды обошел валун, но доказательства не обнаружил. Не было даже намека на замысловатое изображение разнокалиберных кругов. Тогда он привлек коллегу для совместного соскабливания мха и уборки прошлогодней листвы. Наконец, удача улыбнулась… Редькину.
— Нашел! — обрадовался он, отгребая старые ветки от самой узкой части камня. — Вот здесь небольшая площадка с рисунком. Ты говорил о каких-то кругах? Так они здесь — все семь штук.
— Как семь?! — Веня принялся интенсивно «вылизывать» указанное место.
Он не только углубился в грунт под найденным изображением, но даже и подул на камень. Увы, там действительно был сильно усеченный рисунок. Семь кругов располагались двумя рядами — вверху три, внизу четыре. Все они были абсолютно одинакового размера. Как и на прежней картинке, здесь тоже присутствовали стрелки. Их было две и, как в прежнем случае, они замыкали систему. Последний круг верхнего ряда соединялся с первым нижнего. И наоборот — четвертый внизу стремился к первому вверху.
— И что это значит? — справедливо полюбопытствовал Редькин.
— По аналогии с прежним рисунком можно предположить, что портал откроется четвертого числа, то есть завтра. Но это не точно. Нужно проверять.
— Может быть, он и сейчас открыт.
— Если бы это было так, то мы уже валялись без сознания, но в другом времени.
— Послушай, Вень, я уже сказал, что у меня есть сомнения. То есть, не исключаю вариант, что наши дамы, — он махнул рукой в сторону поляны, — нас уже заждались. Здесь и сейчас. Да и проголодался я уже.
— Окей, пойдем на поляну. Она в любом случае никуда не делась. Там и поговорим о наших дальнейших планах. Не забудь свой спиннинг, — Ростовцев кивнул в сторону лежащей на земле снасти.
Веня перенес это спокойно, чего нельзя было сказать о друге. Когда стало ясно, что на поляне отсутствуют не только жены с автомобилем, но и какие либо их следы, тот реально впал в прострацию. Было понятно, что он до последнего надеялся на ошибку приятеля и даже, как сам позже признался, на «глупый розыгрыш». С участием, кстати, «коварных дам». Теперь же, обхватив голову руками, он сидел на поредевшей траве, мычал и слегка покачивался. Ростовцев понимал, что его нужно срочно спасать, иначе процесс может стать необратимым. Перспектива бродить по просторам советского прошлого с сумасшедшим Редькиным никак не устраивала.
— Роман Редькин! — что есть силы, крикнул он. — Встать!
Рома нехотя поднялся и мутным взором окинул поляну, небо и собственно приятеля. При этом лицо его не выражало никаких эмоций, а взгляд ни на чем не фокусировался. Из курса психологии в Академии Веня помнил, что люди, перенесшие сильнейший стресс, могут уйти в не менее глубокую депрессию. Поэтому, для того, чтобы этого не случилось, необходимо подвергнуть их другому стрессу. Он не знал, в любом ли случае это делается и как именно, но то, что это нужно делать срочно, в голове отложилось. Решение, хоть и примитивное, пришло сразу — он смачно, с разворота «заехал» другу в челюсть.
— Ты что творишь, придурок?! — подхватился Рома, выставляя вперед кулаки.
— Красавчик! — подняв руки, в свою очередь засмеялся Веня.
Он подошел к Редькину и обнял его:
— А вот теперь давай обсудим, как нам жить дальше.
— Что это было? — потер щеку пострадавший.
— Лечебная процедура под названием «шоковая терапия», — с чувством исполненного долга доложил Ростовцев. — Ты хоть помнишь, где мы находимся?
— На нашей поляне пятидесятилетней давности, — как по заученному продекламировал Рома. — Нужно что-то делать. Уж очень есть хочется.
— Ты прав, дружище. Обратный билет у нас на завтра, поэтому пойдем к людям. У меня тут полно знакомых. Нужно только выяснить, какой нынче год — шестьдесят седьмой или шестьдесят восьмой. Или вообще какой-то другой.
— Зачем?
— Я не знаю, как этот портал устроен — сотрутся ли наши следы после того, как мы покинем эти замечательные времена?
— Не совсем понял…
— Другими словами, если сейчас третье июня одна тысяча шестьдесят восьмого года, не столкнусь ли я здесь с самим собой? В прошлый раз я проник сюда годом ранее…
— Ни фига себе!
— Мысль мне пришла в голову только что. Дело в том, что встреча очень болезненна не только в психологическом плане, но и в прямом смысле. Когда я увидел того старика, было такое впечатление, что все мышцы свела судорога. Меня крутило так, что не приведи господь, и я не хотел бы ощутить это снова.
— Хорошо, но как мы узнаем, какой сейчас год? Не по деревьям же?
— Нет, Ром. Нужно сделать это очень аккуратно. Мы же с тобой артисты и, кстати, очень неплохие. Кроме того, нам нужно где-то раздобыть денег.
— Зачем?
— Ну, ты даешь! Да, хотя бы для того, чтобы купить еду. В советское время, если ты помнишь, тоже были деньги.
— Ах, да… веди же меня, мой повелитель, к людям! — с пафосом воскликнул Редькин.
— Послушай, Ром, может быть, поймаем рыбу и ее продадим?
— Нет, Вень, я столько ждать не могу. Разве что, съесть ее. В сыром виде. У меня другое предложение. Давай лучше продадим спиннинг… или оба. Они классные, поверь мне. Даже для нашего времени.
— Ладно, возьмем их с собой. Нам туда!
Друзья двинулись в сторону, откуда, собственно говоря, спустя пятьдесят лет, они и прибыли. Накатанной грунтовки не было. Вместо нее просматривались две параллельно идущие тропы. Веня хорошо помнил, как в прошлый раз по пути к трассе он встретил двоих рыбаков. Они как раз и могли бы стать покупателями для рыболовных снастей двадцать первого века. Увы, у воды было тихо. Однако на опушке леса обнаружился мотоцикл с коляской.
— Урал — М62, - прочитал Рома на шильдике. — Нам повезло. Похоже, он на ходу, да и бензин в баке есть.
— Что ты собираешься делать?
— Как что? Завести… для начала. Потом поедем в Сестрорецк или… сразу в Питер.
— Прекрати.
Ростовцев не сомневался, что хозяин замечательного аппарата находится где-то рядом. Тут же его предположение сбылось.
— Эй, товарищи, отойдите от мотоцикла! — раздалось вдруг из глубины леса.
Спустя несколько секунд голос материализовался. Из чащи вышел пожилой гражданин с вязанкой сухих поленьев.
— Это и есть хворост? — вырвалось у Ростовцева.
— Нет, Вениамин Сергеевич, — улыбнулся тот, укладывая трофей. — Это дрова, а хворост я соберу где-нибудь поближе.
Собравшийся что-то сказать Редькин застыл с открытым ртом, тупо переводя взгляд с приятеля на аборигена и наоборот. Веня, подавив волнение, поинтересовался:
— Откуда вы меня знаете?
— Кто ж вас не знает, товарищ Рословцев? Вы же наша гордость. Да, что там — вас весь Ленинград знает. Моя внучка от вас без ума. Она до сих пор бегает к вам на занятия. А я смотрю — вы, не вы. Наверное, отдыхаете?
— Да, вот… друг из Пи… Ленинграда приехал. Тоже артист. Снимается в кино. Ищет натуру для съемки, — нашелся Веня. — Решили вот порыбачить. Знакомьтесь — Роман Аркадьевич…
— Очень приятно. Николай Петрович, — протянул старик Редькину руку. — Можно просто — Петрович. А я вот надумал дровишек заготовить. Живу в своем доме, знаете ли. А что же вы не в районе шалаша рыбачите? Там рыбы больше. Я и сам любитель… меня тут за глаза местные дедом — щукарем кличут.
— Роман утверждает, что здесь экземпляры крупнее, — съехидничал Ростовцев.
— Не скажите. И где же тогда ваш улов? Да, и снастей я что-то не вижу.
— Не клюет сегодня. Наверное, слишком резко поменялась погода, — со знанием дела изрек Рома. — А снасти вот.
Он протянул Петровичу красочный пластиковый чехол. Тот повертел его и испуганно вернул назад:
— Динамит?!
— Да, ты что, отец?! — смех Редькина вновь облагородил окрестности. — За кого ты нас держишь? Это спиннинг! Вот — смотри…
Он ловко расстегнул футляр и мигом привел снасть в рабочее состояние. Веня, внимательно наблюдавший за процессом, понял замысел коллеги. Искрометный переход на «ты» должен был ускорить реализацию товара. Ошарашенный старик, наблюдавший за диковинным устройством, выдавил:
— Заграничный, что ли?..
— Конечно! Китайский, по-моему, — радостно подтвердил Рома, вновь передавая снасть Петровичу.
— Не может он быть китайским, — возразил тот.
— Почему?
— Китайцы делают чай и термоса. Японский он, товарищи, японский! И катушка какая-то диковинная, и пузатая блесна с двумя тройниками. Я такой вообще не видел. Сам их делаю — из ложек.
— Катушка безынерционная — это их новое зарубежное изобретение, а блесна называется воблером. Пойдем, Петрович — покажу, как это работает.
Заброс мог бы, наверное, претендовать на какой-либо рыболовный рекорд. Прежде чем плюхнуться в воду, воблер по замысловатой траектории преодолел не менее пятидесяти метров. Сделав паузу, Редькин принялся рывками вращать катушку. О, чудо. На середине пути произошло то, чего, откровенно говоря, никто не ожидал. Мощная поклевка согнула снасть пополам и заставила Рому мобилизовать весь свой рыболовный опыт. Веня мог поклясться, что в этот момент приятель забыл не только о парадоксе времен, но и обо всех присутствующих. Самозабвенная борьба с неизвестностью закончилась потрясающим результатом — спустя несколько минут Петрович обнимал двухкилограммового судака.
— Во бляха-муха! — выразил он свой восторг. — Ром, дай мне попробовать.
Ученик оказался способным. Чтобы вытащить свой трофей, ему понадобилось всего три заброса.
— Ну, мужики! — продолжал восхищаться он. — Это сказка какая-то. Ничего бы не пожалел, чтобы иметь такую штуку. А где ее можно достать?
— Нигде, — отрубил Редькин. — Мне их привез знакомый дипломат.
— И сколько отдал?
— Точно не помню…, - замялся Рома. — Вень, я тебе не говорил?
— А вы как думаете? — нашелся Ростовцев. — Сколько может стоить такая снасть?
— Трудно сказать, — поскреб лысину Петрович. — В позапрошлом году я покупал наш спиннинг из бамбука за четыре пятьдесят. Если добавить катушку, леску и блесну, то в сумме получилось рублей восемь. Значит, если учесть импорт, то будет не меньше пятнашки.
— Бери выше, — оживился Рома. — Я вспомнил — каждый обошелся в двадцатку. Здесь в чехле еще два запасных воблера.
— Свой спиннинг вы покупали в шестьдесят шестом? — осенило Веню.
— Точно. Сейчас шестьдесят восьмой, а это было два года назад. А почему вы спрашиваете, Вениамин Сергеевич? — прищурился Петрович.
— В том году их вроде только начали выпускать, — попытался выкрутиться Ростовцев.
— Наверное. Я свой доставал на базе.
— Хороший ты человек, Петрович! — вдруг воскликнул Редькин. — Главное, что настоящий рыбак. Был бы я был каким-либо завбазы, а не актером, подарил бы тебе этот спининг. А так могу лишь продать… за ту же цену — за двадцать рублей. И судаков в подарок.
Это был редкий пример того, как слово меняет человека. Веня с удивлением наблюдал, как загорелись глаза Петровича, как вдруг он засуетился и принялся сучить ногами и потирать руки. При этом можно было утверждать, что лицо его помолодело лет на десять. Однако это продолжалось недолго. Засунув руку в карман, он хрипло проговорил:
— Я, конечно, все понимаю, Роман. Артисты, если не народные, люди небогатые. Вон, смотрю, у тебя даже штаны до дыр протерты. Но сейчас, наверное, ничего не получится — у меня с собой лишь трояк…
Веня посмотрел на Редькина и понял, что тот тоже ищет выход. К счастью, дед нашел его сам. Он резко развернулся и помчался к своему транспортному средству. Вернувшись, разжал кулак. Там оказались две смятые бумажки — красная и синяя.
— Вот, пятнашка! — радостно объявил он. — Заначка от бабки. Вспомнил, что переложил ее в люльку.
Таким образом, общая сумма, которую наскреб Петрович, составила восемнадцать рублей сорок копеек. Артисты не стали скромничать и забрали все до копейки. Впереди их ждали целые сутки пребывания в опасном мире. Однако, как полагал Веня, это был лучший вариант. Второй спиннинг они взяли с собой. На всякий случай.
В Сестрорецк доехали на автобусе, но перекантоваться решили в Питере. Как справедливо заметил Рома «… здесь на тебя, Вень, будет гавкать каждая собака, а нам это совсем не надо». И то, правда — по пути Ростовцева приветствовали несколько женщин, а один подросток поинтересовался грядущим конкурсом в клубе. Кроме того, одежда друзей, мягко говоря, не вписывалась в стиль окружающей среды. В этом плане особенно выделялись рваные джинсы Редькина. Несколько раз Веня наблюдал, как встречные со смехом кивали на коленки приятеля. Он понимал, что данную проблему нужно было решать как можно быстрее. Чтобы не привлекать внимание населения и, не дай бог, правоохранительных органов, друзья наблюдали за подъезжающим транспортом изнутри станции. Здесь же купили четыре беляша по десять копеек и два стакана газировки по три.
Питерский почему-то задерживался. Зато прямо к окну причалила двадцать первая волга с шашками на борту. Бросался в глаза красивый государственный номер — двадцать два двадцать два. Чернявый водитель направился внутрь помещения.
— Такси! До Московского вокзала. Такси! — прямо с порога объявил он.
— Странно, такси ходит по фиксированному маршруту, — удивился Веня.
Редькин же не стал ничего комментировать, а, повернувшись к вошедшему, спросил:
— Командир, сколько стоит поездка?
— Много, — тут же отреагировал тот, уставившись на его джинсы. — По счетчику. И не командир я тебе.
— Ну, а все же? — подключился Веня.
— Вчера было рубль тридцать.
— А до Гостиного Двора?
— Туда не езжу. По расстоянию примерно полтора рубля. Может, чуть больше.
— Ладно, поехали.
— Куда?
— Куда, куда — на вокзал, — буркнул Ростовцев. — Как звать?
— Миша. Поехали.
Или таксист оказался лихачем, или автомобиль неудержимым, но с самого начала пассажирам пришлось держаться не только за сиденья, но и друг за друга. Виражи на поворотах закладывались не детские, а привычных ручек над дверьми, а тем более ремней безопасности не наблюдалось. Когда выехали на ровную дорогу, стрелка спидометра застыла на отметке в сто двадцать километров в час.
— Не дурно, — смахнув пот со лба, прокомментировал Рома. — Гаишников тут нету, что ли.
— Тьфу, бля, накаркал! — воскликнул Михаил, переместив ногу на тормоз. — Вот только что ехал — никого не было.
На перекрестке с поворотом на Разлив рядом с патрульной машиной стоял милиционер. Его ярко-красная фуражка и полосатый жезл были видны издалека. Однако он был не один. Чуть поодаль стояли двое военных — в сапогах, но почему-то без головных уборов. В следующий момент гаишник поступил довольно странно. Он вскинул руку, но затем, когда Михаил с проклятиями почти остановился, сделал характерный жест, чтобы тот двигался дальше. При этом было видно, как он откровенно смеялся. Веня, скользнув взглядом по воякам, увидел, как те оба отвернулись. Однако он успел испытать резкую боль в глазах, а затем и в других частях тела. Одновременно он обратил внимание, что Роман тоже схватился за голову.
— Сумасшедший какой-то, — выдохнул водитель, набирая скорость.
— Кто? — тряся головой, поинтересовался Редькин.
— Гаишник, кто ж еще? Наверное, проверяет документы тех, кто не останавливается.
— Как же он их проверяет?
— А так — догоняет и проверяет. Ему это интересней.
— Думаю, что тут дело в другом, — возразил Веня. — У них проводится какой-то рейд. Эти военные явно кого-то ждут. Гаишник остановил явно не того, кого они хотели и ему на это указали. Видели, как он ржал?
— Не знаю, как он ржал, а вот на его машине установлен какой-то отражатель, — подал голос Рома. — Мне так полоснуло по глазам…
— Мне тоже, — посетовал Ростовцев. — Какое-то до боли знакомое ощущение… не могу вспомнить. А ты, Миш, почувствовал?
— Я почувствовал, что могу лишиться сегодняшней выручки. Слава богу, пронесло.
Предположение о некой скрытности водителя подтвердилось по дороге. Оказывается, новый директор таксопарка перестроил работу такси в плане закрепления определенных маршрутов. Водители, формально придерживающиеся новых правил, на самом деле старались работать по старинке, то есть в свободном режиме — «… иначе ни плана, ни премии, ни чаевых». Поэтому практически без комментариев он высадил клиентов на Невском проспекте. Кроме того, в салоне Волги обнаружилась такая полезная вещь, как откидной календарь. Он располагался на панели автомобиля, а на его текущей странице красовалась дата — 3 июня 1968 года понедельник.
Гостиный Двор пятидесятилетней давности внешне практически не изменился. Разве что отсутствовали рекламные вывески и огни. Впрочем, как и весь Невский проспект. А вот внутри… первое, что ощутил Веня, был запах. Не сказать, чтобы он был неприятный. Возможно, даже, и наоборот. Но совершенно точно, он с чем-то ассоциировался. Ну и что тут думать — конечно же, с прежним посещением прошлого. Каким прежним? Ведь тот Ростовцев в данный момент бродит где-то в Сестрорецке. «Тьфу ты» — тряхнул он головой. — «Так и свихнуться можно».
— Ах, какая прелесть! — вдруг воскликнул Рома. — Вень, ты чувствуешь — повеяло детством.
Действительно, еще в девяностые универмаги пахли именно так. Потом, со временем, этот запах куда-то улетучился. Друзья синхронно вздохнули и направились искать одежду. Если современный Двор состоял из бесчисленного количества бутиков, то в данном случае преобладала более крупная планировка. Достаточно сказать, что имелся лишь один отдел одежды, состоящий из трех частей — мужской, женской и детской. Как ни странно, народу там было много. Мужики разных калибров сновали между рядов с вешалками, набирали кипы одежды и тащили к примерочным кабинам. Точнее, в очередь к ним.
— Похоже, мы попали, — бурчал Редькин. — Понедельник, разгар рабочего дня. Где же хваленая советская дисциплина? Народу, как в Мавзолее, да и вообще — посмотри на эти тряпки…
— Ты куда-то спешишь? — прервал его Веня. — Интересно, какой-нибудь другой материал тут имеется? Да, и цвет тоже?
На вешалках болтались брюки всевозможных оттенков черного цвета. Кое-какие экземпляры, правда, можно было назвать серыми. С натяжкой. Состав же был один — все они были шерстяными.
— Не знаю, — пожал плечами Рома. — Носить это точно нельзя. Тем более, летом. Уж лучше я останусь в своих джинсах.
— Да, да. До первого милиционера, — Ростовцев увидел дородную даму в униформе. — Девушка, подойдите, пожалуйста!
— В чем дело? — уставившись на колени Редькина, спросила та.
— Нам нужны брюки для этого молодого человека — что-либо светлое и не шерстяное…
— И дешевое, — ухмыльнулась она. — Пойдемте, покажу. Там у нас льняное. Все равно никто не берет, а ему будет в самый раз.
Она оказалась права! Тысячу раз права! Рома суетливо метался вдоль вешалок, на которых висели изделия из чистого льна — брюки, рубашки, пиджаки и масса других вещей. Людей здесь не было вообще, а цены просто шокировали. Если самые дешевые шерстяные брюки стоили не менее семи рублей, то здесь редко что превышало трешку.
— Что происходит? — недоумевал Редькин. — Этого не может быть! Чистый лен стоит так дешево. И пошито довольно прилично.
— Не переживай, дружище, — успокоил его Веня. — Костюм-тройка из чистой шерсти по цене одного спиннинга — это тоже круто.
— Если на все деньги купить льняных штанов и продать их в нашем Питере, то на вырученную сумму можно приобрести… штук пять этих спиннингов.
— Вижу, ты закопал талант предпринимателя, Ром. Есть возможность его реанимировать…
— То есть?
— Сделаем, как ты сказал — будем метаться со спинингами и штанами от камня к универмагу и наоборот. По обе стороны портала. По ходу подтянем и другие виды товаров.
— Ты серьезно?
— Угу, выбирай штаны, коммерсант. Не забудь только, что нужно поесть и найти ночлег.
Редькин выбрал комплект из брюк и безрукавки, попутно уговорив Веню последовать его примеру. Прикинув, тот сделал вывод, что бюджет сильно не пострадает, но остановился лишь на брюках. Правда, пришлось еще приобрести льняную сумку, чтобы поместить товар с оставшимся спиннингом. В итоге стоимость покупок составила семь рублей с копейками. Здесь же, в примерочной кабине, молодые люди переоделись и влились в серую массу окружающих. Конечно, они по-прежнему продолжали из нее выделяться, но пристально на них уже никто не смотрел. Не было никаких сомнений, что после рваных штанов Ромы центром внимания стали бы джинсы Ростовцева. Поэтому все было сделано правильно.
Теперь можно было расслабиться. Друзья вышли на проспект и медленно побрели в сторону Невы.
— Вень, обрати внимание — ни одной гостиницы. Вспомни, здесь был «Старый Невский», а здесь «Гранд Отель».
— Согласен. Вон там, на углу, еще какой-то виднелся — не помню названия.
— Интересно, где тут приезжие останавливаются?…
— Ладно, скоро дойдем до Исаакиевки — там будет и «Англетер» и, тем более, «Астория». Уверен, они и сейчас должны быть именно гостиницами.
— Ну, допустим на «Асторию» у нас никаких денег не хватит, — улыбнулся Роман. — Даже если продадим второй спиннинг. А вот в «Англетер» зайдем. Если что, на вокзале переночуем. Ничего страшного.
Друзья двигались по набережной Мойки. Впереди возвышался Исаакиевский собор, сновали люди, ездили какие-то машины. Веня поймал себя на мысли, что в принципе ничего не изменилось — жизнь прекрасна и удивительна во все времена.
— Молодые люди! — раздался вдруг голос. — Постойте, пожалуйста.
Это была пожилая пара, одетая явно не по погоде. На обоих были длинные плащи и головные уборы. С той лишь разницей, что у мужчины была шляпа, а у женщины — берет.
— Простите, вы ленинградцы? — теперь уже спросила дама.
— Да, — почти не соврал Веня.
— Не подскажете, как нам пройти к собору? Мы его видим, но никак не можем туда попасть.
— Перейдите на ту сторону Мойки, а там рукой подать, — буркнул Рома.
— Как перейти?
— По мосту.
— ?
— Так вот он — Красный мост называется, а лучше пройти по Синему. Это чуть дальше. Как раз к собору выйдете…
— Мы тоже туда направляемся. Можете присоединиться, — предложил Веня к явному неудовольствию приятеля.
Вопреки ожиданию, старики обузой не стали. Даже наоборот — артистам пришлось прибавить шагу. Матвей Иванович оказался коренным петербуржцем, но еще подростком был вывезен родителями в Екатеринодар. Там впоследствии и встретил Галину Кондратьевну, потомственную казачку. По иронии судьбы за все это время он ни разу не посетил родину и поэтому плохо ориентировался в городе. Всю жизнь оба трудились в сельском хозяйстве — в самом передовом совхозе края. Из Краснодара он ушел на фронт и закончил войну в Берлине. Сейчас оба пенсионеры и вот, наконец, удалось осуществить давнюю мечту.
— Да, что же мы о себе, да о себе, — вдруг всплеснула руками спутница. — Роман, скажите, где вы трудитесь, где проживаете в Ленинграде? И вы, Вениамин, тоже не стесняйтесь.
— Мы с Веней актеры, Галина Кондратьевна, — не задумываясь, отрубил Редькин. — Трудимся в Театре юного зрителя, а сегодня у нас выходной. Отдыхаем.
— Ой, а я сразу поняла, что вы необычные парни — и по разговору, и по одежде. Нам с Мотей обещали билеты в БДТ, так я теперь попрошу, чтобы достали в ТЮЗ.
— Вы в Питере надолго? — спросил Редькин, бросив недобрый взгляд на Веню.
— До конца июня. Два дня, как приехали.
— А где остановились?
— У Мотиной сестры. Она еще до войны сюда переехала, пережила блокаду… а что?
— Нет, ничего. Просто я хотел сказать, что завтра наш театр уезжает на гастроли и вернется лишь в августе.
— Очень жаль…
Ростовцев покачал головой, но промолчал. В это время путники ступили на Синий мост, и перед ними во всей своей красе открылся один из красивейших храмов страны.
— Вот этот вид я помню! — с волнением воскликнул старик. — Очень хорошо помню. И внутри помню. Бабушка нас с Варькой на службу таскала. Слава богу, все это осталось в детстве.
— Что осталось? — удивилась Галина.
— Вера моя… в бога…
— Ты благодаришь бога за то, что в него не веришь?
— Ребята, не слушайте ее, — засмеялся Матвей Иванович, — иначе она такую философию разовьет, что мне потом перед Советской властью вновь придется оправдываться.
— Потому что я справедливая…
— Правда у нас одна — наша партия! — посерьезнел дед. — Пятьдесят лет назад она осуществила величайшую революцию, которая вывела нашу страну, наш народ на небывалый путь развития. В короткие сроки мы провели индустриализацию, коллективизацию, победили с самой страшной мировой войне. Идеи партии находят поддержку практически во всех странах мира. Попомните мои слова — пройдет еще пятьдесят лет и на всей Земле воцарится коммунизм. Мы… то есть вы, ребята, будете жить в совершенном обществе, где будут царить равенство, братство и те принципы, которые заложил Маркс и развил великий Ленин. Верите?.. Что вы молчите?.. Вот ты, Вениамин, что скажешь?
Ростовцев вдруг понял, что находится в положении из разряда «врагу не пожелаешь». С одной стороны первое, что пришло в голову — это то, что нужно поддержать старика, с другой — согласие априори являлось бы наглой ложью пожилому человеку. Как он может верить в то, чего не может быть в принципе? Он об этом знает, потому что прямой тому свидетель. Может быть, сказать правду? И что тогда — местная социалистическая тюрьма? Да, какая социалистическая — те же вечные Питерские Кресты.
Пауза затягивалась, и Веня сделал над собой усилие:
— Согласен, Матвей Иванович. В это нужно верить.
— Сам-то коммунист?
— Нет… я еще… комсомолец.
— А ты? — грозно повернулся старик к Роме.
— Нет, — покачал тот головой. — Нам, артистам, трудно вступить туда… в партию. Квоты ограничивают.
Позже Рома признался, что этот аргумент он вытащил из своей памяти, где отложилась его встреча со старейшим актером БДТ. Веня же знал о комсомоле по рассказам родителей и прикинул, что еще не достиг предельного возраста для этой организации.
После полученной информации Матвей Иванович хмуро взял супругу под руку и направился к собору.
— До свидания! — крикнул вдогонку Веня.
— Спасибо вам, ребятушки, — помахала им рукой Галина Кондратьевна.
— И вам не хворать, — пробурчал под нос Редькин. — Ни за что старикан обиделся. Если бы узнал правду, вообще бы помер, наверное. Ну, что, гуляем или сразу в «Англетер»?
— Давай попробуем определиться с ночлегом, а потом уже и… все остальное. Ты надеюсь, не забыл, что в гостиницу нам нужно устроиться без документов. Там, в нашем времени, мы это делали легко, но здесь… здесь это может не прокатить.
— Да, ладно, Веник, покажем водительские удостоверения, да и дело с концом…
— Который найдем в Крестах, — в тон ему продолжил Веня. — Интересно, хватит ли у нас средств для нашего бренного существования?
— Для справки — у нас в остатке около девяти рублей.
Увы, «Англетера» не было. На привычном месте красовалась вывеска «Гостиница «Ленинградская». В мрачном вестибюле царила тишина — у окна за столиком сидел и что-то писал лысый гражданин, а на ресепшене виднелась лишь высокая женская прическа.
— Добрый день, сударыня, — подойдя к стойке, проворковал Редькин.
— Здрассьте, мест нет, — послышалось в ответ.
— А нам и не надо. Нам нужны вы…
— Ну? — заинтересованно подняла голову дама.
Эта была типичная представительница администраторов всех времен и народов — не очень определенный возраст, макияж выше среднего, обязательно очки и хорошо поставленный голос:
— Я вас слушаю!
Кто-либо в подобной ситуации стушевался бы, но только не Рома. Напустив на лицо маску Пьеро, он неожиданно… разрыдался:
— Голубушка свет… простите…
— Вера Дормидонтовна меня зовут…
— Дорогая Вера Дормидонтовна, мы с коллегой попали в весьма затруднительное положение. Сегодня утром прилетели в Ленинград, но пропал наш багаж. Там документы, удостоверения…
— А деньги?
— Деньги с собой.
— Кто вы и откуда?
— Журналисты «Комсомольской правды» — прибыли из Москвы по заданию редакции и вот… нам всего на одну ночь…
— Ладно, есть у меня бронь. Три пятьдесят готовьте. Только завтра с утра надо освободить.
— Не сомневайтесь.
— Тогда подходите — я вас запишу, а вы распишитесь.
Номер оказался, конечно, не президентским, но это уже был не вокзал и, тем более, не лес, поэтому можно было и порадоваться. Повесив сумку на вешалку, Рома с размаху плюхнулся на кровать и громко продекламировал:
— Да здравствует Советская власть! Да здравствует Великая Октябрьская социалистическая революция! Слава КПСС!
— Может быть, ты останешься? — ухмыльнулся Веня. — Я тебя научу, как здесь сделать головокружительную карьеру. Жаль, правда, что не умеешь петь. Зато хорошо знаешь историю. Будешь тут прорицателем. Надежде твоей скажу, что тебя утащила рыба…
— Какая рыба? Она уже, наверное, подняла весь Питерский МЧС.
— Ошибаешься. Проведенное здесь время там никак не засчитывается. Вспомни, когда я уходил на целых девять лет, у вас за это время проходили какие-то минуты. Так что, не волнуйся, появимся вовремя.
— Ладно, сверим часы, — Редькин вытащил мобильник. — Сейчас пятнадцать двадцать по Москве. Значит, у нас с тобой есть возможность полноценно насладиться красотами ретро Петербурга. Посидим в кабачке, поплаваем на кораблике, посетим БДТ. Полагаю, денег у нас на это хватит. Если не хватит, то…
Его захватывающий монолог прервал робкий стук. Ростовцев повернулся к двери:
— Войдите, не заперто.
Он даже не успел сгруппироваться. Мало того, в первый момент вообще не понял, что происходит. Дверь с треском распахнулась, его сбили с ног и навалились несколько человек в форме. Та же участь постигла и Рому. Тот даже не успел приподняться на кровати. Когда ситуация успокоилась, в номере, кроме закованных в наручники постояльцев, находились пять человек. Два грозных амбала с пистолетами держали артистов под руки. Вошедшему субъекту в штатском докладывал офицер:
— Товарищ подполковник, операция по захвату членов банды «Интеллигентов» успешно завершена.
— Поздравляю, капитан. Их было двое?
— Да, как вы и говорили.
— Опросить успели?
— Нет, мы с опергруппой, как только подъехали, сразу приступили к захвату. Вот, только что упаковали.
— При них что-то обнаружили?
— Да. Сменные штаны, которые, скорее всего, использовались при ограблении и технические средства. Это приспособление для захвата под видом рыболовной снасти и, по-моему, две портативные рации. Документов нет, кроме каких-то карточек с их фотографиями.
— Деньги?
— Всего восемь рублей с копейками. Кроме того, мы нашли псевдо деньги, если можно так выразиться. Они обозначены как рубли, но ничего общего с Госзнаком не имеют.
— Хорошо. Оружие?
— Как и ожидалось, нет. Ранее никто не свидетельствовал о наличии у «Интеллигентов» оружия.
— Ну, что ж, особая благодарность тебе, Галочка, — подполковник обратился к появившейся в проеме администраторше. — Сигнал был очень своевременным. Как видишь, мы тоже не дремлем.
— Служу Советскому Союзу! — неожиданно выпалила та. — Я, Иосиф Васильевич, как только их увидела, так сразу и поняла — это «Интеллигенты». На рисунке, правда, они изображены с бородами, но их можно сбрить или наоборот — приклеить. Потом, они представились мне журналистами, а вы сами говорили, что их знают как ученых, художников, писателей и… журналистов. Вот, правда, их действительно было только двое…
— Ничего, Галина Дормидонтовна, о сообщниках они нам сами расскажут. Это я гарантирую. Капитан, доставьте их в отдел — не терпится приступить к допросу.
Путь к выходу из гостиницы проходил сквозь плотный строй милиционеров. Было ясно, что артистов приняли за давно разыскиваемых членов какой-то крутой банды. Редькин, следовавший чуть впереди, имел на удивление спокойный вид. Складывалось впечатление, что он воспринимает действительность как некий импровизированный спектакль. Веня же оценивал происходящее реально. Последние слова подполковника вызвали у него настоящий ужас.
Во дворе милиции было не меньше, чем в здании. Впрочем, как и желто-синей архаичной техники. Задержанных «бандитов» затолкали в УАЗик и повезли в сторону Набережной, с которой потом свернули на Московский проспект.
— Ром, тебе не страшно? — осмелился спросить Ростовцев.
— Нет. Мне даже интересно — что будет, если они нас убьют?
— Ничего не будет — убьют и убьют.
— Нет, Веник, ошибаешься. Почему мы не остались в Сестрорецке? Потому что там находишься ты… тот, прошлогодний.
— Ну, да.
— Если тебя убьют, тот Ростовцев все равно останется в живых. А где гарантия, что мы с тобой сейчас не жуем шашлыки там, на поляне в две тысячи восемнадцатом году?
— Это исключено…
— Думаю, что вполне вероятно. Этот твой портал мудрит так, что мама не горюй. Вот мне и хотелось бы проверить… день сурка.
— С тобой все в порядке?
— Более чем. У меня на самом деле созрел план.
— ?
— Нам нужно признаться во всех смертных грехах этих «Интеллигентов».
— Ну, ты даешь! Тогда нас точно расстреляют.
— Слушай дальше — мы им скажем, что завтра эдак часиков в одиннадцать мы встречаемся с остальными бандитами около… нашего валуна. Там же спрятано все награбленное нами добро. А дальше… дальше дело техники и везения — только они нас и видели.
— Хочу тебе сказать, Роман Аркадьевич, теперь я точно знаю, что к переводу в БДТ Надежда не имеет никакого отношения. Потому что ты… гений.
— Поздновато ты это понял. Нам нужно обговорить некоторые детали вроде того, сколько человек в банде, откуда мы родом, где встретились и так далее. Ну, понятно — чтобы показания совпали. В остальном… тьфу… что мы с тобой не артисты, что ли?
Конечной остановкой оказалась Смоленская улица. В эпоху бурной добрачной молодости Веню неоднократно сюда заносило. В частности, он помнил, что здание, у которого затормозил УАЗ, и в двадцать первом веке принадлежало полиции. Машину тут же окружили люди из сопровождающего транспорта. Руководил процессом все тот же капитан. Захваченных «бандитов» чуть ли не на руках внесли в вестибюль и далее — в подвальное помещение, где и поместили в разные камеры. Ростовцев попал в апартаменты ближе к выходу, а Рому отвели дальше. Последние слова, которые тот произнес на прощание, были: «Интересно, а кормить тут будут?».
Однако с этим точно не спешили. Спасибо, что хоть сняли наручники. По понятным причинам окон в камерах не было. В центре довольно высокого потолка болтался цилиндр небольшой люминесцентной лампы. Справа за дверью белела раковина, а внизу — «толчок» небольших размеров. Прямо по курсу возвышалась двухъярусная металлическая кровать, известная под названием «нары». Не успел Веня осмотреться, как в коридоре вновь стало шумно. Он подскочил к двери и через зарешеченное окошко увидел, как два милиционера тащат Редькина, но уже в обратную сторону. Увидев приятеля, тот закричал:
— Держись, брат! Победа будет за нами! Сатрапы! Опричники! Вам не задушить святую свободу!
А потом, отчаянно фальшивя, громко затянул:
— Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног…
Слова «Марсельезы» отдавались эхом от подвальных стен, а затем и от стен первого, второго, и, возможно, даже третьего этажей. Можно было точно сказать, что вплоть до конечной остановки на горло его лебединой песне никто наступать не пытался.
Прошло не менее часа, прежде чем стук появился вновь. Рому вели с допроса. Поравнявшись с камерой, тот выкрикнул:
— Прости, брат! Не выдержал пыток и все рассказал!
Слава богу, эти слова расходились с действительностью. Его лицо, как и остальное тело, были в целости и сохранности. Поэтому было абсолютно ясно, что именно тот рассказал «сатрапам». Как и ожидалось, Ростовского забрали на обратном пути. «Пыточная» действительно располагалась на третьем этаже. В кабинете находились двое — ранее знакомые подполковник и капитан. На столе перед ними лежали водительские права и включенный смартфон, где в качестве обоев сиял портрет Ирины. Посередине комнаты стоял стул или даже табурет, на который арестанта и усадили.
— Назовите свою фамилию, имя и отчество, — грозно приказал капитан.
— Ростовцев Вениамин Сергеевич.
— Год рождения?
— Сорок первый.
— Понятно, — кивнул подполковник, с трудом «отлепив» от стола пластик. — Я — начальник отдела уголовного розыска ГУВД Ленгорисполкома. Зовут меня Иванов Иосиф Васильевич, а это старший оперуполномоченный капитан Заднепровский Евгений Ильич. Почему тут указано, что ваш год рождения — девяносто первый?
— Наше сообщество довольно обширное. Многие друг друга не знают. Поэтому разработаны оригинальные карточки, по которым можно было бы сразу определить своего, — озвучил Веня созданную в УАЗике легенду. — Это что-то вроде пароля. Даты рождения и выдачи действительно сдвинуты на пятьдесят лет.
— Зачем?
— Ну… просто так договорились, как и о том, что они изготовлены в виде водительского удостоверения.
— Дебилы какие-то, а не интеллигенты, — буркнул капитан. — Где они такие права видели?
— Помолчи пока, Заднепровский, — осадил того подполковник. — Фотографии изготовлены мастерски, да еще и цветные. Делали сами или к кому обращались?
— Делал один из наших. Он как раз завтра приедет в Сестрорецк…
— Отлично. Вы подтверждаете слова подельника Редькина, что завтра встречаетесь в Разливе с основными членами банды?
— Подтверждаю, — стушевался Веня, обхватив руками голову.
— Ну, ну, Ростовцев, нужно уметь проигрывать. Роман Аркадьевич в принципе нам все подробно рассказал. Вам осталось лишь подтвердить. Что скажете по поводу этой штуки?
Милиционер взял в руки Венин телефон и довольно уверенно принялся манипулировать с меню, остановившись в разделе «Контакты».
— Это наши «Кулибины» пытались сотворить портативные рации, но связь пока не получилась. Зато можно использовать как записную книжку. Работы, кстати, по рации продолжаются. Может, что и получится. Там, говорят, надо вставить какую-то хреновину, но ее у нас в стране нет…
— А где есть?
— Не знаю. Наверное, в Америке.
— Ладно, возьмем ваш костяк, награбленное добро и выйдем на вашу периферию, а потом… потом передадим в КГБ. Пусть они разбираются с рациями и Америками. Итак, где и когда вы встречаете подельников?
— В условленном месте на берегу Сестрорецкого Разлива завтра в одиннадцать часов утра. Мы должны сделать там схрон и часть товара оставить там, — изложил Веня по разработанной с Ромой легенде.
— Точно, — потер руки Иванов. — Они будут вооружены?
— Нет. Вы будете удивлены, но в нашей организации оружие запрещено.
— Это не новость. Роман Аркадьевич говорил примерно то же самое, да и на практике банда «Интеллигентов» не оставила еще ни одного трупа. Так, капитан?
— Слишком гладко все стелют, — покачал тот головой.
— Ладно, Жень, завтра твои сомнения рассеются. Может быть, даже майора получишь, — ухмыльнулся подполковник.
Полноценного сна не получилось. Во-первых, кроме матраца, никаких постельных принадлежностей не обнаружилось, во-вторых, дурацкие мысли, расталкивая друг друга, без спросу лезли в голову. Например, что делать, если портал не откроется или если вообще не разрешат приблизиться к камню? Пару раз за ночь Веня «проваливался» в короткий сон, но там его подстерегали не менее тревожные сновидения. Снилась прекрасная Анюта, которая упрекала его в том, что он бросил ее и уехал в Ленинград, а сестра Раиса грозилась все рассказать подполковнику Иванову. В другой раз уже Ирина, обхватив валун, горестно рыдала. На камне в этот момент отчетливо просматривалась Венина фотография в траурной рамке.
В условиях подвальной камеры определить время не представлялось возможным. Когда Ростовцев думал, что за ним пришли, оказалось, что принесли не бог весть какой завтрак — кашу с рыбой и кусок хлеба. Охранник нехотя взглянул на часы — было лишь семь утра. Далее время потянулось еще медленнее. В какой-то момент Веня уже решил, что доблестная милиция передумала захватывать «банду». Однако всему свое время — дверь с грохотом открылась и на него, как и положено, надели наручники. Затем вывели во двор и усадили в тот же УАЗик.
Редькина доставили позже и, о, удача, поместили туда же. Видимо, в данный момент совместное пребывание арестованных уже не представляло серьезной опасности.
— Нужно сделать так, — проговорил Роман, как только кавалькада тронулась, — чтобы никто из них не приблизился к валуну. Смотри, сколько их едет. Представляешь, что будет, если мы в светлое будущее притащим роту здешних милиционеров?
Веня взглянул в окно — кроме Волги, двигающейся перед ними, по улицам грохотали не менее пяти фургонов, заполненных вооруженными бойцами. Намечался не просто захват банды, а целая войсковая операция.
— Впервые в жизни оказана подобная честь, — продолжал комментировать Редькин. — Если бы мне сказали, что будет охранять рота солдат, не поверил бы.
— Давай, Ром, лирические отступления оставим на потом. Через пятьдесят лет под коньячок и шашлычок вспомним наши приключения с соответствующими комментариями. Сейчас надо сосредоточиться над тем, как без потерь отсюда выбраться.
— Понял. Когда прибудем на место, нужно уговорить инквизиторов отдать нам права и телефоны. Не оставлять же их здесь. Предлог можно придумать…
— Например, что прибудут незнакомые нам члены банды.
— Точно. Как я уже говорил, к валуну нужно быстро приблизиться и сделать это без сопровождающих…
— … убедившись в работоспособности портала.
— Ты что, Вень? Это даже не обсуждается.
Тем временем кавалькада приблизилась к повороту на «шалаш». Метрах в ста от него УАЗ резко остановился. Из Волги выскочил Иванов и махнул рукой в сторону ближайшего фургона. Тут же из него «посыпались» автоматчики и построились вдоль дороги. Начальник пробежал вдоль строя, после чего бойцы рассредоточились и залегли. В районе поворота к поляне то же самое произошло со вторым фургоном, а арестантов пересадили к подполковнику. В Волге находился и Заднепровский с подробной картой местности в руках. Оба были в гражданской одежде. Само собой, в черных шерстяных костюмах.
— Показывай место встречи, — сунул капитан карту Вене.
В принципе дислокацию долго изучать не пришлось. Вот поворот на грунтовку, хотя таковой сейчас не было, вот поляна, а вот и та гряда, с которой они собирались рыбачить. Значит в пятидесяти метрах ближе и примерно в ста метрах от воды должен находиться валун.
— Вот здесь, — ткнул Ростовцев пальцем в точку, находящуюся рядом с камнем.
— Да, да, именно здесь, — радостно закивал головой Рома.
— Там лес. Как они туда подъедут? — удивился капитан.
— Не знаю, — пожал плечами Веня. — Может быть, они придут пешком, а затем мы проследуем к машине. Я хорошо запомнил это место. У нас карты более точные, чем эта.
— Хорошо, поехали! — скомандовал Иванов.
Вперед был пропущен УАЗик, потому что водитель Волги усомнился в дороге, точнее в ее отсутствии. Вслед за ними двинулись и остальные. До поляны добрались успешно. Здесь подполковник приказал освободить транспорт и замаскировать его за деревьями. Солдаты вновь были построены. Их оказалось больше, чем можно было представить. Половина из них осталась в окрестностях поляны, а остальные вслед за командованием и пленниками двинулись в сторону камня. Задача для пленников представлялась непростой — нужно было приблизиться к валуну, одновременно не допустив к нему никого из сопровождающих. Народу же по самым скромным прикидкам было не менее сотни. Передовая часть колонны уже подошла к тому месту, где тропа уходила к валуну.
— Так, стоп! — Веня поднял скованные наручниками руки. — Здесь нам нужно рассредоточиться.
— До места еще полсотни метров, — вновь запротестовал Заднепровский.
— Вот, смотри, капитан, — подключился Рома, — сейчас вся эта толпа потянется в лес по довольно мягкому грунту. Это даже хуже, чем стадо бизонов. Наши подельники не только увидят их следы, но и учуют запах. Кроме того, нужно замаскироваться таким образом, чтобы они не обнаружили ни одного человека, да и в отношении нас у них не было никаких сомнений.
— Не учите нас проводить операции! — теперь уже вспылил подполковник. — Так, слушай мою команду! Командиры отделений, ко мне!
В ту же секунду вокруг него сгрудилось не менее десятка бойцов. Иванов выхватил у капитана карту и ткнул пальцем в то место, где находился… валун.
— Это центр! — определил он тоном, не терпящим возражений. — Первая линия оцепления — в радиусе тридцати метров с дистанцией между бойцами десять метров, вторая — пятьдесят метров с той же дистан
...
