Сначала Неимоверный, начисто лишенный слуха, непослушным голосом, который безо всякой мелодии гулял туда-сюда по нотам, выводил:
Я уже любил однажды —
Заплатил разбитым сердцем.
Не лишай меня надежды,
Тор, позволь влюбиться ДВАЖДЫ!
Затем вступил другой, женский голос, голос Яриссы О’CТРели, поющий старую викингскую песню под названием «Непоседы». Звучала она примерно так:
Мне дела нет до замков и короны,
Лишь на мозги давить они годны.
Пусть небо звездное заменит мне хоромы,
Свет факелов — сияние луны.
Ведь я уродился Героем,
Верный меч мой не знает покоя.
Меня сердце зовет
В бесконечный Поход!
Славься, жизнь, в упоении боя!
Там дикие ветра сдувают пену
С волны у побережья дальних стран.
Пойдем со мной, любимая,
нам пропоют сирены,
Столицей нашей станет океан...
А потом снова Неимоверный:
Боль свою герой скрывает,
На душе тяжелый камень.
Вспыхнет снова в сердце пламень,
Тор, я знаю, так бывает!
Иккингу показалось? Или женский голос так же плох, как и мужской? Нет, это просто невозможно.
— А я никогда больше не влюблюсь, — вздохнул Рыбьеног, убирая стихотворение в карман.
— Ну, говорят, те, кому не повезло в любви, становятся очень хорошими поэтами, — заметил Иккинг. — И посмотри на Неимоверного Крутняка. Для него все в итоге обернулось хорошо. Тебе тоже может выпасть второй шанс. В конце концов, тебе всего тринадцать.
Трое друзей и два дракончика не спеша побрели по пляжу к крутой, продуваемой ветрами тропе, что вилась по скалам и вела в Хулиганскую деревню. Иккинг рассеянно бросил камешек через плечо.
Камешек лег неподалеку от трона, тихо припавшего к песку. Волны уже плескались о его подножие, и на миг Иккингу показалось, будто там действительно сидит гигантский невидимый призрак, тщетно приказывающий волнам остановиться, откатиться — в точности как Чернобород Оголтелый хотел повернуть вспять время много-много лет назад.
Разумеется, ни одному человеку не дано вернуть прошлое или остановить подступающий прилив.
— Но это же великолепно! — воскликнул Неимоверный Крутняк. — Осталось только придумать, как отсюда выбраться, и все вокруг будут счастливы!
Воин-Король
Узрел, побежденный
ой, ради Тора, «завтра» может подождать.
ой, ради Тора, «завтра» может подождать.
Но Иккинг был юн и верил в лучшее.
Человеческие сердца способны разбиваться и исцеляться и разбиваться снова... Может, и драконьи сердца тоже.
Сердце дракона разбилось давным-давным-давно в трагедии столь ужасной, что она не умещалась у Иккинга в голове. Подобные катастрофы имеют жуткие последствия. На берегах архипелага заводятся привидения и обитают там по сей день... Сердца, как у этого дракона, каменеют и превращаются в темные и голодные чащи.
Разумеется, ни одному человеку не дано вернуть прошлое или остановить подступающий прилив.
Однако для Стоиковых мозгов это было СЛИШКОМ сложно. Они и в лучшие-то времена подтормаживали, тем более ДО утреннего кофе,
— О-о, — взмахнула мечом Камикадза. — Мне тоже! У-ух, не терпится пролить Страхолюдскую кровь.
— Забудь, — отрезал Стоик. — Тебя я отвезу матери.
— Ты чей вождь вообще?! — разочарованно взвыла Камикадза.
