1. Становление
Я — книга
Я — книга… Я открыта перед вами.
Коль интересна — милости прошу.
Да, в повести моей полно изъянов…
Их стоит ворошить? Зачем? К чему?
Вы не марайте росчерком страницы.
Автографы на них и так пестрят.
От них ночами мне порой не спится,
Они мне в душу дырками глядят.
Есть иллюстрации… Увы, не много.
Художникам моим — земной поклон.
Читайте… Или — с Богом от порога.
Не вам решать — обочина, иль трон…
Палитра
Я рисую себя из подаренных вами мне красок.
За палитру любую с поклоном молитву творю…
Что ж для вас — неожиданность резких мазков и окрасок?
Что дарили — без скупости вам от души отдаю…
Я б по тучам для вас — восходящее тёплое солнце…
Я б для вас рисовала в росинках траву и цветы…
Я бы… счастье для вас… Чтобы в каждое ваше оконце…
Апельсиновый сок… Как стакан доброты и мечты…
Я б для вас… Пропитала свой холст только вечной любовью…
Как дыханье души… По холсту моя тонкая вязь…
Коль палитра пуста… Заменяю слезами и кровью…
Не судите меня… Если вдруг не по вкусу пришлась…
Собратьям по перу
Зачем слагать стихи? Зачем писать нам песни?
Коль дышишь ты не так, как пишешь и поёшь?
Никто из нас не свят, но духом не воскреснешь,
Коль в строчках у тебя лишь «праведная» ложь…
Нельзя сказать «люблю», во всём виня другого…
Как гимны петь святым, к себе не применив?
Энергию несёт твоё живое слово,
Воскресение
Весна… Воскресшая природа…
И манят взглядом Небеса,
И не пугает непогода,
Ведь Кто-то правит паруса.
Душа, с надеждой первоцвета,
Поймать стремится солнца луч.
Христос Воскресе! Ждёшь ответа…
Воистину… Хоть из-за туч
На небе ли… В душе с сомненьем,
Порою трудно продохнуть…
Но попраны и смерть, и тленье…
И бесконечен Жизни путь…
Благовещение
Благости наполнен благовест,
Вон летит душа из душной клети,
Льётся свет на род людской с Небес,
Птиц с ладошек выпускают дети.
Щебетаньем полнится простор,
Явь слилась с предвечным ожиданьем,
В катавасии весенний дол,
Тайна приоткрылась мирозданья.
В Лазареву субботу
Какие там четыре дня!
Смердит душа. И нету силы…
И в плен, как пеленами я
Влекома вражеским призывом.
В пещере… Воздуха струя
Сквозь твёрдый камень как проникнет?
Кого-то, что-то не кляня,
Мои глаза ко тьме привыкли…
Но… В храме утреня идёт…
И хор поёт о Воскресенье…
К пещере Сам Господь идёт…
И прочь ведёт меня из тленья…
От сердца камень отвалив,
Совлёк все глупые желанья…
И в изумленье херувим
Замолк… Узрев души лобзанье…
Алогизмы
Я знаю, что не знаю ничего…
Что в каждой правде — половина фальши,
Что оглушает тишь сильней всего,
И твердь небесная порой над нами плачет…
Что в многоточье — смертный приговор,
А он — начало страшного страданья,
Что совести целительный укор
Порой желаннее вранья, как оправданья.
Я чувствую бесчувственность порой,
И беспредельны кажутся пределы…
Но сквозь бетон расту опять травой,
В бессилье силу Божию проверив.
Ко дню жён-мироносиц
Мы блуждаем дорогами жизни,
На распутьях годами живём.
В женской доле с рожденья до тризны
Главной встречи мы ищем и ждём.
И порою не те ориентиры,
На пути иль тупик, иль капкан,
И расхристаны души, как в тире,
Ищешь правды — находишь обман.
Мы идём все путём Магдалины…
И на Вечере нам суждено
Сбросить то, чем мы были клеймимы,
Или дальше катиться… На дно…
Всё зависит, какой наш избранник,
И к чему прилепилась душа,
Нам открыты в безмолвии Тайны,
И в сердцах мы храним письмена.
Мы готовы на пытки, на плахи,
Мы в узилища, ссылки идём,
В царских платьях, в холщовых рубахах,
Крест избранников смело несём.
Дай же, Боже, нам не ошибиться,
Лишь к Твоим бы ногам припадать,
Покаянья слезами омыться,
Миро душ для Тебя изливать…
На Сретенье
Моя душа — как ветхий Симеон,
А тело — как изодранное платье,
Давно из тела дух стремится вон,
Но Бога не изведали объятья…
Что нового дано ещё познать?
Теорий в прошлом — университеты,
Да практика… Всё есть, от «А» до «Я»…
А повторять… Желанья что-то нету…
Не научиться главному… Отнюдь!
Хоть делаю шаги я до Причастья…
Но где-то ускользает в чём-то суть…
Спасенье не открыто в одночасье…
Ну что ж, душа! Мой ветхий Симеон,
За ропот ли, или сомненья в вере,
Не ведая ни сроков, ни времён,
Должны стремиться к храмовой мы двери…
А там… Что будет… Мирный ли отпУст,
Иль радость вдруг узреет духа око…
Исполнится Глагол Предивных Уст,
Всё промыслительно до мелочей у Бога…
На Введение
Махонькая Девочка, плод обетования,
А в ладошках — свечечка, чистый огонёк,
По ступеням храмовым, приложив старания,
Ножками, не знавшими поступи… Идёт…
В трепете Захария… Но постигнув Истину,
Подчинясь наитию, ввёл Марию в Храм,
Промыслом Зиждителя, Ставшую воистину
Матерью Спасителя и Надеждой нам…
Рождество
Морозно… Ночь…
И взгляд с надеждой в небо…
Душа — пещера, ждущая Христа…
Но холод превращает веру в небыль,
И меркнет путеводная звезда…
Как для Любви обитель будет — камень?
Как недра тьмы в себя вмещают Свет?
Как холод душ вдруг переходит в пламень?
Как в немощи на всё найти ответ?
Но сбЫлось Слово… Слово воплотилось
Через Жену, через Невесту, Мать…
Ночное небо светом озарилось,
Хвалу и славу стали воспевать
Тут небожители… И в изумленье
На Дочь Адама глядя с выси вниз,
Над Тайною застыли в умиленьи,
Пророчества и знАменья сбылИсь…
И в свой вертеп зову я Матерь Божью,
Чтоб обрести покой и веру вновь,
Чтобы воскресла истина над ложью,
В сияньи свеч даруя нам любовь..
Преображение
Господи! Дай ныне преображения!
Образом светлым во мне отразись!
Ты мне изведать дай тайну рождения,
Перерождения в Новую Жизнь!
Дай мне почувствовать Жизни дыхание,
Гору гордыни во мне покорив,
И распрямив всё запутанно-тайное,
Бурю страстей по пути усмирив.
Господи, Боже мой! Светлой одеждою
Раны души моей бедной закрой,
Нету любви… Дай хоть Веры с Надеждою…
Дай мне познать… Ощутить, что Ты МОЙ!!!
На Успение
Праздник Успенья,
День предосенний,
Плачут дождём Небеса.
Клироса пенье,
Мира прошенье,
Служащих риз бирюза…
Девственна в родах,
В бедах с народом,
Жизни Источничье всем,
Будь Утешеньем
И Избавленьем
В море житейских проблем.
К Сыну поближе
Тех, кто пониже
Чистой молитвой спаси.
Немощи, страсти,
Вражьи напасти
С властью от душ отжени!
И бескожие, и незрячие
И бескожие, и незрячие…
В коматозе припёрты к стене…
Нервы, чувства все разхреначены…
Как Цветаевой… Мысль о гвозде…
Без любви… Или, может, наркотика?
Кроме дозы — желанья пусты…
С ядом ждём от Амура мы дротика…
А не лучше ли шаг от стены?
Хоть и трудно… до омертвления…
Может чуть просветлеет в глазах?
А поможет найти нам прозрение,
Только взгляд в чистоте к Небесам…
Я люблю тебя, жизнь!
Я люблю тебя, жизнь… За далёкой чертой горизонта,
В виде пены морской, горных рек и дремучих лесов,
В перестуках колёс, затихающих за поворотом,
Я люблю тебя, жизнь — несмолкаемый вечности зов…
Я люблю тебя, жизнь… В серой, мрачной больничной палате,
На каталке, в колотнях, в горячке и страшном бреду…
Я люблю тебя, жизнь, когда рядом со мною — предатель,
Или, кто разберёт? Может, я так кого предаю…
Я люблю тебя, жизнь… В твоих реках — глаза моих предков,
Твоё пламя во мне, как цыганская дедова кровь,
Я люблю тебя, жизнь, хоть меня ты жалела так редко…
Но назвать безответной не смею я эту любовь.
Я люблю тебя, жизнь… Хоть сомнительна мне безупречность,
Но любовь без доверия будет стремиться ко дну.
Я люблю тебя, жизнь! Что с собою мне взять ещё в вечность?
Годы в памяти ластиком лишнюю пыль уберут…
Я люблю тебя, жизнь… За далёкой чертой горизонта,
В виде пены морской, горных рек и дремучих лесов,
В перестуках колёс, затихающих за поворотом,
Я люблю тебя, жизнь — несмолкаемый вечности зов…
Мой дивный Бог, благодарю…
Благодарю Тебя, Господь,
За дар, полученный мной туне,
Что сердце дышит: «Аллилуйа!»
И в обличенье ближних гуле
Уже молчат и дух, и плоть…
Мой Бог… Который есть Любовь…
Благодарю, что понимаешь,
Что между строчек всё читаешь,
Что по местам всё расставляешь,
Ведь всё помысленно Тобой…
Оставь в душе моей лишь боль…
Коль нет Любви — пусть будет жалость,
Она Её пусть только малость,
По силам всё… А мне осталось
Добавить слёз скупую соль.
Мой дивный Бог… Благодарю…
За всё… За всё под этим Небом,
Что называюсь человеком,
Что Плоть приемля в виде Хлеба,
В сей миг… Тобой боготворюсь…
Благодарю Тебя, Господь!
Благодарю Тебя, Господь!
Что, если б не имела руки,
Могла б душою извлекать
На свет Божественные звуки!
Благодарю Тебя, Господь!
Когда б и не ходили ноги,
Мне б всё равно пришлось бежать
Судьбы нелёгкие дороги!
Благодарю Тебя, Господь!
И не имея слуха, зренья,
Мне всё равно бы познавать
Тебя дано было б уменье!
Благодарю Тебя, Господь!
Что я, с Тобою распинаясь,
Могу познать, что есть Любовь,
И что такое — Благодарность!
Урок Святогорца
«Молись, мой сын, за тех, кому не просто…» —
Отец Паисий чадо наставлял, —
«Пусть сердце у тебя не будет чёрство…» —
Муж-афонит урок любви подал:
«Проси у Бога со слезой и верой
За ближнего полноши понести,
Пускай душа твоя пребудет смелой
Опорой будет на его пути…»
Но — в сердце ропот… Дух бунтует в чаде…
Склонясь, уходит в тяжких думах прочь…
Мы часто просим на Распятье глядя,
Спасти, простить, помиловать, помочь…
Господь всё терпит… и, идя на пытки,
Прощает нас и вновь дарует жизнь…
И Кровь Его смывает все ошибки…
Мы крещены… Христовы нареклись…
Гордимся Образом… Стяжать Подобье?
На Крест за ближнего? Да ну! Какой!
И Крест — лишь украшение надгробья,
И нам бы понести хотя бы свой…
Но, все связуя во едино части,
Господь нам преподносит Плоть и Кровь…
И нету нам спасенья без участья,
Не может быть чужою чья-то боль…
Древняя молитва
Господи, Боже мой. Удостой меня быть орудием мира Твоего, Чтобы я вносил любовь туда — где ненависть, Чтобы я прощал — где обижают, Чтобы я соединял — где есть ссора, Чтобы я говорил правду — где господствует заблуждение, Чтобы я воздвигал веру — где давит сомнение, Чтобы я возбуждал надежду — где мучает отчаяние, Чтобы я вносил свет во тьму, Чтобы я возбуждал радость — где горе живет. Господи, Боже мой, удостой
Не чтобы меня утешали, но чтобы я утешал, Не чтобы меня понимали, но чтобы я других понимал. Не чтобы меня любили, но чтобы я других любил. Ибо кто дает — тот получает, Кто забывает себя — тот обретает, Кто прощает — тот простится, Кто умирает — тот просыпается к вечной жизни.
Перевод архиепископа Иоанна Шаховского.
* * *
Душа смердит, страстями вся изрыта.
Сочится гной едва заживших ран.
Моя дорога до меня избита,
Но вновь плетусь сквозь тернии, туман.
Но чадо грешное услыши, Боже!
И в дар прими чуть слышный сердца стук,
И если он кому-нибудь поможет,
Пошли меня в удел скорбей и мук.
Слепец слепца как далеко управит?
Но Сам Ты будь во мне Поводырём…
Вот только как мне с ближним не лукавить?
Когда и совесть поросла быльём!
Всю жизнь живём между «хочу» и «надо»…
Во мне сомненья… Веру как нести?!…
Пребудь во мне Надеждой и Отрадой
И удержи на выбранном пути…
Зажги светильник, Женише Желанный!
И хоть невеста видом просто жуть,
Наполни Сам сосуд сей окаянный
Елеем милости, его меняя суть…
Пусть горячо… Пусть жжёт меня Твой Пламень…
Сжигая мусор и уча прощать…
Огонь песок переплавляет в Камень,
Вот только б до конца на Нём стоять!
Мне б жить и не искать по жизни выгод,
Другого понимать и, как себя, любить…
Мы «любим»… Но порой теряем выход
Из лабиринта «быть или не быть»…
Но Сам очисти! Удостой! Исправи!
Направи! Вразуми и научи!
Мне избежать своих лукавых правил,
Быть при Распятой на Кресте Любви…
Богородице молитва
Мати Мариюшка, падших Взыскание!
Вновь пред Тобою с мольбой:
Жизни Источниче! Дверь покаяния
Нам, заблудившим, открой.
Слепы и глухи, в волнах мироздания
Носит обломками нас.
Луч благодати сквозь тучи отчаянья —
Свет Твоих любящих глаз.
Мамочка сирых и буйных Отишие,
Сладости Чаша в скорьбях,
К чудному образу в горе приникшие,
Да не погибнем в грехах…
Козни лукавого, лживые помыслы
Вмиг от души отжини!
Сердце очисти, дай зрети мне промыслы,
Ум мой горЕ возведи!
Будь мне Прозрением и Путеводницей,
И Исцеленьем моим!
Верю, Родимая, Мама помолится —
Сын не пребудет глухим…
Споручнице
Всякое уныние умолкнет,
Ныне страх отчаянья исчезнет,
Слово Божья Матушка замолвит,
Сирых, во грехах нас всех утешит.
С Неба, всех любовью покрывая,
Вдруг прострёт спасающую руку,
И от грешных, Сына умоляя,
Отведёт заслуженную муку.
Упаду пред Мамочкой в поклоне:
Радуйся, Споручница спасенья!
Да услышим от Твоей иконы:
«Радуйтеся Вечному Веселью!»
Как-то христианка
Я где-то как-то христианка,
И «православная» вполне,
Но слова Божьего изнанка
Расскажет много обо мне.
Любить врага?… Наверно, можно…
И руку помощи подать.
Но как возрадоваться сложно
И Богу славу воздавать,
Когда всё гладко и успешно,
У ближнего, что стал «врагом»,
А я-то… Жду всё безутешно,
Когда его «наставит» Бог…
Любить… и плакать, и смеяться,
И сердцем быть с ним в унисон…
Ну, как тут в верных мне остаться?…
Досада… Хоть творю поклон…
Плакать с плачущими
Плакать с плачущими трудно…
Норовим всё поучать.
Вставить фразу… Где не нужно…
Или к разуму призвать…
Всё не так под этим небом,
Не разложишь, как пасьянс…
Раз призвался человеком,
То не упускай свой шанс.
Хором плачь и хором смейся,
Можешь — песню горлопань,
Если от чего-то сердца
Нужно отогнать печаль.
Всё проходит… А под небом
Лишь одна любовь в цене.
Коль назвался человеком —
Дверь держи не на замке.
Мы все — перелётные птицы
Мы все — перелётные птицы,
И вылетев раз из гнезда,
Дано нам обратно стремиться,
Вот только… забыли, куда?
Меняя не раз оперенье,
И стаи меняя подчас,
Мы слышим небесное пенье…
Но носит обломками нас.
Мы все — перелётные птицы…
Успеть бы нам в срок долететь,
Под крылья к Отцу возвратиться,
И в хоре небесном воспеть.
Я не верю, что будет легче
Я не верю, что будет легче,
Да, я знаю — нельзя иначе.
Со Креста ведь не сходит грешник,
Со Креста лишь снимают с плачем.
С плачем ли, когда в преисподню?
Когда в Рай, тогда надо «с плачем»?
Чашу Ангел мою наполнил…
Только долг ещё не оплачен…
Не прибита… На струнах-нервах,
Что кромсают мне плоть и душу…
Становлюсь, обезумев, стервой.
А потом и реву, и трушу…
И преследует запах тлена,
По земному мечусь загону…
Нету воли рвануть из плена…
Нету сил уметь по-другому.
Перемочь… Перебыть… пере… пере…
Преподобного Силуана
Помню ропот… Но мне ль соизмерить?…
Суть Креста б не смешать с капканом…
Как хорошо
Как хорошо, что нет со мною тех,
Кому когда-то я не угодила.
Кто жизнь со мной делил ради утех,
Как хорошо, что те прошли все мимо
Как хорошо, что рядом нет толпы,
Поющей в иступленьи дифирамбы,
Что лопнули, как шарики, мечты,
Что просто всё… Без шика и азарта.
Как хорошо, что можно пить с руки
У тех, кто рядом, и не ждать подвоха.
И на могилу маме класть цветы,
И ждать без страха окончанья срока.
Как хорошо смотреть в глаза дитя
И хохотать до слёз над чепухою.
Наверно, просто так, благодаря,
Становимся счастливыми, СОБОЮ…
Бог попускает
Дьявол боится Бога, а Бог попускает дьяволу
Нас проверять «на вшивость», иначе свободы не стало бы!
Как разобраться: кто ты? Без тьмы не оценишь Свет,
Бог уступает людям право найти ответ.
Моя свобода
Свобода… Призрак ли? Реальность?
Сестра любви… Лишь на словах?
Иль одиночества? Банальность…
А сколько обагрённых плах…
Свобода… От греха иль Бога?
Здесь каждый выбирает сам.
Но на Земле — лишь к ней дорога,
Кто торит в ад, кто — к Небесам.
Мой навигатор — лишь Надежда,
Что путь мой в Царствие Любви…
Я не свободна… ныне, прежде…
Дай, Бог, по Вере впереди…
Август… Царицыно…
Август… Царицино… Серая зелень,
Серый забор, серый дом, серый свет…
Серые мысли в больничной постели…
Что-то уж стёрлось за давностью лет.
Путч и стрельба… И щемящее чувство…
Вдруг показалось — меня уже нет.
Жизнь — выживания будто искусство…
Стёрлось и это за давностью лет.
Новый заезд. Интернатских, со вшами
Для санитаров был скорым рассвет:
Мыли и брили… И хаки штанами
Всех оделили. Иного-то нет…
Чтоб не рехнуться — асфальта дорожка,
Серый, знакомый до боли тут цвет…
Ну, неходячих катала, не сложно…
Всех не упомню за давностью лет…
Парень… Семнадцать? Иль больше немножко?
Бронзовый торс… Ведь одежды-то нет!
Серая лента тут в гору нарочно…
Ведь не забыла… за давностью лет.
Скованность губ… И не высказать слова…
Вот и под горку… В глазах — Неба свет…
Вдруг мне на руку… ладошка покровом
Мягко легла. Что ж забвения нет?!
Совесть грызёт, как змеюка ночами.
Я отшатнулась — коляска вперёд.
Как же глаза его болью кричали!
Только вот каждый ли это поймёт?
Я на этаж его молча вернула…
Было досадно… И муть в голове.
Больше не видела… Как-то вздохнула…
Только потом стало не по себе.
Время бежало, меня предавали…
В жизни не раз я сжигала мосты…
Неба глаза мне всё больше кричали:
«Бога тогда, может, предала ты?»
Скажет тут кто, что за уши притянут
К важному смыслу нехитрый сюжет.
Как же любовью меня обличают
Эти глаза… Через фокус всех лет…
Не унижайте, подавая
Не унижайте, подавая,
Не бейте больно, тайну зная,
За немощь строго не судите,
Любить труднее, чем обидеть.
Никто не ангел — это знаем,
Но лишь друг друга упрекаем,
Легко и просто оправдаться:
Мол, обманулся, ну что вязаться…
И слово к горлу, слово в спину…
Нельзя давать наполовину,
Ведь бумерангом назад вернётся,
И страшным эхом всё отзовётся.
Живите в мире, живите с Богом,
Поменьше груза всем нам в дорогу…
Не унижайте, подавая,
Не бейте больно, тайну зная…
Не ново
А всё-таки мы все, как дети…
Играя, мир сей познаём.
Ничто не ново в этом свете,
Но мы никак то не поймём.
Мы ищем новых правил-судеб,
Но всё, как мир, давно старо…
Никто из нас «не катит» в судьи,
Никто не выиграл «очко».
СтрочИт поэт стихи кому-то,
Назвать боится адресат…
Обман? Нет… правила, как-будто…
И кто-то подыграть уж рад…
В игре мы познаём друг друга.
Вся жизнь — игра… Красивый бал…
Дай Бог, не маяться на утро…
И не грустить про балаган…)))
Глыбой ль душа живится?
Не знаю… Глыбой ль
Душа живится?
То крест, то дыба…
И лица, и лица…
Пределов точки —
Ступени в Лету,
Судьбины кочки —
Иного нету…
Что в приближенье
Себя итожить?
У всех в диженье
Голгофой схожесть…
Моё
За всё благодарю… Судьбу, и время
Друзей, что безразличьем занесло,
Мне с «педагогами» всю жизнь везло,
Во благо мне, видать, то бремя.
Сменю лицо, сама, без сожаленья.
Кому смотреть на боль, тоску, тески?
И пусть уж запорошены виски,
В глазах своих увидеть б Свет нетленья…
Страну свою, где под крестом спит мама,
Где всё вокруг — нажива и корысть,
Где чтобы выжить — надо землю грызть,
За то, где нас нет, как продать без срама?
Правый суд
Один лишь суд быть может правым,
Когда осудим мы себя,
Но мир, надменный и лукавый,
Клеймит истошно всех и вся…
Но кто познает, что внутри?
В себе лишь корень зла узри.
Про источник и зеркала души
Вот рассказ жителя Белореченска: Был у нас начальник ГАИ. Грек. Сейчас у него бизнес в городе. И вот за городом есть источник матушки Матроны. Был он там с незапамятных времен. В какой-то момент этот нач. Гаи выстроил там часовню. Поставил ее прям чуть ли не в источник. Возможно и вовсе хотел сделать источник внутри часовни. Часовня всё время закрыта. Ну и на самой часовне табличку из бронзы или чего-то похожего приляпал. На табличке его имя и имя его брата. Вода исчезла.
Под Белореченском источник тёк,
Давно, блаженной матушки Матроны,
И люд к себе в скорбях, печалях влёк,
Судьбы меняя часто приговоры.
Но объявился знатный человек,
Благое дело совершить задумал,
Часовню выстроил, казалось, что навек,
И место то, как будто, «окультурил».
Он в тех местах начальствовал в ГАИ,
Сколь «праведны» труды его — известно.
Куда ни кинешь взгляд — везде ему свои,
Хоть родом грек… А вёл себя, как местный.
Построил всё по чину… Своему.
(Но утереться можно генералу!)
На бронзе имя написал к сему,
Чтоб, дескать, общество не забывало.
Иссяк источник… Лишь бурьян-трава.
Где был родник — там чавкает болото.
Остались на табличке лишь слова,
Да всем мораль, озвучу что охотно:
К тому, к чему притронется душа —
Суть зеркало, и носит отраженье.
Меняйте мир, со страхом, не спеша,
В своей душе творя преображенье.
Время отмерено
Время отмерено, как метрономом,
Будет кипеть мир встревоженный где-то,
Прошлое мимо прокатится комом,
Тело останется глупым макетом.
И поведёт ввысь задумчивый ангел…
Строки земные собрав воедино,
Что возвратятся к нам все бумерангом,
На узкой тропе из аквамарина…
Весеннее
Полюбуйся: весна наступает
На бескрасие, холод и лёд.
По ухабам дорог нас бросает,
И спокойно уснуть не даёт.
Сколько б не было: двадцать иль сорок
Шалых вёсен у нас за спиной,
Мы подснежником лезем на взгорок,
Поплатиться готовы собой,
Чтоб безудержность чувствовать ветра,
И раскрыться под первым лучом.
Краткий миг, но в желаньи ответа,
Пусть лишь взглядом… А дальше — ручьём.
Смыть ненужное, губы почуяв,
Утолить, напоить, напитать,
Боль свою и чужую врачуя,
Лёгким облачком в небе витать…
Мотылёк
Дочке на куртки рукав
Вдруг припорхал мотылёк.
Цвета тут злая игра,
А бедному — невдомёк.
Лёгким воздушным крылом
Сделав автограф весны,
Сулит он вешним теплом,
И пробуждает мечты.
Только… Недолго летать.
Глупый! Ведь нету цветов.
Ночью — мороз минус пять…
Ранних удел мотыльков.
Так вот по жизни и мы:
Время торопим порой,
Вроде — летим на цветы…
Куртки рукав голубой…
И смысла нету в борьбе,
Лезем ведь против рожна!
Суть ведь внутри, а не вне.
И получаем сполна…
Вывод? До одури прост:
Сколь ни красив твой полёт,
Будет конец и погост,
Где мудрый только начнёт…
Притча о маячке
Смотритель маяка зажёг свечу,
И огонёк затрепетал по сводам.
«Куда несёшь меня? Я не хочу
Погаснуть на ветру, что в переходах.
Крута ведь лестница, тяжёл подъём,
Зачем несёшь меня ты на вершину?»
«Доверься мне, мы этот путь пройдём,
А наверху узнаешь ты причину».
Смотритель нёс, а огонёк роптал:
«Дай погореть, оставь меня в покое!
Бессмысленно! И я Тебе устал
Доказывать — в своей судьбе Я волен!»
Смотритель шёл… Он лампу засветил
В конце пути, и свет тот отразили
Большие зеркала, и свет пролил
Окрест на много миль и тьму осилил.
Так мы, порой, в душе храня
Тепло и свет подумаем: ничтожны!
Смотрителя в который раз виня,
Становимся ну очень осторожны…
Дарите, люди, вы друзьям тепло,
И освещайте падшему дорогу,
Пускай улыбка будет маячком,
Пускай рука протянется в подмогу.
Да, с каждым годом ближе мой конец
Да, с каждым годом ближе мой конец,
И ночь не восстанавливает силы,
Но вот вопрос — глупец или мудрец
Задумается чаще о могиле?
Не раз ступив в неё одной ногой,
Крупицы бытия ценить я научилась,
А капли те раскину я дугой…
И в радугу опять мгновенья слились!
А смерть… Она нисколько не страшит.
С ней на палитре только краски гуще!
И памятью о ней мой дух меня живит,
Вот только бы одёжку мне получше…
Разговор со схимницей
Веет смрад уныния
над моей главой,
Обнимает холодом,
стелет пеленой,
Разум — в расслаблении,
сердце — как гранит,
От ожесточения
аж в ушах звенит.
Хоть ори… Об стенку хоть
бейся своим лбом…
Ноющее марево
застит всё кругом.
В рамке фотографию
вдруг поймал мой взгляд,
А глаза так пристально
на меня глядят.
Строго ли? Жалеючи?
Сразу не поймёшь…
Но других таких же вот
в мире не найдёшь.
На коленях — кошечка,
чётки на руке,
На скамейке — старица
в пуховОм платке.
А глаза, как свёрлышки,
душу бередят,
В памяти разбуженной
вновь слова звучат:
«Счастье обетовано,
и тебе ль роптать?
О тебе, красивая,
молит Божья Мать».
Матушка, ты, схимница,
как тебя понять?
В чём же это счастие?
Где его искать?
В мире — всё страдания,
боль да маета,
И порой уж нету сил
понести креста.
Отвечает матушка
житием своим:
«Стань частицей каждого
болен кто, гоним».
Отвечает матушка:
«Чтоб счастливой быть
Всех без исключения
научись любить!…»
Эта удивительная Матушка в моём понимании — само воплощение любви. Претерпела многое от первого мужа. Кончилось тем, что он привязал её к дереву на муравейнике, её чудом нашли и спасли. После смерти мужа, Матушка всю жизнь читала по нём псалтирь… Потом был ТАГИЛАГ. Она попала туда, как жена «врага народа» — второй муж, лётчик, попал в плен к немцам… Потом — психушки за религиозную пропаганду… Однокомнатная хрущевка на Авиамоторной в Москве никогда на знала засовов. Однажды пришли воры, но ничего, кроме старых ватников, не нашли. Этими ватниками каждую ночь покрывался пол её квартиры. Ночлег находили бомжи, пьяницы, которых выгоняли жёны… Съедали всё, что было в доме. «Матушка, а ты как же?» «А как Бог даст!» В монастыре тоже были непростые отношения… Таким людям завидуют и не любят, потому, что они любят всех… К ней за молитвой, утешением, поддержкой шли, ехали, летели… Последние слова, которые я от неё слышала, были: «Я живу, как в раю…»
Школа
Мы в школе жизни все ученики…
Нас в «лабах» пиротехника прельщает,
Учебник горьким опытом вещает,
Но всё по кругу… Двойки в дневники…
Мы глупо ждём последнего звонка,
Мы все стремимся убежать с урока,
И в двери выбегаем раньше срока,
Не ведая последствия прыжка…
И образ свой мы лепим невпопад,
Забыв, чей носим с самого рожденья,
В буфет несёмся, чтоб продать нетленье,
Курнув пороков тайно самосад…
Звенит звонок… Кто прав? Кто виноват?
Экзамен наши знанья подытожит,
И изменить ничто уже не можем…
Тогда б нам знаний чуть, чтоб в прок да в лад…
Сергею Есенину
Мне осталась одна забава —
Зубы сжать, да волочь свой крест.
Не нужна мне ни честь, ни слава,
Лишь утешил бы Бог с Небес.
Как же в детстве всего хотелось,
Мало в жизни чего сбылось,
Не сложилось и не пропелось,
Но зато похлебать пришлось…
Что сбылось, за то — слава Богу,
Что не сбылось — так суждено,
Знать кривую свою дорогу
Богом мне протоптать дано.
Я не буду играть словами,
Лишь скажу, что мне пожелать:
В покаянье, не для забавы,
Под иконами умирать.
Огня огнём не погасить
Огня огнём не погасить —
Всем эта истина известна,
Но нам в Добре бывает тесно,
И словом мы спешим разить.
И как заносит в буераки!
Мы истину забыли вновь —
Ведь Слово есть сама Любовь…
Мы ж жаждем «справедливой» драки.
Каждому — своё
Мы в выборе судьбы не властны:
По жизни каждому — своё!
Кому-то — тяжкий крестик власти,
Кому-то — кресло да судно…
Кому — предательства любимых,
Кому — детей позор нести,
Как много есть крестов незримых!
Готов не свой ты понести?
Вот дом, где пьяница хозяин,
А там — блудницей стала мать…
Да, путь индивидуален,
И нам чужого не поднять.
Всё в кайф! Но — хлоп! Как на экране
Вдруг станет чёрным белый свет.
Так кто же счастлив? Кто в реале
Обрёл в пути своём ответ?
Умей простить, себя не мучай
Воспоминаньем о былом,
Ведь каждый пустяковый случай
Нам послан Крепкою Рукой.
Ну, и ещё такое средство:
Умей за всё благодарить.
И с благодатью по соседству,
Ручаюсь, в мире будешь жить!
Благодатью святимся
Размышления о Иерусалиме
Искренне Ваш Балаев
Я омыл ноги в реке,
Я поднялся на гору,
Но все же мне было странно,
Гулять по иконе.
май,
2009 г.
Человек омыл ноги в реке,
Человек побывал на Фаворе,
Было странно и не по себе
На иконе почувствовать ноги.
Видно в душу сошла благодать
Сквозь кровавые рваные раны,
И мозгами сей факт не понять,
Да и сердцем избитым — едва ли…
Фарисействуя тысячи раз,
И влюблённо строча мемуары
Из избитых и принятых фраз,
Не найдём мы себя средь избранных.
Можно в спорах пропасть без следа,
Можно с пеной доказывать «правду»,
А на выходе — просто беда,
Вопль в конвульсиях душ наших: «Жажду!»
Символ Рыбы на рака сменив,
И Вино пивом щедро разбавив,
Ищем лёгких, доступных нажив,
И играем мы часто без правил…
А что надо? Живи, человек!
И в душе каждый, как на Фаворе,
Благодатью святится вовек,
Коли общие радость и горе…
У древних христиан, в эпоху гонений, символ Рыбы заменял собою икону Господа Иисуса Христа.
Как и прежде, горят колокольни
Как и прежде, горят колокольни…
А в сердцах наших — ропот и смрад.
Как же грустно… Уроки не помним…
Шаг вперёд… Ну, а сколько назад?
Божья Матушка тушит слезами
Все пожары, что в душах и вне…
Но пороки лелеем мы сами,
Что живут угольками в золе.
26 октября Праздник Иверской Божией Матушки… В Покровском храме был пожар. Выгорела колокольня. Почему… Бог весть… Да и важно ли?..
Ожидание
Скоро землю умоет дождь,
Заплескается солнце в лужах,
То, что сделано — не сотрёшь,
Но отступит от сердца стужа.
Зачирикают воробьи,
Облака раскудрявят небо,
Серпантином пробьют ручьи
Монументные глыбы снега
В сердце грешника благодать
Застучит о камень капелью,
Как травиночка сквозь асфальт,
Внидет Бог к нам закрытой дверью…
Исповедь
Никому ничего не докажешь,
Только снова врагов обретёшь,
Лишь досадою душу измажешь,
Да получится глупый галдёж.
Вместо трезвого взляда на вещи
Всяк рисует тебе твой портрет,
Чтоб пороки видны были резче,
Тут прольют тебе истины свет…
Успокойтесь! Да знаю всё! Право!
И, мне кажется, лучше, чем вы:
Горделива, тщеславна, упряма,
В гневе часто меняю черты…
Я имею в страстях мутный разум,
Не имею молитвы, отнюдь…
Целомудрия скудные пазлы…
Да и в храм… Из-под палки мой путь…
Сплю не вовремя… Кушаю сладко…
И могу упиваться вином…
От уныния мне под час гадко…
Знать, ленива… Да грЕшна во всём!
Нет Любви… От того все проблемы.
Я живу лишь с Надеждой на то,
Что наставлена в истинной Вере
Богом Света и Церквью Его…
Что покроет меня Милосердный
За ту боль, что прижилась в душе
За весь мир такой чудный и бедный…
Вот и всё, что ношу в багаже…
На крючке
Пусть будет сердце на крючке у Бога…
Ведь коль сорвёшься — не залечишь брешь…
Без Рыбака вся жизнь у нас убога,
Меняем на уловки часто Крест…
Всё призрачно… Мы помним вроде крепко…
Пока не занесёт в желанный так кювет,
Как манит позолоченная клетка…
Как хочется… Чего в помине нет…
«Ну, вот… Ещё… Хоть капельку расслаблюсь…
А вдруг от Бога? Что-то… Для меня…
Остановлюсь… Вздохнуть хоть попытаюсь…»
Но коль не вверх, то вниз… Летишь, скользя.
Рыбак нас тянет ввысь… Через сомненья,
В неведомость, в иной воздушный мир.
Ну, а соскочишь — увлечёт теченье
И в бездне у кого-то будет пир…
Кого жалеть
Жалейте тех, кто унижает,
Дарите то, что вам дано,
Любите тех, кто не прощает —
В глазах у каждого бревно.
Себя вверяйте в руки Божьи,
Иного надо ли хотеть?
Пусть сожаления не гложат:
Не нам дано Землёй вертеть.
Господь всё по местам расставит,
Коль не полезешь на рожон,
И Ангел лишь тогда направит,
Когда тобой оставлен трон.
Извечный вопрос
Извечный вопрос: «Кто же тут согрешил?
Зачем на Земле есть страданья убогих?»
— Чтоб слава являлась, чтоб падший сей мир
Мог вспомнить, увидев несчастных, о Боге.
Две тысячи лет, как получен ответ
Но как неудобно об этом нам помнить!
И кто из нас слеп? Кто несёт в себе Свет?
Любви промышленье кто должен исполнить?
Время
Время не лечит,
Время не учит,
Время — лишь точки
На жизни прямой.
Разум научит,
Опыт излечит,
Выльются строчки,
Что странны порой…
Кто-то оценит,
Кто-то осудит…
Время оставит
Своё резюме.
Что-то заденет,
Что-то остудит,
Что-то в корзину,
А что-то «вполне».
Так вот по жизни:
В век из мгновений,
В жизнь из иллюзий,
И в небо с Земли,
Без укоризны,
Без самомнений,
Без перегрузов,
Дай, Бог, мне дойти…
Всё не просто
В нашей жизни не все так просто…
Просто верить, ох, как не просто!
А душа, как потерянный остров,
А от чувств — только лишь остов…
Основание зыбко до жути,
И не видно от нАносной мути,
Хоть и внешне порой очень сносно…
И улыбка не кажется постной…
Или, может, не так уж всё сложно?
Добродетель в другом непреложна?
Без дыханья ведь жить невозможно…
А без веры и истина ложна…
Про встречи
Наши встречи отнюдь не случайны,
Каждый встречный чему-нибудь учит,
И у каждого — личная Тайна,
Случай встречи — особенный случай…
Но есть Встреча, к которой с рожденья
Мы всю Жизнь поневоле стремимся,
Пусть, порой, упиваясь теченьем,
Ей в лицо посмотреть мы боимся.
Но, взирая на суетность века,
Опыт мне ежечасно вещает:
Можешь жить лишь тогда Человеком,
Если Смерть постоянно встречаешь.
Жизнь — тельняшечка
Жизнь — тельняшечка, белые полосы —
Время, в кое стремимся дарить,
И, согласные с совести голосом,
Свою Чашу готовы испить…
Но, как червь, тут вдруг влезет сомнение:
Жизнь даётся тебе только раз…
И начнутся тут с совестью прения…
И огонь твоей веры угас…
С головою, как в грязь, в оправдания…
На душе же и тошно, и мрак…
Шепчет голос, но без покаяния:
«Жизнь прошла, что имеешь, дурак?»
Нищ и гол, и с «любовью» -уродиной,
Ты подводишь плачевный итог:
Жизнь прожил так людьми и не понятый,
Не скопил, не сберёг и не смог…
Будет жаль себя до помрачения…
Хоть об стенку, хоть в петлю, хоть в ад!
И по кругу, и до исступления…
И дай, Бог, оглянуться назад.
Вспомнить радость подаренной радости,
Просто так, ни за что, ни взамен…
Боже, дай, ну хоть каплю той сладости,
Разрушающей горечь и плен.
Осветит вдруг тропиночку Истина,
И блажен, если вдруг ты поймёшь:
Божьей помощью, всё же ты выстоял…
И имеешь лишь то, что даёшь…
Один лишь дар
«Нельзя быть совершенным… не отказавшись не только от денег и дома, но даже от души своей…»
Святитель
Иоанн Златоуст
А Богу… не нужны монеты.
И отделяют ни дома,
Ни паутина интернета,
Ни кадиллаки… Турникеты
Расставила душа… сама.
Как трудно отдавать нам сердце…
Оно вопит: «Постой! Постой!»
От жертвы всё бы отвертеться…
В душевной чувственности греться,
Хвалясь изорванной сумой.
Любимому… Тем паче Богу,
Один лишь Дар имеет вес.
Осилить сможешь ты дорогу,
И получить на ней подмогу…
Коль в жертве без остатка… ВЕСЬ!..
Попутчик
Кто в жизни попутчик? Кто просто прохожий?
Как правильно, вовремя всё подытожить?
Как в выборе статуса не ошибиться?
Как души узреть, не взирая на лица?
Как не перепутать вопросы, ответы?
И как не увидеть того, чего нету?
Одни заковыки… Одни испытанья,
Как будто сапёры, за тайною тайна…
Одно остаётся… Терпеть да прощать,
И только на Бога в пути уповать…
Буди воля Твоя
Буди воля Твоя, Господи!
Буди воля Твоя на мне!
Дожила до волос с проседью,
А в сосуде елей лишь на дне.
Все старания — трепыхания,
Норовит повернуть всё вспять…
Всё уроки да испытания,
Да мосты всё сжигать да сжигать…
Всё я знаю… Ты терпишь рядышком.
Нет, не рядышком — на Кресте…
Непослушное, видно, чадушко…
Буди воля Твоя на мне!!!
Не осуди
Когда Господь блудницу пред людьми поставил,
То каждый, обличаемый собой, ушёл…
А ныне? Страха нет… Мы камни всё кидаем…
И судим уж Отца… Уверены в своём…
Закон «не осуди!» Мы знаем, как и «Отче»,
Да только вопиём: «не осуди… МЕНЯ!»
Господь же скорбь и слёзы в мире нам пророчил,
Но Путь для нас открыл, так в чём Его вина?
«Дерзайте!» Не хотим… Нам тоже… Сразу б… Ложкой!
А мы больны… Дозволенность нам — яд…
Лечиться надо всем, увы, не понарошку…
Ведь каждый мнит себе, что он-то Бонапарт!
Ведь брёвна — у других… У нас же — так, песчинки!
Кто в бедах виноват? Чиновник? Президент?
Но в памяти имей всяк притчу про ботинки:
Обуй и путь пройди… Ещё один момент:
«Во зле лежит весь мир» — вот сказанное Богом…
Он Чашу обещал, и тяжкий путь с крестом.
Земля для нас не дом — дорога на Голгофу…
Обители Любви откроются потом!
Провидение
Жизнь бьёт, да так, чтоб побольнее,
И отбирает то, Что нам всего дороже,
И что-то, циркуля острее,
Пронзает сердце, что
Дышать порой не можешь.
Заветные желанья — тщетны…
Молитве Бог никак,
Мне кажется, не внемлет…
Или молитвы мои бедны?
Противоречия
Терзают и объемлют…
Без продыху, без перерыва
Идёт война…
Но вотДогадка «осенила»:
Так лечит Бог мои нарывы.
В теории — мудра,
А в практике — где силы?
Где силы, чтоб признать, что только
Ему известны все
Мои «хочу», что болью
Живут во мне?
А Око зорко,
Он отсекает член,
Гниющий мой, любовью…
Любовью накажи
Моя душа опять в осколках льда,
В прогалинах уродливых страстей,
И нет ни сожаленья, ни стыда,
И лишь твердишь, что утро мудреней.
А утром снова ждёшь, что боль пройдёт,
Что перестанет сердце глупо ныть,
Что как-нибудь, Бог даст, ты обретёшь
Из лабиринта Ариадны нить.
Казалось — этот пройденный урок
Уж не царапнет душу никогда.
Ан нет! Бунтует снова дух и плоть,
И битве этой снова нет конца.
Себя лишь пожалей… И понеслось:
У сердца трёхголовая змея —
Как ядом жалят зависть, ревность, злость…
Надеяться и верить? Жить любя?
Какой там! Самолюбие вопит.
Утрачен смысл земного бытия…
И крест лишь на верёвочке висит,
И ближнего простить уже нельзя.
И в отдалении уже Господь,
В каноне, на иконе — не живой,
И хлеб в причастьи — не Христова Плоть…
И одиночество такое, что хоть вой…
Да… Прав Давид: всяк человек — суть ложь…
И даже в правде нашей — море лжи…
Дай ощутить тепло Твоих ладош,
В пучине сей Любовью накажи…
Как Пётр молю… Не вижу берегов,
Забыла всё… Зачем и почему…
Хоть капельку очисти от грехов,
Чтоб продохнуть сквозь тягостную тьму…
Про то, что не снится мудрецам
Мудрецам от века и не снилось,
Как рождается Любовь на свете.
Мудрецам, наверно, позабылось,
Что они когда-то были дети.
Мудрость века слепа пред прекрасным
И глуха к гармонии тех звуков,
Что нас погружают снова в сказку,
Позабыть давая кто откуда.
Называя мудростью убогость,
Мы себя от Бога отсекаем,
Между Истиной и нами — пропасть.
Горе от ума… Со школы знаем…
Мудрецам не снится рыжий Шарик,
Во дворе скуливший средь ненастья,
Пашка, пацанёнок, как он дарит
Мне сердечко с надписью «На щастье».
Как за гаражом пекли картошку,
Как цыгане на коней сажали,
Как спасали в трудных родах кошку,
Яблоки соседей воровали.
Мудрецам подобное не снится…
Мне же, я не скрою, что бывает.
Держит снов волшебных вереница
Крылья мне порой всё также дарит.
Маскарад
Личины… Маски… Карнавалы…
И крУжит сей калейдоскоп…
Зверья и нечести навалом…
А я здесь кто? Кто разберёт…
То Ангел света… То с клюкою…
То вовсе странен макияж…
То луч надежды, то покоя…
Кому — спасительная фальшь…
И прижились уже личины…
Не отодрать! Кровит живьё…
И смех безумства без причины
Взлетает в небо вороньём…
Я — женщина… И мне б поплакать,
В плечо кому-то, просто так…
Но свист! Моей слезе не капать…
Я в маске… И звучит затакт…
Четверостишья
* * *
Что значит любовь? То, что движет вселенной.
Без оной и не было бы бытия
Не только души — и материи тленной,
Ни смысла, ни круга, ни даже угла…
* * *
Мечта Надежду воскрешает,
Надежда Веру снова дарит,
Любовь нам Вера может дать,
Вот только б знать, о чём мечтать…
* * *
Для счастья нужен тёплый, нежный взгляд
И тёплые, заботливые руки,
И дом, всегда в котором тебе рад
Твой друг без пафоса и скуки.
* * *
Эмпирика стала по вкусу телам
И разум сожрала она априори,
А души истерзаны попросту в хлам,
Вогнала эмпирика в клетку-неволю…
* * *
Так бывает — вдруг заполыхает
Огнь в груди. И… пепел от костра.
Только тихая любовь не умирает,
Смыслом наполняя нам сердца.
* * *
Сердца стук наполнится вдруг смыслом,
Но вместить не сможет и оно
Смысл Любви, нам данной Сценаристом,
Воду притворившего в вино…
О Куликовской битве
Всё перевёрнуто нами на головы.
И над Мамаем победа — вопрос.
Переиначить стремимся по-новому,
Не придавая значенья всерьёз.
Чтобы росли с амнезией Иванами,
Сергий, князь Дмитрий… Кем был Пересвет?..
В памяти вытравить нужно Майданами,
Глазом моргнёшь — и истории нет.
Правят всем миром лишь только амбиции.
И во главе: «Что сожрать, с кем поспать?»
Позже потомкам хлебать всё сторИцею…
Ну, а кому за кошмар отвечать?
Едет пока люд к игумену русскому,
Памяти тихо лампадка горит…
Русские витязи с ликами грустными…
Вашим предстательством Русь лишь стоит.
Стали другими Мамаи да методы.
И на сознаньи давно уж ярлык…
Живы пока… Только чьими победами?
Надо б понять: где — реальность, где — пшик.
Человек-невидимка
Человек-невидимка… Он в рубашке, в ботинках…
Человек-невидимка… Он уверен в себе.
Он по жизни шагает, человек-невидимка,
И красиво вздыхает «покоряясь судьбе»:
«Я любил — не срослось… Обещал — не сложилось…
Звёзды так рассудили, или встала луна…
Не помог, не нашёл… Ну, уж так получилось…
Видел ангела трость, оказалось — клюка…»
Человек-невидимка… И по жизни пылинкой
Носит бедного ветер, на который слова
Он без устали сеял, человек-невидимка…
В чём же ты, человече? Чувства? Сердце? Душа?
Опять стихи бесчувственно-сухи
Опять стихи бесчувственно-сухи,
Пишу, «как надо» и себя врачую,
И боль в душе почти совсем не чую,
И вижу промысел спасающей Руки,
Но где-то в глубине ещё тоскую…
Опять стихи бесчувственно-сухи…
И на устах — бесстрастная молитва,
И сердце — вновь ристалище для битвы,
Вот только б не пропели петухи,
Сигналом беспристрастного Арбитра.
Глаза мои бесчувственно-сухи…
Иссохли слёзы жуткого томленья,
Увяли плевелы… и нету тленья…
Не дали всходов добрые ростки…
В реальность-безысходность возвращение…
Мои слова бесчувственно-сухи…
Да, знаю всё… Исход и Воскресенье…
Но мне не ведомо души горенье…
Прими лишь уст «спаси и сохрани»
Господь… избавь меня от искушенья!
Распахнутое небо
Как часто спорим мы с судьбой,
Питая душу чёрствым хлебом,
Петляя чуть заметным следом,
Средь бед извилистой тропой.
А где-то прямо надо мной
Объятья распахнуло Небо —
Обетование Победы,
Обитель Истины простой…
И в голове перемесив
Порок души и добродетель,
Себя бросаем мы на ветер,
В уныньи выбившись из сил…
А где-то прямо надо мной
Объятья распахнуло Небо —
Обетование Победы,
Обитель Истины простой…
И в немоте я шлю свой зов,
Переплетая боль со смехом,
В надежде всё ж услышать эхо,
И с слабой верою в любовь…
Ведь где-то прямо надо мной
Объятья распахнуло Небо —
Обетование Победы,
Обитель Истины простой…
Становление
Я сжигаю мосты
В мир сует и тревог,
На орале рука,
И — распутье дорог…
Раздуваю пожар,
Пусть бушует огонь.
Да не будет мне жаль
То, что кануло в нём.
Пламя стало стеной,
Вот, назад нет пути,
Подсоби, Ангел мой!
Божья Мать! Помоги!
Мне бы сделать лишь шаг,
Дай мне помощь, Господь!
Сзади скалится враг,
Пламя лижет уж плоть.
Как геенна в аду…
Коль назад — в никуда…
Я вот-вот упаду,
Я стою, не дыша.
Вот, остался лишь миг,
Но раздрал мою грудь
Примиряющий крик:
«Боже! Милостив будь!»
На востоке — заря,
Позади — дым и прах,
Кто-то держит меня,
И я делаю шаг…
Позади — тлен и тьма,
Впереди — Жизнь и Свет,
Кто-то манит меня,
Я хочу идти вслед…
Я сжигаю мосты
И обломки надежд,
Я сжигаю мечты
И цепляюсь за Крест.
Уплывает он ввысь,
В лучезарность Небес.
Божий раб! Помолись!
Да не выпущу Крест!
Панихида по себе
Звучанье песен… Будто отпеванье…
Земное счастье стало миражом,
И вновь для мира осень… умиранье.
И снова по душе, как бы ножом…
Вскрывая раны… Отсекая члены…
Мечты, желанья, всё, что в слове «я»…
Как мало от меня, что есть нетленно…
Повтор опять этапов жития…
Твердила панихиду я на память…
«Себя отпеть… Смириться… Всё принять…»
Прошло полжизни! А ошибки править
Мне и сегодня… Снова… И опять…
Не сходится ответ! Ну, хоть ты тресни!
Учитель поменял мне вариант…
Звучит всё та же панихида в песне…
А мне б… Зарыться… Иль зарыть талант.
Не внешнее в душе ведь правит балом…
Без ампутаций, видимо, нельзя…
Уводит от ответа даже в малом
Удобная лукавая стезя.
Наверно, надо пояснить состояние этого стихотворения…
20 лет назад, когда только вставала на путь православия, меня послал духовник в Троице-Сергиеву Лавру к старцу… Поразительным образом я попала к нему… Были в кельи с глазу на глаз… Вышла я… И поняла, то, что хочет Бог и то, чего я — диаметрально противоположные вещи… Ходила я ещё по Лавре три дня, а в ушах звучала панихида… Но… смириться я так и не смогла. Духовник, видя моё состояние, сказал: «НУ что ж… Иди другим путём… Более длинным… Но всё равно придётся прийти в пункт „В“…» И вот теперь я вижу, сколько не плутай по жизни, а на прямую выходить надо… Хотя и сил меньше, и обоз за собой больше…)
Кстати, я тогда стала свидетельницей обретения мощей прп. Максима Грека…
Выбор
Нет! Трудно умереть для мира!
И, взяв свой Крест на рамена,
Не сотворив себе кумира,
Не пить сикера и вина.
Вина тщеславия, гордыни,
Того, что так волнует кровь,
И, возвышая над другими,
Пьянит и манит вновь и вновь.
Сикера страсти плоти тленной,
Что нас безумными творит.
Живит порывы персти бренной,
А дух низводит и мертвит.
Как часто с лёгкостью о Боге
Толкуем, сидя за столом,
Но кто из нас к своей Голгофе
Идти вослед Христу готов?
Мы часто спорим о свободе,
Ища какой-то третий путь,
И платим дань плачевной моде,
Пытаясь совесть обмануть.
Лишь два пути — два господина
Зовут работать нас себе:
Один — Небесного Царь Мира,
Другой — князь мiра на земле.
И в том свобода — выбор сделав,
Не оборачиваться вспять,
И благодарным приношеньем
Всем существом для Бога стать.
Исполнить волю и смириться,
И бремя лёгкое поднять,
Просить терпенья и молиться,
Чтоб укрепила благодать.
Но страх объемлет поневоле,
И кажется, что Крест не твой,
Что ты достоин лучшей доли,
Что не подвижник ты святой.
Никак понять того не хочешь:
Не телом ты, а духом слаб,
А сатана уже хохочет,
Что ты его, не Божий, раб.
И вот, прельщает понемногу,
Всё ниже твой поклон ему,
А он толкает на дорогу —
Широкий путь в огонь и тьму.
Остановиться — мало веры,
Не слышат уши Божий глас, —
Привыкли слушать лишь напевы,
Что возвеличивают нас.
Нет! Трудно умереть для мира,
И стать безумьем для него…
В неделю о Страшном Суде
Что есть без веры дело?
Гордость. Что есть без дела вера?
Блажь. И слов Евангелия строгость
Вдруг в сердце обличает фальшь.
Придём на Суд… И что же, Боже?
Здесь оправдаешь Ты кого?
Кто мимо бед пройти не может,
Кому чужое, как своё.
Должны не дать — ДАВАТЬ для Бога,
Утешить ближних в трудный час.
Без сердца дело-то убого!
Еда важнее слов подчас…
Хоть не единым живы хлебом,
Имей рассудок человек!
Сейчас ты послан брату Небом —
Так покрывай Любовью грех.
Любовь! Вот деланье и вера!
Люби и будь, как голубь, прост.
Любовь! Вот мудрость без предела.
В Ней — Бога суть, и к Богу мост.
В неделю о блудном сыне
Душа ведь каждого из нас —
То лик Христа.
Пусть сверху гниль, пусть сверху грязь —
Она жива.
Ты не отребье для Отца —
Любимый сын,
Хоть и бежишь ты от крыльца —
Ты не один.
И вдаль глядят Любви Глаза —
Сквозь мрак и боль,
От боли катится слеза —
Ведь Я с тобой…
Но мы в дерьме, как свиньи мы —
Вокруг нас вонь,
Но запах свой не чуем мы,
А вот чужой…
И я, и ты — такой же сын,
Не старший, нет!
Нас глупых нанял господин,
Суля на хлеб.
Цена — не дать, не взять — одна,
Для всех одна:
Икона Господа Христа —
Душа твоя…
И я, и ты — такой же сын,
Не старший, нет!
Отец, любя, из-под седин
Глядит нам вслед…
В неделю мытаря и фарисея
От строк Евангельских я цепенею:
Душа моя! Ты ХУЖЕ фарисея!
Зашедши в храм, он мытаря клеймил,
Теперь мы — фарисея, что есть сил.
Смиренья нет, легко нам обличать,
Не лучше ль всё-таки с себя начать?
Мы умираем к жизни неземной
Мы умираем к жизни неземной…
Всю жизнь земную… воскресая снова…
Теряя всё… лишь обретя покой…
Покой теряем в поисках Основы…
Как трудно всё понять… о, Боже мой!
Принять… Отдать себя, как на закланье.
Но только отдавая, обретает вновь
Сыновство Божие Его созданье…
Да хоть на голову ты встань
Да хоть на голову ты встань!
Да хоть охрипни до икоты!
Да хоть из мёртвых кто восстань,
Мир не изменишь и на йоту.
У каждого свой «вавилон»,
Свой «бог карманный» и «святыни»…
Нам остаётся лишь любовь,
В прошедшем, будущем и ныне…
Немота
Уста немые… Сердце молча плачет…
А в голове мелькает хоровод:
Вновь мною нерешённые задачи,
Кто прав, кто виноват, кто разберёт?
Как осенью — вначале буйство красок,
И хочется в объятия судьбы,
И хочется, чтоб было всё без масок…
А маски пали… Голые кусты…
И ветер воет… Лист последний кружит…
Как страшно… Одиноко… И темно…
И в сердце боль, как лёд колючий в луже,
Досада лишь в душе… заволокло…
Кому нужны признанья, откровенья…
Уста сковала приторность похвал…
Хочу сказать… Но нет… лишь сожаленье…
Мой пыл угас… Надежды луч пропал…
Уста немые… Сердце молча плачет…
А в голове мелькает хоровод:
Вновь мною нерешённые задачи,
Кто прав, кто виноват, кто разберёт?
Арлекин
Да, жизнь — театр, и люди все — актёры.
Но кто играет роль, а кто её живёт,
Кто лишь в массовке, кто-то режиссёры,
И чей-то голос за кулисами поёт.
Напяливаю вновь костюм свой Арлекина,
Кидаю я улыбки в разношерстный зал,
Мелькают там то ль лица, то ль личины…
За выход вновь получен мною высший балл
И нету за кулисами гримёра,
Никто не видит, как смывают яркий грим
Потоки слёз, что по лицу актёра
Следят бороздами уродливых морщин.
Так пусть сейчас меня не слышит зритель,
Мой ропот, вопль, удар об стену головой…
Я снова Арлекин… Театр — моя обитель,
И я живу, а не играю свою роль…
Некукла
В мечтах заветных — чудная Мальвина,
Глаза, ресницы, локоны и бант…
Но я — в костюме вечно Арлекина,
От хохота грохочет балаган…
Я даже не «она», я просто — клоун,
Я не герой, я просто чей-то смех…
Верёвочки в руках у режиссёра,
Я — просто кукла для его потех…
А мне б… Стихи… пусть даже понарошку…
Сложил бы кто, ну, хоть чудак-Пьеро!
Но роль моя — за хвост подёргать кошку,
Остаться в дураках и выпрыгнуть в окно…
И я лечу… Разбег — не по сценарью,
И рвутся нити, всё идёт не так…
Я погибаю? Или оживаю?
И я кричу, не понимая факт.
Я не Мальвина, я не кукла вовсе…
Я искарёжена, глядите, но жива!
Жалеете меня? Не надо бросьте…
Пусть только краткий миг… Но я его жила…
Стук колёс
В меня вошла душа под стук колёс —
Родители ведь жили у вокзала,
И мужа в первый раз я увидала
В вагоне. Хоть, казалось, не всерьёз…
Я дома… В прошлом сеть дорог и грёз.
Кровь предков не подетски побросала…
Теперь не скора на подъём я стала,
Ну, а в окно летит мне стук колёс…
Глухари
Нам дана путеводная нить,
Но забыли мы все буквари,
Нам бы уши (иль души?) промыть,
Словно все — на току глухари…
И у каждого — горе своё…
Закатились глаза — ТАК-ТАК-ТЫК!
И чтоб только больное, ТВОЁ,
Целый мир в этот миг бы постиг.
Так какой же уж тут «унисон»!
Если все безнадёжно глухи.
А охотник готовит патрон:
«Потакуйте пока, глухари…»
Муки творчества
Вот перед нами белый лист…
Вот кисть и карандаш,
Любой из смертных — натурист,
А жизнь — его пейзаж…
Смешная двойня у меня,
Как-будто Инь и Янь,
Как не разлей вода шпона,
Вдвоём куда ни глянь.
Они с палитрою — друзья,
Рисуют всё взахлёб,
Но кисть у каждого — своя,
И вИденья полёт.
Порой никак понять нельзя,
Что изображено
Одно и то же, донося,
Что каждому дано.
Он — нежность, словно ветерок,
Везде — полутона,
Она — как радуги глоток,
Эмоции полна.
Вот так и мы… Порою крест —
Кому-то Божий Дар,
А кто-то пишет анапест,
Что, дескать, пострадал.
Больной ребёнок — солнца луч…
Болезнь — дорога в рай.
И поцелуй кому-то жгуч,
Мол, муж родной «достал».
Палитра каждому дана
И жизнь — как полотно.
Рисуйте жизнь свою сполна,
Цените, что дано.
Не обращая Божий Дар
В экзамен рока злой,
Мольберт — судьбы аксессуар,
Носите за собой.
Нам даются паденья…
Нам даются паденья, чтоб встать,
Обрезаются крылья, порой,
Чтоб искусней учились летать,
Чтоб ожили заснувшей душой.
Чтоб ценили мы прожитый миг,
Ведь порою на самом краю
Перед взором проявится Лик,
Оттеняя души темноту.
Разукрасится радугой тьма,
Соберётся в росинки туман,
Нам подставит Пегас стремена,
И засветится снова экран.
Через бездну
Я вновь иду по лезвию ножа,
И вновь не поскользнуться б, не упасть!
На острие — не стопы, а душа,
На острие — и боль, и смерть, и страсть…
И через бездну — только этот мост,
И по нему никак нельзя ползком,
Лишь, не колеблясь, можно в полный рост,
И есть лишь миг, нет «было», нет «потом».
Коль глянешь вниз, то полетишь в тартар,
Коли назад, тебя гиена ждёт…
Но есть балансировка — Божий Дар,
И взгляд мой робкий, что летит вперёд.
Причастие рубцует раны вновь.
Я прижимаю Отчий Дар к груди,
В руках мой шест– мой крест — Любовь…
И Царство неземное впереди!..
Памятуя отца Серафима
Слова простые старца Серафима:
«Всю жизнь твою твори как бы обмен,
За временные ценности земные
Ты обретай духовное взамен…»
Твори добро, которое по силам,
Но если хвалят: малая цена,
А может вовсе сделаться грузИлом —
Прельщают благодарности слова.
Как тленное сменять мне на нетленье?
Обида, боль, да немощь, да порок…
Кому нужно такое обретенье?
И нету сил… да и подходит срок…
Молитва? Так нечисто моё сердце…
Надежда? Вера? — только «ах» да «ох»…
Пред совестью никак не отвертеться,
Хотя со стороны ты и не плох…
Что принесу на торг? Да только правду…
Пускай не Истину… Убогую, свою…
Алчбу иного… Сини Неба жажду…
Прости, Господь… Иного не храню…
Каждый меченный-перемеченный
Каждый меченный-перемеченный,
Не бывает, чтоб сам по себе,
Даже кем-то из нас не замеченный,
Во Вселенской начертан судьбе.
Каждый флейту себе в жизни выстругал,
Кто на счастье, а кто на беду,
Ищет встречи, слагая песнь, с Истинной
На ходу, на бегу, на лету…
Про вино
Вина сегодня — хоть залейся,
Однако, где ж его найдёшь,
Вино, из Каны Галилейской,
Что истиной заменит ложь.
Пройдя горнило испытаний,
И нахлебавшись от души,
Мы, может быть, познаем тайну
Вина, что стало из воды…
Не читайте меня
Не читайте меня, не любите…
Не нагой из нас только лишь зритель.
Чтобы жить, вы меня обнажите,
И МЕНЯ, хоть чуть-чуть, но примите.
Наготу мою в строках прочтите,
И примите её, полюбите…
Ну, хоть чуточку, но поймите…
Отогрейте собой, воскресите…
В каждом смертном есть талант
В каждом смертном есть талант,
Как дыхание от Духа.
Кто поэт, кто музыкант,
Лишь бы услыхало ухо
Шёпот каждому из нас,
Что нам шепчет Ангел Света,
И огонь любви не гас,
Не осталось без ответа
Сердце. Даже в немоте
Может петь оно любовью,
И порою в слепоте,
Свет вдруг дарит безусловный.
Бог нам каждому дал алфавит
Бог нам каждому дал алфавит,
Пишем жизни своей мы страницы,
В иллюстрациях — разные лица,
Журавлей там сменяют синицы,
Кто-то — набело, кто-то — чернит.
Бог нам каждому дал алфавит…
Мириады числа сочетаний
На дороге открытий и таин,
Взлётов, страшных падений, исканий,
А перо всё скрипит и скрипит.
Бог нам каждому дал алфавит,
И никто нам ничто не пророчит,
Каждый пишет, как дышит, как хочет,
Нам красиво поставить бы точки,
Эпитафиями на гранит.
Я в прошлом никого не оставляю
Благословляю всех… За всех молю.
И в прошлом никого не оставляю,
И каждый образ ваш боготворю,
И в памяти я с вами воскресаю.
Страница перевёрнута… Пускай.
И новые так манят ощущения…
Но каждый на душе моей припай
Имеет точно шанс на продолженье.
Как много глупого, ошибок позади…
Досадно… что ж… Раскопки уж не в моде.
Я прижимаю вас к своей груди,
И отдаю вас с лёгкостью свободе.
Мои слова — не «просто так» слова.
Пускай кому-то буду Арлекином.
Судьба, она как не крути, права…
Отнюдь не каждому быть «местночтимым»…
Но я благословляю и молю.
И в прошлом никого не оставляю,
И каждый образ ваш боготворю,
И в памяти я с вами воскресаю.
Тепло и холод
Душа моя… Ты мокрая от слёз,
Не прикасайся к ледяному сердцу,
В надежде глупой как-то отогреться,
Ты для него на время, не всерьёз…
Твоё тепло согреет ли металл?
Холодный разум… Он подчас прельщает,
И кажется, что истины вещает,
Пока он в обольщеньи не устал…
Тепло и влага… и не отдерёшь…
Как в детстве примерзал язык к калитке,
И кровоточат детские попытки…
Но только этим опыт обретёшь…
Когда мне тяжело
Когда мне тяжело… Когда не продохнуть…
Нависло небо надо мной овчинкой…
Когда мне не понятна жизни нашей суть,
Играет ветер мною, как былинкой.
Мне кажется, без цели, смысла, в никуда
Ведёт меня пустынная дорога,
А сердце бьётся будто об осколки льда…
Вдруг — взор… И в этом взоре — отблеск Бога…
Я задаю себе вопросы вновь, и вновь…
Ну почему мы в доброе не веря,
Не видим Свет, который есть сама Любовь?
Её считая слабостью своею…
Ну почему лишь нарушая свою грань,
Где ни дышать, ни выжить не возможно,
Доходит до меня, что существует рай,
Как просто всё… И как безмерно сложно…
Благополучие… и пустота… и ад…
И боль, и мука, и любовь, и вера…
И всё пронзительнее и теплее взгляд,
То луч Любви — всей моей жизни мера.
Мне тяжело… вновь как спастись? И я люблю…
Как хочется укрыть душою душу,
Я замок ледяной в себе разрушу,
Имею много ли? Любви всё отдаю,
И обнищав, я обрету, я сдюжу…
Я живу в девятнадцатом веке
Я живу в девятнадцатом веке.
Где в почете достоинство, честь.
Где живет Человек в человеке.
Где хоть что-то, но светлое есть…
Я живу в девятнадцатом веке…
Крутят пальцем порой у виска,
Снисходительно смотрят сквозь веки,
В разговоре зевают — тоска!
Я живу в девятнадцатом веке…
Я не знаю про Смольный, Майдан,
Про Чечню, про московских узбеков,
Про хохлов и про крымских татар.
Я не знаю про Ганину Яму,
Тагилаг, Беломор, Соловки…
И про то, как делить будут храмы…
Неразрушенные от войны…
Я не знаю про дом престарелых,
Про приют для детей, не сирот,
И в глазах детских — страх без предела…
В девятнадцатом кто же поймёт?!
Я живу в девятнадцатом веке…
Двадцать первый — ужаснейший сон…
Летаргический? Или на веки?
Мне б проснуться… Да выбежать вон…
Про мои ботинки
Да что ж мы так! Примериваем обувь,
Которую не нам дано носить…
Решаем всё без устали, до гроба,
Кем в этой жизни надо было быть…
«Венчался бы… Я б не гулял, наверно…
Ходил бы в храм — ух! Как бы всех любил!
Свои ошибки признавал бы первым,
И всех вокруг почти б боготворил…»
Вот только в жизни… Что-то всё коряво…
Под носом ничего не разберёшь…
Но вновь твердишь до хрипоты упрямо,
Что ведаешь, где правда, а где ложь…
В строке моей — лишь то, что пережила…
Откуда знать все уголки души…
Но для кого-то в строках слово лживо,
И кто-то знает, что ищу гроши…
А мне бы жить… и просто людям верить…
И капельку, по мере сил, любить…
Кто сможет на себя моё примерить?
Согласен кто хоть что-то разделить?
Я рисую, как умею
Я рисую… Как умею.
За мазком кладу мазок…
Вот — распахнутые двери,
Тут — потеря, там — урок…
Что-то краска сыровата…
Вышел не мазок — потёк…
Где-то есть шероховатость,
Где-то кто-то мне помог…
По накату… креативно…
Где-то так, а где-то сяк…
Под вуалью, чтоб не видно…
Иль в глаза души бардак…
Я рисую… Кистью-строчкой…
Вам решать… Сизифов труд?
Болью-солью многоточья…
Кто оценит? Ну а вдруг?…
Усталость
Когда же второе дыханье?
Когда ж остановка в пути?
Арена, галоп, спотыканья…
И, кажется, нет «впереди»…
И зритель ревёт в бессердечьи…
И промаху каждому рад…
По кругу… Препятствия… Вечно…
И жизнь уже кажется — ад…
Не знаю… Унынье? Бессилье?
Кто знает, что там, впереди…
И жалкие тщетны усилья…
И крыльев всё нет позади…
Усталость… усталость… усталость…
Дай Бог… только не возроптать…
Дай Бог… донести, что осталось…
Дай Бог… пусть ползком, но не вспять…
Мне жаль
Мне жаль моих волос, что ты сплетал мне в косы…
Мне жаль моих седин под краской «под орех»,
Признание… Успех… Расплата — неба просинь.
И не изгладишь путь, и не зашьёшь прорех…
А мне бы — костерок… Поджарить бы сардельку…
Но я пишу стихи про быт и про роман…
А мне забыть бы всё… Хотя бы на недельку…
Про мира суету, предательство, обман…
Мне жаль моих волос, что ты сплетал мне в косы…
Ну, что же нам нужней? Касанье душ иль рук?
Бесчисленны слова… Мучительны вопросы…
Что искус? Жернова? Спасения ли круг?
Что остаётся
А остаётся — лишь прощать
И в ноты добавлять бемолей.
Как глупо ждать и догонять —
Себя в судьбе не переспорить.
Что есть — заставить полюбить,
Ведь только так обрящешь счастье,
Порвать мечты шальную нить,
Чтоб душу не рвала на части.
За всё и всех благодарить,
Ведь всё не зря и во спасенье…
Но как легко проговорить,
Как тяжело принять решенье…
Прелюдия конца
Очарование начала
Есть лишь прелюдия конца,
Но тонет лодка у причала,
Коль нет ни вёсел, ни гребца.
Мы часто знаем, чем нам светит
Попутный ветер и волна,
«Пройдёт и это» — знают дети,
Спадёт с глаз снова пелена.
Но нас мечта зовёт в дорогу.
Дорога нам откроет смысл.
Начало… Мало или много?
А путь к концу — и есть вся жизнь…
На развалинах
Вновь на развалинах сознанья
Ищу основу бытия,
Но тщетны будто трепыханья,
И застит суховей глаза.
Где Камень мой краеугольный?
Но между пальцев лишь песок.
Живой воды Сосуд бездонный
Вдруг оскудеть внезапно мог?
Я на развалинах сознанья,
Как Иов, в гноище душа…
Блаженств опять сокрыта тайна…
Я жажду… Истину ища.
Я на развалинах сознанья…
Что есть Любовь? Она же — Бог…
Ведёт на крест и на страданья,
Или на Небо, как Енох?
Я на развалинах сознанья…
И не прельщают глубиной
Ни тайны душ, ни мирозданья —
Ничто не ново под луной.
Я на развалинах сознанья…
Без воли, чувств и без ума…
Такое вот Твоё созданье…
Созижди Храм Свой из меня!…
Новый шаг
И снова точки невозврата
Любви, как сущности пределы,
За новый шаг безмерна плата —
Всё, чем живёшь, чтоб омертвело.
И так всю жизнь… Стоишь на месте,
Пока себя не похоронишь.
И только совести суд честный
В твою суму багаж умножит.
И будут дороги крупицы…
И с этим — к новым горизонтам,
Любуясь, как горят зарницы,
За всё и всем отдав поклоны…
Трусливые всегда жестоки
Трусливые всегда жестоки,
И бьют всегда из-под тишка,
Иль оголтело и с наскока,
Когда нет лиц, одна толпа.
Трусливые всегда жестоки…
Так прячут слабость и порок,
Не впрок истории уроки,
И грабли во дворе — не впрок.
Трусливые всегда жестоки,
Глумясь над тем, что не дано…
Господь, терпя, продляет сроки,
Во благо обращая зло.
Трусливые всегда жестоки…
В печи руда даёт металл,
Сгорят ненужные породы,
Кто обретёт? Кто потерял?
Немножечко Иуды
Мы все немножечко Иуды…
Нет, не язычники… а мы.
На шее крест… Иконы всюду,
А в душах — мерзость пустоты.
Не пустоты… Кишат, как змеи
Все наши мелкие «хочу»,
И едем к старцам с ахинеей,
И ставим толстую свечу.
На храм? Просящим? «Ради Бога!
Ведь Он воздаст нам во сто крат!»
Мостим с церковного порога
Дорогу ровненькую в ад.
Мы знаем точно всё Писанье,
Когда и как ввернуть словцо,
«Не ведаем» мы в оправданье
Какою куплены ценой…
Нам усидеть на двух бы стульях,
«Во исцеление» говеть,
Какое хитрое безумье
Жизнь в Боге чаять, здесь — успеть.
Воспеты страшные пороки,
У аналоя жаркий бой…
Чтоб не блудить недельку сроку,
Чуть отлегло — опять «герой»…
Мы все немножечко Иуды…
И я — с верёвкой впереди…
И что отвечу в день я судный?
Не знаю… Господи, прости…
На своём рубеже
«Всяк на своём рубеже: инок, воин да шут»
Константин Кинчев
Инок, воин да шут
Русь в веках стерегут,
Рубежи никогда не сдавая.
От вселенского зла,
От чужого ярма,
И от гнили внутри нас спасая.
Чётки, слово, да меч…
Вражьи головы с плеч.
И не будет конца этим битвам,
В них безумия соль,
Но, как щит над страной
Правда, Смелость, да Богу Молитва…
Нет проблем
Неразрешимых нет проблем…
Всем эта истина понятна.
Враги суть страх, инертность, лень…
Нам повторяли многократно…
Вот только… Выше головы
Не прыгнешь, как ты не старайся.
Решенья есть, но так горьки…
Аптечки Божией лекарства.
Так что решай… Преодолев
Все злоключенья перевалов,
Ты лишь поймёшь — всё прах и тлен.
Реши — то много или мало?..
Дверь
Истинная дверь всегда открыта, но люди бьются в двери, нарисованные на стене ими самими.
Монах
Симеон Афонский
Порою кажется, что выхода не видно…
Но как войти в придуманную дверь?
А нам… До боли, до отчаянья обидно,
Что всё не так… Растёт число потерь.
А мы стучим… Да только лбом об стену!
Не видим вход, реальность не для нас!
Любовь, надежду искажая, веру,
Не дверь нам дай… в обход ведущий лаз…
Всё проходит
И «любовь», и ненависть проходят…
Жизни бестолковой миражи,
На страну «далече» нас заводят,
Строя «замки», в сути — шалаши…
Но душа в них не находит рая…
Слишком зыбкий их пустой оплот…
Годы жизни так бесследно тают…
Средь страстей, болезней и невзгод.
Не найти средь мира пониманья.
И самим других — как понимать?
Остаётся — только покаянье,
В Небесах обители искать…
Духовному отцу
Снова искушения…
Тьмы круговорот…
Батюшка помолится —
Всё пройдёт!
Скажет мне: «Не гориться!»
И — крестом мне в лоб!
Сам же он помолится —
Всё пройдёт!
Снова всё не ладиться,
Вкривь да вкось идёт.
Батюшка помолится —
Всё пройдёт!
Господу молитовку
В сердце вознесёт,
Сразу всё наладится,
Всё пройдёт!
Гордые, упрямые
Мы к нему идём
Горести да немощи
Мы ему несём.
Разгребает батюшка
Уж который год…
Сам же тихо молится:
«Всё пойдёт…»
Не мелочась
Я больше мелочиться не хочу,
Я нервы-струны отдаю лишь Богу,
Сама себя к кресту приколочу,
Чтоб не пойти опять кривой дорогой.
Но знаю… Снова будет и опять
Волна-цунами силы искушенья
От якоря стремиться отодрать
Маня к просторам кораблекрушенья.
Но больше мелочиться не хочу…
Во славу Божию дела, слова и мысли…
За всё, что было — плАчу и плачУ,
Вот только б нервы-струны не обвисли…
Такое кино
