— Как денег нет? Да вы в прошлую пятницу накупили у букиниста разных мышиных объедков на двадцать пять рублей.
— Мышиные объедки! — с сердцем обернулся к девушке старичок. — Ну, Лидинька, ежели бы ты мне была не дочь — задал бы я тебе за эти слова перцу с хреном! Дура ты, дитя мое, и больше ничего, коли ты такую редкость мышиными объедками называешь.
Стены маленькой комнаты от пола до потолка заставлены книгами в старинных переплетах, помещающихся на полках. Книги на подоконнике и даже на полу. Посреди комнаты письменный стол и два стула, но и они заложены старыми книгами. У одной из полок роется маленький плешивый старичок в круглых очках в серебряной оправе. Он в рваном халатишке и опоясан желтым фуляром
Эта компания офеней покупала теперь книжный товар не на рубли, а на тысячи. И книжки разносились по всем глухим углам обширной родины. В этих углах еще темно, и там особенно рвутся к свету, к знанию, к просвещению. 1905
укор, дядя Яков вернулся… Совесть укоряла его. Он чувствовал, что хотел поступить нехорошо. В укоре старика слышалась горькая обида не на потерю барышей, а на что-то более чувствительное — на измену, на неблагодарность… Хозяин книжной
после, когда ему на барке прочитывал какой-нибудь грамотей или дома Матреша или Васятка. Истории частенько бывали невероятные, но им в простоте душевной верили, и за неимением лучшего они нравились в деревне. Из
