Глава 2

Джелвире О’Нилл очень повезло в жизни. Ее отец, Марк О’Нилл, был талантливым писателем, мать, Йера О’Нилл, владела крупным модельным агентством «О’Нилл Стар Моделс». Только представьте, как же это круто, когда весь мир зачитывается книгами твоего отца, желает встретиться с любимым автором и поговорить с ним хотя бы несколько минут; как здорово, когда все девушки мечтают, чтобы их заметила сама Йера О’Нилл и подарила им прекрасное модельное будущее.

Да… Джелвире повезло родиться в такой успешной семье.

Но не повезло ей, пожалуй, с фигурой. Джел с рождения была крупным ребенком, потом наступил пубертат, и вес начал расти с космической скоростью. В седьмом классе грудь выросла до третьего размера, в восьмом ее задница уже была похожа на два обезображенных полушария. Ох, а живот? В его складках можно было запросто спрятать новорожденного ребенка.

Джел пыталась ограничивать себя в еде, старалась сидеть на диетах, пробовала интервальное голодание, подключала спорт, но все тщетно. Ее тело с каждым годом разбухало как тесто.

То ли дело Саша, старшая сестра Джел. Здесь природа, генетика и везение сработали сообща. Длинные ноги, миниатюрная грудь, плоский животик, кукольное личико без единого прыщика. Разумеется, Йера не могла пройти мимо таких выдающихся «талантов» дочери. Саша бросила школу и посвятила все свое время моде. Мать всего за полгода сделала дочь звездой. Старшая О’Нилл быстро покорила модельный мир. Ее шикарные ножки шагали по подиуму с самыми востребованными моделями мира, ее лицо влюбило в себя уважаемых модных фотографов. Она успела появиться на четырех обложках «Вог» и подписать контракты с эксклюзивными брендами.

В то время как росла популярность Саши, у Джел росли задница и ненависть к себе.

– Йера, твои девочки – настоящие ангелы, – сказала Лонджина Чу, одна из гостей вечеринки, которую Йера устроила в своем доме в честь закрытия очередного успешного сезона.

– Благодарю. Я вкладываю в них всю свою душу.

– Позволь задать вопрос, когда мы увидим в твоем агентстве мужской пол?

– Ох… С мужчинами все гораздо сложнее. Для того чтобы найти красивое лицо и уникальную харизму, потребуются годы, а я хочу все и сразу.

– Этим ты мне и нравишься. Твой боевой дух меня сразу покорил.

Джел бродила по своему дому, где в тот летний душный вечер собрались не менее душные незнакомцы, и слушала чужие разговоры. Все, естественно, бурно обсуждали невероятную Йеру О’Нилл и ее бесподобную дочь. На Джел, собственно, никто не обращал внимания. Даже пыльную вазу, купленную на рынке в Алжире, замечали чаще, чем Джелвиру.

– Саша, можно с тобой сфотографироваться? – пролепетала худенькая девчонка, вероятно, одна из начинающих моделей.

– Конечно.

Девчонка дрожащими руками сделала селфи со звездой подиума.

– Спасибо! Скажи, а правда, что ты знакома с сестрами Хадид?

– Мы с ними отлично дружим. Постоянно приглашаем друг друга на самые крутые вечеринки, – гордо ответила Саша.

– С ума сойти!

– Как тебе вечер? – спросила Джел отца, что опирался о барную стойку и смотрел на всех с презрением.

– Я уже выпил целую бутылку, но мне все равно противно.

Марк не потрудился даже переодеться. Он стоял перед гостями в своем старом спортивном костюме.

«И как только мама допустила это?» – подумала Джел.

– Хочешь? – отец протянул стакан виски.

– Пап…

– Это немного спасает, поверь мне.

– Нет, я воздержусь.

– А это твой муж? – спросила Лонджина.

Джел заметно напряглась, когда мать и именитая гостья подошли к барной стойке.

– Да. Марк, познакомься, это Лонджина Чу – главный редактор журнала…

– Рад знакомству, Лонджина.

– Марк О’Нилл… Я читала вашу книгу.

– Правда? Какую же?

– «Не играй в ракушки с дьяволом». Мне понравилось. Сюжет, конечно, простоват, но персонажи довольно запоминающиеся, хотя слегка туповатые.

Йера хихикнула.

– Благодарю вас. Мне очень важно услышать критику от главного редактора дешевого женского журнала, которым даже задницу подтереть стыдно.

– Марк! – взорвалась Йера.

– Всего доброго, – бросил мистер О’Нилл и поспешил удалиться.

Йера покраснела.

– А это кто? – спросила Лонджина, заметив Джел.

– А это Джелвира, моя… племянница.

Джел трудно было скрыть удивление. Йера и Лонджина направились к Саше, возле которой уже собралась целая толпа из восхищающихся ею девчонок.

«Племянница…». Удивление переросло в жгучую обиду. Джел посмотрела на стакан с виски, который ей предложил отец. Тут же он оказался в ее руках, а затем его содержимое мгновенно исчезло. Джел выпила все залпом. Теперь она точно нуждалась в спасении.

– Саша, милая, сейчас нас будут фотографировать, пойдем скорее.

– Хорошо, мама.

– Джел, ты с нами не будешь фотографироваться, – строго сказала Йера.

– Почему?..

– Во-первых, ты нефотогенична, а во-вторых, я не хочу, чтобы все подумали, что у меня есть младшая дочь.

– Мама, позволь тебе напомнить, у тебя в самом деле есть младшая дочь.

– Джел, не начинай! Лонджина пообещала разместить нас на обложке, ты испортишь нашу фото-графию. Уйди в сторону, не позорь меня.

Пока Йера и Саша позировали перед фотографом и восторженными гостями, Джел выпила еще один стакан виски. Но он все равно ее не спас. Она чувствовала себя самым одиноким, самым ненужным и отвратительным существом на свете. Если она сама себе была противна, то стоило ли ждать от других благосклонности? Она – непоправимая ошибка, огромная туча, перекрывающая солнце над миром семьи О’Нилл…

– Я так устала, даже голова разболелась. А ты как? – спросила Саша.

– Держусь, – ответила Джелвира.

Гости наконец ушли. Джел, слегка опьяневшая, достала из холодильника последний кусок шоколадного пирожного, который один из гостей вечеринки не доел, и, абсолютно не брезгуя, принялась его есть.

– А ты правда дружишь с Хадид?

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что ты соврала.

– …Мы участвовали в одном показе. В следующем сезоне я обязательно с ними познакомлюсь.

– Да как ты посмел, а?!!

– Йера, отстань от меня!

Мистер и миссис О’Нилл ворвались в гостиную.

– Нет, ты поговоришь со мной! Я столько сил и денег вложила в свой бизнес, а ты решил его уничтожить?!

– Знаешь что, я не позволю, чтобы какая-то там Лонджина критиковала мою книгу!

– Да ты радуйся, что хоть кто-то про нее вспомнил! Раньше ты был звездой, а сейчас ты – никто… Твои ублюдские книги даже на распродажах не покупают.

– Мама, перестань! – вмешалась Джел. – У папы просто творческий кризис.

– Что-то этот кризис неприлично затянулся.

– Он скоро закончится, и папа снова станет успешным, а тебе будет стыдно за свои слова.

Марк молча вышел из гостиной. А Йера тем временем решила отыграться на своей младшей дочери.

– …Я всегда знала, что ты – папина дочка. У тебя его лицо, его характер и его фигура.

– И что? Разве это причина, чтобы меня стесняться?

– Да ты посмотри на себя! Посмотри, на кого ты похожа! Ты безобразна! Я – директор модельного агентства, моих девочек называют ангелами. Неужели ты думаешь, что я позволю, чтобы весь мир узнал, что моя дочь похожа на свиноматку?!

– …Я постоянно сижу на диетах, но мне ничего не помогает, – дрожащим голосом ответила Джел.

– Не помогает, потому что ты срываешься! Вот сейчас что ты ешь? Пирожное? Вкусное? Ты хоть понимаешь, что это маленькое лакомство станет причиной огромной задницы?

– Я съела всего лишь кусочек.

– Этот кусочек уже отложился на твоем подбородке, – Йера резко схватила Джел за подбородок. – На твоей жирной жопе, – теперь ущипнула за ягодицу. – На твоем мерзком животе!

– Мама, хватит! – кричала Джел.

– Давай, жри свое пирожное. Жри! – Йера взяла пирожное и хлопком впечатала его в лицо дочери.

Та больше не смогла сдерживать слезы. Особенно после такой резкой, нестерпимой боли. Губы пульсировали после удара, из одной ноздри потекла кровь, что потом смешалась с остатками шоколадной сдобы, размазанной по лицу.

– Ты мне противна, Джел. Ты вечно жалуешься на жизнь и при этом ничего не хочешь в ней изменить.

Йера покинула дочерей. Саша, что все это время безучастно наблюдала за происходящим, подошла к сестре, вытерла салфеткой ее лицо и сказала:

– Не плачь. Мама права, тебе нужно измениться, и тогда все в твоей жизни наладится. Красивая фигура – это долгая, тяжелая работа.

– Но разве это главное?

– А что, по-твоему, главное? Внутренний мир? Джел, если твой внутренний мир спрятан под слоями жира, то никому нет до него дела.

Саша подошла к своей сумочке, что лежала на диване, что-то достала из нее и вновь вернулась к Джел.

– Мой маленький секрет, – сказала Саша, показывая Джел упаковку неоксетина.

– Что это?

– Антидепрессант. Моя бывшая одноклассница работает в аптеке и дает мне эти пилюли без рецепта.

– У тебя депрессия?

– Нет, – улыбнулась Саша. – У этих таблеток есть один побочный эффект, который обожают все модели. Они снижают аппетит. А большие дозы вообще убивают его. Мы с девочками между собой называем их «Флорой», чтобы не спалиться.

– А мама знает про эти таблетки?

– Нет. И не узнает, надеюсь. Ты же меня не выдашь?

– …Не беспокойся.

– Возьми. Попробуй.

– Страшно как-то…

– А мне страшно однажды не влезть в дизайнерское платье. Но благодаря «Флоре» мне это не грозит. Джел… модельный мир только кажется таким идеальным. Но для того, чтобы нас называли ангелами, нам приходится подружиться с анорексией, булимией, жрать горстями слабительные, антидепрессанты… Лишь одна мысль утешает: тобой будут восхищаться, если ты пройдешь через этот ад.

Джел взяла таблетки, но пить их не стала. Она внимательно ознакомилась со всеми побочными эффектами, среди которых были тошнота, рвота, снижение либидо, апатия, потеря аппетита, язва желудка, головная боль, головокружение, привыкание… И это было только начало списка побочек. Нет, это слишком рискованно. Она справится и без этих таблеток.

Но однажды, тем же летом, Джел шла по городу и вдруг заметила в одной из витрин Прада фото своей сестры. Саша была в утонченном коротеньком черном платье с широким поясом и глубоким V-образным декольте. Саша выглядела великолепно. Тут же Джел посмотрела на свое отражение. Ей такое платье никогда не надеть. С ее-то ляжками, с ее уродливой грудью и выпирающим животом…

Нет, диеты ей не помогут. Она снова будет срываться и набирать вес. Мать никогда не станет уважать ее, все только и будут восторгаться Сашей. В жизни Джел ничего не поменяется. Кроме растущего веса, разумеется.

Вернувшись домой, Джел снова прочла аннотацию к волшебным пилюлям, что дала ей сестра. А может, не все так страшно, как кажется? Саша ведь принимает эти таблетки и ничего. Стройненькая, активная. С ней все хорошо. И подруги ее тоже не пострадали от них. Следовательно, и с ней ничего не случится.

Это был первый день, когда Джел стала употреблять неоксетин и таким образом менять свою жизнь.

* * *

Диана и ее свита после уроков побежали на конюшню. Это единственная постройка на территории школы, которая была лишена помпезности. Запах навоза, жужжание мух, ржание лошадей. Диана любила это зловонное местечко, ведь здесь жил ее друг, конь Деймос. Иссиня-черного цвета, мощный, фантастически выносливый и самый дисциплинированный из всех скакунов. Казалось, Деймос перенял все лучшие качества от своей хозяйки.

– А спорт? – поинтересовалась Калли, что не переставала восхищаться новой фигурой Джел и всячески пыталась выведать, каким же способом подруга добилась такого блестящего результата.

– Да, я делаю несколько упражнений. Могу потом показать.

– Хорошо.

Калли и Джел не были в числе избранных, кто увлекался конным спортом. Они пришли с Дианой и Никки за компанию.

– Теодор, как поживаешь? – Никки подошла к своему жеребцу – полной противоположности Деймоса.

Ее конь не поддавался дрессировке, его взрывной характер никому не под силу обуздать. В этом они с Никки были весьма похожи.

– Как же ты воняешь… Шоно, когда ты его мыл в последний раз?

– Мисс Дилэйн, его очередь в воскресенье. Поймите, у меня двадцать коней и всего две руки.

– Шоно, о Деймосе можешь не беспокоиться. Я сама буду за ним ухаживать, – сказала Диана.

– Отлично. Мисс Дилэйн, вы бы взяли пример со своей подруги.

– Что? Конюх будет давать мне советы?!

Диана прижалась щекой к гладкой шкуре Деймоса.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала она.

– Ой, какая идиллия. Диана, твой конь, конечно, классный, но не пора ли тебе найти другого жеребца? В человеческом обличье?

– Никки, ты тоже, пожалуйста, воздержись от советов.

– Ну ладно, извини. Ты чего такая вспыльчивая?

– Просто терпеть не могу, когда кто-то вмешивается в мою жизнь.

– Да я просто пошутила!

Теодор занервничал, стал бить копытом по деревянной перегородке, что разделяла секции. В соседней секции заволновался Фобос – конь Элеттры, начал пыхтеть и ходить взад-вперед.

Лишь Деймос сохранял спокойствие в объятиях хозяйки.

– Диана, все хорошо? – спросила Калли. – Ты какая-то мрачная уже целую неделю.

– Да, Калли права, я тоже это заметила, – подключилась Джел.

Диана отошла от коня. Больше молчать она не намерена. В конце концов, они ее подруги. Они должны знать о том, что творится в ее душе.

– …Я вас обманула. Я не ездила в Италию.

– А где же ты была? – спросила Джел.

– Я не выезжала из Глэнстоуна. У меня было ужасное настроение все лето.

– Странно. Когда я тебе звонила, у тебя был счастливый голос.

– Калли, я умею притворяться…

– Так что произошло? – не выдержала Никки.

* * *

– Потрясающая паста, – сказала Крейна Патридж.

– Рамона наполовину итальянка. Она как никто другой знает, как правильно готовить пасту, – ответила Аннемари.

Диана вышла из особняка семейства Брандт – Чамбресс Хаус, что больше был похож на музей, – и направилась в сад, где обедали ее мать с отцом и чета Патридж, давние знакомые родителей: Роберт, Крейна и их сын Джулиан.

– Диана, неужели ты решила почтить нас своим присутствием? – недовольно высказался Алэсдэйр Брандт.

– Прошу прощения. Здравствуйте, – сказала Диана и села рядом с матерью.

На улице было пасмурно, летний зной в этот день уступил место долгожданной прохладе.

– Какая красавица! Просто невозможно глаз оторвать, – восхитилась Крейна.

– Спасибо, миссис Патридж.

– Диана, а ты помнишь, как гостила у нас в Вандевере в детстве? – задал вопрос Роберт.

– Конечно, помню, – улыбнулась Диана. – Мне тогда было лет шесть, кажется?

– Да. Ты была такой славной малюткой. И Джулиан обожал с тобой возиться. Правда, Джулиан?

– Да. У нас было много общих тем.

Диана взглянула на Джулиана. Когда она его видела в последний раз, он был тощим, несуразным, белокурым мальчишкой со скрипучим голосом и широкими бровями. Впрочем, спустя столько лет он несильно изменился. Только голос наконец-то стал благозвучным и брови теперь еще шире.

– А тебе было пятнадцать, если я не ошибаюсь?

– Все верно.

– Интересно, какие же у нас с тобой могли быть общие темы? – удивилась Диана.

– Рамона, налей, пожалуйста, еще вина! – затрезвонила миссис Брандт.

– Диана, мы были бы рады видеть тебя этим летом у себя в поместье, – сказала Крейна.

– К сожалению, я не смогу. Хочу подтянуть за лето некоторые предметы, так что мне не до развлечений.

– Дорогая, ты чересчур строга к себе, – вмешалась Аннемари. – Ты и так одна из лучших учениц «Греджерс».

– На мой взгляд, Диана – самая лучшая ученица «Греджерс», – сказал отец.

– Точно, Алэсдэйр. А еще ей нет равных в конном спорте, – добавила мать.

Диана вдруг почувствовала себя каким-то продуктом, которому делают рекламу.

– А Джулиан, между прочим, закончил медицинский факультет и совсем скоро станет резидентом, – сказала Крейна.

Что ж, теперь настала очередь Патриджей кичиться успехами своего отпрыска.

– Поздравляю! Врач – это потрясающая профессия, – отметил мистер Брандт.

– А на какую специальность ты претендуешь? – спросила Диана.

– Мне нравится кардиохирургия. В процессе учебы я познакомился со многими талантливыми профессорами, и один из них готов взять меня под крыло.

– Чудесно! Давайте выпьем за это, – предложила Аннемари.

– Диана, а ты уже определилась со своей профессией? – поинтересовалась Крейна.

– Я тоже склоняюсь к медицинскому факультету. Над направлением пока не задумывалась.

– Что ж, желаю тебе удачи. Это очень ответственно.

– Спасибо.

– Но на мой взгляд, – продолжила Крейна, – женщина и работа – это несовместимые вещи. А ты как считаешь, Аннемари?

– Я с тобой полностью согласна, Крейна. Женщина не должна работать. Ее долг – следить за домом и заботиться о семье. И Диана придерживается того же мнения.

– …Вообще-то нет.

– Нет? – Аннемари едва не поперхнулась вином.

– Я считаю, что женщина никому ничего не должна. Если она хочет построить карьеру, то пусть строит. Если же ей угодно заниматься только домашними делами, да будет так.

– Диана, ты хочешь посвятить свою жизнь карьере? – серьезным тоном спросила Крейна.

– Да. Я хочу стать независимой.

Ее ответ поразил всех присутствующих. Кажется, погода стала еще мрачнее в этот момент.

– А как же муж? Дети? – недоумевал Роберт.

– Мистер Патридж, одно другому не мешает. Уверена, я построю блестящую карьеру и стану прекрасной женой и заботливой матерью.

– Это нереально, – рассмеялся Джулиан. – Блестящая карьера требует жертв. И жертва – это личная жизнь.

– Но почему же мужчинам удается и то и другое? – спросила Диана.

– Потому что они способны на это, а женщины, увы, нет.

– Вот как?

– Это не я решил, это природа так решила за нас. Мужчины всегда были добытчиками, а женщины – хранительницами очага. Я не допущу, чтобы моя жена работала. Она должна создавать уют и воспитывать детей. Это ее роль. Это роль каждой женщины.

– Джулиан, ты – взрослый, образованный человек, но рассуждаешь, как закомплексованный, недоразвитый мальчишка! – не выдержала Диана.

После ее слов возникла страшная тишина. Никто даже не шевелился, все лишь уставились на Диану, сверля свирепым взглядом. Диане захотелось в этот момент испариться, до такой степени ей было невыносимо терпеть всех этих людей.

– Торт! – воскликнула Рамона.

Появление прислуги семейства Брандт спасло Диану от разгорающегося конфликта.

Оказавшись в своей комнате, Диана наконец-то смогла расслабиться. Но в ее голове все еще мелькали фразы, сказанные за обедом. Патриджи были ей противны. Идеальная семейка с мерз-кими подводными камнями. Сынок им под стать с его сексистскими высказываниями и надменным взглядом.

Но это ладно. Ее семья-то не лучше. К поведению отца Диана давно уже привыкла. Он – глава семейства, вице-президент золотодобывающей компании «Голдэнд Пауэр». Алэсдэйр привык руководить. Для него правильное мнение – это его и только его мнение.

Больше всего Диану удивила мать. Аннемари – безупречно вежливая, благородная, всегда старалась поддерживать дочь. Несмотря на то что миссис Брандт ни дня в своей жизни не работала, она мотивировала Диану учиться, быть лучше всех, выбрать престижную профессию, стать самодостаточной. Но в тот день что-то изменилось. И Диана понимала, что впереди ее ждет только худшее.

Так и случилось.

Тем же вечером в комнату Дианы вошла Рамона.

– Мисс Брандт, ваши родители хотят поговорить с вами.

Диана насторожилась.

– Я считаю, что вы были правы. Абсолютно во всем, – сказала Рамона, когда они с Дианой покинули комнату.

– Спасибо, Рамона.

Отец и мать ждали ее в кабинете главы семейства.

– Я готовилась ко сну.

– Меня это не волнует, – грубо ответил Алэсдэйр. – Ты себя ужасно вела.

– Патриджи наши друзья! Они всегда были любезны с тобой!

– Аннемари!

Мать тут же притихла.

– Диана, ты должна исправить сложившуюся ситуацию. Завтра же поедешь к Патриджам и извинишься.

– За что я должна извиниться?!

– За свое поведение! Ты не имела права так разговаривать с ними!

– Я, может, немного перегнула палку, но Джулиан…

– Тебе придется найти с ним общий язык, он ведь твой будущий муж все-таки!

Диана остолбенела.

– Что?..

– Чему ты удивляешься? Я тебе не раз говорил об этом.

– Ты говорил, что поможешь устроить мой брак, но…

– Диана, Роберт не просто мой босс, он еще и мой лучший друг. Мы знакомы с ним с малых лет. Женились практически одновременно. Когда у него родился сын, он сказал, что было бы здорово, если бы у меня родилась дочь и мы бы свели наших детей. И вот наконец наша мечта может сбыться. Наш союз с Патриджами принесет много плодов. Роберт сейчас всерьез увлекся своей фармацевтической компанией, поэтому планирует передать мне руководство «Голдэнд Пауэр», если мы породнимся.

– Ты хочешь выдать меня замуж, чтобы приумножить свой капитал?

– Наша семья всегда так поступала. И благодаря этому мы процветаем из поколения в поколение. Брак – это прежде всего сделка.

– Прошу прощения, какой сейчас век?! Какое право ты имеешь за меня решать, за кого я должна выйти замуж?!

– Успокойся! Я же тебя выдаю замуж не за первого встречного! Вы знакомы с Джулианом с самого детства.

– Мы виделись лишь раз! Ему было пятнадцать, а мне шесть! Когда он впервые подрочил, у меня вырос первый коренной зуб!

– Диана! Как же это отвратительно… – не вытерпела Аннемари.

– Отвратительно – это выдавать дочь замуж без ее согласия! Мы с Джулианом разные, мы не подходим друг другу!

– Нас не интересует твое мнение. Мы лишь сказали о нашем с Аннемари решении, – заключил Алэсдэйр.

Диане больше нечего было сказать. Ей хотелось биться в истерике и разносить все вокруг. Теперь она еще больше чувствовала себя товаром, каким-то выгодным проектом, заманчивой безделушкой, которую пожелал видеть в своей коллекции Джулиан Патридж.

– Почему ты не завтракала с нами? – спросила Аннемари.

Диана ужасно себя чувствовала после бессонной ночи. Уснешь тут, после такого события…

– У меня не было аппетита, – сухо ответила она.

– Ты уже собрала вещи? Майкл отвезет тебя к Патриджам после обеда.

– Я не поеду.

– Захвати с собой теплые вещи. Они ведь живут на берегу озера, там весьма прохладно.

– Мама, ты слышишь меня? Я никуда не поеду!

Аннемари облизнула свои алые губы после глотка кофе и приторно улыбнулась.

– Я не понимаю, почему ты противишься? Джулиан – красивый, умный, богатый, из хорошей семьи. Твоя жизнь с ним превратится в сказку.

– Человек, который хочет запереть меня дома, чтобы я штопала ему носки и рожала детей, превратит мою жизнь в сказку? – усмехнулась Диана.

– Тебе необходимо узнать его получше.

– Боюсь, что если я узнаю его еще больше, то возненавижу еще сильнее… Я ведь еще даже школу не закончила. О каком замужестве может идти речь?

– Мы же не торопимся. Организуем свадьбу после выпускного, а пока у тебя есть два года, чтобы пообщаться с Джулианом. По-моему, это приличный срок отношений для того, чтобы вступить в брак.

– Я хочу выйти замуж за человека, которого полюблю.

– Любовь… – усмехнулась Аннемари. – Не существует никакой любви. Кто-то выдумал это дурацкое словечко, и теперь весь мир сходит с ума в поисках этой самой любви. На самом деле, между мужчиной и женщиной есть лишь физическое влечение и психологическая зависимость. Даже если ты сейчас не желаешь Джулиана, гормоны и психика все сделают за тебя.

Аннемари приблизилась к дочери, взяла прядь ее волос, стала накручивать на палец.

– Диана, если ты пойдешь против Алэсдэйра, то очень сильно пожалеешь. Твой отец воспримет это как предательство и лишит тебя всего, – сказала шепотом миссис Брандт.

Диану обдало жаром. Она прекрасно понимала, что мать права…

– …Значит, ты хочешь, чтобы я стала домохозяйкой?

– А что в этом плохого? Работа портит женщину. Она ее быстро старит, лишает привлекательности.

– Скажи мне, ради чего тогда я посвящаю все свое время учебе, строю планы, пытаюсь добиться чего-то? Зачем я все это делаю, если… если моя жизнь будет такой же пустой, как твоя?

Вот тогда Диана возненавидела свою бесхребетную мать, своего упрямого, властного отца, недалекого Джулиана, а вместе с ним и всех мужчин в этом гнусном мире.

Глава 3

– Нет, Эсси, ваше произношение никуда не годится! – грозным тоном сказала Дорис Шпиц, учитель французского языка.

Эсси Джефферсон, уставшая от пятиминутной болтовни на французском, вернулась на свое место.

– Мисс Арлиц, быть может, вы меня сегодня поразите?

Рэмисента без особого волнения принялась читать следующий абзац «Агронома» – произведения Октава Мирбо.

– «Поместье Вопердю – одно из самых красивых в Нормандии. Кроме замка, прекрасного образца архитектуры шестнадцатого века…»

Диана повернула голову в сторону Джел, что уставилась в телефон, лежащий на ее коленях, осторожно переписывалась с кем-то, изредка поглядывая на Дорис, и улыбалась.

– «…и значительных угодий вокруг, заключающихся в лесах, пастбищах, пахотных полях, поместье это обладает двадцатью фермами, пятью мельницами, двумя лесами и…»

– Рэмисента, прервитесь, пожалуйста, – сказала Дорис.

В следующее мгновение аудиторию накрыл перепонкоразрывающий скрежет стула, что Дорис резко отодвинула. Учащиеся вмиг притихли и поняли, что сейчас начнется что-то страшное.

Дорис подошла к Джел.

– О’ Нилл, что у вас под партой?!

– …Ноги, – растерявшись, ответила Джел.

Девочки тут же рассмеялись, что вызвало очередную волну гнева Дорис Шпиц.

– Вы издеваетесь?! Быстро положите телефон на стол!

Джел незамедлительно выполнила приказ.

– Миссис Шпиц, я просто хотела посмотреть время…

Вдруг на экране телефона Джел высветилось сообщение. Дорис кровожадно улыбнулась, затем взяла в руки телефон и принялась читать эсэмэс:

– «Мне уже не терпится провести тебе очередной урок поцелуев». Джелвира, что это значит?!

– Это значит, что О’Нилл интересует не французский язык, а французский поцелуй, – съязвила Элеттра.

Класс вновь взорвался от смеха. Джел мгновенно покраснела.

– Как вам не стыдно, Джелвира! – скривив лицо в недоумении, сказала преподавательница.

– Миссис Шпиц, вы называете себя профессионалом, но то, что вы делаете сейчас, – это недопустимо! – вмешалась Никки.

– Мисс Дилэйн, не вам меня отчитывать! Ученики не должны пользоваться телефоном на уроках!

Тут к дискуссии подключилась Диана:

– А учитель не должен нарушать личные границы ученика.

– Интересно, как на все это отреагирует миссис Маркс? – хитро улыбнувшись, спросила Калли.

Дорис явно была сражена, а все остальные присутствующие – поражены. Все в очередной раз убедились, что наши принцессы никогда не будут стоять в стороне, когда одна из них в беде.

– …Похвально, что вы так рьяно защищаете свою подругу, но ведь Джелвира…

– Я все поняла, миссис Шпиц. Этого больше не повторится. Верните мой телефон.

Шпиц ничего не оставалось, кроме как сдаться. Джел кинула телефон в сумку, затем посмотрела на своих подруг и улыбнулась им в благодарность.

– Продолжайте, Рэмисента, – тихо сказала Дорис.

Девочки еле-еле досидели до конца урока. На самом деле, они так же, как и все, были поражены поведением Джел. Тихая, неприметная Джелвира никогда в жизни ни с кем не переписывалась. По крайней мере, ее подруги ничего такого не замечали.

– Джел, ты прости, конечно, но раз уж Дорис приоткрыла твою тайну, не могла бы ты поделиться с нами остальными подробностями? – обняв Джел, деликатно сказала Диана.

– Да, нам всем жутко интересно, кто же этот загадочный «преподаватель», – добавила Никки.

– Девочки, я вам все расскажу. Только давайте после уроков, хорошо? – засмущалась Джелвира.

– Джел, нельзя быть такой бездушной, – присоединилась Калли. – Мы не выдержим еще один урок в неведении. Рассказывай!

Что ж, у Джел не было иного выхода. Подруги не могли жить без острых новостей, как хищники без свежего мяса.

* * *

В последний день лета Саша устроила вечеринку поцелуев, пока ее мать находилась в Милане, а отец, напившись до умопомрачения, валялся в своем кабинете.

Джел сидела в своей комнате, вязала носки для Никки и раздраженно вздыхала, когда басы музыки, что доносилась с первого этажа, заставляли дрожать стены и подпрыгивать статуэтки на полках.

Внезапно дверь ее комнаты открылась, на пороге оказался высокий, смуглый брюнет со старательно залакированными волосами и ухоженной бородой.

– Упс, привет, – сказал незнакомец.

Джел тут же почувствовала запах чрезмерно выпитого алкоголя, что исходил от парня, и ей стало мерзко.

– Здравствуй, – ответила она.

– Я искал туалет и заблудился.

– Прямо по коридору, последняя дверь справа, – пробормотала Джел.

– Спасибо, ты меня спасла, – улыбнулся паренек.

Джел отвлеклась от вязания, посмотрела на того, кто нарушил ее покой. Он еле стоял на ногах, взгляд туманный, запах, о котором я уже упомянула, невыносимый.

– Ты сестра Саши?

– Да.

– А я Закари. Закари Ричардсон.

– Джел.

– Приятно познакомиться, Джел.

– Закари, ты вроде хотел в туалет?

– Ох, точно! Спасибо, что напомнила.

– Рада помочь, – резко ответила Джел.

Закари покинул комнату, оставив дверь открытой. Джел нельзя назвать чересчур эмоциональным и импульсивным человеком, но тут она едва сдерживала себя. Она ненавидела, когда кто-то проявлял по отношению к ней бестактность. Поэтому О’Нилл в принципе не подпускала к себе людей, кроме своих подруг, разумеется. Только Джел закрыла дверь, как в комнату вновь ворвался Закари.

– А вот и я! – сказал он.

– Что-то ты быстро.

– А я все делаю быстро.

– Сомнительный повод для гордости.

– О-о, я понял к чему ты. Очень остроумно. А почему ты не тусуешься со всеми?

– Не хочу.

– Почему? – не унимался Закари. – Там много веселых и интересных людей.

– Я не люблю людей, – не церемонясь, ответила Джел.

– Какое совпадение! Я тоже.

– Что-то не похоже.

– Да я просто нашел свою родственную душу. И теперь я от тебя не отстану.

Закари сел рядом с Джел, ту еще больше скривило от отвращения. Ее нежное, чистое одеяльце не заслужило, чтобы на нем сидело это пьянющее животное.

– Слушай, если тебе стало скучно и ты решил снять девочку для продолжения веселья, то ты не по адресу.

– Ты считаешь, что я только так развлекаюсь?

– А разве нет?

– Может, мне по душе так же сидеть в комнате, вязать милые носочки, м?

– Покинь, пожалуйста, мою комнату.

– …Как скажешь, – разочарованно сказал Закари.

Он встал с кровати, оставив после себя облако перегара, подошел к комоду, бесцеремонно взял шкатулку, стоявшую на нем.

– Ух ты, какие чудные безделушки, – сказал Закари, открыв шкатулку.

У Джел едва глаза на лоб не выползли. А Закари тем временем открыл первый ящик ее комода, где было аккуратно сложено ее нижнее белье.

– Вау! А тут у нас настоящий клад! – схватив розовые трусики, сказал Закари.

– Что ты делаешь?! – Джел вскочила с кровати, подлетела к Закари, выхватила свои трусы и кинула их в комод.

А Закари уже был увлечен другим.

– Какие забавные фотографии! Тебе здесь шесть или восемь?

– Если ты сейчас же не свалишь из моей комнаты, я вызову полицию! – Джел казалось, что она вот-вот лопнет от ярости и от нее останется лишь маленькое, дымящееся, раскаленное пятнышко гнева.

– Успокойся, Джел. Я же просто пошутил.

– Извращенный у тебя юмор! Проваливай!

– Ладно… Я как раз хотел поехать домой.

– Отличная идея!

Когда Закари оказался за порогом, Джел громко хлопнула дверью, прямо перед его скуксившимся лицом.

Ей было стыдно, прежде всего перед собой, за то, что она в один миг лишилась самообладания. Но если уж быть до конца честной, Закари – первый парень в ее жизни, кто обратил на нее внимание. Это осознание в некоторой степени помогло Джел успокоиться.

– Твою мать… – послышался мужской голос за ее окном.

Джел подошла к окну и увидела, как Закари, шатаясь, идет к своей машине.

– Господи, – прошептала она.

Джел побежала на первый этаж, где в самом разгаре была вечеринка. Джел лихо проскользнула сквозь танцующую толпу к выходу.

– Закари! – крикнула она, выбравшись из дома.

– О! Нашел! – сказал он, глядя на колючий кустик роз у своих ног. – Представляешь, я чуть не потерял ключи от тачки.

– Ты что, собрался сесть за руль в таком виде? – заволновалась Джел.

– А что мне еще делать?

– Попроси кого-нибудь из друзей подвезти тебя.

Закари усмехнулся.

– Видишь вон того дикаря?

Джел посмотрела туда, куда указывал Закари. В нескольких метрах от них блевал, согнувшись над еще одним кустом розы, такой же пьяный парень, как Закари. А может, даже еще пьянее.

– Это мой друг.

– Я вызову тебе такси, назови свой адрес, – сказала Джел.

– Мы с тобой знакомы всего ничего, а ты уже так волнуешься за меня…

– Я не хочу, чтобы вечеринка моей сестры завершилась смертью обдолбанного болвана.

– Знаешь, зачем я сюда пришел?

– Мне это не интересно.

– Мне нравится твоя сестра, – все равно продолжил Закари. – Саша такая красивая, такая… такая сочная. Просто мечта.

Джел вздохнула с огорчением. Так она всегда поступала, когда кто-то в очередной раз расхваливал ее сестру. В такие минуты Джел чувствовала себя еще более ущербной, чем прежде.

– Но вот когда я подошел к ней, чтобы попрощаться, она меня просто отпустила… И ее совсем не парит, как я доберусь до дома. И доберусь ли вообще. А ты… – Закари приблизился к Джел, и они столкнулись взглядами, словно клинками оружия. – Ты другая. Эх, не ту сестру О’Нилл я считал своей мечтой.

Джел было приятно услышать такие слова, пусть даже из уст неприятного ей человека.

– Да уж… Что только не скажешь по пьяни, – ответила она в своей манере, что рассмешило Закари.

– А еще ты прикольная. Это я сразу заметил.

– Заканчивай с комплиментами и назови свой адрес.

Из ее дома донесся оглушительный визг сирены.

– Слышишь это? – спросил Закари. – После этого сигнала все, кто на вечеринке, должны найти себе пару и поцеловаться.

– И что дальше?

– Предлагаю выполнить замысел Вечеринки поцелуев.

– …Да пошел ты.

Джел развернулась и пошагала к дому.

– Окей! Из-за тебя пострадает человек, Джел.

О’Нилл обернулась и увидела, как Закари садится в машину. Ее сердце заколотилось в бешеном ритме.

– Не смей! – крикнула она.

– Я отправлюсь туда, куда ты меня послала. К счастью, маршрут мне известен, меня туда часто посылают.

– Как же ты меня бесишь!

– Поцелуй меня, Джел.

Закари вышел из автомобиля, мгновенно оказался рядом с обескураженной Джел.

– Нет! – последнее, что успела сказать Джелвира.

Далее Закари обхватил ее шею и соединил их губы в поцелуе. Продлился поцелуй недолго. Закари тут же отстранился, взглянул на Джел, что все еще не могла прийти в себя от пережитого, и засмеялся в голос.

– Теперь понятно, почему ты не хотела целоваться. Ты же не умеешь. Сжала губы как анальный сфинктер.

– Ублюдок… – опомнившись, сказала Джел.

Не так она представляла свой первый поцелуй. В фильмах и книгах все иначе. Там такие же невинные создания, как она, делают это так умело и виртуозно. Джел поняла, что она еще долго будет думать о том унижении, что ей довелось пережить.

– Не обижайся, – ласково сказал Закари. – Если хочешь, я могу научить тебя, – его рука коснулась ее дрожащей кисти.

– Не трогай меня.

– Джел, в этом ничего такого, я научу тебя азам. Неужели ты хочешь так же облажаться перед тем, кто тебе понравится? Уверяю тебя, я сейчас настолько пьян, что утром об этом курьезе и не вспомню.

Джел стояла красная, вспотевшая, донельзя взволнованная. В принципе, ей уже нечего терять. Тот позор, который накрыл ее с головой, оставив на прощанье пунцовые щеки и мерзкое чувство тошноты, уже ни с чем не сравнится. Закари прав, в следующий раз она может попасть в такую же неловкую ситуацию, только уже с тем, с кем она действительно захочет близости. Ей уже шестнадцать… Ее сверстницы перепробовали десятки поз из порнофильмов, а она даже целоваться не умеет!

– Закрой глаза, – сказал Закари. – Расслабь губы.

Она почувствовала его теплое дыхание на своих губах.

– Я все сделаю сам, тебе лишь нужно подчиниться, – прошептал Закари.

И вот их губы вновь сомкнулись. Джел уже не противостояла, она полностью доверилась ему и своим инстинктам. С закрытыми глазами все воспринималось совсем иначе. Все рецепторы на каждом миллиметре тела поддались искушению и чрезмерному наслаждению.

– Теперь будь чуть настойчивее, – скомандовал Закари.

Он творил с ее губами истинное волшебство. Нежно покусывал, играючи посасывал. Джел быстро вникла в суть. Сама от себя не ожидая, она умело повторяла за Закари, позволив ему передохнуть. Охотно проявляла инициативу. Ей было безумно приятно. То, что она испытывала, ни с чем несравнимо. Теперь Джел поняла, почему парочки порой не сдерживаются и целуются у всех на виду. С таким переизбытком чувств трудно совладать.

– Молодец, – улыбнулся Закари. – Ты способная ученица.

Джел облизнула губы, что, казалось, даже слегка увеличились в объеме.

– А теперь вбей свой номер телефона, чтобы я смог позвонить и назначить еще один урок, – сказал Закари, протянув ей свой телефон.

– Еще один?

– А ты как думала? Это только начало. Впереди еще много чего интересного.

Джел тут уже долго не ломалась, сразу записала свой номер. Забрав телефон, Закари подмигнул водителю такси, что подъехал к ним.

– А вот и мое такси. Я заранее его вызвал.

– Ну ты и придурок, – устало сказала Джелвира.

– До встречи, Джел.

Вернувшись домой, Джел еще долго не решалась подняться к себе в комнату. Ее душа пела. Так ей было хорошо. Взрыв гормонов и наисложнейшие химические реакции, что овладели ее телом, подарили ей незабываемое чувство эйфории, такое пульсирующее блаженство, что расползлось волнами по ее телу и подарило радость каждой клеточке ее существа.

– Понравилось?

Джел, оказывается, все это время стояла у двери и улыбалась как умалишенная. Саша застала ее в таком виде.

– Саша… Это не то, о чем ты подумала.

– Значит, вы не целовались, а пересчитывали друг у друга пломбы языком?

– Прости меня…

– За что?

– Ну ты ведь с Закари…

– Закари ко мне уже третий месяц клеится, – самодовольно произнесла Саша, – но я не западаю на малолеток. Он еще учится в «Вэст Контерлэй».

– Он кретин.

– Кретин, – согласилась Саша, – но такой красавчик! Джел, ты за это лето очень преобразилась. И как результат – теперь на тебя обращают внимание парни. Это же здорово! Не бойся их и не сопротивляйся чувствам. Пришло время познать все прелести этого мира.

На лице Джел вновь заиграла улыбка. Саша была права. Джел благодаря «Флоре» скинула двадцать два фунта. Теперь она могла носить то, что ей нравится, и забыть про широкие шмотки, благодаря которым удавалось скрыть ее уродливую фигуру. Лицо заметно похудело и стало таким прекрасным, что глаз не оторвать.

С того дня Джел стала общаться с Закари Ричардсоном. Они ежедневно переписывались, старались узнать как можно больше друг о друге и не могли дождаться выходных, чтобы наконец-то встретиться и вновь провести «урок».

* * *

– Так вот почему ты не хотела видеться со мной, – фыркнула Никки. – Предпочла подруге какого-то парня?

– Никки, не драматизируй, – снисходительным тоном промолвила Диана.

– На самом деле я рада, что хоть кто-то осмелился опылить наш неприступный цветочек, – быстро исправилась Дилэйн. – О нет…

Никки остановилась, увидев, как из-за поворота вышла ее старшая сестра Леда с младшей – Кларой.

– Пока, солнышко, – чмокнула Леда сестренку.

Клара махнула рукой Никки и побежала к подружкам.

– Никки, наконец-то мы встретились.

– Привет, Леда.

Леда Дилэйн была старше Никки на одиннадцать лет. Сестер объединяли лишь цвет волос и пренебрежительное отношение к матери. Никки всегда была сорванцом, даже Клара вела себя куда сдержаннее, несмотря на юный возраст. Поэтому Леде пришлось взять на себя роль матери и бережно следить за сестрами, в частности за Никки.

– Диана, Калли и… Джелвира, правильно? – спросила Леда, осмотрев каждую из подруг.

– Можно просто Джел, – тихо сказала О’Нилл.

– Здравствуйте, – отозвалась Диана.

Никки все это время глядела по сторонам в надежде найти предлог, чтобы поскорее уйти от сестры.

– У меня такой огромный кабинет! А вид открывается просто наишикарнейший! – поделилась своими впечатлениями Леда.

– Леда, мы опаздываем на урок, – резко сказала Никки и сделала шаг вперед. За ней последовали остальные.

– Ну ты хоть заходи ко мне иногда…

– Я не знала, что твоя сестра тут работает, – удивилась Калли.

– Она устроилась медсестрой, – не скрывая недовольства, ответила Никки.

– Это же здорово. Или нет? – задала вопрос Диана.

– Работа – это всего лишь прикрытие. Она при-ехала сюда, чтобы следить за мной и Кларой.

– Никки, кажется, у тебя паранойя, – высказалась Джел.

– Вы не знаете мою сестру! – вскипела Дилэйн. – Она обожает всех контролировать.

После этих слов Никки прибавила шаг и постепенно отдалилась от подруг.

– Кажется, контроль ей не помешает, – сказала Калли.

– Хорошо, что она тебя не слышала, – ответила Диана.

* * *

Лето Никки тоже пестрело разными событиями. Одно из них – возвращение в родной дом – четырехэтажный особняк, издали напоминавший сказочный замок, что достался семейству Дилэйн по наследству от деда матери, – старшей сестры.

– Леда! – радостно крикнула Клара, вприпрыжку побежав навстречу сестре.

– Привет, солнышко!

– С приездом, – скупо сказала Никки.

– Спасибо. Я так устала с дороги. Клара, сумки тяжелые, я сама их донесу.

Сестры отошли от такси и направились к дому.

– Ты надолго к нам? – спросила Никки.

– До осени. Потом перееду в Мэф.

– В Мэф? – насторожилась Никки.

– Да, я устроилась медсестрой в «Греджерс», буду жить в резиденции, – улыбаясь, сообщила Леда.

– Значит, теперь мы будем еще чаще видеться? – обрадовалась Клара.

– Я так об этом мечтала, – обняв младшую сестру, сказала Леда.

– Вот так сюрприз… – поникла Никки.

На самом деле, Никки в глубине души любила свою старшую сестру. Та, как я уже сказала ранее, воспитывала своих девочек, забыв про свое детство, вычеркнув свою молодость. А что еще оставалось делать? Их мать, Кармэл Дилэйн, находила более увлекательные занятия по сравнению с воспитанием дочерей. Она – богатая наследница, привыкла шиковать, развлекаться на полную катушку, отправляться с подругами в путешествия, знакомиться там с мужчинами. Три ее мимолетных романа завершились нежеланными беременностями. Леда, Никки и Клара появились от разных отцов. Леду она родила из-за страха. Кармэл узнала о беременности уже на том сроке, когда таблетки бесполезны, а на хирургическое вмешательство она не решилась. Никки появилась на свет лишь для того, чтобы Леде было чем заняться. Благодаря младшей сестре Леда быстро повзрослела, и мать окончательно расслабилась и в скором времени продолжила кутить. Кармэл не избавилась от Клары из-за отца девочки, который клялся ей в любви и не уставал говорить о том, что хочет от нее ребенка. Но как только самая младшая из сестер Дилэйн появилась на свет, возлюбленный Кармэл исчез.

Никки любила Леду за то, что та всегда жертвовала собой, своим временем, заботилась о ней. Но иногда ее забота выходила за грани разумного. Леда очень боялась, что вседозволенность вскружит голову Никки, и та пойдет по стопам матери, нарожает детей по глупости и заставит их страдать так же, как и их мать. Поэтому старшая Дилэйн старалась контролировать своих сестер. Порой ужесточенный контроль доводил ее до деспотизма, и младшим Дилэйн приходилось несладко. Не спасло их от сестры даже ее замужество.

– Почему именно «Греджерс»? – не унималась Никки.

– Там была открытая вакансия.

– Единственная вакансия во всей стране?

– Никки, что тебя не устраивает?

– Доброе утро!

На кухне, где сидели девушки, показался незнакомый Леде молодой мужчина, ее ровесник или чуть старше. Но шокировал девушку вовсе не возраст незнакомца. Он предстал перед ними без одежды. Леда как раз ела сосиску с яичницей, когда мужчина прошел мимо них со свисающим серым пенисом.

– Что за?..

– Это Гаспар. Инструктор по фитнесу Кармэл, – спокойно ответила Никки.

– И по совместительству ее парень, – добавила Клара.

– …Вот, значит, как.

Леда вскочила с места и побежала за Гаспаром. Тот был уже у гардеробной, натягивал на себя тренировочные штаны.

– Здравствуйте, – пылая от ярости, сказала Леда.

– Здрасьте. Вы Леда, старшая дочь Кармэл? Рад знакомству.

– Не могу похвастаться тем же. Какого черта вы разгуливаете по дому голым?!

– Ох, извините. Привычка такая, что поделать?

– Моя двенадцатилетняя сестра видела ваш член! Вы считаете, что это нормально?!

– Я же уже извинился. Не могу понять, вы рассержены или возбуждены? А может, и то и другое?

– Да как вы смеете?! Собирайте свои вещи и убирайтесь из моего дома!

– Только приехала и уже командуешь?

Леда обернулась и увидела мать. Кармэл, как всегда, шикарно выглядела: элегантные темно-рыжие локоны ниспадали с хрупких плеч, неброский макияж, подтянутое тело, что не успевало остывать от ласк страстных молодых самцов.

– Привет, мам.

– Здравствуй, Леда.

– Мама, почему этот мужчина ходит по нашему дому голым?

– По моему дому, – резко поправила Кармэл. – И да, у него такая необычная привычка. Мы ничего не можем с этим поделать.

– …Сумасшедший дом.

– Гаспар, оставь нас, пожалуйста.

– Конечно, любимая, – мужчина страстно поцеловал Кармэл перед тем, как уйти. – Не нервничай.

Кармэл размякла в объятиях своего воздыхателя, но стоило Гаспару уйти, как выражение ее лица тут же стало суровым. Леда поняла, что им не избежать тяжелого разговора.

– Если тебя что-то не устраивает, ты можешь вернуться к себе домой.

– У меня больше нет дома, ты же знаешь, – потупив глаза, ответила Леда.

– Ах да… Я забыла, что Рассел лишил тебя дома. Какая неприятность.

– Мама, как долго это будет продолжаться? Ты меняешь мужиков каждый месяц. Они все высасывают из тебя деньги и исчезают. На все это безобразие смотрят твои несовершеннолетние дети!

– Теперь я понимаю, почему Рассел тебе изменил. Ты такая нудная! Взамен мне мои мужчины дарят тонну удовольствия. Я наслаждаюсь своей жизнью, понимаешь? Я счастлива!

– Твое счастье ослепило тебя! Ты из-за него совершенно не замечаешь своих детей. Они ведь нуждаются в тебе!

– Не тебе меня осуждать, Леда. Тебе двадцать семь лет. Ты разведена, еще и нищая! Твой муж изменил тебе и выставил тебя за дверь. Ты – неудачница!

– Закрой свой рот! – не выдержала Леда.

– Если я такая хреновая, что ж ты прибежала ко мне, как побитая собака?

Леда ушла в слезах в свою комнату, а Кармэл лишь посмеялась ей вслед. Никки, что все это время сидела на лестнице и слушала их разговор, тоже всплакнула. Ей было безумно жаль свою сестру.

Позже Никки открыла дверь комнаты Леды и застала ее за сбором вещей.

– Леда, что ты делаешь?

– Я уезжаю. До осени поживу в гостинице.

– Ты из-за Кармэл?

– …Из-за мамы, из-за тебя. Не хочу портить ваше настроение своим присутствием.

– Эй, угомонись. Ты же знаешь меня. Я могу взбесить даже свое отражение в зеркале, а Кармэл…

Никки села на кровать, где были разбросаны вещи Леды, что она собирала в спешке.

– Ты была права во всем. Наш дом превратился из-за нее в гостиницу. Я уже устала запоминать имена ее очередных хахалей-трахалей. Ей на нас наплевать… Но мы с Кларой не отчаиваемся, потому что у нас есть ты. Мы знаем, что ты никогда не дашь нас в обиду, – Никки обняла сестру. – Я рада, что ты приехала. Правда.

Появилась долгожданная, хрупкая идиллия. Сестры были рады находиться в обществе друг друга, делиться тайнами, проводить совместные вечера, пока мать тонет в море оргазмов со своим воздыхателем.

Но контроль Леды не заставил себя долго ждать. Последняя неделя лета была богата на тусовки. Молодежь не спешила расставаться с жаркими, а порой и горячими летними деньками. Одна из шумных тусовок проходила в Голхэме – небольшом районе города Глэнстоуна. Вечеринку устроила подруга Клары – Тоуни Уэллер, поэтому самая младшая из Дилэйн не могла пропустить ее. Но Леда, разумеется, была против. Во-первых, Клара намеревалась поехать в Голхэм, что находился далеко от их дома, во-вторых, Клара была еще совсем маленькая, глупая. Ей рано посещать такие мероприятия.

Леда поехала к бывшему мужу, чтобы забрать последние вещи, и приказала Никки следить за сестрой.

– Клара, ты опять взяла мои наушники?!

Ворвавшись в комнату младшей сестры, Никки никого не застала внутри.

– Клара? – спросила она еще раз, надеясь, что та где-то прячется.

– Вот черт…

Никки побежала за своим телефоном.

– Алло.

– О, неужели мне удалось дозвониться до тебя с десятого раза?!!

– Никки…

– Как ты посмела сбежать?! Леда же тебе запретила идти на эту вечеринку! Она меня убьет!

– Не парься, я успею вернуться до ее возвращения.

– Возвращайся сейчас же!

– Нет!

– Что?..Что ты сказала? Алло!

Клара прервала разговор.

– Вот стервоза малолетняя!

Никки, не раздумывая, взяла свою машину и отправилась в Голхэм. Дом Уэллеров находился на окраине города, но музыка с вечеринки была слышна уже при въезде в тот злополучный район.

Никки забежала в дом, где в тесном, неуютном пространстве тусовались малолетки. Страх Леды не был беспочвенен. Повсюду спиртное, косячки, сигареты и мальчики, тискающие одурманенных девочек.

– Эй ты, – Никки схватила первую попавшуюся девчонку. – Где Клара Дилэйн?

– Я не «Эй ты», а Деметра, – высокомерно ответила девчонка.

– Да мне насрать! Где Клара?!

– …Спроси у Тоуни.

Деметра указала на еще одну девчонку. Это и была та самая подруга Клары, что устроила веселье.

– Ты Тоуни?

– Да.

– Где Клара Дилэйн?

– Она… она сейчас придет, – стала мямлить Тоуни.

– У тебя со слухом проблемы? Я задала тебе конкретный вопрос: где моя сестра?!

– Эй, ты чего разоралась? Ты кто такая?

Никки обернулась. Рядом стояла девушка ее возраста. Фиолетовые пряди незнакомки и яркие небрежные смоки на веках сразу бросились в глаза.

– Я – Никки МатьТвою Дилэйн!

– А я – Рокси ЕщеРазНаорешьНаМоюСеструОтымеюТебяВЗад Уэллер!

Никки хотела что-то ответить, так же дерзко и колко, но все же не устояла и рассмеялась.

– Классно сказала.

– Благодарю, – расслабилась Рокси.

– Значит, ты сестра этой засранки? – спросила Никки.

– А ты кто?

– А я ищу свою засранку…

– Никки? Ты что здесь забыла?

Увидев свою сестру в компании дрыщавого, прыщавого недомерка, что лапал ее талию, Никки впала в бешенство.

– Ах ты говнючка!

– Эй, остынь! – схватив Никки за руку, сказала Рокси. – Детишки просто развлекаются. Я все тут контролирую. Пойдем в зону для взрослых.

Рокси отвела Никки на задний двор, где стоял дешевый пластмассовый стол и пара таких же стульчиков. На столе – пачка крепких сигарет и открытая бутылка текилы. Никки с радостью согласилась угоститься, совсем забыв о том, что их с Кларой ждет дома.

– Никогда бы не подумала, что ты из «Греджерс».

– Почему это? – спросила Никки.

– Ну, вы же такие… ну, не такие, как все. Ходите в своих старушечьих сарафанчиках, смотрите на всех свысока. Наши учителя нам вас в пример ставят. Вы же такие ультравоспитанные, до омерзения культурные. Одним словом, богини. Богатенькие богини.

Никки опустошила уже третью стопку, лизнула лайм, посыпанный солью.

– Если честно, я ненавижу свою школу. Там куча правил и ни одного парня.

– Да… В этом вам не повезло.

– Нет, конечно, на выходных я зря время не теряю. Тиндер мне в помощь. Но там попадаются одни ушлепки.

– Так переведись в смешанную школу. В чем проблема?

– Проблема в том, что в «Греджерс» мои подруги. Они – вся моя жизнь.

– Ну тогда мучайся, Никки. Мучайся и пей, – Рокси дала Никки еще одну наполненную стопку.

– Привет, Рокс. Извини, что отвлекаю.

– О, Арджи, ты за флешкой пришел?

– Ага.

– Сейчас принесу. Ах да, Арджи, это Никки. Никки, это Арджи. Не скучайте.

– Привет, – сказала Никки.

– Привет, – робко ответил Арджи. – Ты не из «Блэкстона»?

– Я из «Греджерс».

– Ничего себе! Редко в наших краях встретишь девушку из «Греджерс». Это знаменательное событие.

– Как приятно, – кокетливо хихикнула Никки.

У Никки была одна особенность или же недостаток. Называйте как хотите. В общем, она моментально влюблялась. Ей хватало несколько секунд, чтобы понять, что перед ней стоит тот самый… С которым она покувыркается недельку и потом бросит, как только потеряет интерес. Скорее всего, эту легкомысленность она переняла от матери. Никки получала истинное удовольствие, когда все парни, на которых она обращала внимание, теряли от нее голову. А парней ведь очень много, поэтому она не могла долго оставаться с кем-то одним. Ей необходима новая, свежая жертва. И вот Арджи, робкий красавчик, смесь Тома Харди и Джейка Джилленхола, с очаровательной улыбкой и сногсшибательными мускулами, стал ее очередной жертвой.

– Тебе, наверное, больше нравится общаться с парнями из «ВэстКонтерлэй»?

– Боже упаси! Меня тошнит от их смазливых физиономий.

– Поддерживаю, – улыбнулся Арджи.

– Держи, Арджи.

Рокси, к великому огорчению для Никки, быстро вернулась.

– Спасибо. Ну, пока.

– Пока, – махнула рукой Рокси.

– Пока, Никки.

– Пока, Арджи…

Никки проводила его взглядом. Как и любую хищницу, ее терзали голод и жгучее чувство неудовлетворенности, после того как ее жертва бесследно скрылась.

– Он твой парень?

– Арджи? Нет, мы с ним просто учимся вместе. Да и он мой сосед.

– У него есть девушка?

– Нет, а что? Ты запала на него?

– Ну так… Слегка, – ухмыльнулась Никки.

– Эх, тогда наберись терпения. Чтобы охмурить Арджи Смита, потребуются годы.

– Он что, самый популярный парень «Блэкстона» и в него влюблены все девчонки?

– Нет. Он скорее самый занудный парень «Блэкстона». За все время в старшей школе он встречался всего лишь с одной девчонкой. Потом расстался и с тех пор пребывает в поиске любви всей своей жизни.

На лице Никки появилась хитрющая улыбочка. Ее жертва свободна, застенчива, романтична. Она без особых усилий сможет его захомутать.

– Что ж, тогда обрадуй его. Скажи, что он ее уже нашел.

Да начнется охота!

Глава 4

Осень все еще хранила в себе прожилки знойных летних дней. Духота стояла страшная, небо заволокло тяжелыми тучами. Казалось, что школа находится под прозрачным колпаком, а все, что внутри его, обречено на медленную смерть.

Девочки сидели после уроков в парке. Они заняли самую большую беседку, остальные же учащиеся ютились в скромных домиках.

– А может, не все так плохо? Вдруг родители правы и к Джулиану действительно нужно присмотреться? – попыталась утешить подругу Никки.

– Я уже пыталась к нему присмотреться, – устало ответила Диана.

– И что?

– Поняла, что он похож на воробья с синдромом Дауна.

Девочки не могли не рассмеяться после этой фразы. Диане стало чуть легче, после того как ее подруги узнали о том, что произошло летом. Будучи в Мэфе, далеко от Глэнстоуна, Джулиана и родителей, ей казалось, что она в безопасности и все ее проблемы решатся и без ее участия.

– Мисс Брандт.

Возле беседки стоял Джераб. Девушки тут же встали в знак приветствия и уважения.

– Мистер Эверетт, – почтенно сказала Диана.

– Я отвлеку вас на одну минуту.

Диана покорно подошла к нему. Джераб предпочел немного отойти от беседок, чтобы никто не услышал их беседу.

– Я хочу узнать, сколько я вам должен на ремонт машины, – решительно заявил он.

Диану его просьба ничуть не удивила.

– Мистер Эверетт, мы ведь уже решили эту проблему, – спокойно ответила она.

– Вовсе нет. Вы поставили меня в неловкое положение, почему-то решили, что я не в состоянии оплатить ущерб. Но это не так. Я виноват и должен поступить так, как мне диктует совесть.

Диана вздохнула. Мало того что погода душила своим маревом, так еще она вынуждена терпеть этот утомительный разговор.

– …Триста тысяч, – немного подумав, ответила Брандт.

Диана заметила, как глаза Джераба вмиг округ-лились от удивления. Но мистер Эверетт всеми силами старался сохранить непоколебимость.

– Сто пятьдесят на ремонт, сто пятьдесят за моральный ущерб. Когда я могу увидеть эти деньги?

– Дайте мне неделю, – уверенно сказал Джераб.

Диана рассмеялась.

– И что же вы сделаете за неделю? Продадите дом, свою машину? Может быть, еще книги? У вас их наверняка полно. Итого у вас накопится тысяч пятнадцать?

– Вы снова меня высмеиваете!

– Мистер Эверетт, вы сами себя выставляете посмешищем! Я не хотела вас унизить, я лишь пыталась помочь. Вы не сможете расплатиться с моим отцом.

– Это не вам решать.

– Да что вы говорите? Знаете что, я никогда не помогаю посторонним людям, но ради вас я сделала исключение, о чем теперь жалею. Если вы еще раз подойдете ко мне с подобной просьбой, вам придется заплатить в два раза больше названной ранее суммы!

Диана демонстративно развернулась и направилась к беседке.

– Диана! – крикнул в отчаянии Джераб.

– Минута закончилась, мистер Эверетт!

Джераб был настолько в ярости, что ему хотелось выдернуть столетние деревья с корнями. В «Блэкстоне» у него никогда не возникало подобных проблем. Он всегда был с учениками на одной волне, мог найти общий язык с самыми трудными подростками, которых даже директор сторонился. Но с Дианой… С ней все иначе. Джераб мгновенно лишался рассудка, стоило ему взглянуть в ее глаза.

– Соболезную его девушке… Это ж надо быть таким упрямым!

Девочки уставились на Диану, что не могла удержаться от гневных комментариев.

– Я не хочу это обсуждать! – резко добавила она.

– Ладно… Тогда давайте продолжим обсуждение грядущего праздника, – сказала Никки.

– Какого еще праздника? – спросила Диана.

– Эй, подруга, я не знаю, что там у вас происходит с мистером Эвереттом, но то, что ты забыла про день рождения Калли, – настоящее преступление.

– …Прости, Калли. Я в самом деле запамятовала, – виновато произнесла Диана.

– Ничего. Если честно, праздник – это громко сказано. Я хочу устроить просто милые посиделки.

– Какие еще посиделки?! – недоумевала Никки. – Ты обещала отвязную тусню, которую Бэлл-фойер будет помнить не одно десятилетие.

– Никки, ну какая отвязная тусня с нашими-то предками?

– Зачем ты вообще их пригласила?

– Это не я. Это мама все…

– Калли, расслабься, – покровительственным тоном сказала Диана. – Даже с нашими родителями вечеринка будет незабываемая. Ведь семейство Лаффэрти по-другому не умеет.

– О да! – улыбнулась Джел.

* * *

– Лили, мне будет вас не хватать, – печально склонив голову, сказала Калли.

– Мне вас тоже. Прощайте, мисс Лаффэрти.

Калли обняла прислугу, которая угождала ее семье больше десяти лет. Вскоре Лили покинула ее, и дом Лаффэрти лишился последней прислуги.

Спенсер Лаффэрти, отец Калли, человек целеустремленный, в какой-то степени даже гениальный. Его семья не принадлежала высшему обществу. Он всего добился сам. Уже в тридцать четыре года Спенсер открыл свою фирму по производству тонеров. Спустя три года появилось множество филиалов по всей стране и за ее пределами. Огромное количество инвесторов, партнеров, верных клиентов. Семья Лаффэрти жила в достатке долгое время. Спенсер купил огромный дом в Бэллфойере, нанял прислугу, не поскупился даже на садовника и повара, превратив жизнь своей прекрасной жены-домохозяйки в красивую сказку.

Но внезапно все изменилось. Бизнес стал терять обороты, значительное количество клиентов вдруг перешло к конкурентам, филиалы стали закрываться один за другим. Прибыль заметно упала.

Все это не могло не отразиться на жизни семьи Лаффэрти. Спенсер понимал, что он на грани банкротства. Где-то он просчитался, кто-то его подвел, может, и звезды еще не так сошлись. Короче говоря, с прислугой пришлось попрощаться, с садовником и поваром тоже. Также Спенсер продал свой дорогой автомобиль, купил попроще, расстался с яхтой на аукционе, с любимыми антикварными вещицами, которыми он любил хвалиться перед гостями.

– Все плохо, да? – спросила Калли свою мать.

Мэйджа выпила бокал вина, поморщилась, потому что пойло было дешевое. От изысканного, коллекционного вина тоже пришлось отказаться.

– Твой отец говорит, что все под контролем, – ответила миссис Лаффэрти и наполнила очередной бокал.

Калли хотелось верить в это, но от истины не ускользнешь. Она видела, что происходит с отцом: он стал поникшим, неразговорчивым, излишне суетливым. Поведение Спенсера говорило о том, что жизнь их семьи катится в бездну. К лучшим временам им не вернуться.

– Зацени мою новую форму, – сказал Бенни, показывая спортивную футболку и шорты от дорогого бренда.

Калли поразила обновка младшего брата. Она не покупала себе новые вещи уже полгода.

– Класс. Мы практически банкроты, а отец продолжает тебя баловать.

– Это все благодаря тебе, – ответил Бенни.

– О чем ты?

– Если бы папа не перевел тебя в «Блэкстон», мы разорились бы еще раньше.

Калли чуть в обморок не упала после услышанного.

– Ты не знала, что ли? – растерялся Бенни.

Калли ворвалась в кабинет отца. Не прошло еще и минуты после их разговора с Бенни.

– Папа!

– Калантия, я сейчас занят, – сказал Спенсер, не отрывая взгляда от груды счетов.

Калли не тревожила занятость отца. Она уверенно подошла к Спенсеру и положила свои руки на его плечи, заставив его тем самым отвлечься от дел.

– Ну что такое?

– Бенни сказал, что ты перевел меня в «Блэк-стон». Это правда?

Спенсер снял очки, протер уставшие глаза, краснющие от долгой возни с документами.

– Не совсем, – спокойно ответил он. – Весной я оплатил первый семестр в «Греджерс», так что полгода ты будешь в Мэфе.

– Почему ты мне не сказал?! Почему я узнаю об этом вот таким образом?!

– Я не хотел тебя заранее расстраивать. Думал, подготовить как-то… Но раз уж так произошло, то, может, это и к лучшему.

– …Неужели нет другого выхода?

– Калантия, я сделал все, что мог. Но, проанализировав наши расходы, я пришел к выводу, что не смогу оплатить еще полтора года обучения в частной школе. Мне жаль…

Калли отошла от отца, приложила влажную ладонь ко лбу. Ей было дурно от этой новости, но Калли понимала, что отец поступает так с ней не со зла. Он и сам не рад такому развитию событий.

– Значит, уже этой зимой мы с Бенни будем учиться в «Блэкстоне»?

– Нет, Бенни остается в «ВэстКонтерлэй», – ответил Спенсер, вновь погрузившись в бумаги.

«Вэст Контерлэй» – это частная школа для парней, обучение в которой было в несколько раз дороже по сравнению с «Греджерс».

– Как это остается?

– Бенни – мой сын, моя надежда. Он – мужчина, в конце концов. Для него это важнее.

Калли почувствовала, как обида застряла в ее грудной клетке, как она трясется вместе со всем ее нутром, словно умирающий мотылек.

– Ты это серьезно?! – задыхаясь от отчаяния, спросила она.

– Не будь эгоисткой. Это рационально, на мой взгляд. Ты умнее всех своих сверстников. В «Греджерс» ты получила великолепные знания. Перевод в «Блэкстон» не усугубит твое положение, а вот Бенни может пострадать. Ему всего четырнадцать, у него еще все впереди.

– …Ты не можешь так со мной поступить. Как это так?! На сына у тебя есть деньги, а на меня нет? В «Греджерс» вся моя жизнь, там мои друзья!

– Ну вот давай, из-за твоих друзей я влезу в долги! Ты хоть понимаешь, что говоришь? Я уже все решил! И тебе придется с этим смириться!

Калли была разбита. Вдребезги разбита. Она сидела у камина, вытирала слезы, что не кончались, и слушала треск хвороста. Ей казалось, что так трещит ее жизнь по швам.

Как сказать девочкам о том, что она переводится в обычную школу? Как она сможет жить без Дианы, Никки и Джел? В «Греджерс» совершенно другой мир, иная атмосфера. Ничто не сравнится с жизнью за воротами ее любимой школы.

А как быть с характеристикой? Со всеми заслугами, что накопились за время учебы в приличном количестве? Всем известно, что «Греджерс» дарит своим ученицам шанс на лучшую жизнь, на собственные успехи. Как же это здорово – поступить в лучший университет, на престижный факультет не за деньги родителей, не из-за влиятельной фамилии, а за счет своих достижений. Ученицы «Греджерс» всегда первые в конкурсном списке. Им открыты любые дороги.

Учеба в «Блэкстоне» перечеркнет всю ее жизнь. Калли еще долго не сможет отпочковаться от родителей, а она так мечтала стать независимой.

– Не накручивай себя, милая. Это ведь не смертельно, – ласковым голосом сказала Мэйджа, поглаживая дочь по макушке. – Ты у меня такая интересная, общительная. Ты быстро обзаведешься новой компанией в «Блэкстоне».

– Мама, я бы могла смириться с новой школой, новым окружением… Но я никогда не смогу смириться с тем, что я для отца на втором месте после Бенни. Мы – его дети. Мы должны быть равны. Но Бенни – мужчина, а я… Научилась читать и писать, и этого хватит. Ты бы видела, как отец смотрел на меня. Я для него не женщина, не человек даже, а просто матка на ножках. Мой удел – это рожать детей и восхищаться заслугами мужчин. Ведь они всегда на ступень выше. Ненавижу!

Мэйджа закрыла лицо руками, стараясь спрятать слезы.

– Если бы мой отец поступил со мной так же, я бы не выдержала…

Мэйджа Лаффэрти была выпускницей «Греджерс», она не понаслышке знала, что это за место и почему с ним так тяжело расстаться.

– Поговори с папой, – попросила Калли. – Может, тебе удастся его переубедить.

– Калли, ты думаешь, я не пыталась? Он меня не слушает. Спенсер никого не слушает.

Калли посмотрела на огонь, и ей вдруг показалось, что одна крохотная искорка попала ей в душу, за счет чего в ней вспыхнул пожар ярости. Обида давно истлела, а вот злость и негодование только набирали обороты.

– Я не покину «Греджерс», – ледяным тоном сказала она.

– Где же ты найдешь деньги на следующий семестр?

– …Заработаю.

– Ты не сможешь. Тебе всего пятнадцать, на хорошую должность можешь не рассчитывать, а подработки для школьников – смехотворны.

– Я что-нибудь придумаю.

– Калантия…

– У меня еще есть целый семестр.

Мэйджа покачала головой. Ей, безусловно, нравилась целеустремленность дочери, но отрицать обреченность ее плана было бессмысленно.

– Что делать с моим днем рождения? Вот это проблема…

– Это крах… Я позвала Аннемари Брандт.

– Мама!

– …И заодно всех остальных родителей.

– Что ты наделала?!

– Я думала, что наши трудности – временные, что Спенсер все уладит… Так, не беспокойся, праздник я возьму на себя. Я не могу ударить лицом в грязь перед Брандт, – обняв дочь, воодушевленно сказала Мэйджа.

– Где же ты возьмешь деньги, мама? – улыбнулась Калли.

– Я что-нибудь придумаю.

Калли обняла мать в ответ, почувствовав капельку надежды.

* * *

Город Глэнстоун, в котором жили наши принцессы, был разделен на два района. Названия этим районам дали два озера: Бэллфойер-лэйк и Голхэм-лэйк. В Бэллфойере жила элита города. Этот район пестрел шикарными особняками, огромными поместьями. Роскошь и благородство царили на этой территории.

Голхэм стал пристанищем для среднего и низшего классов. Там и располагалась школа «Блэкстон».

Калли, несмотря на то что относилась к высшему обществу, любила проводить время в Голхэме. В чопорном, деликатно вылизанном Бэллфойере ее неугомонная душа не находила себе места. В Голхэме Калли подружилась с мальчишками, которые без какого-либо осуждения приняли ее в свою компанию и научили ее разным веселым играм. Каждое лето Калли играло яркими красками благодаря дружбе с простыми ребятами.

Но когда ей исполнилось двенадцать, все изменилось. На одной из прогулок Калли стало дурно. Боль в животе внезапно сковала ее.

– Ты куда? – спросил один из друзей Калли, когда заметил, что она уходит.

– Домой. Мама позвонила, – сказала Калли, чувствуя, как тело пронзил очередной спазм.

Калли отошла от мальчишек и побежала в сторону своего района. Но тут…

– Калли, у тебя плотину прорвало!

Калли в ужасе посмотрела на свои бежевые штаны и заметила кровь, что пропитала ткань между ног. Первые в ее жизни месячные поставили ее в неловкое положение. Мальчишки заливались хохотом, показывали пальцами, кто-то вообще с отвращением отвернулся. Калли расплакалась. Она ненавидела, презирала себя, свое женское тело, что решило «проснуться» в такой неподходящий момент. Ей хотелось вырвать свою матку и растоптать ее в пыли.

Самое ужасное было то, что ее теперь уже бывшие друзья бежали за ней и даже не думали прекращать смеяться.

– Стой!

К Калли подбежал рыжий паренек, схватил ее за руку. Та стала брыкаться, понимая, что на этом ее унижение не закончено.

Парень снял с себя джинсовый пиджак и завязал его на талии девушки, тем самым прикрыв объект насмешек. Юноша был гораздо старше тех болванов, что издевались над Калли. Они сразу же разбежались при виде его.

– Спасибо… – дрожа, сказала Калли.

– Ты чего плачешь?

– …Они теперь до конца жизни будут это вспоминать, – всхлипывая, ответила она.

– Да забей. Они просто кучка идиотов, что с них взять? Ты из Бэллфойера?

– Как ты догадался?

– Ты не похожа на обитателей Голхэма. Сразу выделяешься.

Парень протянул ей руку, всю усыпанную веснушками.

– Я Руди Фокс.

– Калли Лаффэрти, – девушка протянула свою руку в ответ, и далее последовало рукопожатие.

– Не против, если я провожу тебя?

Калли улыбнулась и кивнула. О боли она забыла за считаные секунды. Весь путь до Бэллфойера ребята болтали без устали. Руди интересовался тем, как Калли оказалась в его районе, чем она увлекается. Калли с легкостью распахнула ему свою душу, ей казалось, что этому человеку можно рассказать даже самые сокровенные тайны. Руди на тот момент было шестнадцать. Он был прост и искренен. Старался избегать грубых словечек, смотрел на нее как на божество.

– Руди, еще раз спасибо, – сказала Калли, когда они остановились у ворот ее дома.

– Да пустяки. Ты, главное, не плачь больше, принцесса. Договорились?

– Хорошо.

Калли отдала ему его джинсовку, направилась к воротам и тут же повернулась лицом к Руди. Вспомнила о крови, что все еще «украшала» ее штаны.

– И не стесняйся! – крикнул он, заметив, как Калли смутилась.

Калли растаяла. Прежде ей не доводилось встречать таких парней, как Руди. Воспитанных, обаятельных и добрых. Руди не был красавцем. Рыжие волосы, треугольное лицо, веснушки, серые глаза и маленький рот. Подруги Калли точно не обратили бы внимания на него, но ее в нем все-таки что-то зацепило.

– Кто это был? – спросила Мэйджа, войдя в комнату дочери.

Калли напряглась, поняв, что мать видела ее нового знакомого.

– Руди… Руди Фокс.

– Ты опять гуляла в Голхэме?

– А что мне еще делать? Девочки разъехались. Мне же нужно с кем-то общаться.

– А что, в Бэллфойере не осталось больше нормальных людей?

– В Голхэме тоже есть нормальные люди.

– И Руди Фокс один из них?

– …Да.

Мэйджа печально вздохнула, села рядом с дочерью на кровать.

– Калантия, я же тебе много раз говорила, таким девушкам, как ты, не место в Голхэме. Там опасно и… грязно, – брезгливо произнесла Мэйджа. – А эти нищие парнишки вроде Руди Фокса только и жаждут овладеть тобой.

– Он не такой.

– Ты давно его знаешь? – подняв бровь, поинтересовалась Мэйджа.

– Нет… Мы сегодня познакомились.

– Вот видишь. Они все такие, Калли. Руди – обычный оборванец, он сразу понял, что ты из привилегированных, и теперь присосется к тебе как паразит. Обещай мне, что ты больше не будешь с ним общаться.

– …Обещаю.

Прошло четыре года.

Калли летящей походкой шла по своему любимому маршруту. Лето близилось к финалу, но жара стояла адская. Город был похож на огромную раскаленную духовку.

Калли дошла до мастерской, встала у двери, склонив голову к плечу. Один из работников мастерской стоял к ней спиной, согнувшись, одной рукой что-то красил, другой чесал зад.

– Боже мой, как сексуально, – сказала Калли.

Парень, услышав ее нежный, игривый голосок, тут же выпрямился, обернулся.

– Калли, ты меня напугала.

Лаффэрти подбежала к нему, но тот сделал шаг назад.

– Я весь грязный.

– Плевать.

Она была в белоснежном поло и голубой коротенькой плиссированной юбочке. Такая чистенькая и свеженькая. А он стоял в синем, перемазанном маслом комбинезоне, одетом на голое потное тело. Но Калли его вид совсем не смутил. Это ведь был ее Руди. Самый лучший, самый любимый, самый родной. Они крепко обнялись и чмокнули друг друга в щеки.

Четыре года ребята дружили и тайно любили друг в друга. Руди смущал юный возраст его подруги. Ему уже исполнилось двадцать, а Калли в октябре должно быть только шестнадцать. Калли боялась признаться в своих чувствах Руди. Ей казалось, что он относится к ней как к сестре и ее любовь оттолкнет его.

Руди и Калли пришли на свое любимое место – Голхэм-лэйк. Руди сел на траву, опершись спиной о ель, а Калли разместилась на его коленях.

– Как твой отец мог так облажаться?

– Без понятия, – ответила Калли. – Я не разбираюсь в его делах. Знаю лишь одно: мы в полной жопе.

– Вы переезжаете в Голхэм?

– Пока нет.

– Значит, вы еще не в полной жопе.

– Руди… Я задам тебе один вопрос, только ты, пожалуйста, не смейся, ладно?

– Постараюсь.

– Скажи, я смогу заработать двадцать тысяч фунтов стерлингов за полгода?

Руди изо всех сил старался сохранить каменное выражение лица, но в конце концов не сдержался.

– Эй, ты обещал не смеяться.

– Я обещал постараться. Калли, это нереально. Зачем тебе столько денег?

– Отец хочет перевести меня в «Блэкстон» этой зимой, потому что не может оплатить мою учебу. Мне нужно заработать двадцать тысяч на следующий семестр… И еще сорок, чтобы перейти в выпускной класс.

– Шестьдесят тысяч. Обалдеть. Я таких денег ни разу не видел.

– Что мне делать?

Руди задумался. Калли не отводила от него взгляд. Она поймала себя на мысли, что Руди весьма преобразился. Тяжелая работа сделала его тело крепким, накачанным. Лицо стало мужественным благодаря брутальной бороде. В глазах поселилась мудрость. Его глаза она любила больше всего.

– У вас есть антиквариат? – задал вопрос Руди.

– Был. Отец все продал, чтобы хватило на «Вэст Контерлэй» для Бенни, – пожаловалась Калли.

– Засада…

– Еще какая.

– Слушай, ну, «Блэкстон» – это не так страшно. Я там учился. И теперь посмотри, каким уважаемым человеком я стал. – Руди самому стало смешно от его слов. – Будешь работать со мной, чинить тачки и старые лодки.

– Супер.

– Будешь пахнуть как я.

– Обожаю твой запах.

– Тем более! Ничего, выкрутимся.

– …Хочу повеситься, – сказала Калли, погрузив лицо в ладони.

– Могу одолжить свои подтяжки.

– Спасибо, дружище.

– Калли, да чего ты так зацепилась за «Греджерс»? Жизнь ведь не кончится, если ты не будешь там учиться.

– Кончится. Я должна там учиться. Я хочу доказать отцу, что я на что-то способна. Хочу утереть нос ему и Бенни!

– …Ладно, я напрягу свои связи, подыщу тебе какую-нибудь работенку. Подкину свои сбережения. У меня меньше десяти тысяч, но хоть что-то.

– Руди… Я тебя не заслуживаю, – прошептала Калли.

– Не хнычь только. Это не конец света. Из любой задницы есть выход, уж я-то точно знаю.

Калли было приятно, что Руди старался ее поддержать. Но факт остается фактом: шестьдесят тысяч ей не заработать за такой короткий срок. И даже сбережения Руди ее не спасут.

– Только сейчас я поняла, насколько моя идея безумна…

Руди поцеловал Калли в лоб и посмотрел ей в глаза.

– Все будет хорошо. Слышишь, принцесса? Доверься мне.

Глава 5

– Я устала… – сказала Элеттра, закатывая глаза.

– Мы же только начали? Элеттра, если будешь постоянно лениться, то ты ничего не добьешься в жизни, – нежно сказала мать. – Давай, попробуй еще раз.

Аврора Кинг все свое свободное время посвящала дочери. Они вместе рисовали, обгоняли друг друга на утренних пробежках, но больше всего мать и дочь любили играть на фортепиано. Элеттре на тот момент было всего десять, но она уже виртуозно играла, ее длинные пальчики создавали настоящую магию, когда прикасались к клавишам.

Элеттра вздохнула и принялась вновь играть Ноктюрн двадцать до диез минор Фридерика Шопена – любимую композицию матери. Десятилетнему ребенку тяжело сыграть столь сложное произведение, но Элеттра была уникальна, она всегда все быстро схватывала. Любовь к музыке навечно поселилась в ее сердце благодаря матери.

– Ну как?

– Уже лучше, – прокомментировала Аврора. – Но все равно немного зажато. Почему ты сомневаешься в себе?

– Не знаю… – пожала плечами Элеттра. – Когда у меня не получается что-то хорошо сделать, я не хочу это продолжать.

– Элеттра, если бы все музыканты, художники, ученые так же размышляли, то в мире бы не было столько удивительных произведений и открытий. Ошибки должны мотивировать тебя двигаться дальше, а не заставлять все бросать на половине пути. Так, продолжай, а я пока пойду на кухню и попрошу Барбару, чтобы она приготовила тебе что-нибудь вкусненькое. Ты это заслужила.

Аврора поцеловала дочь в макушку и покинула ее комнату. Элеттра закрыла глаза и продолжила играть. Все ноты она знала наизусть. Ее пальцы плясали по клавишам, сердце билось в такт музыке. Когда Элеттра сидела за инструментом, она мгновенно сливалась с ним, они становились единым целым, мощнейшим симбиозом. Элеттре казалось, что ее игру слышит весь мир и она не имеет права на ошибку. Она представляла себя в огромном концерт-ном зале, на сцене. Внимание тысячи слушателей сосредоточено лишь на ней. Люди покрываются мурашками, забывают, как дышать, когда игра Элетт-ры становится еще экспрессивнее.

Когда-нибудь ее мечта исполнится, и Элеттра очарует весь мир своим талантом. Она в это верила.

Элеттра закончила играть, вышла из комнаты и пошла на кухню, где ее должно было ждать вкусное вознаграждение за ее труд и старание. Но кухня была пуста, Барбары – домработницы семьи Кинг – не было, и матери тоже.

– Мам? – сказала Элеттра, выйдя на улицу.

Во дворе тоже никого не было. Элеттра никак не могла понять, куда же все испарились? Девочка подошла к бассейну, заметив в нем какой-то плавающий мешок. Вскоре Элеттра поняла, что это вовсе не мешок. Она увидела волосы, что медленно колыхались в воде, точно водоросли, парящие руки, тело едва достигало дна.

– Мама!

Элеттра окаменела от ужаса. Она хотела бежать, но ноги были словно прибиты к земле. Ее тело трясло в лихорадочном припадке.

– Элеттра, что случилось? – выбежал из дома отец.

Бронсон Кинг подошел к дрожащей дочери, осмотрел ее, затем решил перевести внимание на то, чем она была шокирована.

– Господи, Аврора!

Бронсон прыгнул в воду, вынырнул вместе с бездыханной женой, вытащил ее из бассейна.

– Барбара! – крикнул отец, одновременно сдавливая грудную клетку Авроры.

– Мистер Кинг… – сдавленным голосом сказала Барбара, увидев ужасающую картину.

– Уведи Элеттру и вызови скорую.

Бронсон склонился над женой, сотрясаясь от плача.

– Что же ты наделала, Аврора?..

Прошло две недели после смерти Авроры Кинг. Для Элеттры время остановилось. Она не различала ни день, ни ночь, ей не хотелось спать и есть. Ей не хотелось жить.

Девочка навечно застряла в том моменте, в маленьком светлом воспоминании, что являлось на самом деле преддверием мрака, нескончаемой боли и чудовищной неизбежности, когда ее мама – цветущая, ласковая, жизнерадостная – подарила ей последний поцелуй и вышла из комнаты, зная, что больше никогда не вернется.

Элеттру до сих пор трясло. День смерти матери испепелил ее душу, теперь от нее осталась лишь хрупкая оболочка, что дрожала от малейшего шороха.

– Доктор, ей помогут эти лекарства? – спросила Аделайн – сестра отца.

Еще раз осмотрев девочку, врач печально вздохнул и ответил:

– Будем на это надеяться. Элеттра пережила сильнейший стресс, и с его последствиями нам придется долго сражаться. Следуйте всем моим рекомендациям.

– Хорошо…

Аделайн Брин не могла бросить младшего брата и племянницу в такой тяжелый период. Она была вынуждена держаться мужественно и стараться приложить все усилия, чтобы вытащить из мучительной скорби двоих убитых горем человек.

Проводив доктора, Аделайн принялась реанимировать брата.

– Бронсон, тебе необходимо взять себя в руки, – строго сказала она.

– Я не могу, – опустив голову, ответил мистер Кинг. – Я… просто не могу. Как она могла так поступить со мной… с нами?

– …Я всегда знала, что у Авроры были проблемы с психикой. Да и ты наверняка догадывался об этом. Рано или поздно это должно было произойти… – Аделайн подошла к брату, заключила его лицо в ладони. – Элеттре сейчас намного тяжелее. Ты должен найти где-то силы, чтобы справиться с болью.

Элеттра тихо закрыла дверь своей комнаты. Она медленно, с опаской подошла к фортепиано. Открыла нотную тетрадь. Сделала глубокий вдох и не торопясь рассталась с воздухом. Стоило ей лишь коснуться клавиш, как тремор кистей усилился. Ее руки не подчинялись ей, они будто существовали сами по себе. Элеттра постаралась успокоиться, настроиться на игру, но все попытки сыграть были тщетны. Пальцы дрожали, отскакивали от клавиш как от раскаленной сковороды. Ее тело пришло в негодность. Казалось, что боль и горе окружили ее и трясли с безумной жестокостью в надежде вытрясти из нее жизнь. Элеттра в гневе стала стучать по клавишам и кричать во всю глотку. Инструмент издавал громкие предсмертные вопли. А Элеттра все не останавливалась. Ей хотелось раздробить свои непослушные пальцы.

– Элеттра! – ворвалась в комнату Аделайн.

Услышав голос тети, Эл остановилась. Аделайн подлетела к девочке и ужаснулась, увидев то, что сделала ее племянница.

– Что ты наделала…

Клавиши были залиты кровью.

– Это теперь будет долго заживать, – сказала Аделайн, взяв руку девочки.

– Что со мной происходит? Когда все это закончится?..

Аделайн достала из кармана таблетки, что выписал доктор, отошла на кухню за водой и быстро вернулась.

– Вот, выпей. Тебе станет легче.

Транквилизаторы слабо справлялись со своей работой, но надежда на чудо все еще грела душу Аделайн.

– Я обещала маме сыграть до конца…

– Тебе нужно поспать. Ты очень устала.

– Я не хочу спать.

– Закрой глаза хотя бы на пять минут.

Аделайн отвела Эл к кровати, уложила девочку, заботливо накрыв одеялом.

– Знаешь, я уверена, что тебе приснится мама… Те, кто нас покинул, любят посещать наши сны.

Элеттра закрыла глаза.

Затем вновь открыла. Она стояла у бассейна. Лучи солнца играючи поблескивали на воде. Пчелы жужжали вдалеке. Мертвая Аврора парила в воде лицом вниз.

– Мамочка…

Элеттра почувствовала, как страх сдавливает ее горло. Она вновь не могла пошевелиться, ее тело снова предательски дрожало.

– Я здесь, – раздался женский голос за ее спиной.

Эл повернулась и увидела мать. Аврора стояла совсем близко и улыбалась. Мокрое платье прилипло к телу, капли стекали по серой, изъеденной червями коже. Волосы облепили ее лицо, можно было разглядеть лишь ее глаза, по-прежнему красивые, лазурные.

Аврора медленно подняла руку и направила ее в сторону напуганной до смерти дочери.