Муха влетела в открытую форточку и оказалась на уроке зоологии. — У мух тело длиной от 2 до 15 миллиметров — тёмное, покрыто волосками и щетинками. «Это обо мне, — подумала муха. — Послушаем». — На лапках у одной мухи — 344 миллиона микробов. «Вот чёрт!» — муха с ужасом посмотрела на свои лапки.
Однажды Серёжа решил угодить сразу двум учителям — по русскому языку и по пению. В 8.27, с гитарой, он встал под окнами школы и запел упражнение № 43. Потом Серёжа спел: упражнения 44, 45, 46, изложение, диктант и наконец — сочинение на тему: «Образ двоечника в художественной литературе второй половины двадцатого века». Учителя выглядывали из окон и, кажется, были довольны.
Стоит Серёжа на кочке, комары его кусают, а он терпит и даже улыбается. Многие комары, не привыкшие к таким хорошим условиям, умирали от обжорства и удивления.
— Кутузов, к доске, — вызвала Вера Петровна. — Расскажи нам о Наполеоне и Кутузове. «Наверно, о папе», — подумал Женя. — Мой папа очень любит наполеон, — спокойно начал Женя, — но ему вредно сладкое и жирное, потому что…
В Поднебесной нет ничего, что можно было бы сравнить с пользой от недеяния. В этом закон небесного Дао, — начал Серёжа. — Когда будет уничтожена учёность, тогда не будет и печали, — сказал Серёжа и глубоко вздохнул
Однажды Коля нашёл на улице медаль «За спасение учителя». Он нацепил медаль на пиджак и пришёл в школу. — Покажи медаль, покажи медаль, — стали просить ребята. Но когда ребята рассмотрели, что на медали написано «За спасение учителя», они возмутились, отошли от Коли подальше и больше с ним не разговаривали.
— Здравствуйте, дети! Сейчас произойдёт чудо. Сейчас я сяду за рояль, и вы услышите журчание ручейка, шёпот листвы и т. п. Ну как, слышали? Отвечаем хором. — Да, прям как настоящие! — Кулаков, ты тоже слышал? — Вера Петровна, я слышал, как Коробкин прошептал Клеточкиной: «Клетка, я тебя люблю». — А она? — А она сказала: «Я люблю Уткина». И ещё… — Хорошо, Кулаков, садись. Уткин, ты любишь Клеточкину? — Нет, я люблю Ручкину, а Ручкина любит Полотенцева, а Полотенцев любит Корзинкину, а Корзинкина любит Мячикова, а Мячиков… — Стоп, Уточкин. Хватит! Мне надо подумать, как дальше вести урок. — Если можно, Вера Петровна, что-нибудь металлическое, для души. А то мы очень сильно страдаем. — Ну хорошо. Сейчас произойдёт чудо. Сейчас я сяду за рояль, и вы услышите грохот скатывающейся с лестницы нержавеющей кастрюли. Слышите? — Да, Вера Петровна, в кайф.
