автордың кітабынан сөз тіркестері  Лебединая дорога

Мария Семёнова

Иногда для того, чтобы пощадить врага, надо больше смелости, чем для того, чтобы его убить.

Тот не стоит свободы, кого можно сделать рабом

смельчаки редко спрашивают, что можно, а чего нельзя.

Сгниёт роскошная паволока, уступит медленной ржавчи­не закалённая сталь, рассыплется в прах благородно сверкающее серебро... И останется нетленным только одно.

Слава.

Добрая или худая.

Смотря что сумеешь посеять в памяти тех, кто тебя знал.

А вымрут, кому следовало бы помнить, — останется след, начертанный тобой на теле земли. И кто-нибудь засеет хлебное поле, которое ты расчистил от бурелома и камней. Или наколет доверчивую босую ногу о железный шип, затаившийся в траве-мураве...

Но воину кажется самым достойным, если далёкий внук снимет с сохи обрывок пробитой кольчуги — и поймёт, что прапрапрадед умер, не отступив.

— Тот не стоит свободы, кого можно сделать рабом.

Испещрённые чёрными и серыми скалами, прорезан­ные расщелинами фиордов.

Тот, что жил на острове в прибрежных шхерах, в трёх днях пути к югу.

Просто смотрел, и такая мука была на его лице, что собственные болячки казались Скегги безделицей.

отшатнулся и в ужасе завопил:

— Щур! Щур! Пропади!

Было видно, что такого страха он не испытывал

емья, которую я не видел так давно... Ты видишь — белая пыль тысячи дорог осела в моей бороде, но ни одна из этих дорог не привела меня назад...

— Тебе-то что не сиделось в своём одале? — наполовину стыдясь собственной вспышки, проворчал Виглафссон. — Ведь у вас там, люди говорят, и солнце круглый год не заходит, и треску можно ловить прямо с порога!

Абу Джафар сложил на груди руки, и его чёрные глаза стали двумя окошками в цветистом ковре, затянувшем трясину.

— Я табиб, — ответил он тихо. — Я лечу людей, поднимая их с ложа болезни в седло деятельной жизни. Я хотел научиться читать человеческое тело, словно мудрую книгу...­ Ответь мне, можно ли оставаться там, где ищущему света завязывают глаза?

Вечером этого дня в одном из домов на берегу ветреного озера Весь долго не гас глиняный светильник. Поскрипыва­ло в узкой смуглой руке тростниковое перо.

Абу Джафар Ахмед ибн Ибрагим записывал:

«...Теперь я должен рассказать о том, как меня принимали в стране Вису, куда я прибыл из страны Булгар. Здесь ме­ня посели