автордың кітабын онлайн тегін оқу Поглотитель душ. Дилогия
Евгений Ковалев

Евгений Ковалев

Поглотитель душ

Дилогия

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Демон — барон из пекла — изгнан за неправильную дуэль.

Совет изгоняет его на Вторую мировую войну, но, чтобы вернутся в пекло, демону надо собрать шесть миллионов злых душ.

18+

Семь каменных тронов стояли в зале, инкрустированном драгоценными камнями и барельефами. Сам зал, хоть был и красив, вселял ужас. Барельефы и колонны были сделаны из костей как людей так и нелюдей, а перед троном стоял на коленях высший демон. По бокам стояли два стражника-демона. Один из сидящих на троне Архидемонов заговорил.

— Барон Ловуал, за неправильную дуэль и убийство двух секундантов герцога вы приговариваетесь к смерти, но так как вы и ваш отец принадлежите к третьему поколению баронов, смерть мы заменяем изгнанием из ада. Также тебе решили дать искупить свою вину, а для этого ты должен насобирать для ада шесть миллионов злых ДУШ. Так как ты любишь убивать, мы отправим тебя на одну из войн, начавшихся сейчас на земле. Еще у тебя заберут все знания — как воинские, так и магические. Чтобы выжить, тебе придется их снова развивать. Однако память и демоническую частичку души мы тебе оставим. А теперь, стража, доставьте его к месту назначения.

Стража подняла меня и понесла к порталу «исчезновения» и, подтащив к нему, бросила меня на него. Я заорал от боли, так как чувствовал как моя магическая сила и опыт война исчезают, рвутся крылья и отскакивают рога. Демоническая оболочка слетает с меня, а сознание проваливается в пустоту.

Глава первая. Рожденный заново

Рядовой Виталий Кузнецов умирал в окопе от пули, которая попала ему в грудь. Вдруг его тело содрогнулось от боли, и он закричал, испуская последний вздох. Через секунду глаза рядового покраснели. Это длилось несколько мгновений, после чего взгляд стал снова нормальным, а дыхание участилось. Ловуал открыл глаза и начал оглядываться. Оглядевшись, он понял, что лежит в какой-то длинной яме. Рядом с ним лежали трупы. С трудом подняв голову, он увидел свою новую одежду. Одет он был в форму и тулуп. Ловуал понял, что это была военная форма. Но к какой стране она принадлежала, он не знал. Да его это и не заботило. Его заботило, как быстрее выбраться из кучи мертвых тел. Кривясь от боли в груди, он начал ощупывать себя и в боковом кармане военной формы нашел какую-то маленькую книжицу, в которой было написано: Рядовой Виталий Кузнецов тринадцатого пехотного полка Красной Армии. Прочитав документы, Ловуал положил их обратно. Кто знает, как в этом мире относятся к документам. Итак, получается с этого дня он Рядовой Виталий Кузнецов. Но об этом после. В данный момент надо придумать, как выбраться из этой ямы с трупами. И как только он об этом подумал, откуда-то справа донеслись голоса, а минут через пять показались люди в таких же тулупах и такой же форме. Ловуал насчитал десять человек, которые разделились и начали осматривать убитых, забирая у них документы пока один из них не увидел Ловуала, а когда понял, что тот живой, закричал:

— Товарищ сержант, тут живой.

Я увидел, как от группы отделился человек и быстрым шагом направился в их сторону. Пока он шел, я обдумывал слова солдата. Сержант — это, скорее всего, звание. А вот что означает слово товарищ — Ловуал не знал. Тем временем сержант подошел к ним и обратился к солдату:

— А ну-ка, Иванов, помоги поднять бойца, — после чего, подхватив меня под мышки, вытащил из ямы с трупами.

— Давай, Иванов, тащи волокуши. Он, кажется, в грудь ранен.

После чего обратился ко мне:

— Как звать?

— Виталий Кузнецов. Тринадцатый пехотный полк.

Сержант хмыкнул и с сочувствием произнес:

— Нет твоего полка больше. Один ты из них остался.

Тем временем Иванов и еще какой-то солдат притащил волокуши и погрузили меня на них. Некоторое время я лежал пока Сержант с солдатами не собрали все документы, после чего меня повезли на волокушах на восток. Всю дорогу я слушал и внимательно все запоминал, что говорили и делал выводы, а выводы были неутешительны. К вечеру мы пришли в какую-то часть, где меня сразу направили в местный лазарет. В течение трех часов мне делали операцию по извлечении пули из груди. После чего, наложив швы и перебинтовав меня, перенесли в общую палату.

* * *

В стационаре я провел около недели, познакомившись со всеми больными, врачами и медсестрами, а так же узнал, что тело, в которое я попал, по национальности называлось русским, и таким образом я становился русским. Также узнал, что воюем мы с Германией, которые назывались немцами, еще их называли фашистами и, что главное, в стране некий Гитлер, а у нас Сталин. Также я научился разбираться в званиях и т. д. … Мне понравился их богатый язык, особенно матерная часть.

Через неделю я был выписан из лазарета.

* * *

После выписки меня сразу послали к местному политруку, который послал меня на местный склад получать оружие, форму и прочие вещи, которые выдавались простым солдатам. Получив на складе винтовку и патроны к ней а также новую форму и вещь мешок с двумя банками тушенки, я направился в свою землянку. Жили там четыре человека. Зайдя в землянку, я лег на сделанную из дерева кровать и принялся думать, что делать. На первом месте стояло обучение местным боевым искусствам, на втором — накопление душ. Чем больше душ, тем больше знаний. И наконец, обучение магии, что было весьма затруднительно сделать в этом мире. Впрочем, своими демоническими глазами Ловуал видел слабые, почти невидимые и неосязаемые потоки магической энергии. Это означало, что магия существовала и в мире людей, но ее было так мало, что уловить ее было невозможно. Само знание о магии у него было, но чтобы ей пользоваться, надо заново учиться ощущать потоки и еще много чего. В общем, надо начинать учиться.

Глава вторая. Обучение или путевка в жизнь.

В землянку вошел его друг по палате, а сейчас и по землянке Олег.

— Слушай, Олег, — обратился к нему Ловуал, — а ты знаешь какие-нибудь боевые приемы с ножом или винтовкой?

— А тебе зачем? — удивился Олег.

— Да понимаешь, я вообще драться-то толком еще не умею, даже, считай, не стрелял толком, а вдруг с немцем схлестнуться.

— Ну, вставай, покажу тебе, что знаю.

Ловуал-Виталий встал с кровати и взял со стола нож. Олег тоже.

— Нападай.

Ловуал ударил, метясь ножом под ребро Олегу, но тот увернулся и ударил ножом в шею, прокомментировав: «Вот так надо бить в шею противника!» После чего Олег показал еще два приема, а когда Ловуал попросил его еще, он ответил, что больше не знает. Однако сказал, что может показать два приема винтовкой. Когда я увидел эти приемы, я понял, что придется изобретать приемы самому, но для начала надо отработать те приемы, который мне показали, чем и занялся, когда Олег ушел. Так как Ловуал был демоном хоть и в человеческом теле, поэтому ему все быстрее запоминалось как на мысленном, так и на мышечном уровне и для того чтобы прием запомнился навсегда, нужно было его повторить сто раз. Теперь он стоял, отрабатывая показанные приемы, а через полчаса они были заучены.

* * *

Наутро нас с Олегом разбудил крик Сержанта.

— Кузнецов, Ларин, хватит спать! Ваша очередь на посту стоять. Сменить Карпоткина и Василюкова, бегом!

Быстро натянув форму, мы с Олегом выбежали из землянки заменять наших сослуживцев, которые охраняли склад с оружием. Сменив солдат, мы стали сторожить склад. В начале минут пятнадцать стояли, молча глядя на проходивших мимо солдат. Через некоторое время Олег спросил закурить, но получив от меня отрицательный ответ, снова замолчал, а я стал вспоминать приемы, которыми владел, когда жил в аду и, так же как и приемы, показанные мне Олегом, я решил их отработать, чтобы расширить свой боевой арсенал приемов и начал перебрасывать нож из одной руки в другую. Олег увидел чем я занимаюсь, поинтересовался, что я делаю и, получив ответ про тренировку, только хмыкнул и сказал, что этому сразу не научишься. Я не обратил внимания на его слова, и через сто повторений усвоил прием. Потом последовал второй, третий, четвертый, после чего услышал от Олега:

— А говорил, ножом не владеешь.

— А я и не владею.

— А это что тогда?

— А это я от твоих показанных приемов учусь.

— Это как? удивился Олег.

— Ты мне приемы показывал?

— Ну.

— Ну вот. Я, отталкиваясь от твоих показанных приемов, начал придумывать свои. Олег снова хмыкнул, но ничего не сказал, а я продолжил заниматься, не забывая при этом поглядывать вокруг. Через два часа мы услышали крик лейтенанта

— Всем приготовится к бою! Немцы наступают. Все в окопы, артиллеристы к пушкам.

Мы же с Олегом рванули к окопам. Спрыгнув в траншею, мы увидели Сержанта, который распределял бойцов. Увидев нас, Сержант закричал:

— Кузнецов, Ларин, быстро вон туда занять позиции.

Его палец показал влево, где уже сидел знакомый паренек, которого звали Максимом. Заняв указанное место рядом с пареньком, я поглядел вперед и увидел противника которое были одеты во все серое, как и техника. На танках были нарисованы кресты и я понял, что это знак противника как у нас звезда. И тут танки противника открыли огонь. Снаряды, вылетевшие из дул, взбили землю, ошметки земли разлетелись в разные стороны. Но тут же на их выстрелы ответили наши пушки. Пару танков загорелись сразу. Остальные пролетели мимо либо попали по солдатам противника. Следующие выстрелы немецких танков уничтожили две наших пушки, после чего мы услышали крик Сержанта:

— Из винтовок огонь!

И все кто находился в окопах, выстрелили. В том числе и я. Много солдат мазали. Но я был не совсем человек, а больше демон и глазомер был намного лучше, чем у людей. Поэтому ни одна выпущенная мной пуля не прошла мимо цели. Снаряды рвались и с той и с другой стороны, все наши пушки были выведены из строя, а у противника из пятнадцати танков осталось только пять, но для нас это было много, и мы начали отступать. Скрывшись за кустами, мы некоторое время уходили подальше от немцев, а когда решили, что ушли достаточно, решили отдохнуть и заодно провести совещание.

Что делать будем, — поинтересовался один из бойцов, которого я не знал.

— Надо к своим прорываться, — высказался еще один незнакомы мне боец.

— А ты хоть знаешь где свои, — поинтересовался я?

— Там, — кивнув головой назад, сказал паренек.

— Да?

— А почему не там или не там, — кивнул я головой один раз вправо и один раз влево.

— Да потому что там немцев нет! Разве непонятно.

— Да!

— А про дислокацию ты слышал?

— Может они в другой стороне

— С чего бы им уходить?

— Ну, этого не знает никто, кроме высшего начальства. Единственное, что я знаю — это то, что мы незнаем куда идти.

— А что ты тогда предлагаешь, — поинтересовался Олег?

— Что вы будете делать — я не знаю, но назад я не пойду.

После этих слов все посмотрели на меня, а Олег поинтересовался:

— Почему?

— Потому что жить хочу.

— Это как, — не понял Олег.

— А так как мы отступили, все мы попадаем под статью дезертирство, а это карается расстрелом.

Все на минуту задумались, а один из бойцов, который до этого молчал, произнес:

— Так быть не должно, разобраться сначала должны.

— Думай, чего говоришь! Сейчас военное время, поставят к стенке и шлепнут, а потом прикопают, чтоб не вонял и даже креста не поставят. Был солдат — и нет солдата.

— Ты тут такие разговоры не веди, а то скрутим и доставим куда надо.

— Крутила не выросла, да и не пропагандирую я никого. Хотите идти идите, но без меня.

— А ты куда пойдешь?

— К немцам?

— Зачем? За родину и так воевать можно, убивая немцев.

— Нет, ты либо идешь с нами, либо здесь и останешься. Нам предатели не нужны, — снимая с плеча винтовку, произнес солдат.

— Во-первых, я не предатель, а во-вторых, в меня еще попасть нужно, — сказал я, глядя солдату в глаза, одновременно незаметно переставляя ногу, учитывая стоящих солдат, если те кинутся к нему на помощь и потянулся за ножом. И, как Ловуал и предполагал, мне попытались помешать вытащить нож, за что человек и поплатился перерезанными венами, из которых обильно вылетела кровь, и тут же последовал выстрел, от которого я увернулся благодаря стойке. Олег попытался остановить меня, положа руку на плечо, но получил удар локтем под дых и согнувшись упал. Тем временем стрелявший из винтовки солдат заряжал ее, еще один солдат кинулся на меня с ножом, а так как за проведенное время я изучил пятнадцать приемов, доведя каждый из них до совершенства, справился я с ним легко, вогнав свой нож ему в горло. Снова выстрел из масасинки, прикрываюсь телом солдата, после чего бросаю его в сторону и бегу к бойцу с винтовкой. Еще один солдат целится в меня из пистолета. Быстро приседаю, и обе пули летят мимо, а я из положения низкого старта хватаю его винтовку, которую он снова пытался зарядить, и дергаю ее за ствол в его сторону. Приклад бьет по носу. Это больно, если правильно ударить, а ударил я правильно. Из глаз солдата бегут слезы, а сам он от неожиданности отпускает ствол масасинка. У меня в руках слышу щелчок, снова приседаю. Пуля из револьвера попадает солдату, у которого я отобрал винтовку, в грудь. Солдат падает замертво, а я стреляю в стрелявшего меня бойца, попадая тому прямиком в голову отправляя того на встречу с богом. Смотрю на поднявшегося с земли Олега и растерянно стоявшего, который подымает растерянно масасинку. Олег уже держал в руках винтовку. Только он не успел еще прицелиться — говорю: «Олег, мы оба с тобой воевали и лежали в госпитале, и я не собираюсь тебя убивать, но если ты направишь на меня винтовку, то превратишься во врага, а врагов я убиваю».

Повернув голову к Максиму, говорю:

— Это и тебя касается!

— Ты убил красноармейцев, — ответил Олег.

— Они пытались убить меня, ты это видел.

Олег некоторое время сверлил меня взглядом а потом сказал:

— Я все равно считаю, что ты неправ, но и останавливать тебя не буду, иди куда хочешь. Пошли, Максим.

Я смотрел, как они уходят. Когда они скрылись из виду, я взял самую хорошую винтовку и забрал все патроны, после чего подошел к солдату, который стрелял в меня и, положив руку на грудь, я закрыл глаза и сосредоточился. Тело бойца начало увядать на глазах, пока не превратилось в мумию, а мое тело наполнилось энергией. Это была первая душа в этом мире, которую я поглотил. Счет открылся.

Глава вторая

— Я немец.

Я направился в сторону немцев, там были души врагов и знания. Именно они мне сейчас и были нужны.

Шел я целый день, пока не стало почти темно. Только тогда я решил расположиться на ночлег. За день ходьбы я изучил еще три приема с винтовкой из знаний души красноармейца и добавил свои пять. Также изучил метание ножей, и сейчас собирался устроиться на ночлег. Поэтому я отошел куда подальше, в кусты, за которыми я решил переночевать. Проснулся я от солнечных лучей, которые светили мне в лицо. Промыв глаза росой с кустов я более или менее пришел в себя. Перекусив последней тушенкой, которая была у меня, я задумался, куда мне идти и что делать. Мои размышления перервали услышанные мной моторы мотоциклов, и я тут же пригнулся, чтоб меня не было видно из-за кустов. И почти сразу же показались два мотоцикла. На каждом сидели по три немца. Стащив винтовку с плеча, я подождал, когда один мотоциклов проедет, прицелился из масасинки в сидящего в люльке немца и нажал на курок. Выстрел прозвучал мощно. Сидевший в люльке немец резко дернулся и завалился грудью на люльку. Первый мотоцикл остановился, собираясь, видимо, помочь своим товарищам по несчастью, и оружие уже развернуто в мою сторону, но винтовка уже заряжена и я делаю выстрел в немца с автоматом. Попадаю. Немец падает. Патрон попал ему прямо в сердце. А тем временем стреляют в меня. Резко приседаю, и пули проходят мимо, кидаю ножи, которые успел вытащить из-за пояса в слезших мотоциклистов. Оба ножа находят свои цели и еще двое немцев отправляются в ад. Оставшиеся двое палят по мне из пистолетов не жалея патронов. Один из немцев все же попадает мне в ногу, и я падаю на землю. Оружия у меня при себе нет. Винтовка валяется около кустов, ближайшее ко мне оружие — это автомат рядом с немцем в люльке. Но доползти я не успеваю. Один из немцев стреляет и попадает мне в руку. Падаю больно. Тут вспоминаю слова нашего сержанта, что немцы очень гордые и любят издеваться над пленными. Начинаю жалко скулить и извиваться.

— Руссиш швайн.

Подходят. Один из немцев подымает сапог чтоб ударить меня ногой в лицо пора заканчивать концерт я ловлю ногу немца дергая ее на себя немец падает его напарник наводит на меня пистолет и стреляет. Приподнимаю ногу немца, пуля попадает немцу в лодыжку, орошая ее кровью. Тот кричит, а его напарник жмет на курок. Осечка. Третьего шанса я ему не даю и из положения низкого старта бегу на немца, сбивая его с ног массой своего тела. Пистолет немца вылетает из руки, бью головой в нос. Из глаз льются слезы. Больной рукой держу немца, а другой бью по горлу. Все, кирдык фашисту. Поднимаюсь, и вдруг остро ощутил опасность. Наверно спасли демонические инстинкты, которые оставил мне совет. Подчиняясь инстинктам, я снова упал на немца. И вовремя! Пара пуль выпущенных из пистолета немца, который был ранен в ногу. Я быстро откатился и опираясь на здоровую ногу я пошел к еще живому немцу, но тут, если бы не моя демоническая сущность и испитая душа уже одного человека, я бы истек кровью так, что когда я подошел к врагу мы оба стояли раненые в ногу а я еще и в руку и смотрели друг на друга и не у меня не у немца не было оружия и наконец, немец решился напасть. Нападать всегда непросто. Атака не в пример сложнее обороны. Данный нехитрый постулат подтвердит любой спортсмен-единоборец. Но я не был спортсменом, я был демоном в человечьей оболочке и удар немецкого солдата я блокировал. В единственный блок вложил почти всю силу, и от моего удара все кости внутри руки превратились в сплошное крошево из костей. Пару секунд ничего не происходило. Рука просто на пару секунд потеряла чувствительность, но прошло еще две секунды и все вернулось только в двукратном объеме и немец дико заорал после чего рухнул на землю от болевого шока. «Вот и все, Ловуал, пришло твое время!» подумал я, глядя на немца, после чего вздохнул и начал поглощать души, тем самым пополняя свое здоровье и силу со знаниями. Поглотив все души и переодевшись в форму одного из солдат, так же позаимствовал Вальтер с автоматом и вытащил из внутреннего кармана документ. Раскрыв его, посмотрел: Ганз Кох. Звание: Обер-грендер десятого мотострелкового полка четвертой роты.

Итак, рядовой Виталий Кузнецов исчез, а вместо него появился Ганз Кох: обер-грендер десятого мотострелкового полка. Этот бой я выиграл, и теперь мне нужно было к немцам, а там время покажет, что делать. И, чиркнув спичками, я поджег все от мумий до мотоциклов, после чего направился в сторону, откуда появились мотоциклисты. Когда я уже почти скрылся из виду, раздался большой взрыв. Вот и все. Больше никаких следов нет. И я, насвистывая какой-то веселый мотив из головы одного немца, с отличным настроением ушел от места бойни.

* * *

Через час ходьбы впереди, за берязняковой рощей, открылась деревня с домами, какими-то отдельно стоящими хозяйственными постройками и я, недолго думая направился в сторону деревни. Когда я почти подошел к домам, вдруг залаяли собаки. Ловуал поморщился. Он никогда не любил животных, кроме рожденных в бездне, да и то не всех, но пока предпринимать ничего не стал. На лай собак отворилась дверь, и из дома вышел мужик лет сорока, а следом паренек лет двадцати, наверное сын. Увидев немца, то бишь меня мужчина заулыбался.

— О! Пан обер-грендер, добро пожаловать в дом, — сказал он, заискивающе глядя на меня.

— Я, я, — кивнул Ловуал головой, а память какого-то немца подсказала, что поляки сейчас самые лучшие помощники немцев. Вывод. А вывод прост: нужно искать самую ближайшую часть и поляки мне в этом помогут. Я обратился к поляку, коверкая слова

— Где немецкая часть?

— Господин пан Обер-грендер хочет знать, где находится ближайшая немецкая часть?

— Я, я.

— Нужно идти на запад километра три, четыре.

Пока мы общались с поляком, из домов стали выходить и другие жители деревни, но я знал, что нападать на меня никто не станет и, поправив оружие с вещмешком, направился в сторону немецких частей.

Глава третья. Снова в строю.

Поляк не обманул. Через четыре часа вдали появились немецкие окопы, а еще через полчаса я услышал немецкий язык, который я уже знал благодаря убитым мной немцам.

— Стаять, руки вверх! Оружие на землю.

Я выполнил приказ, скинув на землю автомат, пистолет и нож. Быстро подбежав ко мне, один из немцев поднял оружие, а второй завернул руки за спину.

— Кто такой, откуда идешь? — последовал вопрос немца.

— Ганз Кох, обер-грендер десятого мотострелкового полка четвертой роты. Иду к своим.

На некоторое время немец и его подчиненные задумались, после чего он проговорил:

— Я Ригер Ланге, унтер-офицер, артиллерист. Сейчас ты пойдешь с нами, и там проверят. Если это правда, то тебя отпустят.

— Хорошо.

После чего мы в вчетвером направились в сторону блиндажа, куда я шел изначально. Когда я попал к артиллеристам, все с любопытством на меня смотрели, а когда меня привели к какой-то землянке и унтер-офицер приказал меня охранять. Сам же он исчез в землянке. Так я простоял минут пятнадцать, пока не выглянул Ригер и, махнув рукой, сказал привести меня. И под конвоем солдат я вошел в землянку. В землянке, помимо унтера сидел Унтер-фельдфебель, то бишь младший лейтенант по-русски.

— Итак, вы утверждаете, что служите в десятой мотострелкового полка четвертой роты?

— Да.

— А вы знаете, что ваш полк попал под огонь русских и вашей роты больше не существует?

— Как так? — сделал удивленное лицо Ловуал.

— Вот так. А это значит, что никто не может подтвердить вашу личность.

— И что теперь будет со мной, господин офицер?

— Проверим. Если в течение суток не найдем никакой информации подтверждающей, что вы служили в мотострелковом полку, то вас расстреляют по военным законам. А сейчас отведите его в карцер, — кивнул офицер головой в сторону унтера.

— Ганз Кох, обер-грендер десятого мотострелкового полка четвертой роты.

— Так точно, господин офицер и, направив автомат в сторону Ловуала, проговорил: «На выход.» Ловуал решил пока не сопротивляться и пошел за конвоировавшим его солдатом. Когда его заперли в каком-то помещении, где не было ничего, даже досок, один земляной пол и такие же стены, Ловуал вздохнул и начал ждать, что решит унтер-фельдфебель.

* * *

Тем временем Карл Герман, носящий звание унтер-фельдфебеля, взял трубку и набрал номер десятого мотострелкового полка, а уже через минуту послышался голос:

— Слушаю?

— Говорит унтер-фельдфебель Карл Герман. У нас объявился солдат в чине обер-грендера, который говорит, что служил в вашем полку в четвертой роте. на некоторое время повисла тишина а после чего спросили как имя солдата?

— Ганз Кох.

— Подождите десять минут, я спрошу у командира. Может он знает.

— Хорошо.

В течение десяти минут стояла тишина, но потом он услышал голос:

— Алло, вы у телефона?

— Да, у телефона, — с раздражением ответил Карл.

— Такого имени мы не знаем, но если это действительно человек, который остался из той роты, спросите его, что праздновала его рота две недели назад.

— И что?

— Две недели назад погиб его брат. Так что ответ похороны или что-то в этом стиле.

— Хорошо. После чего он повесил трубку и вызвал Унтер-офицера, чтобы он снова привел арестованного. Герман не хотел ждать до завтра. Чем быстрее он с этим закончит, тем лучше. Через десять минут зашел Ригер Ланге и его солдаты, ведя арестованного обер-грендера.

— Что ж, мы кой-чего про вас выяснили и решили не ждать утра.

— И что, господин офицер?

— Прежде чем я отвечу на ваш вопрос, ответьте мне, что вы праздновали две недели назад?

Ловуал сразу понял, что от этого вопроса зависит его жизнь и он тут же окунулся в воспоминания Ганза Коха, ища воспоминания двухнедельной давности, и нашел. Только там был не праздник, а наоборот похороны, похороны брата Ганза Коха. Возможно, это и был ответ. Вопросы с подоплекой встречаются часто, и Ловуал решил рискнуть.

— Это был не праздник, господин офицер. Это были похороны.

— Ну что, повезло тебе, обер-грендер. Считай, заново родился.

После чего обернулся к Унтер-офицеру, сказав: «Ригер, снимай конвой. Свой он.»

Ригер Ланге кивнул головой, отдал приказ солдатам:

— Свободны.

Те покинули землянку, словно их там и не было.

— Ланге, ты тоже иди. А ты останься. Сейчас свяжусь с твоим начальством, после чего направишься, куда скажут.

И, подняв трубку, стал снова звонить в мотострелковый полк. Телефон ответил сразу.

— Алло, кто на проводе?

— Это говорит унтер-фельдфебель Карл Герман. Я насчет солдата. Проверку прошел, ваш он. Что дальше с ним делать?

— Подождите немного, сейчас узнаю.

После чего трубка замолчала. Прошло минут пятнадцать, прежде чем послышался голос в трубке

— Говорит обер-лейтенант Кенинг Вагнер, что там с солдатом?

— Все подтвердилось, обер-лейтенант, он действительно из вашего полка.

— Тогда присылайте его к нам.

— Будет сделано, обер-лейтенант.

После чего повесил трубку и, посмотрев на меня, произнес:

— Иди к Ланге. Возьмешь свое оружие и первой машиной или еще как отправляйся в ваш полк, он в пяти километрах от нас. Тебя будут ждать.

— Так точно, господин унтер-фельдфебель.

И, отдав честь, я вышел из землянки.

* * *

Первым делом я пошел искать унтер-офицера. Благодаря подсказке немецких солдат, его я нашел в одной из землянок, на которую мне указал солдат. Когда я зашел туда, я сразу обратился к Ригеру Ланге.

— Унтер-офицер, разрешите обратиться?

— Что тебе, обер-грендер?

— Унтер-фельдфебель сказал, чтобы вы дали мне мое оружие и направили с машиной в десятый мотострелковый полк.

— Вот еще напасть, — пробурчал Ригер, после чего сказал: — Иди за мной.

Выйдя из землянки, я последовал за унтер-офицером, который привел меня к какому-то строению, похожее на сарай, который охранял часовой.

— Открывай дверь. А ты жди здесь.

После чего вошел в «сарай». Ждать пришлось недолго. Унтер-офицер вышел с моим автоматом и ножом.

— Вот, держи.

Я взял автомат с ножом и поинтересовался:

«А пистолет?» На что получил ответ: «Пистолеты полагаются только офицерам. Так что бери свое оружие и иди, ищи машину. Или топай пешком в свою часть.»

Спорить я не стал, потому что знал, что это действительно так и развернувшись направился искать машину, которая ехала в сторону моей части. Искал я долго, почти два часа, но нашел какую-то машину, которая шла в сторону моего полка.

* * *

Доехал Ловуал до своей части без приключений и, спросив у первого встречного рядового, где найти обер-лейтенанта Кенинга Вагнера и получив ответ, направился к местному штабу. Зайдя в штаб, я представился:

— Обер-грендер Ганз Кох по вашему приказанию прибыл, господин обер-лейтенант.

За столом сидел еще один обер-лейтенант, который обратился к своему товарищу:

— Кенинг, кто это?

— Это Щульц. Единственный оставшийся в живых мотострелковой четвертой роты нашего полка.

— Вот оно как?

— Да.

— И что делать будешь?

— Доукомплектую. У нас в шестой роте двух человек не хватает. Вот отправлю его туда.

— Слышал, обер-грендер?

— Да, господин обер-лейтенант.

— Тогда не стой здесь, а иди и найди свою роту. Скажешь, что я послал.

— Так точно, господин обер-лейтенант.

— Тогда почему ты еще здесь.

Я быстро развернулся и вышел из штабной землянки. Спросив у рядом стоявшего охранника, где находится шестая рота и получив ответ, направился в указанную сторону. Придя к месту назначения, я поинтересовался у одного из солдат, где мне найти унтер-фельдфебеля, на что удостоился подозрительного взгляда с одновременным указом на то, где находится фельдфебель. Зайдя в одну из землянок, я увидел того, кого искал. Фельдфебель стоял около стола и курил. Увидев меня, он сразу же спросил:

— Ты кто такой?

— Меня зовут Ганз Кох, меня сюда послал Обер-лейтенант Кенинг Вагнер вместо погибших солдат.

— Ясно. Оружие есть?

— Да.

— Тогда пойдем со мной, выдам тебе белье и покажу, где ты будешь жить. Кивнув, я направился за нашим кладовщиком. Получив белье от фельдфебеля, я пошел за ним и в скором времени оказался около одной из землянок, к которой меня привел фельдфебель. Зайдя в землянку, я увидел там двух немецких солдат. Одного из них я косвенно знал. Он показывал мне дорогу к унтер-фельдфебелю.

— Вот, знакомьтесь, это Тилль Шмидт, а это Герц Кляйн. А это, — показал он на меня, — Ганс Кох. Будет служить вместе с вами. Хоть какое, но пополнение. Ну а я пошел, у меня без вас дел много.

Когда фельдфебель ушел. Герц спросил:

— Значит, с нами служить будешь?

— Выходит так.

— Не вовремя ты попал к нам в роту и вообще в полк.

— Это почему?

— Завтра готовится танковое наступление на русских и наш полк, в который входит и наша рота, поедет за танками.

— Ну и что? Мы же за танками будем.

— Это временно. Как только танки прорвут оборону, дальше пойдут леса и нам нужно провести там зачистку и найти место для лагеря. А там наверняка будут партизаны. Они в лесах лучше ориентируются, чем мы. Так что многие из этого боя не вернутся.

— Ясно.

— Ладно, располагайся, — кивнул Герц на две пустующие кровати-нары.

Подойдя к одной, Ловуал начал стелить кровать.

Как и говорил Герц, нас разбудили ни свет ни заря. Быстро оседлав мотоциклы, мы всем составом нашей роты поехали в расположение к танкистам. Часа через три мы были на месте там нас нашел местный начальник и разместил так как мы должны ехать под прикрытием танков и через час мы выдвинулись вперед. Прикрывали нас танки Panzerkampfwagen III (PzKpfw III), мы ехали за ними, где-то минут через двадцать послышались выстрелы из артиллерии русских, и около танков начали разрываться снаряды. В некоторые танки попали артиллеристские снаряды. Танкисты сгорали живьем, покинуть машину не представлялось возможным, но нам и нашему танку пока везло как и другим которых пока не подбили но продолжалось это не долго наконец накрыло наш танк, который шел впереди, и нам пришлось прятаться за горящим танком.

— Проклятые русские сказал Герц, — стирая с лица землю, которая попала в него раз от разрыва артиллерийского осколка.

— Что будем делать, — поинтересовался Тилль.

— Подождем, пока некоторые из танков проедут вперед, и поедем за ними.

Герц огляделся и увидел пару танков, которые еще ехали, а остальные, которые еще не подбили, были далеко.

— Туда, — махнул рукой Герц в сторону танков, — Тем более, я, кажется, вижу Августа с его ребятами.

— Тогда едем, — сказал Тиль, глядя на танки и, заведя мотоцикл, мы поехали в сторону знакомых Герцу и Тиллю солдат. Догнав своих и познакомив меня с Августом и его ребятами Руппрехтом, Адлером и Зигфирдом, мы двинулись дальше, скрываясь за танками, которые наконец доехали до окопов и давили гусеницами раненых солдат и пушки артиллеристов. Правда, от шестнадцати танков, которые выехали в месте с нами, осталось только шесть, но и этого было достаточно, чтобы занять позиции. После чего настала наша очередь, и все мотоциклисты теперь двинулись вперед, зачищая оставшихся русских. Объехав окопы, мы двинулись в лес. Некоторое время двигались на мотоциклах, но когда пошли густые кусты, пришлось остановиться и идти пешком, углубляясь в заросли. Шли мы недолго, перед тем как по нам открыли огонь. Тилля убило сразу, а мы с Герцем успели упасть на землю и пули пролетели мимо.

— Не стреляй, — быстро проговорил я Герцу, который уже взял в руку автомат.

— Почему?

— Сейчас нас считают мертвыми, а это шанс спастись или умереть не просто так. А если мы сейчас откроем огонь, нас просто расстреляют издалека.

— Хорошо, что ты предлагаешь?

— Ждать.

— Чего? Когда нас найдут и перебьют?

— Нет, когда подойдут поближе, тогда для нас они будут как на ладони. Вот тогда и откроем огонь. Только первая очередь посередине, вторая по ногам, а оставшихся добьем.

После чего мы стали ждать солдат. Русскую речь мы услышали минут через пять, русские солдаты приближались с каждой минутой, и мы решились. Первая очередь из автоматов скосила всех кто шел близко и в полный рост. Вторая очередь настигла пригнувшихся. Быстро встаем и добиваем раненых, которых почти не осталось, и тут я вижу одного солдата. Это был Олег. Мой первый кровник и боец, с которым связала нас судьба, а рядом с ним раненого бойца.

Быстро перевожу автомат на Герца и стреляю. Моему напарнику пули разрывают грудь, и он падает мертвым, так ничего и не поняв.

— Олег, это ты?

— Виталий, слышу удивленный голос Олега, а потом презрительный тон. — Продался фашистам, сука.

— Нет, Олег не продался. А ты слушай и не перебивай.

— Ты и Макс единственные, кто не пытались меня убить, и поэтому на мне был долг крови. Сегодня ты не умрешь, по крайней мере от меня, и мой долг перед тобой будет погашен. Останется только долг чести. Но лично я никогда не стрельну в тебя первым. А теперь слушай внимательно. Возможно, это поможет твоим товарищам и командирам. Здесь меня зовут Ганс Кох, служу в мотострелковых войсках в звании обер-грендера. После боя осталось шесть танков мотобригады. Чуть больше если нападете утром, особенно если с артиллерией можете отбить позиции. Советую сделать растяжки на дорогах и на путях отхода в случае погони, а что погоня будет, я не сомневаюсь. Пока я буду в мотострелковой дивизии, я могу помочь вашему начальству с информацией. Это все, а сейчас уходите, пока не появились немцы.

Олег кивнул и потащил своего товарища назад, а когда они скрылись, Ганс-Ловуал подошел и опустил руку на каждый из трупов, поглощая их души и тем самым становясь сильнее и умнее.

* * *

Некоторое время Олег молча тащил своего товарища, а когда остановились отдохнуть, напарник Олега спросил:

— Откуда ты его знаешь?

— Помнишь мой рассказ про бойца, которого хотели взять в плен?

— Да.

— Вот он и был тем бойцом и как видишь он это оценил отпустив нас и даже кое в чем помог. Некоторое время оба молчали, после чего он сказал Олегу:

— Не знаю, как ты, а я считаю, что он предатель. Может и так но он я точно знаю он всегда отдает долги. Ладно, пошли, а то не успеваем сообщить командованию о том, что наш Виталий сообщил нам.

Его напарник вздохнул и пошел. Олег сразу пошел искать командира, желательно офицера.

Офицера Олег нашел только на свою голову. Офицер был из политруков в звании старшего лейтенанта. Выслушав Олега, лейтенант улыбнулся и сказал: «Конечно расскажу.» После чего крикнул:

— Петренко, Смолов.

Позванные лейтенантом солдаты зашли сразу же. Наверно, стояли рядом. А лейтенант продолжил:

— Этого под арест, а потом и его дружка, с которым он пришел. А я пойду капитану доложу.

Когда до Олега дошли слова лейтенанта, он уже был под прицелом винтовок.

— Пошел, давай, — проговорил один из бойцов.

Олег вышел из землянки и под конвоем дошел до какого-то сарая, где его и заперли. А через десять минут привели и его напарника. Увидев Дениса, Олег ухмыльнулся и проговорил: «Ну и как тебе справедливость?»

На что Денис не сказал ни слова и, сев в другой угол, задумался о чем-то своем, а Олег не мешал, так как видел, что напарнику хреново.

Тем временем лейтенант рассказывал капитану о том, что поведал ему Олег. Выслушав политрука, капитан задумался, так как в отличие от лейтенанта мог принимать нестандартные решения и сейчас, обдумав сказанное, проговорил:

— Мы проверим.

— Как?

— Пошлем этого Олега обратно, дадим перед выходом пару гранат. Если побежит к немцам, убьем, а если будет исполнять приказ, значит, не виновен.

— А если в нашу сторону побежит?

— Тогда снова в казематы, а после видно будет. И еще, поставь людей, чтобы проконтролировали. И человека к нему дай. Тоже чтоб если побежит пулю ему в башку загнал. Ну, тебе лучше знать.

— Я вас понял, товарищ капитан, можно идти?

— Иди.

Выйдя от капитана, политрук задумался. Он уже решил, кто пойдет с Олегом.

Придя в свою землянку, он вызвал рядового, который сторожил вход и приказал в срочном порядке доставить к нему сержанта Васильева.

— Будет сделано, товарищ старший лейтенант.

И солдат тут же покинул землянку. Когда сержант пришел к политруку, тот, показав вежливо на стул, сказал:

— Присаживайся, в ногах правды нет.

Сержант знал, что это лишь показуха. На самом деле, политрук его на дух не переносит. Но отказываться было глупо, и он сел на предложный ему стул.

.-Слушай, что я хочу, чтоб ты сделал.

— Слышал об арестованных?

— Нет.

.-Ну, это неважно, капитан. Я решили проверить врут они или нет. В общем, ты должен взять одного из арестованных и пойти вместе с ним к немцам. Если он побежит к ним, ты обязан его пристрелить если к нам, то потом посадим под стражу. Патроны, гранаты и винтовки вам выдадут.

— Кто с нами еще будет?

— Никто, только вы двое.

— Но это же самоубийство!

— Это приказ, и не только мой, но и капитана. Так что иди, выполняй, сержант. Да, чуть не забыл, арестованного зовут Олегом.

Вздохнув, Васильев встал и вышел из землянки и направился к сараю, где содержались подозреваемые. Олег с напарником сидел в сарае-тюрьме около двух часов, пока дверь сарая не открылась, и появился мужик, которого Олег не видел среди конвоиров. Этот человек был совсем незнакомым.

— Кто здесь Олег, — поинтересовался незнакомец с нашивками сержанта.

— Я, — откликнулся сидящий около стены Олег.

— Выходи.

Встав на ноги, Олег направился на выход из сарая, а когда он вышел и дверь так называемой тюрьмы закрылось сержант произнес

— В общем, слушай сюда. Командование решило проверить врешь ты или нет. Тебе дадут оружие и гранаты. Твое задание — убить как можно больше немцев. Я вместе с тобой пойду, чтоб проконтролировать, чтобы ты не сбежал. Ну и в помощь. А звать меня Анатолий. Фамилия Васильев. Все понял?

— Да.

— Тогда пошли получать оружие, после чего направимся к немцам.

Когда мы пришли на склад и кладовщик выдал все, что нам полагалась, сержант приказал:

— Давай, веди, Сусанин.

И Олег повел и через не которое время они скрылись в лесу.

* * *

После того как Олег с напарником скрылись в лесу, Ловуал поглотил души убитых людей до того как подъехал мотоцикл с новыми знакомыми.

— Ганс, что здесь произошло, — слезая с мотоцикла, спросил Август.

— Русские применили какое-то оружие, и гер превратился в мумию. Они даже своих не пожалели, — сказал Ловуал, показывая на трупы русских, из которых успел выпить души. — Проклятые русские.

— Надо доложить командованию.

— Ты прав, езжай на мотоцикле и доложи командиру.

— А ты?

— Так дойду. Тем более, русских здесь уже нет.

— Тогда удачи, Ганс.

— И тебе, Август.

После чего немец сел за руль и поехал в сторону окопа. Ловуал, вздохнув, последовал за ним.

* * *

Олег с Сергеем шли по лесу, оглядывая местность, высматривая немцев, и никто из них не подозревал, что их контролируют. К утру оба вышли к позиции немцев и, подобравшись на сколько возможно, решили убить хоть несколько немцев прежде чем оба умрут. Загнав в масасинку патрон, Олег прицелился и, нажав на курок, выстрелил. Немец, который стоял на расстоянии выстрела, упал с простреленной головой.

Ловуал стоял и разговаривал с Августом и Зихвордом, когда услышал выстрел и увидел падающего стоявшего неподалеку часового, и тут же побежали каждый в свою землянку за оружием. Взяв свой Шмайсер МП40, прозвонами немцами опора третьего Рейха. Выбежав из землянки, я увидел как офицеры сгоняют солдат, чтоб отбить нападение. Пока я подбежал к солдатам были убиты еще двое и подбит один немецкий танк PzKpfw III а около него русский сержант, а второй человек отстреливался. Ганс-Ловуал напряг зрение и увидел, что это был Олег и в следующий миг неизвестный Ловуалу солдат выстрелил из своего автомата, попав прямо Олегу в голову, которая разлетелась словно дыня и только после этого послышался автоматный огонь из ППШ, который Ловуал не мог спутать ни с чем и только после этого завязался полномасштабный бой. Ловуал стоял в шоке. Первого настоящего друга убили на его глазах. Хоть он и отдал ему долг крови. По плечу из мыслей был выбит ударом руки офицера, который ему прокричал:

— Солдат, очнись, в бой.

Ловуал кивнул и перевел свой МП40 на офицера и выстрелил тому в грудь и тот сразу же осел на землю, после чего Ловуал расстрелял всех солдат, которые стояли вблизи него. Они так и не поняли что умерли а второй ряд немцев поняли, что происходит но достать оружие не кто не успел и отправились всей группой к своему арийскому богу. С третьей группой и окружающими его бойцами, которые собирались его пристрелить, пришлось повозиться, но на это ушло около минуты, потому что Ловуал использовал все свои накопленные знания и резервы, в том числе и демонические, которые успели у него проснуться. Оглядевшись, он увидел кучу трупов рядом с ним не было не кого из живых но тем временем где-то велась стрельба и были слышны выстрелы немецких танков Panzerkampfwagen III PzKpfw III, но Ловуал решил не спешить и забрать души убитых им немцев, а убитых было много. Когда Ловуал закончил, выстрелов танков было не слышно, но были слышны приближающие русские голоса. ПерезарЯдив свой Шмайсер и взяв несколько магазинов к нему, он пошел на голоса. Первые два русских солдата получили пули в голову остальные успели пригнуться. Но накопленный опыт за все это время дал о себе знать и пригнувшиеся солдаты также отправились на тот свет.

— Это вам за Олега, суки, — проговорил Ловуал и передернув затвор, взял второй автомат и начал истреблять всех, кто попал в немецкие окопы. Он шел, словно смерть, отправляя людей в царство мертвых. Хотя отчасти так и было, ведь он не был человеком. Наконец он увидел офицера и, прострелив ему руки и подойдя к нему, он проговорил:

— Это вам за то, что послали моего друга на верную смерть. Так и передай своим командирам. И еще, в следующий раз я не буду никого щадить. Будь он хоть генералом. И разговаривать тоже не буду. А теперь отдохни.

И ударил лейтенанта прикладом по голове, лишая того сознания. И пока никого не было видно, высосал души убитых красноармейцев, после чего, взяв дополнительные патроны к автоматам и взяв пистолеты у убитых им до этого лейтенантов, скрылся за углом. После чего выбрался из окопа и по-пластунски пополз назад в сторону немецкой мотострелковой бригады. Там было проще всего скрыться. Отныне он не был Гансом Кохом, немцем мотострелковых войск. Сейчас он был самим собой. Ловуалом, демоном из ада.

Глава четвертая. Партизан.

Не доползая до немцев, Ловуал свернул в другую сторону. Теперь он был снова один. Он уползал все дальше и дальше пока не скрылся из виду, после чего встал и побежал. Бежал он почти весь оставшийся день и под вечер решил отдохнуть. Благо, место было хорошее, никого не было. Да и ушел он так далеко, что было где переночевать до утра. И, собрав ветки, он разжег костер, чтобы согреться и заодно перекусить. Ловуал не заметил, как уснул перед костром. А очнулся уже под утро от холода. Немного размявшись и согревшись, Ловуал поел оставшимися галетами и направился в сторону леса к местным партизанам, чтобы сменить одежду и пополнить запас душ.

До леса я дошел минут за двадцать, а когда зашел в сам лес, первым делом огляделся. Опасности я не почувствовал, но так как мне нужны были местные партизаны я пошел вглубь леса. Именно там по логике они и должны скрываться. И я не прогадал.

Через два часа ходьбы я услышал шорох и слова по-немецки (хенде хох).Повернувшись на звук, я увидел двух партизан. У одного в руках была масасинка, у второго ППШ. Подняв руки, я молча глядел на них. Один из партизан сказал, глядя на меня: «Подойди, свяжи ему руки!»

Кивнув головой, его напарник зашел ко мне за спину с веревкой и схватил за руку пытаясь заломить мне руку за спину. Наивный, думал, что вывернет мне руку. Тем более, на половину уже смещаю чуть-чуть локоть с плечом в сторону и одновременно чуть присев, кручусь на пятках и таким образом я уже за спиной партизана. Резко выдергиваю у него из-за пояса нож и приставляю его к горлу, немного надавив, чтоб сделать легкий порез, но не убить и не покалечить при этом пленного партизана и русским языком говорю:

— Брось автомат, не то перережу ему горло. От удивления, что немец заговорил по-русски, он спросил:

— Так ты что, русский?

Но вместо ответа я кручу нож лезвием к себе, приводя его в метательное положение, а другой рукой фиксирую голову. Точнее, локоть, вернее его внутренняя сторона, упирается в подбородок, а ладонь фиксирует голову позади плененного партизана. Наверно оба подумали, что держать мне неудобно и мой пленник попытался освободиться из захвата. Тут же дергаю резко головой, которая держит затылок партизана, на девяносто градусов. Слышу треск позвонков, локоть распрямляется, придаю ему разгон кинетической энергией, а сам ухожу в сторону а пленный партизан падает на землю уже мертвый. Его напарник стреляет из ППШ, а я метаю нож одновременно с выстрелом автомата. Лезвие вжикнуло и застряло в черепе автоматчика. Будто рог у него во лбу вырос. Разжимаю зубы и выдыхаю Фу-у-у… Оба готовы, вот теперь можно и переодеться заодно и запас душ пополню.

Сняв с себя немецкую форму, я быстро переоделся в одежду партизан, только с одного снял куртку, с другого штаны, чтобы не сразу поняли, что одежда с чужого плеча, после чего взял оружие, как свое, так и чужое и, дотронувшись до каждого, поглотил их души. Теперь в лесу меня ничто не держало, и я пошел искать выход из него. К вечеру я решил заночевать в ближайшем овраге затем, чтобы никто не увидел и, подстрелил какую-то крупную птицу, так как он еще не до конца знал названия животных как летающих, так и живших на земле. Спустившись в овраг, Ловуал развел костер и, отогревшись, начал готовить еду. Где-то часа через два птица была сделана и, попробовав ее на вкус, я удовлетворенно кивнул. Получилось очень вкусно, и вообще эта была первая моя птица в этом мире. Подкинув еще дров, я лег на землю поближе к костру и незаметно для себя уснул. Проснулся я, как и в первый раз, от холода и чириканья птиц. Разведя костер спичками, отнятыми у партизан, я для начала отогрелся, после чего, позавтракав остатками вчерашней птицы, снова направился в путь дорогу. Я то шел, то бежал, а когда отдыхал, отрабатывал новые удары, которые мне не были знакомы, тем самым увеличивая свой смертоносный арсенал. И так до глубокого вечера. Снова Ловуалу пришлось ночевать в лесу. Правда, на этот раз не в овраге, а в зарослях густых кустов. Так же как и вчера, подстрелив из масасинки ту же птицу, он разжег костер и опять приготовил ее снова. И снова повторилось все как и в ту ночь — костер и сон, а утром холод и щебет птиц.

* * *

Разогрев и скушав остатки птицы, я вылез из кустов и снова отправился в путь. Через час ходу наконец закончился этот лес, из которого я так хотел выбраться, но тут же встала новая проблема: куда пойти. Пойти дальше подальше от здешней войны или на оборот? Только в первом случае будет меньше душ и знаний, во втором, наоборот больше и того и другого.

Думал Ловуал недолго и решил остаться заодно повоевать в тылу и заодно научится партизанской войне да и русским помочь все то ки он в русском теле оказался а не в немецком и так и душ много и знаний а в его случие тем более. Как говорил его друг по бездне, рядовой Барон Цверг, в третьем поколении знаний много не бывает и Ловуал был полностью с ним согласен. Итак, здравствуйте, души немцев и партизан да и вообще кто по подеется ему по пути и Ловуал почему-то при этом облизнулся, улыбаясь, и двинулся в путь. Шел он полдня, в спокойном темпе, точно зная, что в ближайшее время ему ничего не грозит, по пути отрабатывая новые приемы боя, которые он узнал, поглотив души. Оказалось, что узнал он много.

Шел я до полудня, иногда по пути тренируясь и оттачивая свое искусство убивать, а в полдень увидел деревушку домов в пять. Все ухоженные, даже есть скотина. Слух, глаза и нюх демона определили это безошибочно и где почти рядом с границей фронта из этого следует простой вывод: значит, деревня под немцами. скорее всего это поляки на сколько помнил из разговоров немцев да и русских именно поляки помогали врагу. Ну что же вот и первые души за два дня ходьбы и, потерев руки, я направился в сторону деревеньки.

Когда до деревеньки осталось совсем чуть-чуть, только тогда меня заметили. Какой-то паренек сразу крикнул кому-то и остался стоять, дожидаясь, когда я подойду. Когда я был в паре шагов от парня, из-за угла вышли еще два человека. Но на этот раз это были не пареньки, а два здоровых мужика.

— Кто такой, — поинтересовался один из мужиков.

— Русский.

— Один? — снова поинтересовался все тот же мужик.

— Один, на вашу беду.

— Не понял, — напрягся мужик.

— И уже никогда не поймешь, — сказал Ловуал последние слова и ударил ребром ладони по горлу, ломая тому позвоночник и тоже делая со стоящим парнем. Стоявший за ними мужик отскочил, принимая боксерскую стойку, но Ловуал не встал, а просто вытащил два немецких пистолета Вальтер-Р 38 и пустил пулю в лоб поляку, после чего начался откровенный расстрел, словно в тире. Только мишени были живыми. Сначала люди выбегали, но пули Ловуала находили свою жертву, а потом тут же наступила тишина, словно он всех перестрелял или тут мгновенно все вымерли. Напряг слух он услышал десять бьющихся сердец где прятались люди на оставшихся спрятавшихся людей он потратил около пяти минут а когда с поляками было покончено, Ловуал пробормотал про себя: «Вот и новые души, тем более предателей, а злодеи всегда были намного вкуснее, чем просто честные люди. Осталось подождать немцев и закусить ими». Хотя на его счету было больше ста душ, но за все время, которое он здесь пробыл, это было очень мало.

Обойдя всех поляков, которых он убил, и забрав их продажные душонки, Ловуал направился в самый прочный дом, который здесь стоял.

Зайдя в дом, он увидел приготовленный к обеду стол, но есть ничего не стал, так как был сыт душами убитых поляков.

В следующий комнате стояла кровать это по-видимому была спальня местных хозяев, но Ловуал не заморачиваясь, прямо как есть, в сапогах завалился на стоявшую рядом кровать и сразу уснул. Сказалось напряжение этих дней, несмотря на съеденные им души.

Проснулся я часа через три на улице уже темнело. Ну а для меня, обитателя бездны, хоть и бывшего, ночь как мать родная, и поэтому я вышел на улицу и, постояв минут десять на улице, понял, как давно я не отдыхал по-настоящему. Закрыв глаза, я так еще простоял минут пятнадцать, после чего, открыв глаза, понял, что сегодняшняя ночь, возможно, последняя, чтобы усилить или вызвать из памяти прочие забытые навыки или еще что значит, время терять никак нельзя, а значит нужно провести малый ритуал памяти, так как на большой вряд ли хватит сил, да и на маленький тоже много уйдет. Итак, решено! Проводим ритуал.

Дальше я пошел по избам в надежде найти хоть что-то, что может мне помочь и бездна вняла моим молитвам. Я нашел двенадцать свечей, мел и медную чашу. Хотя для ритуала требовалась золотая, но как говорится и на безрыбье и рак рыба. Также нашел кинжал. Ну а спички у меня были, и я пошел готовить пентаграмму. Пока готовился, чертил, писал буквы, колдовские имена и прочие вещи, а когда закончил, была глубокая ночь, и я принялся за ритуал.

Зажег все свечи взял чашу и порезал себе ладонь и, подставив чашу, начал ждать, когда в нее натечет достаточно крови. После этого вошел в круг с чашей в руке. Я начал читать заклинание на древнем демонском языке, повышая все сильнее и сильнее тембр голоса, при этом раскачиваясь из стороны в сторону погружаясь в транс когда заклинание подходило к концу я вылил свою кровь в середину пентаграммы и начерченные до этого линии стали ярко-красного цвета. Я закончил заклинание на последних каплях воли после чего наступила темнота.

Глава пятая. Снова демон

Очнулся я от холода и голода. Начинался рассвет. Мой взгляд упал на нарисованную пентаграмму, и я все тут же вспомнил: как проводил ритуал памяти. И от этих воспоминаний пришло чувства голода, которое требовало новых душ. Глаза тут же стали красными, а из горла вырвался рык, но сам я как и был в человеческом теле так и остался и еще я вспомнил, что если не утолю голод, то умру через сутки и я сразу же вскочил на ноги и не долго думая побежал в строну далеких разрывов, где шел бой немцев с русскими. Мне было нужно туда, там были души и жизнь.

* * *

Бежал я намного быстрее, чем обычно. Силы придавал сделанный мной ритуал. Я не останавливался ни на миг и к середине дня увидел два немецких мотоцикла и танк, которые стояли на поляне близ лесополосы. Мы увидели друг друга одновременно. Со мной хоть и не было огнестрельного оружия, но было два кинжала и кухонный нож, а так как скорость я не сбавлял, то успел вытащить два кинжала и метнуть их в двух ближайших немцев, попав одному в лицо, другому в горло. Оба упали как подкошенные, а остальные открыли по мне огонь из автоматов, но скорость движения демона позволила увернуться от всех пуль. Боевые искусства учат: если нанести четыре удара за одну секунду, то кулаки превратятся в невидимки. Человеческий глаз их не фиксирует. Шесть кадров кинопленки запечатлеют удар, а глаз нет. Почему шесть? Да потому, что скорость вращения бобины с пленкой в кинокамере ровняется двадцати четырем кадрам в секунду. Так как я двигался со скоростью демона, думаю, и кинопленка ничего бы заснять не смогла. Приблизившись к одному из немцев, я загнал ему нож прямо в сердце и, прикрывшись им от выпущенной очереди, застрелил немца из автомата его товарища и то же самое проделал с оставшимися мотоциклистами.

Танкисты к этому времени успели укрыться за броню своего танка, но это им не помогло. Резкий прыжок, и я на башне танка. Я мгновенно жму на курок, превращая их головы в кровавую кашу.

Все, победа! А теперь дело за душами. Обхожу все девять тел, высасывая их души тем самым превращая их в мумии и оттягивая время смерти на девять часов. Грохот выстрелов слышен уже очень хорошо быстро переодеваюсь в немецкую форму, собираю трофеи и бегу дальше. Демон в теле человека жаждет душ, и он еще не наелся. Бегу дальше. За четыре часа успеваю добежать до места, откуда видны немецкие окопы. Продолжая свой спринтерский бег, Ловуал на бегу приготовил автоматы для стрельбы, но его уже заметили и навели свои Шмайссеры. Пока не стрелял. Наверно смущала немецкая форма. До него донеслось

— Штындц!

Ловуал не остановился, продолжая бежать. Тогда немец открыл огонь по нему. Как и в первый раз, он увернулся и тогда к нему подключились еще два немца затрещали три автомата, но Ловуал уже был на адреналине с демонической скоростью он словно танцевал лезгинку под пулями. Но все это произошло в воздухе и одновременно в трех плоскостях стреляя при этом из автоматов, а когда он приземлился на ноги то не только эти три немца были мертвы и ближайшие к ним солдаты. А в его сторону уже бежали немцы, поднимая свои заряженные автоматы. Ловуал успел нырнуть за одну из досок спасла реакция еще не до конца использованные силы демона, но я понимал: еще минут десять — и прощай силушка. И тогда я решил рискнуть: все равно, если закончатся силы, меня убьют и притом жестоко. Подняв автомат над головой, он выстрелил в немцев, заставив их присесть или пригнутся, а сам тут же вынырнул из-за доски, за которой он прятался одновременно с ним начали подыматься, чтобы убить его, но Ловуал закрутил горизонтальную восьмерку, поливая свинцом фашистов, тем самым убив около питии человек, и снова спрятался за доской и быстро по-пластунски начал отползать к убитым, которых он отправил на тот свет первыми и как только он дополз до них, на него навалилась сильная усталость и Ловуал понял: силы демона закончились. Осталось надеяться на души, которые он сейчас выпьет и свой опыт. Все пять душ он успел выпить за две минуты пополнив таким способом запас сил. Теперь осталось надеяться на везение. Оно, пока он здесь, его еще ни разу не подводило, но в этот раз удача отвернулась от него. В этот раз подбежавший к нему немец ударил ногой в лицо Ловуала. Удар я отбил, но второй немец ударил его в живот, заставив его согнуться и удар прикладом после чего все погрузилась во тьму.

Глава шестая. Плен

Очнулся я на земляном полу в каком-то сарае, в котором стоял стол и стул, а на стуле сидел немецкий солдат в звании рядового. Сам я был пристегнут наручниками со спины. Увидев, что я пришел в себя, солдат вскочил со стула, словно его кольнули шилом в зад и быстро выбежал из комнаты. «Ушел докладывать» пронеслось в голове значит, скоро ко мне придут и наверняка будут спрашивать про мумии, которых не было до моего прихода, а так как придумать ничего не получится, придется говорить правду, только относительную, и самое главное заинтересовать рассказом, чтобы сразу не убили. Тогда есть шанс вырваться. Как только я обдумал ситуацию, дверь открылась, и в комнату зашел аж целый майор «SS» в сопровождении двух сержантов тоже из «SS», а это было уже серьезно. Когда дверь за ними закрылась и майор сел на стул, окинув меня быстрым взглядом после чего проговорил на хорошо мне известном немецком:

— Кто ты такой?

— Бывший солдат, — ответил я.

— О, да ты знаешь немецкий, это хорошо. Тогда обойдемся без переводчика. Итак, я повторяю вопрос: кто ты такой?

— Я же сказал, бывший солдат.

— Любой солдат не может превратить человека в мумию, а ты смог и, кстати, почему бывший?

— Дезертир.

— Ясно.

— Итак, повторяю третий и последний раз: кто ты такой?

— Боюсь, вы не поверите и примете это за сказку, а врать так не хочется.

— Ты скажи, а там посмотрим. Вдруг и поверю.

— Я демон.

— Ты что мне, всякую чушь говорить будешь? — взъершился майор «SS».

— Вот видите, не поверили. А если бы подумали, то согласились. Иначе как за две минуты можно превратить пять человек в мумий. Майор на некоторое время замолчал, обдумывая мои слова, а потом повернулся и произнес:

— Я хоть и видел трупы, но все равно не очень верю. Нужны доказательства.

— Я могу их предоставить.

— Как?

— У вас в госпитале есть человек, который может не дожить до утра или какой-нибудь пленный или дезертир?

— Зачем это тебе?

— Я его убью и выпью из него душу и он превратится в мумию на ваших глазах. Вот и будут вам доказательства. Только убить его должен я сам.

— Почему.

— Только у убитого мной человека я могу забрать ее.

Майор снова задумался, после чего сказал одному из солдат:

— Лямке, узнай, есть такие люди.

— Так точно, герр майор.

И один из сержантов вышел искать таких солдат, перед этим закрыв плотно за собой дверь. Некоторое время эсесовец молчал, а потом проговорил: «Если мы будем давать тебе души, ты будешь служить Рейху и Великой Германии?»

— Мне все равно кого убивать: немцев, русских, англичан, поляков или французов. Мне нужны лишь души. Обеспечьте меня ими, и я буду воевать за вас.

Но в голове уже давно все решилось: не буду служить ни у тех, ни у других и при первой же возможности свалю отсюда. Тем более, я демон и не простой и чтоб какой-то человек, пусть и майор «SS» хочет меня подчинить. Да не бывать этому, или я не Барон Ловуал, которого некоторые из демонов боялись даже в бездне.

Минут через пять дверь открылась, и пришел сержант с капитаном, который сразу обратился к майору с вопросом:

— Это правда, что сказал ваш подчиненный, что вам нужен умирающий солдат?

— Да, капитан, правда.

— Но это же глумление над немецкими солдатами.

— Этот солдат все равно умрет, а так, капитан, он сослужит делу Рейха и Великой Германии. Так что выполняй что приказано, капитан.

— Хорошо, герр майор, мои солдаты сейчас принесут его.

— Вот и ладно.

После чего капитан вышел из комнаты и минут через десять в комнату внесли тяжелораненого немецкого солдата.

— Положите его на пол рядом с пленным, — приказал майор.

Когда приказ был выполнен, эсесовец кивнул головой:

— А теперь можете идти, — проговорил он, глядя на солдат. И те быстро поспешили скрыться подальше от майора-эсесовца.

— Итак, делай что говорил?

— Освободите хотя бы одну руку, — проговорил Ловуал.

— Нет, ты и так опасен. Тем более если говоришь правду. Так что делай так.

Ловуал вздохнул, подполз, положил руку на горло немца и начал душить. Через пару минут было все кончено.

— Теперь пей, — приказал майор.

Снова приложив руку к мертвому немцу, я начал высасывать душу из его мертвого тела, а тот на глазах майора и его людей начал превращаться в мумию наполняя меня силой. Подчиненные майора побледнели, да и сам майор был в шоке, хотя пытался это скрыть за невозмутимостью.

— Лямке, Генрих положите его на скамью и не кого сюда не впускать в разговоры не вступать а я пойду, доложу все это, в общем, не важно.

После чего он вышел из тюремной комнаты.

Майор спешил доложить все это в Берлин самому Гиммлеру занимавшему должность рейхсфюрера «SS». Зайдя в штаб, он по закрытой линии связался со своим непосредственным начальником.

— Да, ответили на другом конце провода, — Гиммлер слушает.

— Здравствуйте, рейхсфюрер. Это говорит майор «SS»Курт Херман.

— А, Курт, рад тебя слышать! По какому поводу звонишь? Что-то случилось?

— Да, герр рейхсфюрер, только не сочтите меня дураком или безумцем, потому что то, что я вам расскажу, покажется вам не вероятным и фантастичным.

— Хм, вы меня заинтриговали, Херман. Рассказывайте, что там у вас.

И Майор начал рассказ. Гиммлер слушал внимательно, внимая рассказу майора Курта, а когда тот закончил, Гиммлер произнес:

— Курт, что вы сегодня пили или курили? У вас все нормально с головой.

— Я знал, что вы мне не поверите, но то что я вам рассказал — это правда и этот человек-демон лежит сейчас скованный наручниками в местной тюрьме. Некоторое время в трубке было молчание, а потом раздался голос Гиммлера:

— Слушайте меня, майор, я сам лично прилечу на самолете из Берлина и если окажется то, что вы мне рассказали не так то погон вы лишитесь точно, и это самое малое, что я вам обещаю.

— Так точно, герр рейхсфюрер.

— Ждите. П

осле чего на другом конце раздались гудки. Рейхсфюрер повесил трубку. Разочарованый разговором с Главой «SS», Курт направился в тюрьму, где содержали демона. Войдя туда, он увидел, что его солдаты продолжают стоять и сторожить лежащего на скамье демона в облике человека.

— Ну что, демон, скоро сюда прилетит самолет с главой «SS» и решит твою судьбу. Да, и кстати, как тебя звать? А то обращаться к тебе демон не очень хорошо.

— Зовите меня Виталий Кузнецов.

— Почему так? — удивился Курт.

— Я появился здесь в русском теле, и это было мое первое имя здесь.

— А что, было и второе?

— Да.

— И какое, если не секрет?

— Не секрет. Ганз Кох.

— Ганз Кох?! Но это же немецкое имя.

— Некоторое время я скрывался у вас, немцев.

— Вот оно как? Тогда тебе будет легче привыкать воевать за Германию. Кстати, где именно и в каком звании?

— Где именно — неважно, все солдаты этой роты убиты, а звание обер-грендер.

— Ладно, будешь снова Ганзом Кохом. А поесть тебе сейчас принесут. Ты ведь хочешь есть?

— Хочу.

— Сейчас принесут поесть, и я отстегну тебе наручники, а мои охранники представят к твоей голове автоматы. Я думаю, какой бы ты ни был демон, от пули в голову тебе не выжить.

Кивнув головой, я повернулся к немцу спиной и протянул ему руки. Отстегнув наручники. Как только я почувствовал, что мой руки свободны от наручников, я сразу же упал на колени и прогнулся спиной, уходя с траектории огня эсесовцев. Оба солдата одновременно нажимают на курки, расстреливая друг друга, а я выпрямляюсь и бью Майера в солнечное сплетение и тот резко наклоняется вперед, не вставая с колен, фиксирую голову майора и резко поворачиваю ее девяносто градусов после чего делаю перекат назад и я уже на ногах а в руках автомат слышу сильный топот ног, передергиваю затвор и автомат готов к бою и в этот момент в комнату врываются два человека, автоматы направлены выше. Стреляю из полуприсяда. Автоматная очередь разворачивает грудь немцам, одновременно с этим слышу вскрик. Наверное, кого-то задел. Но на данный момент меня это не интересует. Слышу своим нечеловеческим слухом щелчок и вижу влетающую в проход гранату. Нога летит навстречу гранате, и отправляю ее словно футбольный мяч обратно. Слышу взрыв и маты на немецком. Двумя большими прыжками подскакиваю к двери и автоматными очередями добиваю оставшихся. Слышу стрельбу. Одна из пуль пролетает рядом со мной так, что я даже ощутил дуновение ветерка. Делаю сальто, при этом умудряюсь выстрелить, а немцы не успевают и еще троица врагов отправляется по дороге в ад, опять слышу вырываемую чеку гранаты, которая летит в мою сторону. Делаю то же самое, что и с первой гранатой, только теперь использую для этого автомат. Снова взрыв, маты и ошметки тел. Пока происходит неразбериха, выскакиваю из укрытия, на ходу меняя магазин, и открываю огонь по фрицам, которые падают от выстрелов словно куклы. Успеваю добежать до двери и спрятаться за нее. Вовремя. Из ближайшей землянки вылетают две гранаты и разрываются прямо рядом с моей дверью. Успеваю откатиться, прежде чем взрываются гранаты, которые разрывают дверь на части. Кручусь на пятках, автомат направлен в сторону выходов из блиндажей. Замираю на месте, вызывая у солдат ложное впечатление, что меня убило гранатой. Проходит пару минут, прежде чем выглянул из землянки один из солдат. Выстрел и голова немца разрывается, словно арбуз и тут же из землянки вылетают сразу две гранаты. Очередью из автомата попадаю в обе гранаты, которые взрываются рядом с землянкой. Опять маты и проход в землянку обрушивается, хороня заживо оставшихся немецких солдат. Своим демоническим слухом прислушиваюсь к окружающей местности и через некоторое время понимаю: в живых больше никого нет. Вдыхаю воздух полной грудью и начинаю пересчитывать убитых. Ловуал насчитал тридцать семь человек, после чего выпил все души убитых им немцев, пополняя таким способом свои знания и умения. Когда Ловуал подошел к убитому майору, он ухмыльнулся и проговорил:

— Никто еще не мог пленить Баронов демонов, кроме самих демонов и великих магов. А ты, простой человечишка, думал это сделать.

И погрозив пальцем трупу, выпил у него и его подчиненных души. Взяв все, что ему было нужно от оружия, еды и медикаментов с одеждой покинул окоп мертвецов.

Глава седьмая — Диверсант.

В течение месяца я разучивал все, что узнал от немцев и вспомнил свои новые приемы и умения. Я даже узнал, как водить самолет и подделывать документы, а с помощью энергии душ развил магическую энергию и активировал еще около пяти заклинаний, но в основном бытовых. Но, как говорится, и это хлеб, да и душ уже было больше ста сорока.

Наконец пришло время выхода из моего временного убежища. Выбравшись из оврага, я направился на выход из леса, только подальше от линии фронта. На войне душ можно набрать не только там где фронт. Тем более, опыт у меня уже был и богатый, и испытывать судьбу снова я не собирался. Я шел в противоположную сторону, чтобы побыстрее выти из леса и желательно в какую-нибудь деревушку, чтобы более или менее понять, где я нахожусь и определиться с дальнейшей ситуацией, что в скором времени и произошло. Правда, деревенька оказалась негостеприимной.

Выйдя из леса, я увидел деревеньку почти рядом с лесом семь домов были рядом с лесом и я не долго думая направился в деревню. Когда я уже почти вплотную подошел, из одного из домов вышла троица два мужика и парень лет двадцати и все как один при оружии. Увидев меня, вся троица направила на меня оружие, а самый старший произнес:

— Стоять, кто такой?

Вопрос был задан на польском языке, а его я знал. Благо, польскую мову я знал благодаря поглощенным душам, так что ответил на их же языке: «Свои».

— Поляк что ли спросил, — один из мужиков.

— Да.

— А откуда ты здесь мы ближайших людей из деревень всех знаем, а вот тебя первый раз видим.

— Так я по лесу шел. С той стороны, — махнул рукой Ловуал в сторону фронта.

— А чего ты в лесу то делал?

— Прятался. Вдруг пристрелят ненароком.

— Кто?!

— Ну, немцы.

— Так они за нас.

— Так на мне не написано, что я поляк приняли за партизана и пристрелили а я еще жить хочу вот и пришлось лазать по кустам.

— Пошли с нами расскажем о тебе старосте, а он решит, как с тобой поступить. «Когда же это все закончится?» Пронеслось у меня в голове, после чего включились рефлексы, выработанные за все это время, как и свои. Первый согнулся от мощного удара ногой в живот. Я даже услышал, как хрустнул позвоночник у поляка. С оставшимися двумя поляками получилось еще проще: шаг вперед и одновременно удары пальцами в горло они даже не успели направить на меня оружие как были уже мертвыми. Взяв одну из винтовок и все патроны к ней и, зарядив ее, я вышел из-за угла и начал отстреливать всех людей, которых видел, не разбирая: мужчина это или женщина. Они перешли на сторону врага, а значит, они враги. А врагов уничтожают. Всех кто был на виду, я убил, а кто успел спрятаться или не вышел, я закидал немецкими гранатами, которые прихватил, когда убивал взявших меня в плен немцев. В общем, на зачистку деревни мне понадобилось всего двадцать минут. После чего, переодевшись, захватив оружие и выпив все души убитых мной селян, я направился дальше. А потом все было почти так же. Только начало было разным, да и я больше в разговоры не вступал. Стрелял сразу и даже пару раз использовал магию.

Всего в тылу у немцев было три деревни, а дальше шли города, в которых они чувствовали себя в безопасности. Но на данный момент меня интересовала столица Германии, Берлин. Именно туда я и направлялся, а точнее в Кригсмарине — в военно-морской флот Германии, откуда выпускались лучшие бойцы военно-морского флота.

В тылу опасность не уменьшилась. Везде ходили немецкие патрули, и приходилось много прятаться и передвигаться так, чтобы тебя не заметили. Но все когда-нибудь заканчивается. Закончился и лес. Дальше шли немецкие тыловые общие войска, откуда шли приказы на фронт и пополнения и распределения на лини фронта базирования, а также госпиталь для раненых. Одним словом, гражданских там не было и мне пришлось опять немного отойти в лес и дождаться проходящего патруля состоящего из рядового и ефрейтора. Ждать пришлось долго, аж до часу ночи, прежде чем я увидел патруль. Подождав, пока они поравняются со мной, я выскочил из кустов, а так как быстрота демона никогда не сравнится с человеческой, то они успели лишь повернуть головы в мою сторону. Больше они не успели сделать ничего, потому что я вырвал обоим кадыки и падали они уже мертвыми. Быстро переодевшись в форму ефрейтора и забрав все документы с оружием, выпив у обоих души, направился в сторону к толовым баракам, вернее мимо них, но одновременно с этим не прячась. Теперь я был ефрейтором пехотных войск Алефом Зинге или по-немецки гефрайтер сухопутных войск второй полковой части Алеф Зинге. Итак, я был снова немцем, а то, что к утру убитых найдут я не сомневался. Но я к утру должен быть как можно дальше от места преступления. Я спешил пройти как можно большее расстояния до утра. Пару раз меня останавливал патруль, но я говорил, что спешу к командиру со срочным донесением в штаб и меня отпускали. Но как бы я не спешил, утро приближалось все быстрее и быстрее и я опять начал искать новую жертву и когда уже наступило утро, я нашел одного немца в звании фельдфебеля. Подойдя со спины из темного уголка, я обхватил голову и резко повернул ее до упора. Оттащив фельдфебеля в переулок и забросав тело разным мусором, я сменил форму и документы и двинулся дальше.

Пока я шел дальше, я ознакомился с документами. Теперь меня звали Гюнтер Кох в звании Фельдфебеля того же полка, что и Гефрайтер. Так же ознакомился с планшеткой и увидел, что немецкий тыл и фронт находятся рядом с Львовом, а дальше были захваченные польские города: Варшава, Краков, Люблин, Ворослав, Познань, а сам я находился по дороге в Краков. Дальше мой маршрут шел через Ворослав, а там будет и первый немецкий город Дрезден. А от Дрездена до Берлина 160 километров, если по прямой. А так намного больше.

Спросив у ближайшего рядового, в какой стороне находится аэродром, Ловуал, получив ответ, направился в его сторону. Когда он вошел в зону приземления самолетов, его остановили двое немцев в таком же звании, как и он и один из них проговорил:

— Кто ты такой?

— И что ты делаешь на территории аэродрома? Пехоте здесь не место.

— Меня послал капитан, чтобы я сказал вашему командованию, что на завтра назначен вылет, — не моргнув глазом, соврал Ловуал.

Переглянувшись друг с другом, фельдфебель люфтвафе произнес:

— Мы ничего про это не слышали.

— Во сколько вылет, — вмешался в разговор второй солдат.

— Этого я вам не могу сказать, только капитану или лейтенанту. Таков приказ моего командира.

— Ладно, пошли с нами к капитану ему все и доложишь.

И я под конвоем пошел на аэродром, где мирно стояли Юнкерса и Хеинкели, прозванные русскими Лаптежниками. Правда, относилось это только к Юнкерсам. И сейчас его вели к капитану, который командовал этой бригадой самолетов. Минут через десять мы подошли к одному из домов, где горел свет и доносилась музыка.

«Хорошо живут местные капитаны!» Пронеслось у меня в голове. А тем временем немец повернулся к своему напарнику и сказал:

— Я к капитану, доложу, а ты сторожи его.

Напарник ушел в дом. Я стоял под конвоем фельдфебеля и ждал команды зайти в дом, так как шуметь не хотелось. Как я и думал, нас в скором времени пригласили, а когда я вместе с конвоирующим меня немцем зашел в дом, и дверь за нами закрылась, я больше не стал ждать ни минуты. И так немного замерз. Немного развернул тело, имитируя падение. Взгляд моих «телохранителей» на пол, а мои руки взлетают вверх, имитируя взмах крыльев и два удара руками одновременно по шее. Слышу треск позвонков, тела падают на пол, а я быстрыми прыжками взбираюсь на второй этаж и вижу там сидящего в кресле капитана.

— Ты кто?

— Дед пехто!

И с этими словами бью его в солнечное сплетение. Капитан сложился пополам как гармошка, пара ударов по щекам и немец приходит в себя в глазах ни одной капли хмеля вот что значит профессиональный солдат и неважно какой армии.

— Кто ты такой, — повторяет вопрос немец.

— Ты, кажется, не понял, в какой ситуации оказался, фриц, — говорю я ему, — и еще, вопросы здесь задаю я.

— А если я не буду отвечать?

— Будет очень больно, и на всякий случай говорю: допрос в полевых условиях не выдержит никто, это все сказки, и ты должен это знать и без меня. Капитан машинально кивнул.

— И так начнем. Имя, фамилия?

— Иоган Штольц.

— Сколько самолетов готовы к боевому вылету?

— Семь самолетов.

— Где стоят?

— В самом далеком конце аэродрома, — и капитан ухмыльнулся.

— Как зовут механика?

— Неужели собрался угнать самолет, русский, — вместо ответа спросил немец.

— Не твое дело. Повторяю вопрос: как зовут механика?

— Кляйн Шефер.

— Как выглядит?

— Седые волосы, тридцать пять лет, в таком же звании, как и ты.

— Ну что ж капитан ты мне очень помог.

— Надеюсь, ты оставишь меня в живых?

— Извини, капитан, но мы враги. Я буду иногда вспоминать о тебе, обещаю.

После чего я ударил немца в висок, ломая ему височную кость. Но душу на этот раз решил не пить. Не хотелось светиться по-крупному. И так у меня три мумии за спиной. Переодевшись в форму капитана и взяв его летный планшет и карту, я накинул на свое лицо иллюзию лица капитана и, спустившись со второго этажа, вышел из дома, предварительно закрыв дверь на ключ. Мимо шли летчики из эскадрильи капитана, здоровались со мной, я тоже, но в основном кивком головы. Наконец, я увидел своего техника и, подойдя к нему, проговорил, имитируя голос Иоганна:

— Пошли к самолету, подготовишь на вылет.

— Как на вылет? Мы вот-вот должны вылететь на фронт.

— Внеплановый вылет, приказ майора.

— Майора Шрадера?

— Да.

Вздохнув, механик направился к самолету, а я за ним. Подойдя к машине, а это был Юнкерс, Ловуал спросил:

— Все в порядке?

— Да, Гуптнам Иоган.

— Тогда убирай держатели.

И я полез в самолет. Попав в Юнкерс, я завел самолет и потихоньку покатился по полю, набирая скорость и через минуту уже был в воздухе. Я летел в сторону польского города Кракова. Хоть я и знал, как летать на самолете, но вел я его первый раз и уже на подлете к городу попробовал делать разные виражи на самолете. А когда я пошел на немецкий аэродром в городе, я уже был асом летчиком, который летает на Юнкерсах.

* * *

Посадив самолет на взлетную полосу, я снова набросил на себя лицо Иоганна, так как в воздухе она была не нужна и я ее снял. Покинув самолет, я смотрел, как ко мне бегут люди в форме летчиков, аж семь человек. Кинув на себя заклинание палог невидимости, я сразу присел, одновременно вытащив пистолет и из положения сидя, выстрелил из пистолета два раза. А так как я был снайпером, то оба раза не промазал, и на асфальт упали два трупа, а я перекатился в другую сторону и из положения низкого старта рванул в сторону немцев, обходя последних сбоку, заходя им за спины. На все ушло секунды три, так как скорость демона несравнима с человеческой. Оказавшись сзади, схватил двух летчиков за подбородки и резко повернул голову на девяносто градусов. Раздался хруст позвонков и еще два тела отправились по дороге в Ад. Тем временем немцы открыли огонь по тому месту, где я был три секунды назад и поэтому не услышали, как упали сзади тела еще двоих летчиков, а я, вытащив немецкий штык-нож, воткнул одному из немцев его в шею, а которому был с ним рядом перебил позвонки ребром ладони. Последний немец в звании лейтенанта обернулся назад чтобы что-то сказать своим сослуживцам и увидев четыре трупа позади, растерялся от увиденного и почти тут же выскочила группа помощи и увидев лейтенанта с пистолетом, а вокруг него трупы, открыла огонь, а я присел чтоб пули меня не задели и глядел как тело лейтенанта дергается от выпущенных в него пуль. Осталось подождать, пока все уйдут или останется мало людей, чтобы добить оставшихся и выпить их души. Как я и предполагал, главный человек в чине капитана отправил трех за носилками, а четвертого сообщить о случившемся в штаб. Оставшаяся троица начала обсуждать сложившуюся ситуацию, а Ловуал тихо подошел к троице и ударил каждого в точку смерти. Ни один из троицы не понял, как они умерли, а Ловуал выпил все души убитых им людей и, забравшись в один из Хенкелей, запустил двигатель самолета, а когда прибежали немцы, Ловуал был уже в воздухе и направлялся в сторону Ворслава, но как Ловуал и предполагал, немцы выслали свои самолеты на перехват.

Недалеко от города Катовище Ловуал увидел немецкие самолеты: два Хенкеля и два Юнкерса, которые летели на перехват его самолета. Смело повернувшись в ту сторону, я, чуть прищурившись, посмотрел на четыре пары немцев, которые падали с высоты.

«Отлично подготовленная и исполненная атака. На пять баллов! Однако еще далековато, уйти мы не успеем, но вот спикировать — это да. Успеем!» — подумав так, дернул Хенкель вправо, вводя в пологое пикирование. Надрывно загудели моторы. Итак, сейчас на пары разобьются и атакуют. Так все и случилось одна пара пошла в лево одна в право и почти тут же рядом пролетела пулеметная очередь, из-за чего мне пришлось дернуть штурвал, уворачиваясь в другую сторону уходя от огня Хенкелей, но пилоты Юнкерсов не подкачали и я попал под пулеметный огонь «Лаптежников». Крыло самолета разлетелось прямо в воздухе, а мне ничего не оставалось, как выравнивать самолет, чтобы тот приземлился на пузо, а не врезался носом в землю вместе со мной. Но как раз этого сделать и не получалось. Прикидываю на глаз, где можно будет прыгнуть, открываю кабину и выпрыгиваю из нее. Около двух минут лечу вниз как мешок с дерьмом, а потом дергаю за кольцо. Парашют раскрывается, и я плавно опускаюсь на землю.

Немцы не стреляют, значит, был приказ взять живым, а раз так, то я еще побарахтаюсь. Приземлился хорошо, и даже успел увидеть, как взорвался мой честно украденный самолет. Отцепив стропы, я увидел грузовичок, который быстро приближался, а в кузове сидели около пятнадцати немцев с автоматами. Резко поворачиваю назад и скрываюсь за углом и так же быстро читаю заклинание невидимости. Как только я стал невидим тут же появились солдаты и капитан, который ими командовал по нашивкам было видно что это пехотинцы если точнее пехотинцы из охраны.

— Ищите его быстрее, дьявол вас побери! — Орет капитан на своих подчиненных.

— Тут никого нет, — говорит один из рядовых, когда местность полностью проглядели.

— А я говорю, ищите. Здесь он где-то, только затаился.

Капитан был прав, я был здесь, но я потихоньку уходил из переулка. В другой раз я бы убил здесь всех с капитаном вместе, но сейчас этого делать было нельзя, иначе не получится скрыться. Выйдя из переулка, я побежал в сторону машины. Никто не может и предположить, что преследуемый преступник побежит в самое логово. Поворот в переулок, еще один поворот, потом другой и меня уже нет в поле зрения немцев. Остается только дождаться, пока все успокоится и только после этого покинуть город. Ну а спешить я не буду, времени у меня много. Лет десять-пятнадцать точно есть.

Глава восьмая. Я нищий.

Я проснулся от того что меня кто-то толкал в плечо. Я открыл глаза и увидел перед собой одетого грязного и смердящего мужика с лохматой шевелюрой. — Наконец-то проснулся, — удовлетворенно произнес мужик.

Стоявшего передо мной мужика звали Конопатый, из-за рыжих волос.

— Пора ящики разгружать, Вошь, а то придет Кривой, и опять пиздюлей получишь.

Вошь — это теперь мое имя. Заметьте, не Вшивый, а Вошь. Отверженные привыкли экономить на всем, даже на окончании собственных имен. Имена в нашей среде редкость, а если и есть то, например: Сусана Давалка, Томаш Сифон, Конрад Одноногий.

— Ну чего, двинули?

— Ага. Немцы иногда любят привечать нас каблуком по заду. Ну да ничего, мы привычные. Сейчас я живу вместе с четырьмя такими же нищими, как и я: три мужика и баба, я пятый. Выполняю самую тяжелую и грязную работу зато другие стоят на паперти, клянчат деньги и еду, а я за работу имею кров и еду ну и потрахиваем иногда Юльку. Так зовут нашу бомжиху, повариху и любовную подругу, скажем так. Мне тоже приходится это делать. Так сказать, поддерживать имидж. А то не поймут. Но в отличие от своих товарищей здесь ненадолго. Как только меня перестанут искать, я исчезну отсюда, а пока приходится жить в самой низшей человеческой среде. Хотя нас даже за людей не считают. Статус нищего — отличный плацдарм для будущей новой жизни. Я уже тут почти месяц и никто не обращает на меня внимания, и это радует. А сейчас я иду разгружать ящики у местного торгаша, который экономит на нас, и, скажу вам, прилично. За бутылку шнапса и еды мы идем почти на любую работу. Иногда перепадает и деньжат, но это когда он очень добрый, но думаю, сегодня этого не будет.

Таскал я ящики до самого вечера, после чего получив полбуханки хлеба и полпузыря шнапса, направился «домой». Зайдя в разбитый гараж, я увидел, что все уже были на месте. Положив еду на сбитый самодельный стол из ящиков, я отошел в сторону.

— Ништяк, шнапс, — произнес Мутный. Это еще один человек, который жил с нами.

— Харе, — произнес Кривой, — шнапс пока прибережем, мало ли чего. А вот еды мало. Юлька еще немного принесла, так что шамкать будут не все. Вошь, Юлька и я само собой, а вы обойдетесь.

Так как подобное явление не было редкостью, никто не возразил, тем более, Кривой был главным среди нас. Тем временем Кривой продолжил:

— А завтра на набранные деньги купите еды, вроде сегодня хорошо набрали. А теперь спать.

Погасив свечу, все разбрелись по своим местам и уже через пять минут все спали. Второй день не принес ничего хорошего, тем более за окном был дождь. Но для нас это ничего не меняло, все снова занялись делами. Ну а я как всегда пошел разгружать ящики к торговцу. Вечером пришел только со шнапсом, который опять отнял Кривой. Только в отличие от вчерашнего дня голодал я с Мутным. Зато я точно знал: завтра Мутный будет есть, а кто-то из нас: либо я, либо Конопатый не будет. Надеюсь, это будет Конопатый. С такими мыслями я направился спать, чтобы встретить следующий день. Так продолжалась еще неделю, пока я не узнал, что поиски прекращены. А это значило, что пора превращаться из касты нищего в категорию повыше, например, простым обывателем, что я и собирался сделать.

Глава девятая. Снова в строю.

Следующий ночью я покинул ставший временным дом и первым делом направился на ближайший пруд с чистой и холодной водой. Там я обмылся за эти почти два месяца, которые мне пришлось бомжевать в городке. Стирать одежду я не стал, так как в скором времени я ее сменю. Теперь, когда мои поиски прекратились, можно было и пошалить.

Накинув на себя заклинание невидимости, я направился на поиски ближайшего пьяного человека и такой обнаружился ближе к утру. Я рискнул и, оглушив его, отнес к речке, где раздев его, сунул наполовину с головой в речку. Перепил мужик и захлебнулся, бывает. Выбросив одежду бомжа, я в новом прикиде направился в сторону железной дороги, к которой скоро должен подойти поезд. Успел я почти в последний момент. А так как билета у меня не было, пришлось приголубить одного мужичка, у которого он был. Только в отличие от пьяного я оставил ему жизнь. Предъявив билет кондуктору, я направился на место оглушенного мной мужика. Минуту спустя я спал. Мне снился мой учитель.

Помни, сражаясь с мастером, ты либо выигрываешь, либо проигрываешь еще до того как обнажил клинок или запустил заклинание. Во-первых, не должно быть никакой жалости-Слезы тупят меч. Во-вторых, пустячная ошибка в начале схватки может обернуться полным поражением. Остаток ночи я провел в блаженной черноте спокойно без сновидений.

В Ворослав я приехал к обеду. Выйдя на перрон, я первым делом огляделся в поисках патруля. Патруль был, но еще не очень близко к поезду, поэтому я быстро удалился из его зоны видимости. Куда идти я в принципе знал, вернее, не идти, мне нужно было дождаться следующего поезда, так как в этом я засветился. Ждать пришлось целую ночь, пока не пришел другой поезд, только уже на Дрезден. Билетом я завладел точно также как и в первый раз оглушив мужчину и забрав билет и паспорт так как не понаслышке знал как относятся в Германии к документам. В этот раз в вагоне я ехал не один, а с каким-то мужиком. Но мой сосед по вагону не задавал мне вопросов, и меня это устраивало. Ночью я опять видел сон. На это раз мне снилась моя невеста и моя последняя встреча с ней.

Лохана села на кровать и облизала губы. Я шагнул к ней. Положил руки на голову, прижал ее блудливое лицо к своему животу. Мягкий язычок проворно побежал в нужном направлении. Я расслабился и снова погрузился в темноту сновидений.

Разбудила меня кондукторша со словами:

— Господин, поезд приехал, пора выходить.

Кивнув головой, я осмотрелся. Моего соседа по купе уже не было. Спрыгнув с койки, я направился на перрон вокзала. Дрезден встретил меня хорошей солнечной погодой, что улучшало настроение. Правда, вокруг было много патрулей даже из //SS//. Быстро наложив на паспорт иллюзию своего лица, я безбоязненно двинулся в город. Мне предстояло осмотреться и решить, как себя вести в нем. Я шел и думал, к чему появились эти сны: сначала учитель, потом невеста. А это первые два сна, и не простых, а воспоминания той жизни в пекле. Да и сны мне никогда не снились, как только я попал сюда. А тут сразу два. Да и что-то слишком везет, а значит, скоро будут неприятности. Учитель всегда говорил быть начеку и постоянно готовить себя, и ученик верил учителю

«Если клинок хорошо заточить, рано или поздно на нем появится кровь». Так говорил учитель, и Ловуал готов был к неприятностям, а то, что они будут, он не сомневался.

Конец первой части.

Книга вторая. Возвращение на родину.

Глава первая Я подводник.

Я стоял в военно-морском порту в Берлине на подводной лодке U-6IIA в форме немецких подводников в звании оберфенрих цур Зее, и показывал документы об окончании училища своему капитану.

— Итак, Вольф Кляйн, поздравляю с прибытием на подлодку. Идите, грузитесь, место вам покажут ваши будущие товарищи.

— Так точно, корветтен-капитан третьего ранга.

Спустившись в подводную лодку, я познакомился с экипажем. Механика звали Генрих Краузе, радиста Вагнер Леймен, доктора Кох Шульц. Капитана звали Рихтер Майер. Ну а я был наводчиком торпедистом. В довесок были три матроса: Шредар Келяр, Кох Шмидт и Ритхер Фишер.

Вышли в море мы к вечеру, задраив все люки, но в течение ночи шли поверху, так как воды, по которым мы плыли, были нашими. К утру капитан отдал приказ на погружение, и мы погрузились на двести метров под воду. Радист, он же акустик, проверял дно в поисках противника, но пока обнаруживались только наши подлодки. Уже вдалеке.

К вечеру в нашем квадрате уже не было ни одной подлодки, а капитан приказал замедлить ход и слушать эфир на обнаружение противника, тем более мы подходили к заданному квадрату. И он не заставил себя ждать.

— Корветтен-капитан, — заговорил вдруг радист, — справа, курс восемьдесят пять, винты подводной лодки

— Кто? — сразу же отреагировал капитан.

— Либо русские, либо англичане.

— Всем боевая тревога.

И все как один побежали занимать свои места как, впрочем, и я.

— Уходим на глубину, курс влево на тридцать градусов скорость прежняя.

— Так точно.

— Ну, что там, наводчик, — обратился ко мне капитан.

— Приближается, замедлил, но пока не в пределах торпед.

— Стоп, машина, — отдал приказ капитан, что механик не замедлил сделать. — Сохраняем тишину. А ты, — показал капитан на радиста, — слушай внимательно. После чего посмотрел на меня и проговорил:

— Будь готов.

И отдал приказ одному из матросов зарядить торпедные отсеки, что тот и побежал делать со своим другом.

— Подводная лодка приближается, — вдруг проговорил радист.

— Дальность?

— Вышел на поражение торпед.

— Курс.

— Право курс восемьдесят три.

— Огонь!

Это уже обращено ко мне. Смотрю в перископ, фиксирую в прицел по линейной курс и жму на пуск сначала одной торпеды, потом тут же второй.

— Погружение на сто метров.

Механик быстро выполняет приказ, и лодка погружается на дно.

— Подбили, — говорит радист.

Но мы и так ощутили легкую взрывную волну под водой.

— Поздравляю с первой сбитой подлодкой, оберфенрих цур зее.

— Спасибо, кроветтен-капитан третьего ранга.

— Вагнер, — обратился к радисту капитан, — рядом с нами сейчас должна где-то находится U-215доложите им о сбитой подлодке, пусть не расслабляются.

— Что дальше, — кроветтен-капитан обращаюсь я к капитану.

— Всплываем, глубина двести метров.

Генрих подошел к своему месту и запустил какой-то механизм, и мы начали подниматься наверх.

Тут снова ожил радист.

— Сообщение передано, кроветтен-капитан.

Кивнув головой, что принял информацию к сведению, он обвел всех взглядом и произнес: «Всем отдыхать, кроме радиста и механика». Остальные разбрелись по койкам, и я тоже. Часа два мы шли нормально, после чего вошли в квадрат своего патрулирования и получили приказ капитана на остановку и подзарядку аккумуляторов и приказ капитана заменить радиста, пока он отдыхает. Я даже обрадовался этому, так как знаю, сколько от нашего места до берега. Оказалась немного, всего тридцать миль. Как только капитан ушел в каюту, я поднялся с места радиста и проговорил:

— Я на минутку отлучусь.

Механик кивнул, а я направился в рубку радиста. Когда я зашел к нему, он удивился и спросил:

— Фольф, тебе что-то нужно?

Я кивнул и нанес удар по горлу радисту, ломая ему позвонки и дотрагиваясь до него, превращая его в мумию, забирая его душу и знания. То же самое я проделал с матросами и поваром, прежде чем меня окликнул голос механика:

— Ну, где ты там, быстрее давай.

— Иду, Генрих, иду.

И почти тут же вышел к механику, но прежде чем его убить, поинтересовался:

— Аккумуляторы заряжены?

— Да. И вообще, иди на свое место. Спасибо, Генрих.

После чего я сломал ему шею и выпил душу и знания. Остался капитан.

Когда я вошел в капитанскую каюту, он спал. Я толкнул его в плечо и корветтен-капитан открыл глаза и увидев меня, со злостью произнес:

— Что ты здесь делаешь, Фольф, почему не на посту?

— Мне это не нужно, капитан третьего ранга и, не дожидаясь следующего вопроса, ударил его в солнечное сплетение. Капитан выпучил глаза от боли и нехватки воздуха, а я взял его за шкирку и выкинул с койки, на которой он лежал.

— Что ты делаешь, Фольф, ты что, дурак?

— Не надейся на помощь, капитан, все убиты. Но прежде чем ты умрешь, я тебе кое-что покажу, и ты сделаешь свой выбор.

— Ты сумасшедший, Фольф? Какой выбор, если я умру?

— Пойдем, сначала посмотришь. Выйдя из каюты, капитан обомлел, увидев механика. Но пока ничего не понял.

— Откуда эта мумия, Оберфенрих цур зее, — назвал меня полным званием капитан.

— Это Генрих Кразе, наш механик, приглядись, капитан.

Через минуту капитан повернул ко мне голову и поинтересовался:

— Что здесь произошло, Фольф.

— Это сделал с ним я, как и совсем экипажем. Я выпил их души и получил их знания. Капитан сделал шаг назад и произнес:

— Кто ты, Фольф?

— Я демон, капитан, мне нужны души и знания. Убивая таким способом, я поглощаю и то, и другое, но в отличие от них, — кивок в сторону механика, — я дам тебе выбор: ты просто умрешь и твоя душа отправится на небеса, или в ад, короче, куда она заслуживает, но если ты сделаешься таким, то уже навсегда останешься у меня, пополнив мой запас душ и знаний. Выбирай.

Некоторое время капитан стоял молча, но потом сказал:

— Я согласен.

— Я верил, что ты примешь правильное решение. Итак, слушай меня внимательно. Поднимаемся на перископную глубину и тихим ходом идем к берегу. Если придется вступить в бой, подымаешься наверх, все понятно?

— Да.

— Ну, вот и ладушки, веди подлодку, а я пока заряжу торпеды. Пока я заряжал торпеды, капитан поднялся на перископную глубину и изменил курс. Теперь мы шли к берегу тихим ходом, чтобы не привлекать внимание противника, а я сел на место акустика прослушивать эфир. Пару раз Ловуал обнаруживал чужие подлодки и тогда отдавал приказ, чтобы лодка остановилась, а после того, как противник удалялся, они плыли дальше. Так потихоньку они достигли берега, после чего Ловуал посмотрел на капитана и произнес:

— Пришло время, корветтен-капитан третьего ранга.

После чего мгновенно сломал шею немцу и на надувной лодке добрался до берега. Теперь его путь лежал снова на фронт. То, что Ловуал пытался найти в Германии, он не нашел, теперь нужно было возвращаться. Поначалу в Дрезден. Только теперь другой дорогой и пешком, а оттуда в Польшу, только по другому пути.

Глова вторая Снова назад.

Теперь Ловуал знал, как попасть на территорию СССР. Оберфенрих цур зее Фольф Кляйн из экипажа подводной лодки U-6IIA исчез. Кто я сейчас — еще не знаю, но скоро узнаю, дело времени. Я шел уже сутки по лесу, и он был такой же густой, как и в начале, но я знал — скоро он закончится. Моя форма стала грязной и в некоторых местах рваной, но я шел вперед, с последним выпитыми душами мне удалось открыть и изучить еще два заклинания только на этот раз оба были боевыми. Одно из заклинаний было фолербол, второе огненный вихрь и помимо этого активировались энергия в его теле, что помогало в плетении и изучении заклинаний ну и сами заклинания поэтому Ловуал шел вперед и не уставал. Концентрируясь, гонял энергию в своем теле в процессе тренировки.

К утру я вышел на грязную дорогу. По ней было видно, что ездят здесь не очень часто. Дело подходило к обеду и я, перекусив остатками еды, направился дальше, так как время утекало, и я не желал больше здесь оставаться. А так как военным становиться стало опасно, я решил стать гражданским. С них спросу меньше. Итак, решено: переквалифицируемся в гражданского, а то от этих званий уже голова кружится. Еще через пару часов лес полностью кончился, и вместо грунтовки появилась ужасно разбитая, но дорога, а через пару часов ходьбы уже был асфальт. Осталось только подождать местного жителя и, отправив того на небеса, переодеться и уйти, и желательно куда подальше.

Жителя местной деревушки ждать пришлось долго, аж до вечера, но в этом были и плюс: я очень хорошо отдохнул. Увидев местного жителя и быстро преодолев расстояние от места, где я прятался до него, рубанул ладонью по горлу, отправляя мужика на тот свет, после чего переоделся и, выпив его душу и завалив ветками, направился обратно в сторону Берлина. Теперь Ловуал не боялся противников из людей. Теперь его, Ловуала, будут бояться, и он в этом ни сколько не сомневался.

Глава третья Чистильщик.

Я шел всю ночь, и только к утру начали появляться первые дома. Значит, до Берлина километров пятнадцать-двадцать, а это пригород. Прятаться я больше не собирался, тем более, я нахожусь в теле русского, а значит, сейчас я русский. Раз я нахожусь в Германии, да еще в самой ее столице, то грех этим не воспользоваться. Устроим фашистам небольшой переполох в центре их столицы, прежде чем уйти. Пусть не расслабляются.

Спал я в этот раз не ахти как хорошо, так как проснулся от разбудивших меня щебечущих вовсю птиц.

Потянувшись и сделав зарядку для приведения мышц в более-менее бодрое состояние, я пошел реализовывать свои планы по созданию БОЛЬШОЙ паники в Берлине. Когда я зашел в город, там уже бурлила жизнь и я, не прячась, пошел в центр города. И почти тут же был остановлен патрулем из SS.

— Предъявите документы, пожалуйста?

— Нет у меня документов.

— Тогда пройдемте с нами.

— Некогда мне с вами ходить дел у меня полно.

Оба эсесовца обомлели от сказанного мной, но стоит им отдать должное, быстро пришли в себя и навели на меня автоматы со словами:

— Стоять, руки за голову.

Больше они не чего не успели сделать, так как упали на асфальт мертвыми. Кто-то из женщин, увидев это, закричала. Так как женщина была на улице не одна, то криков было много и сейчас к этому месту спешили солдаты SS да и не только. В общем, все кто патрулировал ближайшую территорию. Пока женщины орали, а солдаты бежали на место преступления, я поднял оба автомата и привел их в боевое положение и почти сразу после этого появились немецкие солдаты, а дальше пошла стрельба как на полигоне в тире. Солдаты выбегали и получали свою порцию свинца в тело. Скорость демона плюс тренировка в стрельбе из любого оружия,. в котором я был профессионал не давало солдатам вермахта не единого шанса все кто выбегал на открытое пространство падали, словно куклы, а те кто спрятался за ограждения или еще в какие места, я приголубил фолерболом, разнося все баррикады в щепки из дерева и камня. Сам же я направился к центру площади, где стоял Рейхстаг. Но входить в него я не стал. Солдаты и так валили оттуда как комары, пытаясь закусать медведя. Только в отличие от медведя, который может только отмахиваться от комаров, я еще мог их убивать, и убивал. Мотоциклы и машины, которые ехали к месту бойни, именно не сражения, а бойни, разлетались в щепки от моих фолерболов, а Ловуал стоял и хохотал, глядя на эту вакханалию как умирают немцы, его враги, которые напали теперь и на его родину, раз теперь он находится в теле русского человека. Через некоторое время Ловуал заметил, что немецкие солдаты перестали лезть вперед и прятались за все, что можно было спрятаться. Но Ловуал лишь усмехнулся на это и активировал заклинания огненного шторма. За баррикадами снова послышались крики и запах горелой плоти. Смерч сносил все до чего мог дотянуться. Подумав, что для столицы этого пока достаточно, Ловуал решил покинуть Берлин. Пусть разгребают и строят разные доводы, а я уже к этому времени покину Берлин, больше мне делать нечего.

Прежде чем уйти, он выпил души некоторых солдат, особенно солдат SS, также получив некоторые знания помимо душ. Посчитав это достаточным, Ловуал накинул на себя полог невидимости и скрылся с места бойни.

Глава четвертая Экспериментатор.

Как ни странно, первый город, в который мне пришлось попасть, назывался Финнов, словно я находился в Польше или Финляндии. Но это было не так. До города мне пришлось добираться почти пешком, чтобы немецкие солдаты не могли отследить мой путь, но добирался я до него долго. Целых четыре дня. В самом городе были патрули и как видимо усиленные с последними событиями с моим участием. Документы проверяли у всех меня тоже не обошло это действие но паспорт и иллюзия на нем сделали свое дело и я прошел проверку, попав таким образом в город.

Следующий город, в который я должен был попасть, назывался Шведт. Но я не спешил. Спешить мне было некуда, и я решил немного задержатся в Финнове. Заодно и пополнить, так сказать, образование. Среди мирных профессий особенно меня интересовали такие профессии, как доктора, учителя кто преподавал иностранные языки, так же кузнецы и полностью все, что принадлежит к инженерной профессии. А так как сейчас шла зима, я решил переждать ее в Финове, сняв домик у какой-нибудь бабульки, которой не хватало денег. Первый день в городе я провел, обворовывая каждого прохожего, у которого были деньги. А так как я делал это под невидимостью, то жертва обнаруживала пропажу только придя к себе домой. Так что к вечеру у меня на руках была очень даже приличная сумма. В эту ночь я спал в гостинице. Как принц. На свежих простынях и один в комнате.

Утром я спустился вниз и заказал себе еды. Когда мне принесли завтрак, я заодно поинтересовался, не сдает ли кто из местных домик. Такой дом нашелся. Придя по адресу и сказав о поиске квартиры, я получил утвердительный ответ и тут же стал желанным гостем и постояльцем в одном лице.

Бабулька, у которой я снял комнату аж на целый месяц, этому ужасно обрадовалась. Тем более, я сразу заплатил все деньги за постой. Комнату мне выделили в спальне, а так как бабушка божий одуванчик жила в доме, спальня была очень даже просторная. Поначалу я отдыхал. Ну, правда, так казалось со стороны. На самом деле каждый такой отдых я посвящал медитации, развивая потоки в теле и пытаясь ощутить магические каналы энергии, которые были наполнены, но слишком малы для соединения с ними. Я не терял надежду. Тем более, пять заклинаний у меня было. Не считая поглощения душ.

Однажды, когда я медитировал, меня охватило чувство нового, ощущение потока. Оно длилось мгновение, но мне этого было достаточно. Теперь я знал, как почувствовать снова этот поток. На второй день прямо с утра я начал медитировать. Так, как я это делал вчера. Результат почти сразу же дал о себе знать: я соединился с земными потоками, и еще час я провел в поиске усиления потоков и других линий. Одним словом, у меня получилось, и теперь я мог черпать силу магии из энергетических потоков этого мира или накапливать манну, тем более, что после соединения открылись другие ветви местной магии и две магии бездны. На этот раз обе защитные: первая называлась Щит огня, второе Полог огня. Отличались они тем, что щит мог защитить только то место, куда хозяин его поставит, а полог закрывал полностью своего мага или того, кто колдует. Так что теперь заклинаний было не пять, а семь. Но я еще не знал, как делать заклинания из местной энергии и что для этого надо.

После медитации я вышел к столу, где как всегда было сделан завтрак. Поев, я направился по местным магазинам. Походив по ним, я купил две металлические печатки и даже два металлических, кольца, пару надувных шариков и один нож. Завернув все это в тряпочку, я спрятал все рядом с валявшейся кучей мусора рядом с туалетом. Но Госпожа удача вскоре изменила демону, превратив белую полосу в черную.

Через сутки после моего выезда из города на дорогах стало появляться очень много грязи, и на велосипеде было невозможно проехать. В мирное время до города было всего 33 километра, а сейчас шла война, везде были проверки, и гражданские отходили на второй план. Плюс к этому шла зима, и было очень холодно, поэтому дорога заняла аж два месяца. Пришлось бросить велосипед. Правда предварительно я разобрал его, взяв для себя то, что могло мне пригодиться, и теперь шел пешком. Приходилось прятаться от всех, а ночами заниматься новой для меня, неизведанной магией. Первым продвижением стало то, что я стал ощущать энергию везде и брать ее откуда хотел. А так как он не знал, какие буквы и прочие символы используются здесь, он решил воспользоваться своими печатями, буквами и прочими вещами, которые имели отношение к магии и Ловуал начал экспериментировать с потоками. Но так как он не работал, на него стали косо посматривать как соседи, так и сама старушка и Ловуал решил исправить это. Однажды, сидя вечером за столом, он спросил:

— Фрау Эльза, вы мне не подскажете, где у вас в городе можно найти работу? А то почти месяц живу, вроде и присмотрелся, а работу найти не могу.

— Ну, работа-то есть. Это зависит от того, что ты можешь делать.

— Ну, я хороший механик, разбираюсь хорошо в машинах, могу почти любую починить.

Бабулька задумалась думала она почти десять минут, что для Ловуала было очень и очень долго. Но приходилось терпеть. Наконец она сказала:

— Знакомый у меня на местном заводе токарем работает, вроде он говорил, что им механик нужен.

— Так может поговорите со своим знакомым?

— От чего не поговорить? Вот завтра и поговорю.

— Спасибо вам, фрау Эльза.

Бабка кивнула с непроницаемым лицом, но было видно, что ей нравится, когда к ней так обращаются.

После ужина Ловуал снова пошел медитировать. После часа медитации он лег спать.

Глава пятая Экспериментатор, или снова хаос

Через два дня бабулька сообщила мне, что я могу приходить. На следующий день я пошел на местный токарный завод. Приняли меня не очень радостно. Бригадир, прежде чем решить, принимать меня или нет, выдал мне почти разбитую машину и велел починить мотор. Чинил я долго, аж до самого вечера. Но к концу рабочего дня все, что было сказано, сделал. Когда бригадир это увидел, он чуть не стал похож на рыбу, от удивления выпучив глаза.

После того, как отошел, он сказал:

— Хорошо, вы приняты, приходите завтра к восьми часам и до восьми вечера. Перерыв с двенадцати до часу.

Кивнув в знак того, что все понял, я направился домой. На следующий день я шел на завод уже полноправным рабочим по механике. Машины подгонялись постепенно. А потом стали очень часто привозить к нам на завод. Немцы узнали, что на заводе появился хороший мастер, да и другие жители города это тоже узнали. Так что заказы полились рекой, и уже через месяц я стал в доску своим. Эксперименты я не забрасывал, и наконец, мне удался выход в местный астральный план. Я так и не понял, как это получилась. Просто попал.

Но потом, по ощущениям, отработал технику до автоматизма. Так как я был демоном, пусть даже и в человеческой оболочке, мне требовалось очень мало сна, и я почти все свободное время тратил на магические исследования. Вот тут-то и произошел казус, который перешел в ХАОС.

Когда я возвращался с работы уставший и вымотанный, ко мне подошли два немца. Без формы. Я подумал, что это простая мелкая шпана и заехал им двоим в хахатальник. Не мудрствуя, вырубил сразу обоих и пошел домой спать. А на утро заявились эсесовцы в форме, а сними два ушлепка. Только эти, так сказать, ушлепки были в форме лейтенантов вермахта. И меня под белые рученьки отвезли в допросную //SS//.

Поначалу я думал что во всем разберутся. Но следователь начал давить, пытаясь сделать меня виновным. Вот тут и проявилась моя демоническая сущность. Так как я работал на заводе, а местные это знали, немцы не удосужились надеть на меня наручники, за что и поплатились. И не только следователь.

Ведь демон, не принимавший очень долгое время души, может легко сорваться, что со мной и произошло. Я просто встал и сломал следователю шею, повернув ее против часовой стрелки и высосал его душу. А дальше меня прорвало. Следующими были двое охранников, которые охраняли дверь. Они умерли, так ничего и не поняв.

Следующим был капитан, так не вовремя вышедший из кабинета. Его я пристрелил из автомата, отнятого перед этим у одного из охранника. На шум среагировали все как один, выбегая из коридоров и кабинетов на звуки выстрелов. Но я уже успел накинуть на себя невидимость, так что выбежавшие немцы не успели меня увидеть. Зато я успел кинуть фолербол в один конец коридора, а выстрелить из автомата в другой. Стреляю в унисон со взрывом: одновременная смерть четырех эсесовцев и взрыв фолербола окончательно сбили немцев с толку. Им уже кажется, что вокруг десятки врагов. Беру второй автомат и начинаю стрелять через двери. Мой слух точно знает, сколько там людей. Слышу, кто-то из офицеров орет громче всех. Пробует восстановить дисциплину, но бесполезно, никакой дисциплины уже нет и в помине. Выхожу из коридора и стреляю в офицера. Нет больше офицера. Остальные прячутся и удирают куда могут.

В здании местного управления//SS//начался пожар, а самое главное — паника. Потому что люди не знали, куда стрелять. Оставшихся немцев в здании добиваю одиночными. Быстро подсчитываю убитых. Двадцать пять человек. Пока люди прячутся, прохожу по коридорам и выпиваю у всех убитых души. Выхожу на улицу и запускаю огненный смерч в здание. Здание рушится на глазах, из окон прыгают люди в надежде спастись. Но я это сделать не даю, и стреляю как по женщинам, так и по мужчинам. Так как знаю: женщина, работающая в //SS//, уже не женщина, а садистка, которая если не убивала, то приводила людей со спокойной совестью, зная, что здесь их убьют. Одним словом, каждому по заслугам. Собираю остальные души, превращая их в мумии. А Ловуал направился в сторону больницы. Врачи не должны помочь оставшимся немцам выжить, а значит надо зачистить больницу. Зайдя в больницу, он стал убивать и высасывать души у всех кто там находился: женщина, мужчина, или больной. Люди падали мертвыми, превращаясь в мумии, а Ловуал обжирался, пополняя свой запас душ.

Выйдя из больницы, он поступил также как со зданием //SS//. Пустив смерч на больницу и не оставляя от здания ничего, только разлетевшиеся кирпичи. Пелена бешенства немного спала и Ловуал перешел только на солдат, оставляя мирных жителей в покое. А все, кто был в форме, также умирали, пополняя запас душ. Когда Ловуал решил, что для города достаточно, хотя после того, что он сделал с ним, от города мало что осталось. Теперь здесь меня ничего не держало, так как я снова засветился, разрушив почти целый город. И придя последний раз в дом где я квартировался, я забрал все свои вещи и покинул Финнов, где из-за двух идиотов получилось то, что получилось. Теперь его путь лежал в обход города. Шведт был для него закрыт.

Глава пятая Хищник

Ловуал шел, а если сказать точнее, пробирался незаметно через тропинки и лес к границе Польши. Только там он сейчас может быть более-менее спокоен. А также он понимал, что его сейчас ищут все: от рядового до капитанов, а то и майоров. Правда последние скорей через штабы но все равно ищут.

Тем более, Ловуал натыкался уже на таких искателей, которые пополнили его запас душ. И сейчас у Ловуала находилось около шестисот душ. А для войны это очень мало. Ловуал злился лишь на то, что придется пройди аж пять немецких городов, чтобы попасть в Польшу.

Все, хватит бегать то от немцев, то от русских. Пора превращаться из волка в загонщика. Все, что я хотел узнать о ведении войны, я узнал. И даже намного больше. Осталась только магия, ну и может еще что по мелочам. И демон в оболочке человека облизнулся своим мыслям. Ловуал вышел из дебрей и, отряхнувшись, направился на дорогу. Он еще сам не понял, как он преобразился. От него веяло мощью и силой. И не просто силой, а именно силой человека, который сможет и защитить и постоять за себя. Эту силу на интуитивном уровне чувствовали как мужчины, так и женщины. Только мужчины чувствовали, что с таким «человеком» лучше не связываться, а женщины наоборот хотели таких мужчин. Одним словом, все как в природе: самка выбирает сильнейшего самца и не по красоте, а по чувствам. Хотя красота тоже играет свою роль. Но сейчас Ловуал шел хоть и преобразившимся, но в грязном рваном пиджаке и мокрых ботинках по еле видной тропинке. Теперь он не был волком, он был загонщиком, и даже больше. Он был Хищником. Разумным хищником.

* * *

Через день Ловуал вышел с маленькой тропинки на большую дорогу. Посмотрев влево и вправо, он решил подождать, пока кто-нибудь не покажется. Ждать пришлось часа три, пока не услышал рев машины. Быстро взяв пару ножей и спрятав их в рукава, он вышел на дорогу и где-то через минуту увидел грузовик. Увидев Ловуала, грузовик начал замедлять ход, чтобы спросить у неизвестно откуда взявшегося человека, кто он такой и что он тут делает. Когда грузовик остановился, из кузова выпрыгнул немецкий офицер в звании лейтенанта и проговорил:

— Кто вы такой и как здесь оказались?

Но вместо ответа получил кинжал в горло. А солдаты, которые с ним ехали, успели навести только свои автоматы. Больше сделать они ничего не успели. Когда еще падал на землю немецкий офицер, Ловуал метнул еще один нож, чем уменьшил численность немцев охранников на одного.

Скорость, опыт и знания, как чужие, так и свои, которые успел вспомнить Ловуал, позволили ему мгновенно уйти с линии атаки и с помощью одного из акробатических боевых приемов бездны оказался на машине. После чего последовали быстрые смазанные движения и оставшиеся четыре человека упали мертвыми. Это заняло у Ловуала пять секунд. Секунда чтобы запрыгнуть, и еще по секунде на каждого солдата. Быстрый прыжок, и он уже у кабины шофера. Открываю дверь и выдергиваю шафера из машины. Шафер летит на землю и корчится от боли подойдя к нему бью ногой по шее все дело сделано все мертвы. Переодеваюсь в форму шофера, а свою одежду забираю с собой. Выкину чуть позже. Опять забираюсь в кабину и вооружаюсь всем, что было у немцев, вплоть до ножей. Свои ножи тоже забираю, вдруг пригодятся. Выкидываю немцев из грузовика, после чего сажусь за руль, закрываю дверь и еду дальше. Куда ведет дорога — не знаю, но мне все равно. Я теперь охотник, а не жертва. Немного отъехав, выкидываю в окно свою старую одежду, не сбавляя газа. Через два километра вижу развилку и рядом с ней блокпост. Достаю пистолет и проверяю обойму. Полная. Снижаю скорость и останавливаюсь почти около поста. Окно машины открыто, в левой руке пистолет, в правом кармане лимонка, позаимствованная у одного из убитых немцев. Один из немцев в звании сержанта подходит к машине.

— Ваши документы?

Протягиваю ему документы убитого мною водителя, а сам открываю дверь, держа пистолет наготове. Очень неудобно, скажу я вам. Пока немец взял в руки документы и открыл их, я успел открыть дверь и спрыгнуть на землю. Прежде чем сержант блокпоста начнет кричать, что документы фальшивые, стреляю ему в лоб. Броском преодолеваю расстояние, отделяющее меня от машины и исчезаю в ближайших кустах. Немцы стреляют в то место, где я секунду тому назад стоял, но меня уже там нет. Минута уходит у немцев, чтобы понять и перевести стволы автоматов в мою сторону, а я тем временем успеваю из положения буквы О встать на корточки и, развернувшись на пятках, вытащить из кармана лимонку. Выстрелить вовремя они не успевают. Кидаю лимонку и мгновенно падаю на землю. Слышу взрыв разорвавшейся лимонки, крики солдат и срезанные ветки кустов, падающие на меня. Вытаскиваю пистолет и приподнявшись на одну коленку, стреляю на слух. По слуху определяю, что попал и быстро делаю боковой перекат за дерево. Никто не стреляет. Либо я всех убил, либо ждут, когда я себя обнаружу. Быстро вспоминаю, сколько ставят немцы солдат в таких местах. Обычно от пяти до семи. Пять человек я отправил на тот свет, а так как здесь лес, значит должен быть по крайне мере еще один. Но будем исходить из худшего. Двое против одного, так как они укрылись. И тут в голову приходит идея: беру ветку какую побольше и кидаю ее в кусты. И тут же вижу вспышку и выстрелы по кустам, в которых я якобы нахожусь. Стреляю на вспышку, слышу крик, и тут же словно спринтер бегу к блокпосту. Аж ветер в ушах свистит. Останавливаюсь немного перед

импровизированной стенкой из мешков с песком и прыгаю через мешки. Для демона это легко, даже для тех, кто в человечьем обличье. Приземляюсь на ноги и вижу, что из какого-то здания, похожего на сарай, выбегает немец. Стреляю.

Солдат валится на землю словно чучело. Быстро обыскиваю тела, беру только патроны и пистолеты, автомат у меня есть. Не беру даже еду. Патронов много, пристрелю какое-нибудь существо: четвероногое или летающее.

На глаза попалось что-то блестящее, нож наверное. Кидаю в рюкзак не глядя. Итак, с оружием все. Остались только души. Иду и постепенно выпиваю каждую из них. Перед последней слышу рев машины, и не одной. И тут только до меня доходит, что последний немец вызвал подкрепление. И словно в ответ на мои мысли появляются два грузовика, полностью набитые солдатами по десять человек в каждом, не считая офицеров и водителя.

«Твою мать!! Что делать?!» И тут меня снова осеняет. Как я мог забыть? Я же владею магией. И тут же начал читать заклинание фолербола. Как только машины остановились, чтобы солдаты выскочили, с моих рук сорвался фолербол. Сначала один, потом второй. Через три секунды раздался взрыв двух машин, и крик двадцати сгорающих заживо людей. Хотя я заметил, что кто-то из солдат успел спрыгнуть. Снова прислушиваюсь. Выживших нет. А если и есть, то тяжелораненые. Проверяю.

Точно, пятеро раненых, все обожженные. Но для моей задумки пойдет. А то уже надоело убивать, пусть даже как охотник. Всю пятерку оттаскиваю к деревьям и, прежде чем сделать сними то, что я задумал, выпиваю их души. После этого вешаю каждого из них на дерево и выкалываю глаза. Потом ломаю руки и ноги, так, чтобы были видны кости, и обмазываю всю пятерку кровью. Думаю, для местных пойдет.

Должны впечатлиться. Осматриваюсь, вижу обгоревшую доску от одного из грузовиков, беру ее и осматриваюсь. Еще раз вижу оторванную руку одного из солдат, беру ее и на немецком языке большими буквами пишу: НЕ ИЩИТЕ МЕНЯ, ИНАЧЕ БУДЕТ ЕЩЕ ХУЖЕ.

Откидываю в сторону уже ненужную мне руку, и вешаю доску над пятеркой немцев. Скромненько и со вкусом, по крайней мере, для меня. Ну а теперь пора уходить с поля боя, задержался я здесь. И, закинув на спину мешок с трофеями, я пошел по дороге в другую сторону, с каждой минутой все ускоряя шаг.

Глава шестая Переход.

Ловуал угадал, они впечатлились, ОЧЕНЬ впечатлились, когда приехали на место. Первым делом все кто это увидел, проблевались, и не один раз. Седины прибавилось у всех. Как солдат, так и офицеров, которые приехали сюда посмотреть, что случилось. Не повезло особенно тем солдатам, кто снимал их с деревьев и нес на носилках, где потом их упаковывали в специальные мешки и первым грузовым самолетом переправили в Берлин

* * *

В Берлин, в гестапо, куда привезли труппы, профессионального патологоанатома гестапо, который на своем веку чего только не видел, и то передернуло. Но дело свое он сделал, обследовав трупы и написав отчет о том, что он выяснил. А отчет был неутешительным.

Когда отчет лег на стол генералу гестапо, он вначале не поверил, думал, над ним шутят, но когда понял, что все серьезно, даже растерялся, потому что не знал, что говорить Гитлеру, если он про это спросит и решил пока придержать папку с этим делом, которое имело кодовое название Мумия.

Остается разобраться с этим делом самому, в мельчайших деталях, а то не сносить головы. Фюрер был скор на расправу.

* * *

Ловуал спал под деревом. В этот раз ему снились не только учитель и девушка, но и родители, и даже друзья. И во сне он ощущал тоску, и проснулся. На этот раз от паники. Почему не от страха или холода, он так сам и не понял. Ловуал на это мгновение забыл, где он находится, но, вспомнив все, особенно сон, который ему снился, Ловуал заплакал. Он плакал в первый раз за всю свою жизнь. Даже в пекле он никогда не проливал слезы. Детство не считалось. Только сейчас он понял всю изощренность совета и этого изгнания. Его не только обрекли убивать и забирать души, они обрекли его на муки ДУШИ!!!!!

И души, которые он забирал и использовал для демонической магии, уже недействительны и те уже шестьсот душ превратились в пустышку, и только те последние пять душ были полны силой. Ловуал вскинул руки вверх и завыл от безысходности, а слезы стали течь все сильнее. Минут через пять он успокоился и взял себя в руки. Теперь он не будет использовать магию. Только в самых критических ситуациях, где действительно можно отбросить копыта, как говорят русские. Оставался только один выход: изучить человеческую магию.

Взвалив солдатский вещмешок с трофеями, он потихоньку пошел по дороге, которая вела его к границе с Польшей.

Ловуал шел к границе, обходя города и даже мелкие деревушки. Так, чтобы его никто не видел. Оставшуюся немецкую территорию он решил пройти тихо, не убивая даже простого деревенского жителя. Хотя такой путь был очень долгим. Питался Ловуал с земли, убивая птиц и других животных. Однажды Ловуал начал искать в мешке нож, чтоб разделать убитого им зайца, и наткнулся на губную гармошку. Он очень удивился такой находке, хотел было ее выкинуть, но решил перед этим проверить, есть ли в нем эти знания. Оказалось, что есть, и теперь Ловуал играл на губной гармошке, когда было хорошее настроение. Но бывало так, что играл и в плохое, отвлекаясь так от плохих мыслей. Одним словом, гармошка помогала ему отвлечься, за что он был ей благодарен.

Уже целый месяц он шел, преодолевая леса, топи и просто безлюдные места, сокращая тем самым расстояние между Германией и Польшей, и вот, в конце второго месяца ходьбы он подошел к границе с Польшей, рядом с городом Вислой.

— Добрался, — произнес Ловуал.

Осталось перейти ее, а то, что это будет непросто, я не сомневался. Вздохнув, Ловуал тихим неслышным шагом начал переход границы, прислушиваясь к малейшим звукам, и минут через двадцать услышал вдалеке разговоры и понял, что наткнулся на один из сторожевых постов. Мне не хотелось никого убивать, и я решил проскочить между постами и также бесшумно как подкрался, пошел в другую сторону. Около двадцати минут я крался вбок, но в скором времени мои чувствительные уши снова уловили разговор, и я понял, где можно перейти границу. Возвратившись на середину обоих постов, я начал переход. Мне повезло, что я заметил специальные бинокли, которые обычно стоят у артиллеристов для наводки самолетов или танков, и решил дождаться ночи. Ждать пришлось долго. Было холодно, но я ничего поделать не мог, и молча терпел холод, который пронизывал до костей. Но я дождался своего часа, и когда наступила темнота, я двинулся пересекать ее. Мне пришлось это делать часа два, то замирая на одном месте, то снова ползти, чтобы даже малейшего шороха не было слышно и пограничники не заметили меня.

К утру я был уже на территории Польши, все быстрее и быстрее удаляясь от погранцов. Осталось только превратиться в местного, и через пару дней я это сделаю. Но для этого мне снова придется убить человека. «В который раз судьба улыбнулась мне улыбкой, существа, с радостью смыкающего челюсти на шее любого, кто покусится на жизнь хозяина… О! Пекло, не дай мне сойти с ума!!!»

Глава седьмая Искатель

Как я и говорил, через два дня в первом попавшемся селе пришлось прикопать одного местного. Выпив из него душу, переодевшись в его шмотки и став яки натуральный поляк, я смылся подальше от этой деревеньки. В Вислу я попал под именем своего покойничка Бориса. Здесь было не очень понятно, по крайней мере для меня, и я очень внимательно рассматривал город. Но так, чтобы на меня не обратили внимания, потихоньку приобретая опыт общения поляков. Через неделю опыт у меня был, и я решил покинуть этот город, мне нужно было двигаться дальше. Потихоньку, не привлекая внимания. Ведь прежде чем попасть к нашим, нужно было преодолеть еще три города: Краков, Женшув и Люблин, и только после этого Ловуал попадал к русским. Дождавшись ночи, он спокойно покинул город никем не замеченный. Накопленные способности воинов и их опыт помогли Ловуалу быстро и бесшумно преодолеть эти препятствия. Теперь мне предстояло найти укромное место, а если точнее, вырыть землянку в лесу и тренироваться в человеческой магии.

Итак, до весны Ловуал хотел обеспечить себе безопасность, так как теперь он не мог даже лечить себя с помощью демонической магии. А значит, нужно учиться, и он, кажется, знает, как это сделать. Я решил спрятаться между городами Вислой и Краковом в одном густом лесу.

Выбрав место, я долго делал землянку, укрепляя и утепляя ее. На это ушла целая неделя. Зато через неделю у меня было собственное укрытие. Мог и немного привести себя в порядок. После чего начал обучение магии. Я учился чувствовать местную энергию. Каждый день я медитировал на самодельной кровати, и постепенно это дало результат. Я начал не только ощущать энергию, но и эфир. А латинский язык, который считался тут мертвым языком, очень сильно подходил для заклинаний, и я решил попробовать воспроизвести некоторые заклинания с языка пекла на латинском. И у меня получилось, правда, из двадцати переведенных заклинаний сработало всего пять и то самые слабые. Но это тоже был прогресс так как заклинания не употребляли магию душ. И я понял принцип создания заклинаний, так как был в Пекле очень сильным магом. Ловуал занимался переводом заклинаний из пекла, но все они были бытовыми. Ни одного боевого заклинания, которое бы работало, не было. Сам же Ловуал создал только пару заклятий: первое заклинание на

...