Надежда Тэффи
Чудит
«Чудит» — рассказ русской поэтессы, писательницы Надежды Тэффи(настоящее имя Надежда Александровна Лохвицкая, по мужу Бучинская; 1872–1952).
Герой рассказа, человек несуеверный, скептик по натуре, не единожды разоблачал всякого рода чудеса и сверхъестественности. Но пришло время удивиться и ему.
Известность и популярность Надежде Тэффи принесли, прежде всего, юмористические и сатирические рассказы, поместившиеся в сборники «Юмористические рассказы», «И так стало», «Карусель», «Дым без огня», «Неживой зверь», «Городок», «Ведьма». Ее перу принадлежат также ряд стихотворений, переводы, роман «Авантюрный роман», мемуарная проза о З. Гиппиус, А. Коллонтай, А. Керенском, Г. Распутине, А. Аверченко и других современниках писательницы.
В своих произведениях Надежда Тэффи пыталась создать портреты людей разных типов характера, уровня образования и сословия. Главное для Тэффи — подчеркнуть индивидуальность каждого человека. Читатель просто ощущает авторскую симпатию к своим персонажам, любовь к людям.
Кажется, у всех народов водятся таинственные дома, в которых «чудит».
Как французы называют, «maison hantee».[1]
У нас в России бывали такие дома почти в каждом городе.
Помню на островах — большой, серый, деревянный, с заколоченными окнами, дикий какой-то. Его с Невы было видно, и всегда кто-нибудь спрашивал:
— Что это за дом такой страшенный? И кто-нибудь объяснял:
— Это заброшенный. В нем жить нельзя. В нем чудит.
И все сразу понимали, в чем дело, и испуганно косили глазом на дикую серую развалину.
О домах, в которых чудит, много рассказывалось. И, собственно говоря, и каждому нетрудно насочинять с три короба страхов: и ветер, мол, воет, и стонет кто-то, и шаги слышатся, и кто-то огромный весь в белом, как двенадцать часов бьет, так и лезет прямо из стены.
Словом — много рассказано и много подоврано.
Но то, что я сейчас расскажу, заслуживает полного доверия. Кое-кто из действующих лиц еще жив, и в свое время, говорят, вся эта история наделала много шума и вызвала много толков.
Рассказало мне обо всем лицо, к делу причастное. Не знаю, хочет ли это лицо, чтоб его имя упоминалось, и поэтому назову его вымышленным, хотя бы Андреем Эдуардовичем, и передам все, как было мне рассказано.
* * *
Начал Андрей Эдуардович, как и все рассказчики о сверхъестественном:
— Должен вас предупредить, — сказал он, — что я человек далеко не суеверный, фантазия у меня самая спокойная, темных комнат и в детстве не боялся, воспитание получил самое трезвое, и не очень-то меня на какой-нибудь потусторонний фокус подцепишь. Я даже в спиритизм не верю. Это, очевидно, и духам известно, потому что ни один из них не отважился при мне появиться.
